Читать книгу Элантрис - Брендон Сандерсон - Страница 5

Не успела Сарин спуститься с палубы корабля, как обнаружила, что стала вдовой. Новость потрясла ее, но ни горьких слез, ни отчаяния, каких можно было ожидать от внезапно овдовевшей женщины, сообщение не вызвало. В конце концов, Сарин никогда не встречала своего мужа. Строго говоря, его и мужем нельзя было назвать: когда принцесса покидала родные земли, они с Раоденом были только помолвлены. И у нее имелись все основания полагать, что Арелонское королевство отложит свадьбу до ее прибытия; по крайней мере, на ее родине для вступления в брак требовалось присутствие обоих: жениха и невесты.

– Мне никогда не нравился этот пункт в свадебном контракте, госпожа, – произнес спутник Сарин – парящий за ее плечом шар света, величиной с арбуз.

Сарин в досаде притопнула ногой. Свадебный контракт был томциной из пятидесяти страниц, и сотни включенных в него пунктов предусматривали любую случайность, в том числе и смерть одного из новобрачных; в этом случае их помолвка объявлялась законным браком.

– Это довольно распространенное условие, Эйш, – ответила она. – Таким образом, даже если что-то случится с одной из сторон, политический союз не пострадает. Правда, еще никому не приходило в голову воплотить его в жизнь.

– До сегодняшнего дня, – ответил шар глубоким, хорошо поставленным голосом.

– Да уж, – согласилась Сарин. – И откуда мне было знать, что принц Раоден так плох и не протянет даже пяти дней, которые мы плыли по Фьерденскому морю?

Она задумалась:

– Прочитай мне этот пункт еще раз, Эйш, слово в слово.

– «Если милостивый Доми призовет к себе одну из сторон вышеупомянутой пары до назначенной для свадьбы даты, акт обручения будет рассматриваться равным акту свадьбы в глазах общества и закона».

– И ведь ни к чему не придерешься, верно? – спросила Сарин.

– Боюсь, что так, госпожа.

Принцесса нахмурилась, постукивая по щеке указательным пальцем. Ее взгляд рассеянно обежал причал, ненадолго задержался на разносчике, грузившем ее вещи в повозку, и наконец остановился на стоящем неподалеку высоком, аскетического вида мужчине, который с откровенной скукой наблюдал за погрузкой. Единственный прием, устроенный ей королем Йадоном, заключался в прибытии этого чопорного придворного по имени Кетол. На его долю также выпала «прискорбная обязанность сообщить, что принц Раоден скончался от скоропостижной болезни во время ее путешествия», что он и сделал тем же сухим невыразительным тоном, каким командовал грузчиком.

– Выходит, по всем законам я теперь арелонская принцесса?

– Именно так, госпожа.

– И вдова человека, с которым даже не успела как следует познакомиться.

– И тут вы правы.

Сарин покачала головой:

– Когда новости дойдут до отца, он будет хохотать до слез. Не видать мне покоя до конца жизни.

Эйш замерцал, выказывая неодобрение:

– Госпожа, король ни за что не отнесется к такому серьезному событию с легкостью. Без сомнения, смерть принца Раодена принесла немало горя царственной семье Арелона.

– Конечно. Так много горя, что у них даже не нашлось времени меня встретить, а ведь по закону я теперь не только их невестка, но и приемная дочь.

– Вполне возможно, что король Йадон пожелал бы встретить вас лично, если бы его предупредили о вашем прибытии заранее, госпожа.

Сарин нахмурилась, но Эйш был прав. Она собиралась опередить остальных гостей на несколько дней, надеясь, что ее ранний приезд станет предсвадебным подарком Раодену. Ей хотелось провести немного времени с ним вдвоем, без помех. Но скрытность обернулась против нее.

– Скажи мне, Эйш, на какой день после смерти по арелонским обычаям хоронят умерших?

– Точно не знаю, госпожа, – развел руками Эйш. – Я давно покинул Арелон, и мое пребывание здесь было кратким, так что многие подробности уже забылись. Но я читал, что арелонские обычаи во многом похожи на ваши.

Сарин кивнула и жестом подозвала придворного.

– Да, госпожа? – лениво осведомился Кетол.

– По принцу Раодену справлялись поминки?

