Читать книгу Плейлист двух сердец - Бриттани Ш. Черри - Страница 6

Я потратила день на поиск работы. Потом забрала Риз из лагеря, накормила ее ужином и отвела к Эбигейл, чтобы отправиться на ночную смену в «Семь». По большому счету это заведение было забегаловкой. Можно было с легкостью пройти мимо и не заметить, что он открыт. Тем не менее люди все равно как-то его находили.

Я не раз советовала Джоуи – владельцу бара – потратиться на освещение у входа и вывеску, но он лишь отмахивался, заявляя, что дела в баре и так в порядке. Он был прав, но ведь могло быть гораздо лучше.

В тот вечер посетителей собралось немного. В дальней кабинке, ссутулив плечи и крепко сжав в руке стакан, сидел парень в бейсболке и кожаной куртке. У барной стойки расположилась молодая парочка, с виду лет двадцати двух. Очевидно, это было их первое или второе свидание. И, похоже, последнее, судя по их неловкому общению.

Еще один посетитель устроился в углу бара. Старина Роб, местный завсегдатай.

Готова поклясться, что Роб восседал на одном и том же барном стуле с первого дня открытия «Семь». Он всегда пил кофе, который приносил с собой, и виски, который наливали ему мы. Роб разгадывал кроссворды в газете или читал новости, и, в общем-то, был молчуном.

Мне нравился Роб, то, как он держался особняком и никогда не совал нос в чужие дела.

– Здесь сегодня оживленно, – сказал Джоуи, встретив меня за барной стойкой. Он закончил свою смену и кивнул мне в знак приветствия. – Думаешь, справишься с этой неуправляемой толпой?

Я фыркнула.

– Сделаю все, что в моих силах. – Обычно по вторникам в баре было затишье. Хороших чаевых не заработаешь, но я решила, что это лучше, чем ничего. В среднем в такие вечера в бар заходило человек двадцать или тридцать. И если везло, они оставляли, по меньшей мере, пятьдесят долларов чаевых.

– Кстати, сегодня большой концерт на арене. Так что после шоу у нас и правда может стать оживленно.

– Концерт? Кто выступает? – спросила я. Обычно я старалась следить за программой концертов, поскольку в дни шоу народу в баре прибавлялось. Но об этом мероприятии я ничего не слышала.

Джоуи пожал плечами.

– Не знаю, какие-то Оливер и Адам, или Адам и Оливер, или как их там.

– Алекс и Оливер? – ошеломленно выдохнула я.

– Да, они. Наверное, один из братьев. Я слышал по радио, что второй погиб в этом году. Печально.

Не может быть. Alex & Oliver – моя любимая группа. Их музыка – неотъемлемая часть моего детства. Не хочу показаться чокнутой фанаткой, но я и моя младшая сестра, Сэмми, обожали Alex & Oliver задолго до того, как они обрели славу. Даже Риз успела выучить слова всех их песен. После смерти Алекса я проплакала три дня, слушая их альбомы на повторе.

Наверное, с моей стороны было глупо рыдать три дня о человеке, с которым даже не знакома, но в глубине души я чувствовала, что знаю его через его музыку.

Как пройдет сегодня концерт? Как Оливер собирается выступать без брата?

Джоуи, казалось, вовсе не беспокоила важность сегодняшнего вечера для Оливера Смита.

– Ладно, я пойду. Хорошего вечера.

– И тебе, Джоуи.

Проводив его, я вытерла барную стойку и прислушалась к волшебным звукам, услаждающим уши тысяч людей, которые, как и я слушали один и тот же диск, вечность играющий на повторе в баре Джоуи. Единственная надежда сменить музыку – дождаться посетителя, желающего потратить доллар, опустив его в музыкальный автомат. Обычно этим занимались пьяные студенты, сорящие однодолларовыми купюрами, словно сотенными.

Мне не давал покоя вопрос, какой песней Оливер откроет концерт.

И какой закончит.

Интересно, страшно ли ему выходить на сцену после случившейся полгода назад трагедии. Если бы я оказалась на его месте, то впала бы в такую глубокую депрессию, что, наверное, уже никогда бы не вернулась к выступлениям.

