Читать книгу Девушка-Слон Ганнибала Книга Первая - Charley Brindley - Страница 3

На Изабель было лоскутное платье выцветших желтых и коричневых тонов, а вокруг узкой талии был повязан рваный фартук. Ее длинные темные волосы были заплетены в замысловатую косу вокруг макушки. Она была еще не стара, даже не дожила до середины своей жизни, но что меня больше всего поразило, так это ее лицо без морщин; цвета сливочной корицы, черты ее были мягкими, как Лунный свет на шелке.

Я посмотрела на свое тело и увидела множество порезов и синяков. Только тогда я поняла, какое ужасное испытание мне пришлось пережить. У меня болело все тело, особенно затылок. Я вспомнила, как мне было плохо и жарко, очень жарко, пока меня не бросили в реку. Но кроме этого, от моей памяти мало что осталось. Слабость охватила меня, и я почувствовала себя хрупкой, как сломанная конечность на холодном ветру. Я покачала головой в ответ на вопрос Изабель.

“Ты такая худая." Изабель осторожно закрыла плащ и обняла меня.

Если кто-то и обнимал меня раньше, я не могла вспомнить. Я отпустила камень, надеясь, что она не услышит, как он упал на землю.

"У тебя мокрые волосы." Она взяла длинную прядь волос, пригладила ее на моем плече и взяла меня за руку. "Иди сюда, там тепло.”

Изабель подвела меня к камину, где я села и прислонилась спиной к бревну. Огонь согревал мое измученное тело, а дым от потрескивающих сосновых сучков окутывал меня приятным, успокаивающим запахом. Я уставилась в огонь, наблюдая, как пламя прыгает и танцует. Огонь казался мерцанием самой жизни.

Куда девается огонь, когда все дрова сгорают?

“Ты можешь съесть Конту лука с ухасой?" спросила она.

“Да.” Я никогда не слышала о Конту луке, но знала, что могу съесть все, что угодно.

Изабель взяла глиняную чашу и вытерла ее краем передника. Она использовала деревянную ложку, чтобы наполнить его дымящимся зерном, смешанным с кусками мяса. В глиняном горшке, стоявшем на плоском камне у огня, был густой красный соус. Она намазала ложку соуса на тарелку с едой.

Я взяла у нее чашу и погрузила в нее пальцы. Еда была слишком горячей, но я не могла дождаться, когда смогу взять ее в рот. Восхитительный вкус мягкой твердой пшеницы и пикантных кусочков баранины согревал мой дух, а горячий соус ухаса имел пряный привкус. Я проглотила, не жуя, и снова полезла в миску. Прежде чем я успела откусить второй кусок, мой пустой желудок взбунтовался против еды. У меня закружилась голова. Мой живот свело судорогой. Я попыталась поставить миску на стол, но Изабель протянула руку, чтобы взять еду, прежде чем я уронила ее.

Схватившись за живот, я поплелась к краю палатки, где меня вырвало остатками съеденной пищи. Мой желудок продолжал сжиматься и содрогаться.

Мягкие слова утешения Изабель и влажная ткань на моей шее помогли мне почувствовать себя лучше. Вскоре мой желудок успокоился, и она развернула меня, чтобы умыть лицо.

“Когда ты в последний раз ела?”

Я попыталась собраться с мыслями. “Не сегодня.”

“Давай. Я думаю, что тебе следует выпить немного вина с изюмом, прежде чем положить еду в пустой желудок. Немного вина оказывает успокаивающее действие, но слишком много, и ты будешь пьяна, как ворон, съев перебродивший виноград.”

Я улыбнулась, представив себе пьяного ворона, кувыркающегося в воздухе. Когда я подняла глаза, Изабель подмигнула мне.

Я сидела у огня, завернувшись в плащ Тендао, и потягивала сладкое вино, которое она мне налила.

"Возьми только немного," сказала Изабель. "Давай подождем, пока твой желудок не возненавидит вино так же, как и еду.”

Я кивнула и отставила чашу в сторону. Обжигающее тепло успокоило мой живот, и мне показалось, что вино больше не поднимется. Я потянулась за ножом, лежащим на камине очага, и взяла одну из репок из корзины, чтобы почистить ее, как это сделала Изабель ранее. Она улыбнулась мне, нарезая морковь в большой глиняный горшок. Тушеное мясо пахло восхитительно, но у меня не было ни малейшего желания злить свой желудок во второй раз.

“Не думаю, что я когда-либо встречала кого-то настолько спокойного," сказала Изабель. “Неужели тебе нечего сказать?”

Я положила репу в кастрюлю, пытаясь собраться с мыслями. Мои мысли все еще были туманны, а голова болела сильнее, чем когда-либо. Изабель, вероятно, думала, что я тупица или дура.