– Конечно, госпожа, – ответил придворный. – Прощание с принцем происходит при храме Корати. Похороны пройдут сегодня вечером.

– Я хочу побывать у гроба.

Кетол замялся:

– Э… его величество просили, чтобы вас отвезли во дворец немедленно.

– Тогда я не стану задерживаться на поминках, – ответила принцесса, направляясь к карете.

Сарин критически оглядывала переполненный поминальный павильон, ожидая, пока Кетол с несколькими разносчиками расчистят ей путь к гробу. Ей пришлось признать, что убранство выглядит безукоризненным: цветы, погребальные дары, молящиеся жрецы Корати. Необычной казалась только огромная толпа посетителей.

– Как много здесь людей, – негромко заметила она Эйшу.

– Принца очень любили, госпожа, – ответил парящий рядом сеон. – Согласно нашим сведениям, он был наиболее популярной политической фигурой в стране.

Сарин кивнула и двинулась по проделанному усилиями Кетола проходу. Гроб принца стоял в самом центре павильона, и почетный круг солдат заставлял пришедших держаться на расстоянии. Разглядывая лица по сторонам прохода, Сарин видела в них неподдельное горе.

«Значит, это правда, – думалось ей. – Люди действительно любили его».

Солдаты расступились перед ней, и принцесса оказалась у гроба. По кораитскому обычаю на нем были вырезаны эйоны, в большинстве своем символы надежды и покоя. Гроб окружала гора изысканных блюд: подношения усопшему.

– Могу я увидеть его? – спросила принцесса у невысокого жреца, вид которого излучал доброту.

– Мне очень жаль, дитя. Болезнь принца оставила неприятные последствия, и король желал, чтобы его сыну позволили сохранить достоинство и после смерти.

Сарин кивнула, поворачиваясь к гробу. Ей трудно было представить, что́ она должна чувствовать, стоя у гроба человека, которого прочили ей в мужья. Почему-то ее переполнял гнев.

Принцесса постаралась подавить рвущееся наружу чувство и еще раз обвела взглядом павильон. Ее поражало, что обстановка выглядит чересчур формальной. Хотя в чувствах пришедших сомнения не возникало, сам павильон, подношения и убранство выглядели лишенными теплоты.

«Молодой, крепкий мужчина, – опять одолели ее сомнения. – И умер от лихорадки с кашлем. Не спорю, это возможно… но не слишком-то вероятно».

– Госпожа, – тихо спросил Эйш, – что-то не так?

Сарин жестом подозвала сеона и направилась обратно к карете.

– Еще не знаю, – столь же тихо произнесла она. – Мне кажется, в случившемся что-то не сходится.

– Вы просто подозрительны по природе, госпожа, – заметил Эйш.

– Почему Йадон не соблюдает траур? Кетол говорил, что у него дворцовый прием; можно подумать, что смерть сына совсем его не затронула. – Сарин покачала головой. – Я разговаривала с Раоденом перед нашим отплытием из Теода, и он казался совершенно здоровым. Что-то не так, Эйш, и я хочу в этом разобраться.

– О, горе нам… – протянул Эйш. – Вы знаете, госпожа, ваш отец особенно просил меня постараться уберечь вас от неприятностей.

Сарин улыбнулась:

– Ты ведь сам знаешь, что эта задача невыполнима. Идем, нам предстоит встреча с моим новым отцом.

Всю дорогу Сарин просидела молча, прислонившись к окну кареты и рассматривая Каи. В ее голове вертелась одна и та же мысль: «Зачем я здесь?» Когда она говорила с Эйшем, ее голос и доводы звучали уверенно, но принцесса давно научилась скрывать свои страхи. Сарин прекрасно понимала, что ее неспроста одолевает вызванное смертью Раодена любопытство. Это чувство помогало ей отвлечься от неловкости и неуверенности в себе: в глубине души Сарин считала себя долговязой, нескладной, несколько бесцеремонной женщиной на закате своей привлекательности. Двадцать пять лет – ей следовало найти мужа много лет назад. Раоден был ее последним шансом.

«Как ты посмел помереть в такой момент, принц Арелонский!» – кружила в голове Сарин отчаянная мысль. Ирония ситуации только подливала масла в огонь. Следовало ожидать, что именно этот человек, начинавший ей нравиться, умрет прежде, чем им доведется встретиться. И теперь она оказалась одна в незнакомой стране, в политической зависимости от короля, которому не доверяла. Принцессой начало овладевать уныние.