Но голос Оливера… он стоил того, чтобы быть услышанным. У каждого фаната всегда есть любимчик в группе. Сэмми любила Алекса. А я? Я обожала Оливера. Большинство людей считали его менее интересным из двух братьев, но я думала иначе. Алекс, несомненно, был сердцем дуэта, но Оливер был его душой. О том, как он умел передавать эмоции голосом, большинство исполнителей могли только мечтать. Его талант казался почти неземным.

Я должна быть сегодня там, слышать его, видеть, как он раскрывает свое сердце. Подпевать его текстам вместе с многотысячным залом.

– Еще один, – пробормотал парень в бейсболке из глубины зала и, помахал в воздухе рукой с поднятым вверх пальцем. Он даже не взглянул в мою сторону, и я не поняла, что именно он просит. Наверное, ему показалось, что я иду к нему слишком долго, потому что он снова поднял руку и крикнул: – Еще один!

На секунду я задумалась, не диджей ли это Халед[5] расположился в дальнем углу бара. Того и гляди закричит: «Мы лучшие!»[6], и начнет рассказывать всем вокруг, что он отец Асада[7].

Обычно я бы проигнорировала его окрик и попросила подойти к стойке, как делают все клиенты, желающие купить выпивку. Но в этот вечер посетителей почти не было, и я радовалась любой возможности себя занять, лишь бы время не стояло на месте.

Я подошла к парню, но он не поднял головы.

– Привет. Прости, я только заступила на смену и не знаю какой напиток ты пил.

По-прежнему не глядя на меня, парень подтолкнул ко мне пустой стакан.

– Еще один.

Ладно, Халед, еще один чего?

– Мне жаль… – начала я, но меня перебили.

– Виски, – прошипел он низким хриплым голосом. – Только не дешевое пойло.

Я взяла стакан, подошла к бару и налила ему порцию нашего лучшего виски, которое, впрочем, мало отличалось от любого другого. Определенно не тот напиток, ради которого диджей Халед прокричал бы: «Еще один!», но это все, что я могла ему предложить.

Я вернулась к столику и поставила перед парнем стакан.

– Вот, держи.

Он что-то пробормотал в ответ. С уверенностью могу сказать, что не «спасибо». Затем поднял стакан, залпом выпил и снова протянул его мне. Я внутренне сжалась от его грубости.

– Еще один, – пробормотал он.

– Прощу прощения, сэр. Но мне кажется, что вам на сегодня хватит.

– Я сам решу, когда мне хватит. Просто принеси сюда эту чертову бутылку, если тебе не хватает сноровки, чтобы выполнять свою работу и наливать виски в стакан.

Вау.

Только этого мне сегодня не хватало: здоровенного пьяного засранца.

– Извини, но я вынуждена попросить…

В этот момент в бар ввалилась большая шумная толпа. Компания молодежи, на вид не старше тридцати, разодетая, словно на фестиваль Коачелла[8], и заполнила зал. Буквально за пару секунд в бар вошло, по меньшей мере, двадцать пять человек.

Шум и гомон продолжал нарастать, пока не стало очевидно, что люди раздражены до предела. Я выглянула в окно, и мне показалось, что для этого времени на улице слишком людно. Обычно такая картина наблюдалась после окончания концерта или игры, но сейчас была только половина девятого. Слишком рано для ночных гуляк.

– Просто не верится. Я заплатил больше четырехсот баксов за билеты! – прокричал один из вошедших.

– Что за дерьмо. В голове не укладывается, что он не появился, – рявкнул другой. – Надеюсь, мне вернут деньги.

– Оливер Смит – полный отстой. Поверить не могу, что ты уговорил меня пойти на это дурацкое шоу.

При этих словах, мужчина вскинул голову, и я поймала его взгляд. На меня смотрели те самые глаза цвета карамели, которыми я была одержима в юности. Услышав собственное имя, Оливер распахнул глаза шире, в них промелькнула паника. Затем он еще сильнее сгорбился, глубже натянул бейсболку и потер пальцами переносицу.

Я застыла на месте.

Народ продолжал прибывать в бар, а меня словно приклеили суперклеем к полу.

