Читать книгу И обходя моря и земли - Cергей Фильчаков - Страница 2

Ну вот, дошли мы до Коломны…

И ей был сильно удивлен я.

Из бревен крепостные стены,

Сторожьи башни по углам,

А вдоль кремля колы торчат,

И рвы – защита от набегов. Но!

Я то видел все из кирпича!

– В каком году-то применили камень?

То ль Грозный правил, или Годунов?

И негде ж подсмотреть!

Ну что за память!

Да ладно! Я и рад тому,

Что вижу эту старину!

Сам кремль окружён посадом,

То есть посадскими людьми.

Купцы, ремесленники, кузнецы.

В кремле самом, я понимаю,

Войска, что город охраняют,

Да князь с боярами живет.

А люд простой туда пускают,

Набат к мечу когда зовёт!

Мне тут немножко рассказали,

Про жизнь посадов городских.

Что если есть опасность окружения,

Естественно, сжигают их,

А люди переходят в ополчение

И вместе с войском отражают нападение,

А коли крепость устоит,

И с ней несломленный народ,

Живых удел – погибших схоронить,

А на выжженной земле

Новые посады возведёт!

И жизнь продолжится делами!

И в ножны упадут мечи!

И снова молот застучит по наковальне!

И криком город разбудят торгаши!

Я многое услышал здесь

Про жизнь людскую.

Увидел сам и понял: это труд!

Они, как мы, о будущем мечтают,

О райских кущах,

Что когда-нибудь придут…

Ну, наконец!

Пробрались сквозь посады!

Остановила стража у ворот,

Серьгу увидели с заплывшим глазом,

И ржать давай, разинув рот!

А он сказал, что зубоскалам

Щербинки меж зубов пробьет,

Что, как освободится, сразу

На пост сюда к ним и придет.

Нас пропустили. И, под охраной,

До княжеских хором и проводили.

Наш Первый на доклад ушёл,

А мы в хлеву расположились,

Я завалился прямо в стог,

Уж на ногах стоять не мог!

И запах свежескошенной травы

Заполнил мозг аж до предела,

И провалиться мне бы в радужные сны!

Но рядом захрапело чьё-то тело…

Заткнул я уши, но храп стоял такой!

То Филарет улегся рядышком со мной,

Чтобы, наверно, как в походе,

Я под охраной был и мой покой.

«Да чтоб ты подавился храпом!» —

И нос ему я зажимал, и рот!

Ничто его не пронимало,

Пришлось поддать ему под бок.

– Ты что не спишь? – прошамкал Филарет. —

Нас скоро позовут держать ответ,

Кто видел что? Какие мысли?

Так что вздремни пока, сынок! —

Сказал и повернулся на бок.

И тут же храпом хлев наполнил!

Я,честно, всё что мог исполнил,

И чтобы деду сон подпортить,

Я с чистой совестью

К храпящей морде,

Обувки подложил…

И только лишь глаза закрыл,

Раздался голос мальчика в хлеву:

– Дружина! Вас кличут ко двору!

Там Князь Великий, и

Боярин знатный, и

Воевода будет тож,

За ним гонца послали ож!

Все подскочили враз!

Видно, дела серьёзные,

Раз Сам решил послушать сказ.

Мы ж притащили пленника,

Мурзы-безбожника сынка.

Да я ещё, неясно, кто?

Меня немножко затрясло…

Готовит войско Князь к великой битве.

И если червь сомнений гложет,

Конечно, он отдаст приказ

Меня на дыбе уничтожить!

Не знаю даже, как сказать,

И сразу ноги стали ватные… —

«Ну что ж, семи смертям

Уж точно не бывать!

А вот одну принять придется всё же,

Естественно, хотелось бы попозже…»

Ну, да не мне об том решать! —

«Эх! Были бы заслуги ратные!

Да где ж их взять!?»

Шагнул я за порог,

А дальше уж ступить не смог…

В хоромах княжеских сидели трое,

Боярин знатный и Великий Князь.

Держались за столом на равных

С нашим заставным Головой

И слушали его рассказ:

– Так вот, не зря ты, Дмитрий,

Кинул клич по всей Руси!