«Ты и раньше была одинока, – напомнила она себе. – Справишься и сейчас, надо только отвлечься от грустных мыслей. А скучать тебе не придется – перед тобой новый двор, который необходимо пристально изучить. Наслаждайся тем, что имеешь».

Со вздохом Сарин подвела итог раздумьям и вернулась к созерцанию города. Несмотря на годы, проведенные по поручениям отца в дипломатических миссиях, в Арелоне ей бывать еще не приводилось. Со времен падения Элантриса остальные государства наложили на страну неофициальный карантин: никто не знал, чем загадочный город навлек на себя проклятие, но все боялись, что элантрийская болезнь окажется заразной.

Так что оживленность Каи приятно удивила Сарин. Улицы кипели жизнью, но при этом на них поддерживались чистота и порядок. Люди хорошо одевались, и она не заметила ни одного нищего. По одной стороне улицы шагала группа одетых в голубые мантии жрецов Корати, сопровождая человека в странной белой мантии. Сарин наблюдала за непонятной процессией, пока та не завернула за угол.

Также Каи не выказывал признаков экономических трудностей, от которых должен был страдать Арелон. Повозка миновала дюжины обнесенных оградами особняков, построенных в разных стилях. Одни щеголяли просторными пристройками и высокими крышами, характерными для архитектуры Дюладела. Другие больше напоминали каменные крепости, каким-то чудом перенесенные с воинственных земель Фьердена. Тем не менее все особняки отличала одна общая черта – от них так и веяло богатством. Простой народ мог голодать, но Каи, обиталище арелонской аристократии, подобные пустяки не коснулись.

Только одна угрожающая тень нависала над городом. В отдалении возносились огромные стены Элантриса, и от взгляда на их внушительные контуры Сарин пробирала дрожь. Всю свою сознательную жизнь она слышала рассказы об Элантрисе: о былой магии и ужасах, обитавших теперь на его черных улицах. Какими бы роскошными ни казались дома вокруг, каким бы богатством ни кичился Каи – мертвый город по соседству служил неотступным напоминанием, что дела в Арелоне далеки от полного благополучия.

– Не могу понять, почему они вообще здесь живут? – спросила Сарин вслух.

– Госпожа? – откликнулся Эйш.

– Почему король Йадон решил построить свой дворец в Каи? Зачем выбирать город, который так близок к Элантрису?

– Можно предположить, что причины в основном экономические. На северном побережье Арелона не так уж много подходящих портов, а этот – самый дальний.

Сарин кивнула: действительно, залив, образованный рекой Аредель при впадении в океан, представлял собой завидное место для порта. Но тем не менее…

– Вполне возможно, что причины кроются в политике, – продолжала размышления принцесса. – Йадон пришел к власти в неспокойные времена; вероятно, он решил, что близость к прежней столице прибавит ему веса.

– Все может быть, госпожа, – ответил Эйш.

«И какая, по сути, разница», – добавила про себя Сарин. Уже давно стало очевидным, что длительное обитание поблизости от Элантриса (или элантрийцев) не увеличило шансы жителей Каи на то, что шаод произойдет именно с ними.

Сарин отвернулась от окна и посмотрела на парящего рядом Эйша. До сих пор она не заметила ни одного сеона на улицах Каи, хотя этих созданий, считавшихся древними порождениями элантрийской магии, в Арелоне должно было обитать гораздо больше, чем у нее на родине. Эйш беззвучно висел над соседним сиденьем и не реагировал на ее пристальный взгляд. Если хорошенько прищуриться, то можно было разглядеть светящийся эйон в центре его сияния.

– Хотя бы договору ничего не угрожает, – произнесла Сарин после долгого молчания.

– При условии, что вы останетесь в Арелоне, госпожа, – ответил ей глубокий голос Эйша. – Так оговорено в контракте. Пока вы живете здесь и храните верность своему супругу, король Йадон обязан соблюдать договор с Теодом.

– Пока я храню верность мертвецу, – вздохнула Сарин. – С мужем или без, но мне придется остаться здесь.

– Как пожелаете, госпожа.