– Хватит пялиться, – прошипел он, его голос зазвучал отчетливей. Этот глубокий чарующий тембр, который я снова и снова слышала в его песнях. Пьяный в стельку Оливер Смит сидел в моем баре в окружении толпы разгневанных зрителей, не попавших на его концерт и не подозревающих, что он скрывается среди них.

– Я… я прошу прощения. Я… только… – Я заикалась как сумасшедшая. Срань господня. Мне не раз такое снилось. Снилось, что я совершенно случайно встречаю своего кумира, изливаю ему сердце и душу за бокалом горячительного. Потом, мы, разумеется, влюбляемся друг в друга до безумия, и он посвящает мне песню, которую много лет спустя будут слушать наши правнуки.

Сейчас все было несколько иначе.

Реальность мало напоминала мой идеальный сон.

Оливер оказался не слишком дружелюбным.

И еще, не знаю, грустным?

Люди, напивающиеся до такого состояния в одиночестве, как правило, грустили. И я его не винила. Я бы, наверное, утопала в печали, если бы мне пришлось пройти через то, через что прошел он, тем более на глазах у всего мира. Я видела комментарии в интернете, которые после смерти Алекса люди писали об Оливере. Читая такое, жить точно не захочется. Я не сомневалась, что Оливер винил себя в случившимся, и последнее в чем он нуждался, чтобы вдобавок его порицал весь мир.

– Прости, я могу… могу чем-то помочь? – спросила я дрожащим голосом.

Он еще больше сгорбился, словно на его плечи давила непомерная тяжесть и подтолкнул ко мне пустой бокал.

– Да, точно. Еще один. Я мигом.

Я поспешила к бару и, схватив бутылку виски, отнесла ее к столику. Затем наполнила его бокал и поставила бутылку рядом.

– Готово.

Он ничего не ответил, и я неловко топталась, таращась, как дурочка.

И только когда он поднял на меня взгляд, озадаченно приподняв бровь, я попятилась.

– Да, конечно. Ладно.

Вернувшись за барную стойку, все еще нервничая и волнуясь, я принялась обслуживать новоприбывших клиентов. Народу было столько, что я едва справлялась. Клянусь, я бы убила за то, чтобы сейчас появился Джоуи и помог мне. С другой стороны, я трудилась не покладая рук, мысленно подсчитывая чаевые. К тому же в пятидесяти футах от меня сидел Оливер чертов Смит. Пьяный, грустный, но по-прежнему идеальный.

Моя внутренняя фанатка хотела задать ему миллион вопросов о его песнях, о том, что побудило написать ту или иную из них. Но я держала себя в руках. Не хватало еще устроить сцену.

Тем временем вечер продолжался, и люди все чаще стали опускать доллары в музыкальный автомат. И хотя было приятно сменить в зале музыку, мне бы хотелось, чтобы публика не имела такого ужасного пристрастия к попсе.

Каждый раз, бросая взгляд на столик Оливера, я замечала, что его бутылка виски постепенно пустеет.

Что с ним случилось этим вечером? Как он оказался в «Семь»?

Народ продолжал нести всякую чушь об Alex & Oliver. В основном об Оливере. Я не представляла, каково это – сидеть среди толпы и слушать их оскорбления. На его месте я бы уже сорвалась… ну, или заплакала. Чем больше Оливер пил, тем напряженнее он становился. Даже спустя несколько часов люди продолжали упоминать его имя.

Словно им больше не о чем было поговорить, кроме как о суперзвезде, которая упала и разбилась.

– Если честно, меня бесит, что умер Алекс, а не Оливер, – высказался крупный широкоплечий мужчина, поднимая шот. – Алекс был гораздо круче. Мне всегда казалось, что Оливер какой-то странный. И вообще, их музыка полная фигня.

– Как будто ты хоть что-то смыслишь в хорошей музыке! – рявкнул Оливер и опрокинул в себя остатки виски в бокале.

Здоровяк повернул голову в сторону Оливера.

– Что ты сказал?

– Я сказал, – Оливер слегка пошатываясь встал, расправил плечи, снял с головы бейсболку и вытер рукой рот, – что ты ни черта не понимаешь в хорошей музыке. Последние два часа ты выбирал в автомате одни и те же заезженные попсовые треки.

Ох, божечки. Добром это не кончится.