Чтобы князья забыли распри,

Войска свои поставили все под щиты,

Объединив для битвы главной.

Мамай собрал татар немало!

И с ним в союз вступил Ягайло.

И ещё тебе мой сказ…

Олег Рязанский предал нас!

Как, впрочем, и предполагал ты,

Поставит войско под Мамаевы щиты.

В полон мы взяли отпрыска мурзы,

Он много знает о Мамая планах.

Где войско собирают разношерстное они,

Литва, рязанцы и татары!

Стучали пальцы по столу…

Князь знал ответы и сему:

– Ягайло не был другом никогда!

Придет то время и за предательство

Поплатится Литва!

А вот Олегу, просто некуда деваться,

Рязань сейчас и так разорена!

Коль к нам пойти,

Так под Мамая подставляться.

А мы не можем

Встать защитой для Рязани!

Пойдем туда, погибнем все, и сами!

С двух зол и выбрал он Мамая,

Олег, прекрасно понимая,

Не будем мы Рязань стяжать

И Русь на русских натравлять.

Рязанцы нам всегда родные,

Они оплот наш и поныне!

И слушайте меня все вы!

Чтоб волос не упал с рязанской головы!

А план нам надо подобрать такой,

Сразиться чтобы лишь с одною татарвой!

Негоже русским помогать татарам!

И так крови родной пролито уж немало.

Да. Надо собирать Совет.

Чуть не забыл!

А что ещё с тобой за человек?

– Не ведаю даже, с чего начать,

Всей правды как мне рассказать.

Не знаю толком я её,

Пытались мы понять его.

Откуда залетела птица,

По говору и русский он,

А многих слов как будто бы не знаешь.

Но если фразу скажет он,

То все прекрасно понимаешь.

И видно,

У нас только и нача́л учиться,

Что как называется и как говорится.

Проверял, не воин он,

И ни мечом, и ни копьём

Не управлялся никогда!

И это точно – не купец!

На рынке глянул на него,

Как обманул торгаш-юнец

И как обчистили его!

– На дыбу, может быть?

– Да, Князь! Не може! Да ты что!?

До дыбы довести и не успеешь,

Помрет от вида лишь от одного!

– Ну ладно! Буде! Послушаем его.

А там на месте и решим,

Как поступить, что делать с ним.

Втроем и вышли на крыльцо:

– А ну, малец, ты крикни их,

Знатных ратников моих!

И только вышли все,

Встали в ожидании,

Последнего же в странном одеянии

На землю уронили стражи

И копьями к земле прижали.

«Ну вот и всё!» – мелькнуло в голове.

И нету страха даже,

Кровь побежала по гусиной шкуре,

И я представил мясо на шампуре…

Князь молчал, и все молчали.

Как будто он чего-то ждал,

Как будто он решенье принимал,

Казнить иль дать ещё пожить.

А мне не боязно уже

Предстать перед его очами,

Греха я за собой не знал,

И коли кто-то к ним меня послал,

Готов судьбу свою я с ними разделить!

И голос Князя я услышал,

Как будто прозвучало свыше!

И властью веяло, и добротой,

Звучал чуть с легкой хрипотой,

Как меч булатный!

Раскалённый в огненных боях,

И вновь остужен на семи ветрах!

Он завораживал собой! И

Как-то сразу же давал понять,

Что этому Лицу не стоит лгать,

А так сложилось, вот судьба!

Что ложь для них – то правда для меня!

Князь приказал поднять:

– Ну что же, гость незваный мой!

Рассказывай! Откуда будешь, кто такой?

Если ты купец-лазутчик,

То скажу – ты не везунчик!

И никак я не пойму,

Что не владея мыслью мудрой,

Как же смог своей натурой

Ты в доверие втереться Алексею самому?

«Ведь знал же, что ответ держать!

Нет бы – заранее слова поподбирать!

И надо ж было с Филаретом мне связаться!

И что теперь?

Ведь всё равно не удалось поспать!

Вот точно, Князь заметил обо мне,

Нет мыслей мудрых в этой голове!»

Я развожу руками:

– Позволь мне, Князь, но не прими за лесть!

Что славой полон ты и добрыми делами,

И слухи си идут по всей Руси!

И много люд простой сложил сказаний.