– Нам необходим этот союз. Влияние Фьердена усиливается с невиданной скоростью. Пять лет назад я бы сама утверждала, что нам нечего волноваться, что фьерденским жрецам никогда не стать значительной силой в Арелоне. Но сейчас… – Сарин покачала головой. Падение республики Дюладел многое изменило. – Нам не следовало отдаляться от Арелона, Эйш, – продолжала она. – Наладь мы твердые связи с арелонским правительством десятилетие назад, я бы не очутилась в теперешнем положении.

– Ваш отец боялся, что их политическая неразбериха переметнется в Теод, – напомнил Эйш. – Не говоря уже о реоде – ни у кого не было уверенности, что случившееся с элантрийцами не затронет и обычных людей.

Ход кареты начал замедляться, и Сарин вздохнула, позволив беседе замереть. Ее отец тоже считал Фьерден угрозой и понимал, насколько важно восстановление старых связей, поэтому она и приехала в Арелон.

Ворота дворца распахнулись перед экипажем. С друзьями или без, но она здесь, и Теод рассчитывает на нее. Ее задачей будет подготовка арелонцев к грядущей войне, которая с падением Элантриса стала неизбежной.

Арелонский король Йадон – теперь и названый отец Сарин – отличался худощавостью и жесткими чертами лица. Он совещался с группой придворных, и около пятнадцати минут принцессе пришлось простоять незамеченной, пока король не соизволил приветствовать ее кивком головы. В глубине души Сарин не возражала против ожидания: оно давало ей шанс понаблюдать за человеком, который теперь вправе рассчитывать на ее лояльность. Тем не менее подобное обращение глубоко задело ее чувство собственного достоинства. Как теодская принцесса, она заслуживала если не грандиозного приема, то по крайней мере соблюдения протокола.

Пока Сарин ожидала, ее поразила одна странность. Йадон совсем не походил на человека, убитого горем по умершему сыну и наследнику престола. Ни осанка, ни черты лица короля не несли признаков отчаяния и безысходной усталости, обычно сопровождающих гибель близкого человека. Да и весь двор не производил впечатления охваченного трауром.

«Неужели он настолько бессердечен? – Девушка с беспокойным любопытством рассматривала Йадона. – Или так хорошо умеет скрывать свои чувства?»

Годы, проведенные при дворе ее отца, превратили Сарин в знатока человеческой натуры. Хотя слова Йадона до нее не долетали (Кетол попросил принцессу остаться в глубине зала и ожидать разрешения приблизиться), она смогла составить представление о характере короля, наблюдая за его поведением. Он говорил уверенно, раздавая четкие указания и время от времени тыча тонким пальцем в расстеленную на столе карту. Что вроде бы указывало на сильную волю и точное понимание целей и пути к ним. Сарин решила, что это неплохой знак и она сможет найти с Йадоном общий язык.

В конце концов король жестом подозвал ее к себе. Сарин постаралась скрыть раздражение, вызванное долгим ожиданием, и приблизилась с подобающей случаю благородной покорностью. Йадон прервал ее на середине реверанса.

– Мне не говорили, что ты такая высокая! – воскликнул он.

– Господин? – Сарин подняла взгляд.

– Ну ладно. Тот, кого это могло смутить, все равно уже ничего не увидит. Эшен! – резко крикнул он, и неприметная доселе женщина на другом конце зала угодливо подскочила. – Покажи ей покои и проследи, чтобы она не скучала. Займитесь вышиванием или другими женскими делами.

И с этими словами король повернулся к ожидавшей его группе торговцев.

Сарин так и замерла на середине поклона, остолбенев от полного несоблюдения этикета. Только годы придворной жизни помогли ей вовремя прикусить язык. Скромная женщина, к которой относился приказ Йадона, – королева Эшен – проворно подошла к Сарин и взяла ее за руку. Она была невысокой и стройной, с темно-русыми волосами, слегка тронутыми сединой.

– Пойдем, дитя, – произнесла королева высоким пронзительным голосом. – Мы не должны тратить королевское время понапрасну.

И Сарин позволила увести себя в одну из боковых дверей.

– Доми милостивый, – бормотала она под нос, – во что я ввязалась?

– …Тебе понравится, когда зацветут розы. Садовники рассаживают их так, что можно наслаждаться запахом, даже не подходя к окнам! Мне бы хотелось, чтобы они были поменьше.

– Розы? – Сарин свела в недоумении брови.

