Читать книгу Клятва безумная и смертельная - Бриджит Кеммерер - Страница 7

Солнце село несколько часов назад, и конюхи уже давно легли спать. Вокруг меня стоит звенящая тишина, но я не имею ничего против нее. Тишина означает, что я здесь одна. Я не совсем уверена, куда направляюсь, но на этот раз я не тащу Зо за собой. Я отправила ее в комнату, заверив, что отправлюсь к себе.

Вместо этого я теперь стою в конюшне в платье для верховой езды. Я надеваю седло на Железного Уилла за три минуты, а еще через одну я уже сижу на нем верхом. Я, правда, не знаю, куда направляюсь, но мне хочется быть где угодно, лишь бы не здесь. Слегка подстегнув коня, я направляю его к выходу из конюшни.

Внезапно из ниоткуда появляется рука и хватает поводья.

– Тпру! – кричит мужской голос.

Уилл пугается, разворачивается и встает на дыбы. У меня перехватывает дыхание, и меня наклоняет в сторону. Конь перебирает ногами, и его железные подковы громко стучат по булыжникам. Я пытаюсь сохранить равновесие, но понимаю, что вот-вот упаду на землю. Это будет больно.

Однако меня подхватывают чьи-то руки, которые не позволяют мне рухнуть о камни.

Сейчас темно, а половина королевства ненавидит Рэна. Именно поэтому я начинаю кричать и брыкаться. Моя рука нащупывает кинжал на поясе.

– Миледи! – раздается голос Дастана. – Миледи!

Меня грубо ставят на землю.

Я пытаюсь поправить плащ и отбросить от лица непослушные волосы. Мое дыхание прерывистое, и в воздухе с каждым новым выдохом появляется белое облачко пара. Какой-то стражник держит поводья Уилла. Конь гарцует на месте, потряхивая головой.

Я раздраженно смотрю на Дастана. Я старательно игнорировала его в течение нескольких месяцев с тех самых пор, как он стал соучастником того, что Рэн сделал с Греем. Именно Дастан сообщил Зо о том, что она освобождена от своих обязанностей. С тех времен он превратился из человека, которого я считала своим другом, в человека, которого я ненавижу.

Мое сердце все еще бешено стучит в груди.

– У тебя с головой вообще все в порядке?

Дастан выглядит не более радостным, чем я.

– Его Высочество приказал мне убедиться в том, чтобы вы не покидали территорию замка.

О, НЕУЖЕЛИ?

Я тяжело дышу, мои мысли полны желчи. Теперь Дастан преграждает мне путь, и будто готовится к тому, что я ударю его или убегу.

Мне нравятся обе идеи.

– Верни мне мою лошадь! – выкрикиваю я.

Дастан выглядит обиженным.

– Мне было приказано удерживать вас на территории замка и защищать.

– Я все еще на территории, и со мной все хорошо. – Я делаю шаг вперед и протягиваю руку к поводьям, но Дастан опережает меня.

– Если вы вынудите меня, я буду выполнять приказ, заперев вас в ваших покоях.

Я притворно ахаю.

– Да что ты говоришь? Как благородно!

Он игнорирует мой язвительный тон.

– Разве Грей не поступил бы так же?

Я замираю. Я вспоминаю, как мы с Рэном спорили и я вытащила кинжал в порыве гнева. Грей выхватил меч, чтобы остановить меня, и Рэн сказал: «Он отрубит вам руку, если я ему прикажу». Когда я спросила об этом у Грея, он ответил: «Я просто выполняю приказы, миледи, и вовсе не желаю вам зла».

В текущей ситуации Грей поступил бы так же. Это несколько охлаждает мой пыл.

Я хмурюсь и иду вперед. Дастан делает шаг, чтобы преградить мне путь. Я стискиваю зубы.

– Я просто хочу снять седло, – мрачно говорю я. – Если ты не возражаешь.

Он внимательно смотрит на меня, потом отступает в сторону. Я выдергиваю поводья из рук другого стражника, затем нежно провожу ладонью по щеке Железного Уилла. Он фыркает и взмахивает хвостом, выражая свое недовольство.

