Читать книгу Стать сильнее. Осмыслить реальность. Преодолеть себя. Всё изменить - Брене Браун - Страница 8

Стать сильнее
Глава вторая
Цивилизация заканчивается на берегу океана
Мы – награда друг другу

Оглавление

Озеро Трэвис было для меня волшебным. Это то волшебство, которым хочешь поделиться со своими детьми. Поэтому, когда мы со Стивом планировали летний отпуск в 2012 г., то решили арендовать домик примерно в получасе езды от дома тетушки Лорении и дяди Джо. Мы были взволнованы, потому что впервые за долгое время нам удалось взять такой длинный отпуск – целых две недели. Недельный отпуск – тоже неплохо, но родительские обязательства накладывают определенные ограничения. В этот раз мы решили хорошенько отдохнуть с детьми, посвящать достаточное время сну, готовить и есть относительно здоровую пищу и как можно больше заниматься спортом. Наши родственники собирались приехать к нам во время этого отпуска, и поэтому мы всех предупредили о своих планах «здорового отдыха» и разослали списки продуктов и планы насчет «блюда дня».

Наш съемный дом стоял на берегу глубоководной бухты озера. К старому причалу с крышей вела длинная лестница. Мы со Стивом решили каждый день плавать на другой берег бухты. Это около пятидесяти метров в одну сторону. За день до начала заплывов я купила новый купальник Speedo и заменила очки. Мы со Стивом очень давно не плавали вместе. Двадцать пять лет, если быть точной. Мы познакомились, когда оба занимались спасением на воде и обучением плаванию. И, хотя я по-прежнему еженедельно плаваю, делаю я это скорее в оздоровительных целях. Но Стив был отличным пловцом в школе, играл в водное поло в колледже и до сих пор хорошо плавает. Я оцениваю разницу наших способностей следующим образом: он до сих пор делает поворот, когда плавает в бассейне кролем, я же касаюсь дна и отталкиваюсь.

Однажды ранним утром, еще до того, как все проснулись, мы с мужем отправились к причалу. В тот день у нас как раз гостили мои сестры с семьями, поэтому мы могли спокойно оставить детей дома. Мы нырнули и, как обычно, поплыли на другой берег бухты. На полпути мы оба остановились, чтобы проверить, не видно ли лодок. Пока мы осматривались, наши глаза встретились. Я почувствовала восторг и глубокую благодарность за окружающую нас красоту, за плавание в этом волшебном озере и за этого мужчину, которого я встретила тоже в воде более двадцати лет назад. Я ощутила сильную уязвимость, которая у меня всегда сопутствует искренней радости, и раскрылась для чувств, нежно сказав Стиву: «Я так рада, что мы решили провести время вместе и поплавать. Здесь так красиво!» Стив гораздо лучше умеет раскрываться, и поэтому я подготовилась к такому же искреннему ответу. Вместо этого он ответил с уклончивой полуулыбкой: «Да, водичка приятная» – и поплыл дальше.

Мы были друг от друга на расстоянии менее двух метров. Может, он не расслышал моих слов? Я задумалась. А вдруг он услышал что-то другое, а не то, что я сказала? Может быть, моя неожиданная нежность застала его врасплох, и его настолько переполнили чувства, что он потерял дар речи? В любом случае это было странно, и мне это не понравилось. Моей эмоциональной реакцией было смущение, затем мне стало стыдно, и стыд нарастал.

Я достигла противоположного берега через несколько минут после Стива, который остановился, чтобы отдышаться, но уже готовился плыть обратно. Мы были всего в двух шагах друг от друга. Я глубоко вдохнула и обдумала возможность попробовать еще раз. Я и так уже сделала попытку установления связи, которая находилась вне зоны моего комфорта, но вторая попытка казалась мне действительно страшной и, возможно, глупой. Но я знала, что Стив хотел бы сделать ее. Он пробовал бы двадцать раз, он храбрее меня. В песне «Аллилуйя» Леонарда Коэна есть слова:

Быть может, там, наверху, есть Бог,

Но любовь преподносит нам страшный урок:

Стреляй в того, кто первым вынет оружие…[9]


Вот так и меня воспитали: рань прежде, чем тебе сделают больно, или, по крайней мере, одновременно. Если пробуешь один раз и в результате страдаешь, можешь считать это уроком. Но если рискуешь второй раз и снова испытываешь боль, считай себя лопухом. Любовь, безусловно, самая страшная из моих арен.