– Нет, дорогая, – без малейшей паузы продолжала королева. – Окна. Ты не поверишь, как слепит по утрам солнце. Я просила их – садовников, конечно, – найти мне оранжевые, я просто без ума от оранжевого, а они мне подсунули омерзительный желтый тон. Я им говорю, что, если бы я хотела желтый, я бы попросила посадить абертины. Надо было видеть, как они извинялись, я уверена, что к концу года у нас все же появятся оранжевые. Просто чудесно, правда, дорогая? Но окна так и останутся слишком большими. Может, мне удастся заложить парочку камнями.

Сарин завороженно кивала. Беседа оставила ее безразличной, а вот королева заинтересовала. Сарин всегда подозревала, что лекторам в отцовской академии нет равных в пустой болтовне, но Эшен их всех заткнула за пояс. Королева перескакивала с одной темы на другую, как порхающая бабочка, которая никак не может решить, на каком же цветке ей остановиться. У любой из затронутых тем имелся шанс вылиться в интересный разговор, но королева не дала Сарин ни малейшей возможности ухватиться ни за одну из них.

Сарин глубоко вдохнула, взывая к запасам собственного терпения. Доми учил, что все люди разные и это дар, который делает жизнь интереснее; так что было бы несправедливо винить королеву за ее характер. Кому-то ее бессвязный лепет мог бы показаться очаровательным. К несчастью для Сарин, после знакомства с королевской семьей она начала подозревать, что найти политических союзников в Арелоне будет нелегко.

Чем дальше, тем больше странное поведение Эшен беспокоило принцессу. Никто не мог говорить так много, как королева. Она не замолкала ни на миг; можно было подумать, что присутствие Сарин смущает ее. И тут принцесса поняла, что Эшен тараторит на любую тему, обходя молчанием самую главную – почившего принца. Сарин подозрительно прищурилась. Даже если сделать скидку на невероятное легкомыслие королевы, она все же казалась чересчур жизнерадостной для женщины, только что потерявшей сына.

– Вот твои покои, дорогая. Мы уже распаковали твои сумки и добавили несколько необходимых вещей. Я вижу, ты носишь разные цвета, даже желтый, хотя я не представляю, как он может тебе нравиться. Ужасный цвет. Конечно, твои волосы совсем не ужасные. Блондинку никак нельзя назвать желтоволосой. Это то же самое, как если назвать лошадь овощем. Пока что у тебя нет своей лошади, но ты можешь брать любую из королевских конюшен. У нас много породистых животных, знаешь ли, Дюладел очень красив в это время года.

– Конечно, – ответила Сарин.

Она оглядела небольшую комнату, и та пришлась ей по вкусу. Большие помещения принцесса не любила за навеваемое ими уныние, а слишком маленькие казались ей тесными.

– А вот это тебе понадобится, милочка. – Эшен указала на лежавшую в стороне кипу одежды.

Остальные вещи уже развесили по местам, а эти, видимо, доставили совсем недавно. Все платья обладали одной общей чертой.

– Черный?! – воскликнула Сарин.

– Конечно. Ведь ты… ведь ты в… – Эшен замялась.

– Я в трауре, – догадалась Сарин.

От досады она притопнула ногой – черный не был ее любимым цветом.

Эшен кивнула:

– Ты сможешь надеть одно из них вечером на похороны. Церемония должна получиться очень милой – я сама ее готовила.

Эшен снова завела рассказ о своих любимых оттенках, и очень скоро монолог свелся к признанию, что она ненавидит фьерденскую кухню. Сарин кивала и вежливо, но непреклонно вела королеву к дверям. Как только та оказалась в коридоре, принцесса сослалась на усталость после путешествия и отгородилась от потока слов, закрыв дверь.

– Общение с ней потеряет новизну очень быстро, – проворчала себе под нос Сарин.

– Королева обладает неоспоримым даром вести беседу, – согласился глубокий голос у окна.

– Что ты узнал? – спросила Сарин, начиная копаться в горе черной одежды.

Эйш вплыл в комнату:

– Я встретил гораздо меньше сеонов, чем ожидал. Насколько я помню, когда-то этот город был полон нами.

– Я тоже обратила внимание. – Сарин прикинула перед зеркалом платье, недовольно покачала головой и бросила его обратно в кучу. – Все изменилось.