Как бы мне хотелось быть ловкой и гибкой, и как здорово было бы обладать навыками, которые позволили бы мне вскочить на спину Уилла и галопом ускакать отсюда, попутно втоптав Дастана в пыль. Однако я не могу так поступить, а если все же попытаюсь, то Дастан наверняка потащит меня в замок и запрет в моей комнате.

Вернув Уилла в стойло, я ослабляю подпругу и снимаю седло со спины коня. Я не в тюрьме, но все равно чувствую себя пленницей.

Я откладываю седло и беру щетку, которой начинаю вычесывать мягкую шкуру Уилла. В какой-то момент Дастан отдает другим стражникам приказ стоять снаружи конюшни, а сам встает у стены через проход.

Я игнорирую его, сосредоточившись на Уилле, и вокруг воцаряется тишина. Мой гнев нарастает, желая найти конкретную цель и делая меня напряженной и беспокойной. В стойло пробирается холодный ветерок, и я пытаюсь справиться с дрожью, прижимаясь ближе к коню. Это не помогает, и я дрожу сильнее, судорожно втягивая воздух сквозь зубы.

– Миледи, – окликает меня Дастан, появляясь за моей спиной, но я не оборачиваюсь.

– Отойди от меня.

– Если вам холодно, то возвращайтесь в замок.

– Не хочу.

Дастан ничего не говорит, и мне интересно, остался ли он стоять за моей спиной или же вернулся на свое место. Я не могу понять, веду ли я себя с ним грубо или же это он ведет себя как козел, но, честно говоря, мне все равно. Я перестаю вычесывать Уилла и прижимаюсь лбом к его шее, вдыхая запах сена и конюшни. От животного веет знакомым теплом. Когда я только попала в этот мир, именно Уилл стал моим постоянным источником утешения.

Теперь я знаю, что когда вы исчезаете, то стоит в первую очередь проверять конюшни.

Грей сказал мне это на второй день моего пребывания в Эмберфолле. Мои глаза против воли наполняются слезами, а в горле образуется комок. Я лишилась матери из-за рака, а потом друга, когда Грей сбежал, а теперь я осталась без брата, когда он отправился на помощь моему другу.

А я застряла здесь, как идиотка, потому что верила в Рэна. Потому что верила в Эмберфолл.

Я сглатываю слезы и делаю это тихо, потому что не хочу, чтобы Дастан видел, что я вот-вот расплачусь. Я снова вздрагиваю от холода и обхватываю себя руками.

Дастан вздыхает. Мгновение спустя его плащ падает мне на плечи.

Я поворачиваюсь, и я уверена, что в моих глазах пылает гнев, потому что Дастан поднимает ладони в примирительном жесте.

– Вам не обязательно мерзнуть, чтобы досадить мне.

Плащ теплый, и мне хочется швырнуть вещь Дастану обратно, но это кажется мелочным. К тому же я правда замерзла.

Я прогоняю слезы, готовые пролиться, после чего снова провожу щеткой по шкуре жеребца, надавливая на нее чуть сильнее, чем необходимо.

– А тебе не обязательно притворяться добрым.

Дастан на мгновение замолкает.

– Я слышал, что вы сказали Его Высочеству в Большом зале.

– Я за тебя рада.

Я уверена, что меня слышали все присутствующие.

– Вы действительно считаете, что Его Высочество так поступил с Греем и Тайко по каким-то личным причинам? Вы думаете, он пытался таким образом осуществить своего рода… возмездие?

– Я не хочу с тобой разговаривать, Дастан.

– И вы думаете, что если бы я отказался подчиняться, то принц изменил бы свое решение? – Он выдерживает паузу. – Или же вы думаете, что он бы для начала меня разжаловал, а уже потом отдал этот приказ кому-то другому?

Щетка по-прежнему скользит по плечу Уилла.

– Вы думаете, – продолжает Дастан, – что Грей не стал бы подчиняться подобному приказу, если бы его получил?

Нет, он бы подчинился. Я с трудом сглатываю комок в горле.

– Последние слова Грея перед исчезновением, – говорит Дастан мне в спину, – были клятвой колдунье, которая чуть не уничтожила Эмберфолл. Вы можете винить Его Высочество за принятые им меры, и вы можете винить меня за то, что я следовал его приказу. Однако если бы Грей тогда просто сказал правду…

– Пожалуйста, хватит. – Глупая слеза скатывается по моей щеке.