В тот момент у меня, только что написавшей книгу о смелости и уязвимости, никак не получалось справиться со страхом и рискнуть еще раз. Поэтому я приказала себе говорить сердцем. Я улыбнулась в надежде смягчить Стива и второй раз попробовала установить душевную связь: «Здесь так здорово. Мне нравится плавать с тобой вместе, я чувствую, как мы близки».

Казалось, он смотрел сквозь меня, а не на меня, когда произнес: «Да. Приятно поплавать» – и поплыл дальше. «Что за ерунда, – пронеслось у меня в мозгу. – Что происходит? Я не понимаю, что мне чувствовать – унижение или злость?» Мне хотелось плакать и кричать, но, вместо того чтобы дать волю своей тревоге, я глубоко вдохнула и поплыла обратно через бухту.

Я догнала Стива уже почти у причала. Я была физически и эмоционально вымотана. У меня даже немного кружилась голова. Стив подплыл к шаткой металлической лестнице и начал подниматься на мостки.

– Можешь вернуться обратно в воду? – спросила я. Это все, что на тот момент было в моей власти.

Он остановился и обернулся ко мне, стоя на лестнице.

– Вернись обратно в воду, пожалуйста!

Стив спустился ко мне.

– Что случилось? – спросил он, когда мы посмотрели друг на друга, держась на плаву рядом с причалом.

«Что происходит? – думала я. – Он хочет знать, что случилось? Я понятия не имею, что случилось». Я знала только то, что я уже успела придумать сценарий на остаток утра, и, если ничего не предпринять, день будет кошмарный. Мы подобное уже проходили тысячу раз.

Мы поднялись бы на мостки, вытерлись и пошли к дому. Мы бы бросили свои полотенца на перилах крыльца, пошли на кухню, и Стив спросил бы: «Что у нас на завтрак, милая?»

Я бы посмотрела на него и ответила с сарказмом: «Я не знаю, дорогой. Лучше давай спросим у феи завтраков». Я бы подняла глаза к потолку, уперла руки в боки и произнесла: «О фея завтраков! Что у нас сегодня на завтрак?» Потом после достаточно длительной драматической паузы я бы завела старую пластинку: «Знаешь, Стив, я вообще забыла, что такое отпуск. Я забыла, что должна отвечать за завтрак. И за обед. И за ужин. И за стирку. И за сборы. И за очки. И за солнцезащитный крем. И за спрей. И за покупки. И…» В какой-то момент Стив спросил бы с тревогой: «Что-то случилось? Я что-то пропустил?» А потом между нами началась бы «холодная война» продолжительностью до суток.

Мы могли бы проиграть этот сюжет с закрытыми глазами. Но это было озеро Трэвис и наш особенный отпуск. Я хотела чего-то другого. Поэтому, вместо того чтобы пускаться в обвинения, я посмотрела на мужа и попробовала новый подход: «Я искала душевной связи с тобой, но ты меня не подпускаешь. Я не понимаю».

Он молча смотрел на меня. Глубина под нами была около десяти метров, и мы все это время барахтались на месте. Так что мне приходилось думать быстро. Это было ново для меня. За тридцать секунд, которые казались вечностью, в моей голове пронеслись тысячи противоположных мыслей: «Будь доброй. Нет, достань его! Будь доброй. Нет, защищайся; задай ему!»

Я выбрала «доброту и доверчивость» и полностью положилась на технику, которую узнала из своего исследования. Это была фраза, которая раз за разом возникала в многочисленных вариациях. Я сказала:

– Я чувствую, как ты меня отталкиваешь, и в результате придумываю, будто ты смотришь, как я плыву, и думаешь о том, что я старею и уже не могу быстро плавать кролем или что я не так прекрасна в купальнике Speedo, как двадцать пять лет назад…

Казалось, Стив был взволнован. Он не взрывается, когда расстроен, он просто глубоко дышит, поджимает губы и кивает. Это, вероятно, хорошо помогает ему в его работе педиатра, но я знаю, что это говорит о том, что он взволнован. Он повернулся ко мне спиной, потом обернулся и сказал:

– Вот черт, это твоя уязвимость, верно?

