Читать книгу Зверь. Джон Бонэм и Восхождение Led Zeppelin - Чад Кушинс - Страница 3

Воскресенье, 17 июля, 1977

Стадион Kingdome

Сиэтл, штат Вашингтон

22:20

Шел третий час концерта, и в свете десятков софитов, обжигающих разноцветными лучами четырех музыкантов, тысячи мерцающих точек в кромешной тьме казались бушующим светящимся океаном, морем, полным звезд. Шестьдесят две тысячи зажигалок вспыхнули, едва заиграла музыка, и как только раздался грохот барабанов, фанаты увидели освещенную пиротехникой сцену. Гром и молнию.

Грациозный светловолосый вокалист вышел на центр сцены и легким движением убрал влажный волнистый локон за ухо. Взмахнув левой рукой, он подошел к микрофону. Выкрики многотысячной толпы эхом разносились по арене единым оглушительным пульсом. Было видно, что певец устал. Его порядком измотали тринадцать исполненных сегодня песен, тридцать девять концертов, отыгранных в рамках очередного американского турне, и длительная хромота (последствие автомобильной аварии, в которой он чудом выжил).

«В следующей композиции вы услышите соло артиста, не нуждающегося в представлении, – объявил Роберт Плант. – Музыкант, игравший на тамбурине в „Battle of Evermore“ – Джон Генри Бонэм! Полный улет!»

Последнее слово электронным эхо разносилось по громкой связи арены, дублируя фальцетом: «УЛЁТ-ЛЁТ-ЛЁТ!»

Долгое время Джон Бонэм считал, что барабанщик группы должен играть на авансцене, символически вести за собой других музыкантов, ведь именно он движущая сила коллектива, ну и еще потому, что так барабаны звучали бы громче. На любых выступлениях Led Zeppelin Джону предоставляли возможность исполнить настолько долгое, отвязное и динамичное соло, насколько он того пожелает, – так ему удавалось максимально приблизиться к позиции центрового, о которой артист всегда мечтал. И он использовал эту возможность на всю катушку: за девять лет существования группы время Джона в центре всеобщего внимания увеличилось с десяти минут практически до часа.

Его товарищи по группе, солист Плант, басист Джон Пол Джонс и лидер как в гитарном, так и в общем творческом направлении, Джимми Пейдж, не возражали против столь длительного перерыва – у них выдавалось почти полчаса за кулисами, чтобы передохнуть, выкурить сигарету или сделать пару глотков, прежде чем снова предстать перед публикой. Но сперва Пейдж дополнял соло Джона зажигательной «Out on the Tiles», появляясь в свете софитов за спиной у Планта с первыми раскатами Gibson Les Paul Standard 1959 года. Теплый коричневый инструмент контрастировал с кричащим белоснежным комбинезоном, украшенным маком и драконами, – «героиновым костюмом».

После этого Джон играл один.

Сегодняшний вечер не стал исключением. Приступив к исполнению своего знаменитого двадцати четырехминутного соло «Моби Дик», Джон еще не знал, что американским зрителям последний раз выпал шанс увидеть музыканта во всем его дерзком великолепии. И пусть всегда находились критиканы, избегавшие легендарных марафонских соло Джона и обвинявшие ударника, да и всю группу, в потакании своим прихотям, большинство из них благоговели перед человеческим фейерверком, способным обуздать их чувства. В этом и заключалась суть песни, сочиненной Джоном, композиция не только демонстрировала его мастерство и виртуозность, но и показывала поклонникам, критикам и многочисленным завистникам среди коллег, насколько новаторской может быть его техника.

Барабанщик много лет работал над длительным соло, позаимствовав пару фишек у Арта Блэйки, какие-то движения – у Джина Крупы, и добавив фирменные парадидлы, сверхбыстрые, словно пулеметная очередь. Начиная свою дробь, Джон практически вводил окружающих в транс: традиционной линейной схеме он предпочитал собственный многослойный стиль, больше походивший на контролируемый хаос, Бонэм добавлял импульсивные вставки, нанося двойные удары ногами в массивных ботинках. Остервенело нарезая круги по томам установки, Джон все быстрее и быстрее наращивал ногой остинато, а кульминацией песни про Пэт становился поток небывалой мощи. Сыграв половину соло, мокрый как мышь от пота Бонэм бросал палочки и принимался играть стертыми в кровь руками.

Влюбившись, Джон с удовольствием развлекал будущую миссис Бонэм соляками и, к ее неописуемому изумлению, даже назвал трек в честь девушки. Когда к Led Zeppelin пришел успех, он играл «Pat’s Delight» на каждом концерте. Джимми песня тоже нравилась. К тому времени, когда загадочный гитарист-тире-продюсер решил включить эту песню во второй альбом группы, Джон успел ее переименовать, чтобы соответствовать милым наблюдениям маленького сына Джейсона. Громоподобное соло, как утверждал ребенок, и впрямь было размером с мифического кита Мелвилла. «Моби Дик» практически мгновенно стал классикой барабанной игры.

Во время турне Led Zeppelin по Северной Америке в 1977 году Джон преобразовал композицию в масштабный концертный номер, внедрил электронные элементы, увеличил отдельные фрагменты, а благодаря усовершенствованным лагам[2] недавно приобретенный «Людвиг» из нержавеющей стали стал казаться еще громче. Услышав новое звучание перед началом тура, группа еще раз переименовала песню в «Полный улет!»

Название песни оказалось более чем подходящим, оно отлично характеризовало стиль Джона и самой группы. Пагубное пристрастие к отвязным вечеринкам и еще более отвязному образу жизни постепенно сказывалось на всех. Этот одиннадцатый тур по Соединенным Штатам, казалось, был обречен с самого начала: их любимому Боингу-707 Starship запретили летать… последний альбом продавался не так хорошо, как другие, что не могло не огорчать музыкантов… беспорядки в Цинциннати и Тампе… «Пищевое отравление» Джимми и отмененные шоу…

Казалось, единственное, с чем, как и раньше, не было проблем – деньги. Их менеджер (все его сто восемьдесят сантиметров и сто тридцать килограммов) позаботился об этом и вообще обо всем, что было связано с долларами, все это он строго контролировал с помощью своих пресловутых приспешников.

Но самое худшее в заключительном турне Led Zeppelin ждало впереди. Всего через несколько дней Роберту Планту сообщат, что его пятилетний сын мертв, а Джона впервые арестуют в Америке, на ударника заведут уголовное дело за то, что он позволил гневу взять верх. «А ведь когда-то, – думал он, – эта страна нас обожала».

Во время исполнения соло для Джона не существовало ничего: ни грехов прошлого, ни преступлений, которые еще только предстояло совершить. Сегодня была лишь музыка – игра, надвигающийся шторм, который привел Джона в Америку из тихой английской деревушки, где для всех он был лишь приветливым плотником, фанатом автомобилей и дизайнерских костюмов.

Сегодня настал его последний звездный час, момент, когда музыка и ее мощь все еще могли сдерживать зверя.