Я не хочу, чтобы Дастан был прав, но он прав. Грей позволил мне увидеть проблески того, каким нежным и добрым человеком он мог быть, но существовали причины, по которым я считала его устрашающим первое время.

И как бы мне ни хотелось в этом признаваться, но у Рэна были причины любыми способами пытаться получить ответы на свои вопросы.

Грей не поддался уговорам. Я умоляла его рассказать Рэну все, что он знает. Я умоляла его, но он отказался. Я не знаю, была ли причиной его молчания гордость или что-то еще, что ему вбили в голову, пока он служил в Королевской страже, но так или иначе, он держал язык за зубами до последнего.

Рэн не мог остановиться, пока не получил нужный ответ. И вот теперь весь Эмберфолл в опасности.

Я делаю глубокий вдох и медленный выдох. Наконец я поворачиваюсь и смотрю на Дастана. Он стоит у входя в стойло, прислонившись к косяку.

– Я все еще ненавижу тебя, – говорю я.

– Я знаю, миледи. – Выражение его лица непроницаемо. Интересно, ненавидит ли он меня?

Однако напряжение между нами несколько ослабевает. Несильно, но я все равно это чувствую. Между нами нет притворства или каких-то скрытых мотивов. Мы можем не нравиться друг другу в данный момент, но мы понимаем друг друга.

Я бы хотела, чтобы с Рэном все было так же просто, но это невозможно. Одно дело понять, почему Дастан последовал приказу и почему Рэн отдал его. Совсем другое – понимать последствия этого приказа и знать, что пытали не какого-то преступника, а Грея.

Мои бурные мысли будто бы призывают Рэна. Главные двери конюшни распахиваются, и он проходит внутрь. Дастан немедленно встает по стойке «смирно».

Я снова поворачиваюсь к коню.

– Бал так быстро закончился?

Какое-то время Рэн молчит, затем отдает приказ:

– Командор, оставь нас.

Я слышу, как Дастан тихо уходит, и мы остаемся наедине. Я провожу щеткой по шкуре Уилла. Рэн, должно быть, подходит к двери стойла, потому что конь перемещает свой вес и поворачивается, заставляя тем самым меня сделать шаг назад. Жеребец прислушивается и вытягивает шею, чтобы выдохнуть горячий воздух в ладонь Рэна.

Предатель.

Рэн проводит рукой по морде коня.

– Странно, что я не нашел вас в десяти километрах отсюда.

– Ты приказал Дастану удерживать меня здесь силой.

– Половина Эмберфолла готова выступить против меня, судя по всему. Силь Шеллоу готовится к нападению. – Рэн делает паузу, и его голос становится тише. – Вы, безусловно, знаете, что я приказал ему удерживать вас здесь для вашей же безопасности, а не в качестве пленницы. – Еще одна пауза. – Особенно после того, как вы продемонстрировали моим главным маршалам, что мы с вами расходимся во мнениях.

Я молчу. Каждый мускул в моем теле напряжен, ожидая, когда Рэн, наконец, сорвется и продолжит ссору, которую мы начали в зале.

Но… Он этого не делает.

Проявление терпения у Рэна всегда застает меня врасплох. Он всегда ждет, что остальные будут делать все по его команде. Тем не мене Рэн намного сильнее в те моменты, когда ничего не приказывает и не требует, а просто… ждет.

Я снова принимаюсь вычесывать шкуру Уилла, наблюдая за каждым движением своей ладони и находя утешение в тепле жеребца и монотонности действия.

В конце концов мои плечи расслабляются. Мне больше не кажется, что мир вокруг вот-вот рухнет.

– Прости меня, – тихо говорю я и, произнеся эти слова, понимаю, что они сказаны от чистого сердца. – Мне не следовало говорить тебе все это… Там.

– Я не заслуживаю прощения, – отвечает Рэн, и его голос по-прежнему звучит спокойно и тихо. – На самом деле это я должен перед вами извиняться.

Когда я ничего не говорю в ответ, Рэн добавляет:

– Вы все еще злитесь на меня. Я склонен полагать, что между нами слишком много недосказанного.