Я ответила сразу же:

– Да, но я уже злюсь. Поэтому твой ответ очень важен. Очень. – Фраза, которую я использовала, возможно, и появилась из исследований в качестве важного инструмента, но я впервые сама его использовала и чувствовала, физически и эмоционально, что мне это не по силам.

Стив снова отвернулся. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он наконец сказал:

– Я этого не хочу. Я действительно этого не хочу.

Моей немедленной реакцией была паника: «Что происходит? Что это значит – «я этого не хочу»? Что за черт! Это значит, что он не хочет плавать со мной? Или поговорить со мной?» Тогда в моей голове мелькнула мысль, что он, возможно, имеет в виду наш брак. Время остановилось, все пошло как в замедленной съемке, пока меня не вернули к реальности слова мужа:

– Нет. Я действительно не хочу говорить об этом с тобой прямо сейчас.

У меня закончились и инструменты, и терпение.

– Очень плохо. Мы уже говорим. Прямо сейчас. Видишь? Я говорю. Ты говоришь. Мы уже говорим!

Помолчав несколько секунд, Стив наконец повернулся ко мне и сказал:

– Слушай, Брене, я не против провести время с детьми. Я действительно не против.

Что? Я была в замешательстве:

– Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?

Стив объяснил, что не против покататься с детьми по бухте на построенных плотах, что ему нравится искать вместе с ними «тайные сокровища» и он хочет дать мне время пообщаться с сестрами.

Я была полностью сбита с толку. На повышенных тонах я спросила:

– О чем ты говоришь? О чем?

Стив глубоко вдохнул и взволнованным голосом сказал:

– Я не знаю, о чем ты сегодня говорила мне. Я не слушал. Во время заплыва я пытался справиться с панической атакой. Просто пытался сосредоточиться, считая гребки. – Повисла пауза. Он продолжил: – Сегодня ночью мне приснился сон, что я был со всеми пятью детьми на плоту, и мы были посередине бухты, когда нам наперерез вышел катер. Я махал руками, но катер даже не сбавил ход. Тогда я схватил всех пятерых детей и спрыгнул с плота. Черт побери, Брене, Эллен и Лорна хорошо плавают, но Габи, Амайя и Чарли – не очень, а глубина восемнадцать метров. Я схватил их и нырнул как можно глубже. Я держал их там и ждал, пока катер пройдет над нами. Я понимал, что если мы поднимемся, то погибнем. Так что я ждал. Но в какой-то момент я посмотрел на Чарли и понял, что он задыхается. Я понял, что он утонет, если мы еще хоть минуту пробудем под водой. Поэтому я не знаю, о чем ты говорила. На обратном пути я просто считал свои гребки.

Мое сердце сжалось, и глаза наполнились слезами. Его переживания были мне понятны. Мы приехали в будний день, когда на озере довольно тихо. Сегодня пятница, трафик на озере удвоится в выходные, на катерах будет много пьяных. Когда растешь на воде, слышишь много историй о катерах и несчастных случаях из-за алкоголя и даже знаком с людьми, которых коснулась подобная трагедия.

– Я рада, что ты рассказал мне, Стив.

Он закатил глаза:

– Ерунда.

О боже. Этот разговор прекращается. Что теперь? Я не могла в это поверить:

– Что ты говоришь? Конечно, я рада, что ты рассказал мне!

Стив покачал головой и сказал:

– Слушай, Брене. Не надо мне цитировать свое исследование. Пожалуйста. Не надо говорить мне то, что, по-твоему, ты должна сказать. Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы с тобой рядом был крутой парень. Ты хочешь, чтобы с тобой был парень, который может спасти детей перед надвигающимся катером, быстро доставив их на берег. Парень, который крикнет тебе: «Не волнуйся, любимая! У меня все под контролем!»