И если нет доверия в тебе ко мне,

То от руки твоей я смерть почту за честь!

Но выслушать прошу наедине,

А там решишь, что, – то я и приму.

Помедлил Князь и на крыльцо поднялся,

Меня охранник в спину подтолкнул.

А Филарет шепнуть не постеснялся:

– Ну, с Богом, сын, найди обратный путь!

Должок за сапоги тебе остался!

Серьга похлопал по плечу:

– И у меня должок под глазом!

Я возмущался:

– Да чтоб вы провалились разом!

За смертью может быть иду.

А вы о долговых наказах!

Князь засмеялся:

– Поделом! Видать, ты всех уважил!

И заходи-ка ты в мой дом,

Послушаю твои рассказы.

Вошел в хоромы и с порога,

Рукой себя перекрестил,

И, глядя прямо на икону,

У Бога я прощенья попросил.

Махнул рукой мне Князь,

На лавку сел за стол,

Хотел разуться я, нагнулся,

Поняв, не стоит. И в обуви прошел.

– Я прошлым, Княже, не блещу,

Ещё бы знать его мне гоже!

Случилось так, что провалился я во тьму,

А выполз на пути сторожи!

И задаю себе я сам вопрос,

Зачем же нужен здесь я всё же?

Зачем Всевышний поменял мою судьбу?

Каких наказов выполнить я должен?

– Наказ один!

Нам Богом данные навечно земли

От ворогов спасти и сохранить!

И к этому мое стремленье!

СИЛЬНА ЛИШЬ РУСЬ —

КОЛИ ЕЁ ОБЪЕДИНИТЬ!

А ты то, сам, пришел к чему?

– То, что знаю много я,

Скрыто и от самого меня.

Но тебе скажу лишь одному,

Иди к Сергею Радонежскому.

Расскажи про мысль свою,

Тебя что сильно угнетает.

А Преподобный слов на ветер не бросает,

И в речи той его ответа

Ты не найдешь ценней совета!

Ему не верить ты не можешь!

Делами праведными славен, как и ты!

Его послушай, а после, если уж захочешь,

То голову мне отсеки!

– Я вижу, ты о многом знаешь,

И думы тяжкие мои…

Но знания твои мне не страшны,

Скажу тебе, к себе располагаешь,

Нам будет в месте по пути.

Не буду я пытать тебя словами,

Поговорим потом,

Коль будешь ещё жив.

Князь у окна остановился,

За спину руки заложив,

Задумался, слегка глаза прикрыв,

И молвил:

– Ну что же, люд без прошлого, живи!

У Алексея будешь при дворе,

В темнице запирать не стану,

Совет мой, – не шалить тебе.

О нашем разговоре не болтай!

Я всё сказал. Теперь ступай.

Как пьяный, вышел не крыльцо,

Спустился и, в объятиях дружины

Я понял, как мне повезло!

Увидеть снова их

И голоса друзей родимых!

– Жить будешь! Это хорошо!

– Нам этот день отметить надо!

– Пойдем-ка выпьем по крыночке медку!

Да и покушать уж пора бы!

И солнца лучик, пробиваясь

Сквозь толщу бревен, через щель,

И до меня дополз втихую,

Своим теплом чтоб обогреть.

Он по щеке упорно полз все выше,

И слой щетины его не задержал,

Лицу, через траву налипшую,

Своё тепло мне отдавал.

И в полудрёме, этой неге

(Пока что сон не отпускал),

И краем уха я услышал

Крик петухов – о зорьке возвещал.

А запах сена!!! М-м-м!!!

Я этим воздухом бы только и дышал!

Кристально чистый, ароматный, свежий!

Без медовухи мозг мой опьянял!

И вот лежу я на копне соломы,

И лучик на глаза уже упал,

Веками подёрнуть попытался,

А их как будто кто-то мне сковал!

Потрогал я лицо ладошкой,

Глаза опухли, нос картошкой,

Болела нижняя губа, и в теле

Прям такая ломота!

Оно стонало всё и ныло.

«О Боже! Что же вчера было!?» —

Пытаюсь обратиться к памяти своей.

И, оказалось, больно даже

Мне только покопаться в ней.