Я смотрю на него, но он не сводит глаз с Железного Уилла, который прижался головой к груди Рэна. Рука принца лежит на щеке животного, и его длинные пальцы гладят шкуру коня в углублении под нижней челюстью. Это напоминает мне тот день, когда Рэн был существом, созданным магией Лилит, монстром, стремящимся уничтожить все на своем пути. Он никогда никого не слушал в своей чудовищной форме, никогда никого не узнавал – даже Грея. Однако ради меня он успокоился. В облике чудовища Рэн был по меньшей мере три метра ростом, наполовину драконом, наполовину конем. У него были клыки и когти, его чешуя и перья переливались люминесцентными цветами. Я думала, что он убьет нас всех, но он положил голову мне на грудь и обдал теплым дыханием мои колени. Это воспоминание настолько живое, что у меня перехватывает дыхание. Я снова смотрю на Железного Уилла.

– Миледи? – окликает меня Рэн.

Я слегка качаю головой.

– Что… – Мне приходится откашляться прежде, чем продолжить. – Что именно ты хочешь мне сказать?

– Я должен был поговорить с вами о Грее прежде, чем принимать решение о том, что делать с ним дальше.

Я задерживаю дыхание.

– Я думал… – начинает Рэн и замолкает. – Я думал, вы понимаете мои причины, но, наверное…

– Да. – Я снова смотрю на него, и мой голос звучит хрипло. – Я понимаю причины. – Мне приходится перевести взгляд на коня. – Когда ты так поступил, – шепчу я, – ты напугал меня еще больше, чем когда был в облике монстра.

Рэн резко втягивает в себя воздух, но я не смотрю на него. Я не могу смотреть на него.

– Потому что это был твой выбор, – говорю я, и мой голос срывается. – Потому что это был ты. Потому что это был тот, кто мне не безразличен. Потому что то, что ты сделал, было ужасно. – Слезы начинают струиться из моих глаз, и я прижимаюсь лбом к шее коня. Мои пальцы путаются в гриве Уилла. – Потому что тебе нужно было так поступить. Потому что я не хотела знать, что ты способен на подобное.

– Харпер. – Рэн внезапно оказывается рядом со мной, его голос звучит мягко и сломленно. Его палец касается моей щеки легким, как перышко, движением, как будто он боится, что я отвернусь от него.

Я не отворачиваюсь. Мне кажется, я и так слишком долго отворачивалась от него в каком-то смысле.

Его глаза впиваются взглядом в мои.

– Пожалуйста, Харпер, пожалуйста, знай, что я умолял его рассказать мне все. После того, что сделала Лилит, я не мог… Не мог рисковать своим народом. – У Рэна перехватывает дыхание, и я вижу, как в его глазах мелькают тени боли и отчаяния. – Прости меня. Пожалуйста, прости. Думаешь, мне это ничего не стоило?

От эмоций в его голосе у меня сжимается горло и на глаза вновь наворачиваются слезы. Эти не просто извинение. Это признание. Рэн переживает боль и потерю так же остро, как и я. Я ожидаю, что его извинение погасит горящий внутри меня гнев, но этого не происходит. Впервые я осознаю, что большая часть этого гнева направлена не на окружающих меня людей. Дело не в Рэне.

Дело во мне. Я злюсь на саму себя.

Рэн был не единственным, кому пришлось сделать выбор. Мне тоже. Ему пришлось выбирать между Эмберфоллом и Греем. Мне пришлось выбирать между Греем и Рэном.

Мы оба оказались правы и неправы одновременно, и осознание этого в конце концов заставляет пылающий внутри меня гнев немного стихнуть и стать более терпимым.

Я вздыхаю и прижимаюсь лицом к груди Рэна. Его руки обнимают меня и крепко прижимаются к моей спине под плащом, притягивая к себе. Я чувствую его дыхание на своих волосах и то, как его сердце бьется рядом с моим.

Мне приятно находиться в его объятиях. Я уже и забыла, каково это.

– Мне больше не хочется находиться в режиме ожидания, – говорю я Рэне.

Он мгновение молчит, потом спрашивает:

– Я не знаю, что это значит.