– Полностью согласен. Следуя вашим указаниям, я расспросил сеонов о безвременной кончине принца. К несчастью, они не выказали желания говорить на эту тему; они считают смерть молодого наследника перед свадьбой дурным знаком.

– Особенно для него самого, – пробормотала Сарин, раздеваясь, чтобы примерить платье. – Эйш, здесь происходит что-то странное. Я думаю, что принца убили.

– Убили, госпожа? – В голосе сеона прозвучало явное неодобрение, и он замерцал. – Кто же мог это сделать?

– Пока не знаю, но… Меня настораживают обстоятельства его смерти. И потом, я не заметила, чтобы двор был в трауре. Возьми хотя бы королеву – только вчера она потеряла сына, но, похоже, ее это не слишком огорчило.

– Тому есть простое объяснение, госпожа. Возможно, вы забыли, что принц Раоден – не ее сын. Его матерью была первая жена короля Йадона, которая умерла двенадцать лет назад.

– Когда король женился снова?

– Сразу после реода. Через несколько месяцев после того, как взошел на трон.

Сарин нахмурилась.

– Все же мне не по себе, – сказала она. Принцесса изогнулась, пытаясь застегнуть платье на спине. Потом повернулась к зеркалу и критически оглядела свое отражение. – Я в нем выгляжу бледнее смерти, но, по крайней мере, оно неплохо сидит. Я боялась, что оно мне до колен не достанет, – арелонки такие коротышки.

– Как скажете, госпожа, – ответил сеон.

Как и Сарин, он прекрасно понимал, что арелонки вовсе не коротышки: даже в Теоде принцесса возвышалась над другими женщинами на голову. В детстве отец звал ее Прутик леки – в его любимом виде спорта так назывался высокий тонкий колышек, который отмечал линию ворот. Даже существенно округлившись в зрелости, Сарин все еще казалась долговязой.

– Госпожа, – прервал ее размышления голос Эйша.

– Да?

– Ваш отец желает поговорить с вами. Мне кажется, ему стоит услышать ваши новости.

Сарин подавила вздох и кивнула, и Эйш начал ярко переливаться. Через несколько мгновений контуры шара света, который составлял сущность сеона, растаяли, и перед принцессой возникли голова и плечи короля Эвентио Теоданского.

– Ин? – Губы светящейся головы шевельнулись.

– Я здесь, отец.

Король Теода был крепким мужчиной с крупным овальным лицом и массивным подбородком. Чтобы поговорить с дочерью, он должен был находиться рядом с другим сеоном, скорее всего – Дио, который сейчас передавал изображение Сарин.

– Ты нервничаешь перед свадьбой? – с тревогой спросил Эвентио.

– Насчет свадьбы… – медленно начала она. – Возможно, тебе не стоит приезжать на следующей неделе. Ничего интересного не предвидится.

– Почему?

Эйш оказался прав: отец не стал смеяться, когда узнал о смерти Раодена. Наоборот, лицо и голос короля выражали заботу и сочувствие. Его тревога только усилилась, когда Сарин объяснила, что даже со смертью принца обязательства свадебного контракта останутся в силе.

– Ох, Ин, я так тебе сочувствую. Я знаю, как много ты ожидала от этого брака.

– Чепуха, отец! – Принцессу раздосадовало, что Эвентио знал ее слишком хорошо. – Мы даже ни разу не встречались. Откуда могли взяться какие-то ожидания?

– Возможно, вы не встречались, – в голосе короля звучали утешительные нотки, – но ты разговаривала с ним через сеонов и писала письма. Я знаю тебя, Ин: ты романтик. Ты бы ни за что не решилась на этот брак, если бы не убедила себя, что сможешь полюбить Раодена.

Отец говорил правду, и внезапно одиночество нахлынуло на Сарин с новой силой. Она провела путешествие через Фьерденское море как на иголках, волнуясь перед встречей с будущим мужем. И все же она больше предвкушала ее, чем боялась.

Сарин часто уезжала из Теода, но ее всегда кто-то сопровождал. На этот раз принцесса путешествовала сама по себе, выехав раньше свадебного сопровождения, чтобы приятно удивить Раодена. Она перечитывала его письма столько раз, что ей начало казаться, будто они действительно знакомы. Человек, который возникал в ее воображении при чтении писем, обладал сложной, полной сочувствия к окружающим натурой, и ей очень хотелось узнать его получше.