Наконец, я спросила: "Что ест слон?”

Поднятая бровь Изабель была единственным признаком того, что вопрос показался ей странным. "А слон?" сказала она. "Да ведь он ест все, что растет. Если он достаточно голоден, то съест всю верхушку взрослого дерева." Она потянулась за другой морковкой. "Большой боевой слон может съесть целую телегу дынь или полполя твердой пшеницы. Иногда даже целый стог сена.”

“Но разве он стал бы есть девочку?”

Изабель рассмеялась. "Нет, он не ест никакого мяса, только зеленые и желтые растения, которые растут из земли. Он никогда не съест ребенка. Выпей еще немного вина, но не слишком быстро.”

Я сделала, как она сказала, и вскоре моя голова, вместе с желудком, почувствовала себя лучше.

“Теперь," сказала Изабель, " возьми немного Конту лука, но на этот раз пожуй, прежде чем проглотить.”

Еда была еще теплой и очень вкусной. Я откусила совсем немного и поставила миску на стол.

“Как тебя зовут?" Спросила Изабель, потянувшись за большой желтой луковицей. Она срезала стебель и посмотрела на меня.

Мои воспоминания остановились на том месте, где эти люди бросили меня в реку, но так же, как я могла использовать слова, чтобы говорить с Изабель, я знала и другие вещи. Как и вино с изюмом—я узнала его вкус и вспомнила, как его делают.

Кое-какие знания возвращались ко мне по крупицам; я знала, что больных девочек выбрасывают вместе с разбитой глиняной посудой и вчерашним пеплом, но не помнила, чтобы у меня когда-нибудь было имя.

Я отрицательно покачала головой.

Выражение лица Изабель смягчилось, и она опустила глаза. Возможно, лук, который она нарезала в кастрюле, был немного сильнее обычного. Она оглядела очаг, как будто что-то искала, и в конце концов взяла старую деревянную ложку. Она некоторое время рассматривала трещину в ручке, прежде чем заговорить.

“У тебя нет имени?”

Я вытерла щеку тыльной стороной ладони. “Нет.”

“Ну что ж," сказала Изабель, "давай придумаем тебе имя. Я считаю, что это большая честь, когда боги решают, что девушка должна сама выбрать себе имя. Не так ли?”

Я хотела согласиться и уже знала, какое имя хотела бы иметь, но промолчала. Может, я и не помню, чтобы у меня когда-нибудь было имя, но я знала, что дети, особенно девочки, не должны говорить громко.

Откуда мне это знать?

Каждый раз, когда я пыталась что-то вспомнить, моя память ускользала, как испуганный голубь, мечущийся в туманной дымке.

Изабель смотрела на меня, очевидно, ожидая ответа, но она также сохраняла терпение, как будто зная, что я борюсь со своими мыслями.

Я не знала, что сказать.

Может быть, мне стоит рассказать Изабель о том имени, которое я хочу для себя.

Желудку стало легче, но голова болела. Когда я моргнула, маленькие черные точки закружились перед моими глазами, исчезли, а затем снова появились вместе с болью. Я потрясла головой, пытаясь прояснить зрение.

“Хочешь послушать историю, пока я готовлю?" Спросила Изабель.

“Да." Я потянулась за своей чашкой Конту лука. “Пожалуйста.”

"Эта история о нашей богине-матери, королеве Элиссе. Много-много лет назад, еще при жизни деда моего отца, царица Элисса, которую римляне называют Дидоной, пришла к берегам Бирсы со своей древней Родины далеко на востоке. Она попросила у людей, живущих здесь, небольшой клочок земли, где она могла бы поселиться с несколькими последователями, которые путешествовали с ней через море. Вождь этих хитрых и лживых людей сказал королеве Элиссе: "ты можешь иметь столько земли, сколько может быть покрыто шкурой одного быка, и цена будет один талант серебра."

"Талант?" Я встала, чтобы поставить пустую миску на стол. “Что такое? .. ”

Все вокруг меня расплылось и закружилось. Последнее видение, которое я помнила, было Изабель, тянущаяся ко мне.

* * * * *

Проснувшись, я лежала на мягких звериных шкурах у костра, накинув на себя плащ Тендао. Серый брезент мягко колыхался на ветру, а у моих ног сидела женщина и смотрела на меня.

“Как ты себя чувствуешь?" спросила женщина.