Зал мгновенно взорвался криком, стоило собравшимся понять, что пьяница за дальним столиком и есть тот самый Оливер Смит, которого они поливали грязью последние два часа.

– Я с-с-серьезно, – невнятно пробормотал Оливер, затем поднес бутылку виски ко рту и сделал длинный глоток. Он подошел к Здоровяку, который был шире него, по меньшей мере, вдвое и ткнул его пальцем в грудь. – Меня у-у-уже тошнит слушать это дерьмо.

Оливер едва держался на ногах, поэтому я занервничала, когда он подошел к громиле. Этот чувак выглядел как чертова скала. Его тело словно состояло из сплошных мышц, которые, похоже, все еще продолжали расти. Парень был настоящим гигантом, и будь Оливер хоть чуточку трезвее, никогда не стал бы с ним связываться.

Люди вокруг начали снимать происходящее на камеры мобильных телефонов. Я поспешила выйти из-за барной стойки, понимая, что ситуация вот-вот примет серьезный оборот.

– Тебя тошнит? Это меня от тебя тошнит, придурок! – Здоровяк толкнул Оливера, и тот, спотыкаясь, отлетел назад; он не растянулся на полу только потому, что его падение остановил стол. – Думаешь, ты такой крутой, да? Считаешь, раз ты богатый и знаменитый, то можешь поиметь нас всех, потратив наше время и деньги? – прошипел он Оливеру.

Оливер поднялся на ноги и потряс головой, словно пытаясь прояснить зрение. Однако учитывая количество алкоголя циркулирующего в его крови, я сомневалась, что мотание головой чем-то ему поможет.

– Мне, – он толкнул Здоровяка, – не нравится, – снова толчок, – когда меня толкают, – положив обе ладони на грудь парня, Оливер изо всех сил попытался сдвинуть его с места, но потерпел поражение. – Боже, из чего ты сделан? Из стали?

– Из мышц, придурок.

– Ох. Вот черт. В драке мне тебя не одолеть, – заключил Оливер, чем несказанно меня обрадовал. Не представляю, как бы я объясняла Джоуи, что в его баре схлестнулись в рукопашную суперзвезда и человек-скала.

Слава богу, Оливер отступил, осознав, что не стоит связываться.

Или мне только показалось.

Оливер кивнул в сторону девушки громилы, и на его губах появилась ухмылка.

– Может, ты и сильнее меня, но держу пари, я бы оттрахал твою девушку куда качественнее, чем ты.

Моя челюсть упала на пол.

Казалось, девушка должна была оскорбиться его комментарием, но клянусь, я заметила легкую усмешку на ее губах. Готова спорить, в мире найдется не так много женщин, которые не побросали бы своих парней и мужей, ради ночи в постели Оливера. Несмотря на то что он был более тихим и замкнутым по сравнению с братом, он все еще оставался Оливером Смитом. Слова «красивый» было недостаточно, чтобы его описать. Он был необычайно привлекателен, а благодаря своим мягким манерам, казался еще притягательнее.

Но в таком пьяном и неряшливом виде как сейчас? Уже не настолько притягателен.

– Честно говоря, – сказал Оливер в своей самоуверенной манере и подмигнул девушке, – держу пари, она отлично…

Оливер не успел произнести больше ни слова, кулак Здоровяка обрушился на его лицо. Суперзвезда рухнул на пол как подкошенный.

Оливера окружила кричащая толпа. Люди продолжали совать ему в лицо камеры своих телефонов, пока он безуспешно пытался подняться на ноги.

– Так, ладно! Достаточно! Бар закрыт! Все на выход! – закричала я, но меня мало кто послушал. Пришлось приложить физическую силу и начать отталкивать народ к выходу. Вскоре бар опустел, и я взглянула на Оливера. Того самого Оливера Смита. Мужчину моей мечты. Моего кумира, который сейчас лежал на полу пьяный, потрясенный и обескураженный, как потерявшийся щенок.

Папарацци довольно быстро выяснили, что Оливер Смит сегодня вечером замечен в «Семь». И теперь они осадили бар снаружи, барабаня в дверь.

Похоже, в ближайшее время расходиться они не планировали.

Прекрасно.