Как хочется воды!

И медленно пополз с копны.

Ещё и обувь потерял с ноги одной,

И этою ступнёй босой

На что то тёплое ступил…

И тут оно как замычит!

Дошло, что подо мною бык.

И на спину себе меня он уронил,

Когда со страху подскочил.

И настал момент такой,

Что сам я тоже испугался,

Руками и ногами обхватив быка,

На нем верхом и оказался!

Галопом вылетев из хлева,

С протяжным криком помчался со двора,

А я, вместо того, чтоб спрыгнуть,

Ещё сильней схватился за бока!

Забег, конечно, был не долог,

Бык, оборвав из шкуры полог,

С разбегу вынес часть ограды

У озера на всём ходу и встал,

А я, свалившись прямо в воду,

Гусиное семейство раскидал!

И тут поднялся такой хохот!

С утра уже трудились все.

А у меня как будто молот,

Что в наковальне, стучал по голове!

Я весь продрог, пока сидел в воде.

Аж до костей добрался холод!

На четвереньках выбравшись на берег,

Улегся сразу на траве.

Слышал, как вокруг меня

Крутилась стайкой ребятня.

Дразнили дети и свистели!

Поддал всем радости и смеха

Своим катанием с утра

И искупался на потеху!

И через звонкий смех той детворы

Донесся чей-то нежный голос:

– А ну-ка, разбежались, сорванцы!

Пока вам отче

Не взлохматил на затылке волос!

Рушник, мил человек, возьми

И обсушись, а то вода

Уж веет холодом с утра!

И из кипрея испей чай,

Чтобы так, невзначай,

Старый дядька водяной,

Хворь не отправил за тобой!

Накрыла рушником и скрылась,

Как будто мне это приснилось!

Я и забыл уже про боль!

Кручу слепою головой.

– Что закрутил своей башкой? —

А это был уже Серьга,

Упало сразу настроение слегка:

– Скажи мне честно, ты ж мне друг?

– Теперь – ну да! – с улыбкой

Ответил мне Серьга.

– А почему теперь-то вдруг?

А что вчера?

– Вчера попили мы медку,

А ты у Князя на глазу.

Вдруг будет что с тобой не так!

И Князь тебе не долго жить прикажет,

И я, прикинув, что да как,

Как ни крути, пришлось уважить…

Не одному же мне носить синяк!

– Злопамятный ты всё же, гад!

– Теперь с тобой мы не разлей вода!

Где будешь ты, с тобой и я!

Вставай, дай руку, нам пора!

Уж баня парится с утра!

Девки веничком прогреют,

Разомнут, что обомлеешь!

– С бабами!? Не! Не пойду!

Сам потом один схожу.

– Да ты что? У нас всегда

Бабы парят мужика!

– Ага! Так уж и поверил я,

Значит, с бабами сходить?

Да хорош уже шутить!

– Да не вру! Вот крест тебе!

Коли ты не веришь мне!

– Ну-у! Тогда пошли с тобой,

Раз тебе так не впервой.

– Что-то не могу понять,

Ты же парень вроде свой,

А ведешь себя, ей-ей,

Как из фряжеских земель!

И чтоб тебе меня понять,

Я историю одну,

Пока идем, хочу сказать.

Как-то раз, лет пять назад,

Посетил наш стольный град,

Весь заносчивый такой,

Фряжский рыцарь, он со свитой

Прибыл к нам, в грязи, не мытый

И вонял, прости меня,

Как из ямы нужника!

И чтоб до князя допустить,

Ему бояре предложили

Нашу баню посетить!

Ну, всё было чин по чину,

Девки, веники и квас!

Только кто же знал из нас,

Девок голых как узрел,

Лапать начал их тотчас!

Ты бы видел, что там было!

Наши бабы разошлись!

Был избит он, ты поверь,

И голым вышвырнут за дверь!

Баня наша не для тех,

Кто ищет в ней себе утех,

В ней все помыслы чисты!

А соблазны для жены.

– А мне что делать коль тогда?

Где же у меня жена?

– Да я тож без половинки.

Но в бане уж устои таковы,

Что все свои срамные мысли

Выкинь ты из головы!