Но знакомству так и не довелось состояться. Сарин чувствовала себя не только одинокой – она чувствовала себя отвергнутой. Нежеланной. Все эти годы она ждала, страдая от поддразниваний терпеливого отца, который не подозревал, как мужчины на родине избегают ее, страшась прямого и даже несколько заносчивого характера. И стоило найтись человеку, избравшему ее спутницей жизни, как в последний момент Доми украл его из-под носа.

Принцесса наконец дала волю чувствам, которые держала в узде с того момента, как сошла с палубы корабля. Она была рада, что сеон передавал только ее примерное изображение, потому что иначе отец мог увидеть бегущую по щеке слезу.

– Глупости, отец. Мы все понимаем, что это политический брак. Теперь, помимо общего языка, наши страны объединяет еще и союз правящих династий.

– Ох, солнышко… моя малышка Сарин, – прошептал король. – Я так надеялся, что все получится; ты не представляешь, как мы с матерью молились, чтобы ты нашла там свое счастье. Идос Доми! Мы должны были отказаться от договора.

– Я бы все равно тебя заставила, отец, – ответила Сарин. – Нам необходим союз с Арелоном. Недостаток кораблей больше не будет удерживать Фьерден вдали от наших берегов: теперь под командованием вирна вся армия свордов.

– Малышка Сарин уже совсем большая, – поддразнил ее отец.

– Совсем большая и вполне способна выйти замуж за труп, – вяло засмеялась принцесса. – Может, оно и к лучшему. Не думаю, что принц Раоден дорос бы до моих ожиданий; стоит только посмотреть на его отца.

– Я слышал о нем, но надеялся, что это неправда.

– К сожалению, чистая правда. – Неприязнь к арелонскому монарху выдернула Сарин из грустных мыслей. – Король Йадон – один из самых неприятных людей, каких мне приходилось встречать. Он едва соизволил поздороваться со мной и тут же отослал заниматься вышиванием и прочими подходящими для женщин делами. Если Раоден хоть немного походил на отца, то мне повезло, что он умер до моего приезда.

Ее отец помолчал немного с задумчивым выражением, прежде чем спросить:

– Сарин, может, ты хочешь вернуться домой? При желании я смогу аннулировать договор, и никакой закон меня не остановит.

Принцессу немного испугало, насколько заманчивым оказалось предложение. После недолгого молчания она покачала головой:

– Нет, отец. Я должна остаться здесь. Это моя затея, и смерть Раодена не меняет того факта, что мы нуждаемся в союзниках. Кроме того, возвращение домой нарушит традицию: мы оба знаем, что теперь моим отцом является Йадон. Для тебя будет совершенно неприличным принять меня обратно в семью.

– Я всегда буду твоим отцом, Ин, – мягко, но решительно ответил Эвентио. – К Доми обычаи! Теод навсегда останется открытым для тебя.

– Спасибо, отец, я рада это слышать. Но я все же останусь, по крайней мере на время. Кроме того, не так все и плохо – у меня теперь новый двор, полный людей, с которыми можно поиграть.

– Ин. – В голосе короля проклюнулась тревога. – Я знаю этот тон. Что ты задумала?

– Ничего, – невинно ответила она. – Просто у меня осталось несколько вопросов, в которых мне бы хотелось покопаться, прежде чем поставить крест на этом браке.

После недолгой паузы король хмыкнул:

– Да поможет им Доми. Они еще не знают, что́ к ним приплыло. Пожалей их, прутик леки. Я вовсе не жажду получить через месяц от министра Наолена донесение, гласящее, что король Йадон сбежал в кораитский монастырь, а тебя арелонцы провозгласили правительницей.

– Хорошо, – чуть улыбнулась Сарин. – Я подожду хотя бы пару месяцев.

Отец разразился новым приступом своего характерного смеха; этот звук успокоил ее больше, чем любые заверения или утешения.

– Подожди минутку, Ин, – отсмеявшись, сказал он. – Я позову твою мать: она хочет поговорить с тобой. – Он опять хмыкнул и продолжил: – Она упадет в обморок, когда узнает, что ты уже успела довести беднягу Раодена до могилы.

– Отец! – запротестовала Сарин, но он уже исчез.