– Давай я тебе помогу, – сказала я, и заправив волосы за уши, подошла к Оливеру, который пытался подняться самостоятельно. Его левый глаз уже окрасился в насыщенный черный цвет с пурпурными оттенками под нижним веком. Одного удара здоровяка оказалось достаточно, чтобы здорово его потрепать. Выглядел так, словно его били снова и снова, пока лицо не превратилось в месиво. И все же понадобился лишь один аккуратный удар, чтобы отправить звезду в нокаут.

– Нет, – пробормотал Оливер, отмахиваясь от меня. Впрочем, не слишком рьяно. Я подтащила его к столику, где он снова обмяк на полу. Папарацци между тем облепили окна, безостановочно щелкая чертовыми камерами, как обезумевшие маньяки.

Я понятия не имела, как знаменитости со всем этим справлялись. Слава казалась мне скорее проклятием, чем благословением.

– Еще один, – пробормотал Оливер, поднимая палец вверх.

– Ага, конечно, – пробормотала я, и, подойдя к барной стойке, налила полный стакан воды. Я вернулась к столику и присела с краю. – Вот, держи.

Оливер не сел, потому что, давайте начистоту, был не в состоянии. Однако он позволил мне вложить стакан в его ладонь и поднес его ко рту. Едва пригубив воду, Оливер фыркнул и выплеснул содержимое стакана прямо на меня.

– Боже! – прошипела я, вскакивая на ноги в промокшей одежде. – Какого черта?

– Я просил в-виски, – заикаясь, произнес он.

Моим первым желанием было вытолкать его на улицу к поджидающим у входа гиенам. Хотелось избавиться от него и приступить к уборке бара, притворившись, что нынешний вечер не принял самый неожиданный оборот из всех возможных.

Но я все понимала. За время работы в баре я узнала, что грусть, смешанная с алкоголем – мощная комбинация. Сочетание двух этих факторов побуждало людей совершать поступки, на которые они никогда бы не пошли в трезвом состоянии. Я знала, что если отдам Оливера монстрам снаружи, они окончательно его уничтожат. Разорвут на части ту маленькую частицу его души, которая все еще оставалась нетронутой, и будут упиваться его страданиями.

Я подошла к окнам и закрыла все жалюзи, чтобы стая на улице перестала щелкать камерами, запечатлевая срыв Оливера. Я знала, каково это – переживать трудности, но не представляла, как можно их преодолеть с мелькающими перед глазами вспышками фотокамер.

– Ладно, а теперь вставай, – сказала я, и попыталась рывком поднять Оливера с пола. Парень ворчал, но не слишком сопротивлялся, пока я ставила его на ноги. Он привалился ко мне, словно на его плечах лежала вся тяжесть мира. Я осторожно повела его к черному ходу, предназначенному только для сотрудников. Открыла дверцу своей машины и усадила Оливера на пассажирское сиденье, где он сразу свернулся калачиком. И отключился.

Я побежала обратно в бар, заперла двери и вернулась к машине. Села за руль и завела двигатель. Прежде чем тронуться с места, я потянулась через Оливера, чтобы пристегнуть его ремнем безопасности, потому что, клянусь богом, не хотела угробить суперзвезду на своей «Хонде Цивик» 2007 года.

– Не трогай, если не собираешься отсосать, – пробормотал Оливер, когда я протягивала ремень над его бедрами.

Боже правый.

Возможно, когда-то в прошлой жизни это заявление Оливера привело бы меня в восторг. Сейчас же мне захотелось привести его в чувство, потому что этой ночью он явно был не в себе.

– Не волнуйся. Никто тебя не трогает, – ответила я, но он толком не очнулся, и поэтому меня не слышал.

Как только я тронулась с места, Оливер повернул ко мне голову.

Он прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд, перед которым сейчас, наверняка, покачивались три версии меня. Затем он замер. Разомкнул губы и хрипло произнес лишь одно слово.

– Виски? – пробормотал он.

Я опешила.

И невольно надавила ногой на тормоз, не сводя глаз с Оливера, смотревшего на меня взглядом человека абсолютно оторванного от реальности.

Он просил виски? Даже в таком состоянии?

Оливер снова открыл рот, но не произнес ни слова, поскольку наклонился вперед и, видимо, решил, что рвота на приборную панель моего автомобиля скажет за него.