Горячий веник и холодный квас,

Мочалка из сухой травы

И кадка ледяной воды!

Я маму вспоминал не раз,

Какие к Богу помыслы!?

Мне выжить только бы сейчас!

Ну а после, уж выйдя на крыльцо,

Прохладным ветерком повеяло в лицо,

Покинули и хворь, и боль,

Открылись и мои глаза,

О Господи! Какая красота!

И легкость в теле такова,

Что и не чувствуешь свой вес,

Казалось бы, подпрыгни —

Достанешь до небес!

В русской бане дух такой,

Я был рожденным заново

И телом и душой!

– Чего стоишь? Пошли со мной,

Тебя определили на постой,

И не в стогу тебе же спать,

Хоромы дали! Просто кладь!

Заботу выказал наш Алексей.

Я был уж там, идем скорей!

М-д-а-а… Не знаю, как и описать…

Сиё жилье хоромами назвать!?

Снаружи крыша —

Дощатый настил со мхом,

Окошки в стенах

Затянуты, похоже, бычьим пузырём.

Домишко сложен сам из брёвен.

А двери!

Чтоб туда войти,

Встать надо на колени

И ползти!

А внутри – пол из земли!

Но! Есть хоть печь,

Стол, лавка и

Место, где прилечь…

Стать в полный рост я уж не смог,

Затылком подпираю потолок.

– Серьга, здесь срочно

Надо кое-что исправить,

Домишко чуточку подправить,

Венцов так пару подложить,

Полы из досок настелить,

Дверь входную выше приподнять,

По-новому соорудить кровать.

Сам по себе дом небольшой,

Всё разместится в комнате одной.

Мы строили с Серьгой четыре дня!

Мозоли появились у меня,

Трудились, не покладая рук!

И краше дома не было вокруг!

Грустно так смотрел Серьга:

– Моя хата, в сравнении, – собачья конура!

– А ты ко мне перебирайся!

Хоть вечерами нам вдвоём

Будет поболтать о чём.

Серьга довольный,

Улыбкою расплылся

И за вещами тут же смылся!

А я побрёл в торговые ряды,

Из одежонки посмотреть что

Да прикупить еды.

То ли базар, толь рынок,

Как ни назови,

И люд здесь собирается,

По-моему, со всей земли!

И чем тут только не торгуют —

Китайский шелк, персидские ковры,

Огромные тюки парчи,

Меха, одежды разной горы,

И так же всё у них воруют!

То тут, то там кричат:

– Держите вора!

Я вас умоляю!

Чем торговать, уже не знаю!

В ответ ему:

– Да ла-а-дно!

Поумерь свой пыл!

Его уже и след простыл!

Сложилось всё уже веками,

Места, где обитают торгаши,

Не будут обделённые ворами!

И я средь этой толчеи бродил,

И что купить хотел, товар здесь был.

Купить – вот только трудно так сказать,

Уж проще было обменять.

За пару трёпаных кроссовок

Две пары кожаных сапог!

Подошвы – материал особый,

Сильно уж он интересен,

Каких я только не наплел им песен!

В придачу получил штаны,

А ткань была из конопли!

Кафтан мне дали за ветровку,

Что сшита была из плащёвки.

За джинсы Levis и ремня

Ворох выручил нательного белья!

И тешу я себя надеждой

Для них: чудной своей одеждой

Хода истории не изменю,

И в книгах летописцев я не натопчу!

И тут, когда пытался натянуть кафтан,

Голосок знакомый за спиною прошептал:

– Ты мне вернешь рушник?

Пока надел и развернулся в тесноте,

Хозяйки голоска уж нет нигде,

Как будто ниоткуда он возник!

Уж не привиделось ли мне?

Спросил я у купца тогда:

– А за спиною у меня

Девушка была ли где?

– Была дивчина. Ох, краса!

Черноволоса! И стройна!

Глядела в спину на тебя,

Смеясь, что-то прощебетала

И, юркнув меж рядов, сбежала!

Что? Глянулась она?

– Да только слышал, видеть бы!

– А ты почаще заходи!

С девчатами она бывает,

Где ювелирные ряды,

Там они и пропадают!

Сюда что занесло одну,

Вестимо Богу одному!