Мне было больно. Ему было больно. Мы оба устали и были полностью поглощены своей уязвимостью. Мы доверили друг другу правду. Я не собиралась цитировать ему свое исследование, но я занимаюсь им довольно долго и поэтому знаю, что, сколько бы мы ни пытались переложить вину за мужской стыд на жестоких отцов, издевательства приятелей и деспотичных тренеров, сами женщины больше всего боятся, что мужчина сойдет со своего белого скакуна. И женщина, скорее всего, будет критиковать его уязвимость.

Я часто говорю: «Покажите мне женщину, которая готова принять мужчину, испытывающего страх и уязвимость, и я покажу вам женщину, которая научилась принимать собственную уязвимость и не зависеть в своей силе или статусе от этого мужчины. Покажите мне мужчину, который может сидеть рядом с женщиной, испытывающей настоящий страх и уязвимость, и просто слушать ее, не пытаясь все исправить или дать совет, и я покажу вам мужчину, который прекрасно принимает свою уязвимость и получает свою силу совсем не для того, чтобы быть волшебником страны Оз, всезнающим и всемогущим».

Я взяла мужа за руку:

– Знаешь, десять лет назад эта история испугала бы меня. Я не уверена, что тогда я справилась бы с ней. Я сказала бы правильные слова, но пару дней спустя я могла бы отреагировать самым ужасным образом, например: «Ты уверен, что справишься с детьми?» Я бы совершила ошибку. Я бы сделала больно тебе и поставила под сомнение сам вопрос о доверии. Я уверена, что я так уже делала, и мне жаль, что это так. Пять лет назад я бы справилась лучше. Я бы отнеслась к этой истории с пониманием и уважением, но страх остался бы. Сегодня? Сегодня я очень благодарна за то, что у меня есть ты и наши отношения, я не хочу ничего и никого, кроме тебя. С тобой мне не страшно. Ты – лучший мужчина, которого я знаю. Кроме того, мы – это все, что у нас есть. Мы – награда друг другу.

Стив улыбнулся. Это был код, и Стив знал, что я имела в виду. «Мы – награда друг другу» – это строчка одной из наших любимых песен – «Помимо нашей воли» Джона Прайна и Ирис Демент. Это одна из наших любимых песен, и припев всегда напоминает мне о Стиве:

Мы – награда друг другу,

несмотря ни на что.

Впереди только радуга,

где нет ничего,

кроме наших сердец,

танцующих вальс под дождем…


Мы поднялись на причал, слегка обсушились и пошли к дому. Стив хлопнул меня влажным полотенцем и улыбнулся:

– Чтоб ты знала: ты по-прежнему прекрасна в купальнике Speedo!

Это утро стало поворотным моментом в наших отношениях. Мы оба открылись в своих историях стыда. Мой страх касался внешности и того, как выглядит мое тело, – это наиболее распространенная причина стыда у женщин. Он боялся, что я сочту его слабым, – а это наиболее распространенная причина стыда у мужчин. Нам было страшно принять собственную уязвимость, даже зная, что уязвимость – единственная возможность избавиться от стыда и найти путь друг к другу. Каким-то образом нам удалось набраться мужества, чтобы довериться друг другу и избежать горьких и неприятных слов, которые мы никогда не смогли бы взять назад и о которых сожалели бы во время «холодной войны». То утро кардинально изменило восприятие нашего брака. И это была не постепенная эволюция: тот разговор навсегда сместил акценты в наших отношениях. И это хорошо.

Для меня эта история стала историей больших возможностей, показавшей, какими мы можем быть, если откроем лучшее в себе в моменты злости, боли или смущения. Наши перепалки обычно никогда не проходили так хорошо: этот момент все изменил. На самом деле событие было настолько важным, что я попросила у Стива разрешения использовать его в качестве примера силы уязвимости в своих выступлениях. Он сказал: «Конечно. Это действительно удивительная история».

Позже в спорах мы смогли использовать некоторые из навыков, обретенных тогда на озере, но, сама не знаю почему, последующие выяснения отношений были уже не такими продуктивными, как тот разговор. Я была уверена, что именно волшебство озера Трэвис и величие самой природы сделало нас более нежными и чуткими друг к другу. Позже я поняла, что в этой истории было еще и много другого.

9

 Перевод А. Курт.

Стать сильнее. Осмыслить реальность. Преодолеть себя. Всё изменить

Подняться наверх