Я моргаю, затем из моего горла вырывается удивленный смешок. Рэн был знаком с таким огромным количеством девушек из Вашингтона, округ Колумбия, что я не часто сбиваю его с толку какими-нибудь словесными выражениями. Именно поэтому, когда выясняется, что он чего-то не понимает, это всегда застает меня врасплох.

Я отстраняюсь от Рэна и смотрю на него.

– Это как… – Я понятия не имею, как объяснить ему, что такое режим ожидания, но это и не важно. – В общем, я просто больше не хочу ходить по кругу и ждать, что что-то произойдет и каким-то образом изменит ситуацию.

Рэн хмурится, поэтому я добавляю:

– Я не хочу больше ссориться с тобой.

– Я тоже этого не хочу. – Он протягивает руку, чтобы стереть слезу с моей щеки. – Нужно было тебе все рассказать.

А мне нужно было у него спросить. Я должна была догадаться. Я шмыгаю носом.

– Ты… ты был вынужден на это пойти. Я бы помешала тебе.

– Ты помогла бы мне найти лучший способ. – Его глаза не отрываются от моих. – Ты всегда помогаешь мне найти лучший способ.

Проблема частично заключается как раз в этом. Я не знаю, был ли способ разрешить ситуацию как-то по-другому. Рэн сделал то, что должен, чтобы защитить Эмберфолл. Рэн всегда ставит на первое место свой народ, и он этого никогда не скрывал. Однако его чувства ко мне тоже имеют большое значение. Стоя здесь сейчас, чувствуя его дыхание в моих волосах и то, как его сердце бьется рядом с моим, я больше не думаю, что сделала неправильный выбор, когда решила остаться.

Мы стоим очень долго. Его рука медленно гладит мою спину. Мои пальцы очерчивают контуры застегнутых на его груди пуговиц. Затем атмосфера меняется. Она становится более тяжелой. Сладкой. Теплой. Я делаю вдох, а может быть, это делает Рэн, потому что мое имя легким шепотом слетает с его губ, а после его губы прижимаются к моим.

Поначалу Рэн нерешителен, как будто он все еще боится, что я оттолкну его, но я этого не делаю, и он сразу же становится более уверенным. Его руки опускаются на мою талию, крепко прижимая меня к себе. Его язык сплетается с моим, а его пальцы путаются в моих волосах. Прошло так много времени с тех пор, как он так целовал меня, и у меня перехватывает дыхание. По телу распространяется жар, который быстро разбегается по венам и полностью овладевает мной. Рэн издает низкий горловой стон, и прежде, чем я понимаю, что происходит, моя спина ударяется о дверь стойла.

– Ой, – смущенно усмехаюсь я.

– Прости, – говорит Рэн, и на его лице появляется виноватое выражение.

– Переживу.

Глаза Рэна вспыхивают, и он тянет меня в проход, позволяя двери стойла закрыться за нами. Я использую узкое пространство в свою пользу и одновременно начинаю расстегивать пуговицы на камзоле Рэна и пряжку ремня, на котором висит меч.

Затем губы Рэна снова встречаются с моими, и мои руки тихо замирают на его груди.

Я слышу, как будто издалека, что его оружие ударяется об пол. Камзол Рэна исчезает. Теперь я чувствую тепло его кожи и ощущают движение мышц сквозь рубашку. Он проводит рукой вверх по моему корсету, разжигая во мне огонь своими прикосновениями. Когда его пальцы касаются едва обнаженной кожи моей груди, я проклинаю тот факт, что Фрея так туго затянула шнуровку.

Возможно, мне следовало надеть то самое платье с дерзким вырезом.

Эта мысль заставляет меня покраснеть и вцепиться в плечи Рэна, потому что ему не свойственна такая напористость. Мы спали рядом друг с другом десятки раз, но до сих пор не переспали по сотне разных причин. Одна из них заключалась в том, что последняя женщина, с которой Рэн занимался сексом, обрекла его на вечные муки.

Рэн никогда не объяснял, почему не пытается зайти со мной дальше поцелуев, но если бы мне пришлось ранжировать причины, я бы побилась об заклад, что его последний опыт находится в первой пятерке факторов «почему нет».