Домой спешил как никогда,

Уж точно кто о ней и знает,

Так это мой дружок Серьга!

Его, конечно, я порасспрошу!

И, думками своими окрыленный,

Забыл, естественно, и про еду,

Вот как оно бывает!

А в хате уж командовал Серьга.

Довольный своим переездом,

В углу свалил нехитрый скарб,

Зато оружию нашёл он место!

Два лука, стрелы, три меча,

Кольчуги, латы и шлема.

Увешана уж вся стена!

И вид уже не для жилья,

А будто оружейная палата.

А в углу

Лишь шапка да накидка на меху.

– Одежда где?

– Да всё ж на мне!

Сносил иль порвалась,

Обнову выдаст сразу князь!

Ведь мы – глаза его и уши,

Он бережет, кто честью ему служит!

Мы тень его, где он, там мы!

Быть неприметными должны.

И выполним любой приказ!

Хоть днем, хоть ночью

Пусть застанет нас!

И Дмитрия доверием будем дорожить,

За князя за такого

Не жаль и живота сложить!

Его ты словом к нам назначен,

А это, брат мой, много значит!

И Голова наш, Алексей,

Сказал, чтобы с тобою я

Занялся домом для жилья.

И в школу отроков определить

Да кой-чему там научить.

Заняться ратными делами

Как хочется мне поскорей!

Война близка, не за горами!

Уж запах крови доносится с полей!

– А я к купцам сейчас ходил,

Торговый люд о том же говорил.

Женщин много меж собой ревут,

Мужей, мол, скоро в ополченье заберут.

– Смотрю, чуток прибарахлился,

Кафтанчик, сапоги, штанишки тож,

Совсем за местного сойдешь!

– Для местного великоват я всё же.

– Как Пересвет! Вы с ним похожи!

Вот кто воин-то, отменный,

С бородою, здоровенный!

Управляется мечом,

Словно лёгким посохом!

Из боярских, слышал, он,

Принял постриг преподобного инок.

Что ж сегодня за денек?

Пролетел и не заметил,

И в животе уж всё сосет!

– На базар-то я ходил,

А поесть там не купил!

С толку сбила девушка одна.

– Ну-ка, ну-ка! Кто така?

– Да если б видел, только слышал,

Да и то лишь пару раз!

У тебя хотел спросить я,

Она рушник мне приносила,

Там, у озера, в тот час.

– Знаю, это ж наша Рина!

Её отец – наш Голова!

И тебя, что ль, зацепила?

Бесполезно! Стольких женихов отшила!

Только тратишь время зря!

Ей из лука пострелять

Да мечом бы помахать!

На коне на всем скаку

Чучелу снести башку!

Как владеть мечом секретно,

Учится у Пересвета.

Ты смотри, случай чего,

Ещё отрубит кое-что!

С девками по рынку ходит

И с пацанами дружбу водит,

С ними бьётся на мечах,

Да так, что парни в синяках!

Её цветочком не привлечь,

Любовь её – копье да меч!

Алексей за ней блюдёт!

Обидит кто, щадить не будет,

Любого в клочья разорвет!

Да и мы Даринку любим,

Так бывает, что она

Нас защищает и спасает

От гнева Алексеева!

И, бывает, провинишься,

То к Даринке сразу мчишься,

Та смеется, озорна:

«Эх ты, дяденька Серьга!

Не миновать тебе кнута!»

И знает тоже, Алексей,

Коли Рина лыбой блещет,

Ласкова и так кротка,

Просьба будет за друзей,

Тятя ж не откажет ей!

Пусть накажет!.. Не сполна,

Лишь бы голова цела!

Так что не гонись за ней.

– Да я туда и не спешил,

Просто у тебя спросил.

– И не думай про харчи!

Так как мы народ служивый,

На довольствии стоим

У князя Дмитрия в дружине.

И столоваться мы пойдем

Прямо к Алексею в дом.

– Вот дела!

Что, каждый день ходить туда?

– Да ещё и мал того!

Учиться будешь у него!

Там и повстречаешь Рину,

И коли на неё ты попадешь,

Целых ребер во всём теле

Искать будешь – не найдёшь!

«Ох и чувствует душа,

Отхвачу по полной я!»