Тот факт, что мы практически постоянно ссоримся, вероятно, тоже находился бы в этом списке.

Мне приятно, когда он снова целует меня. Мне хорошо в его объятиях. Иногда Рэн настолько жесткий, решительный и дерзкий, что я забываю о том, что он может быть таким нежным и чутким. Я забываю, что он может разжечь во мне огонь одним лишь своим поцелуем и устроить внутри меня пожар.

– Я скучала по тебе, – тихо говорю я, потому что это так. У меня снова наворачиваются слезы от осознания правдивости моих слов.

Рэн замирает, чего я не ожидаю, а затем обдает горячим дрожащим дыханием мою шею. Его руки все так же дарят мне тепло и крепкие объятия. Теперь в его теле появляется новое напряжение, а между нами чувствуется легкая грусть.

Я прижимаюсь к нему.

– Рэн?

Ему требуется целая вечность, чтобы поднять глаза и встретиться со мной взглядом. В узком проходе конюшни царит полумрак, и глаза Рэна похожи на темные глубокие озера. Он касается моей щеки, и его пальцы скользят по ней легко, пока ладонь не касается моего подбородка. Его большой палец уверенно очерчивает контур моих губ.

– Это платье ты впервые надела в Лунной Гавани.

Я хмурюсь.

– Ты помнишь?

– Ты выглядела как королева. – Его глаза снова находят мои. – Ты выглядишь как королева.

– Это очень красивое платье.

Рэн вдыхает и медленно выдыхает.

– Я не рассказывал тебе о Грее, потому что иногда мне кажется, что твоя воля сильнее моей.

– Иногда? – поддразниваю его я, но в моем голосе нет язвительности. Мне не хочется обидеть Рэна, когда он выглядит таким уязвимым.

– Как и раньше, я не рассказывал тебе ничего, потому что боялся, что это навредит тебе.

Раньше. Мне требуется мгновение, чтобы понять, о чем он говорит, но затем я понимаю. Раньше – это до того, как проклятие было снято, когда Лилит истязала его ночь за ночью, потому что он был близок к тому, чтобы найти любовь вместе со мной. По сути, мне пришлось чуть ли не силой затащить его в свою комнату, потому что Рэн не хотел подвергать меня опасности. Однако он никогда мне ни в чем не отказывал. Если бы попросила его не причинять вреда Грею, он бы послушал меня.

Мое сердце замирает в груди. Я ошиблась. На первое место Рэн ставит не Эмберфолл, а меня.

– Рэн. – Я пристально смотрю на него. – Что-то случилось на приеме?

– Прием прошел блестяще, – говорит он. – Я познакомился с наемницей из Терновой Долины, которая дала мне представление о передвижениях вражеских отрядов. Она также рассказала мне об оружии из Силь Шеллоу, которое может противостоять магии.

– Подожди… Что? – Я моргаю, глядя на него. – Ты мне чего-то недоговариваешь.

Я изучаю резкие линии его подбородка, тени под его глазами, которые стали еще более заметными в темноте.

Нужно было его спросить.

Я думаю о том, как Рэн вел себя в последние несколько недель. Он был напряженным и нервным и выглядел так, будто совсем не спит по ночам. Мы должны готовиться к войне, но Рэн, судя по всему, медлит и бездействует.

Рэн не любит быть неподготовленным. Это не в его стиле.

Я расправляю плечи и смотрю на него.

– Ты не хочешь воевать, – догадываюсь я.

– Но если я не стану воевать, то Грей захватит Эмберфолл, – говорит он. – Он объединит его с Силь Шеллоу, чьи люди убивали наших тысячами. Он не король, Харпер. У него нет опыта управления страной.

– Это все, что тебя тревожит? – спрашиваю я, прищурившись. – Или же ты больше боишься его магии?

Рэн вздрагивает при слове «магия».

– Я не думаю, что Грей хочет причинить тебе вред, – тихо говорю я.

– По правде говоря, мои страхи не касаются Грея.

Я замираю. В его голосе есть нотка, которую я не могу понять.

– Рэн, – я наклоняюсь к нему ближе, пока мы не дышим одним воздухом, – скажи мне, чего ты боишься.

Наконец его глаза встречаются с моими.

– Лилит.