Я медленно села, пытаясь понять, что произошло. В голове у меня гудело, как рой разъяренных пчел. Когда я огляделась вокруг, мой разум прояснился, но все казалось странным: потрескивающий огонь, едкий дым, вьющийся в мою сторону, и столы, окружающие огонь для приготовления пищи, как жестконогие животные, терпеливо ожидающие, когда их накормят. Желтый солнечный свет косо падал на верхушки деревьев, заливая все вокруг золотом и янтарем. Лицо женщины сияло в предвечернем сиянии.

Я вспомнила, что она Изабель.

Я накинула плащ на плечи, вытянула руки и коснулась затылка. Шишка спала и уже не была такой болезненной, как раньше.

"Хорошо," сказала я. “Я чувствую себя хорошо." Я замолчала на мгновение, пытаясь вспомнить. “Ты рассказывала мне историю о королеве и быке, но я не помню конца.”

"Ты помнишь, как упала?”

“Нет.”

“Ты проспала весь день," сказала Изабель.

"Мне очень жаль.”

“Не извиняйся. Ты была измотана.”

“Пожалуйста, не могла бы ты рассказать мне эту историю еще раз?”

"Я так и сделаю." Изабель поднялась. “Но сначала я хочу, чтобы ты встала и посмотрела, не упадешь ли ты в огонь, как чуть не упала сегодня утром.”

Когда я встала, Изабель взяла меня за плечи и посмотрела мне в глаза.

“Ты собираешься упасть?" спросила она.

Я покачала головой, потом посмотрела на свою пустую миску на столе.

"Голодна?”

“Да.”

Изабель наполнила чашу наполовину Конту Лукой и протянула мне. Я сидела у огня, пока она помешивала в большом котле и рассказывала мне историю королевы Элиссы с самого начала.

Когда она перешла к части о серебре, я спросила: "талант? А что такое...?”

Изабель посмотрела на меня с беспокойством, возможно, думая, что я снова упаду в обморок, но потом я улыбнулась ей. Она улыбнулась и продолжила:

"Талант- это большой слиток серебра." Она подняла свой нож. "В два раза длиннее моего ножа и равен весу, который один человек может нести в течение одного дня. Его ценность-шесть боевых слонов, а может быть, и семь." Она достала из корзины морковку и положила ее в огромную кастрюлю. "Наша Элисса была очень красива, с длинными вьющимися волосами и милой улыбкой, но она не была такой тупой, какой могла бы показаться этим простым туземцам. Немного подумав, она приняла их предложение. Затем с помощью своих служанок она разрезала бычью шкуру на множество тонких полосок. Затем королева Элисса проложила эти полосы от края до края широкой дугой, идущей от берега моря, вокруг холма и обратно к берегу на другой стороне.

"Я получу эту землю, которая теперь покрыта шкурой одного быка," сказала Элисса вождю этих людей.

Видя, что их перехитрили, туземцы неохотно отдали ей землю и пожелали удачи в строительстве поселения. Они ушли с талантом серебра, чтобы оплакать свою потерю.

"Элисса выбрала участок береговой линии с одной из лучших естественных гаваней на всем южном побережье моря Таласса, которую римляне называли Маре Интернум. Это впоследствии оказалось очень полезным для королевы Элиссы и поселения, которое она назвала новым городом, то есть нашим Карфагеном.”

Мальчик, который угрожал мне палкой в лесу, подошел к Изабель. Я удивился, увидев его, и удивился, зачем он пришел к ее костру.

Он полез в котел за куском мяса, но Изабель схватила его за руку и оттолкнула.

"Посмотри, какие у тебя грязные руки. Тебе виднее.”

“Я очень голоден.”

"Ты можешь подождать, как и все мы. Ты отвез дрова в Бостар, как я тебе велела?”

Он кивнул, но его глаза были прикованы ко мне и моей миске с Конту Лукой. “Она украла плащ Тендао.”

“Нет, она не крала.”

Я взяла из миски большой кусок мяса и откусила от него. Я изучала мальчика, который казался старше меня, возможно, на одно лето. В отличие от карих глаз Изабель, его глаза были слегка серыми.

Какого цвета у меня глаза? Надеюсь, они такие же коричневые, как у нее.

“Тогда почему она его носит?" спросил мальчик плаксивым голосом. Его отношение к Изабель было угрюмым, и он насмехался надо мной, как будто я вызывала у него отвращение.

Изабель с такой силой ударила деревянной ложкой по краю горшка, что я испугалась, как бы она не разбилась. Затем она пристально посмотрела на мальчика, пока он не опустил глаза.

“Если ты не научишься держать язык за зубами, кто-нибудь вырвет этот злобный кинжал у тебя изо рта. Ты меня понимаешь?”

"Да," сказал он, глядя на меня краешком глаза.

Неужели он думает, что я виновата в его ругани? У него отвратительный язык, и он заслуживает того, что получил. Я достала из корзины еще одну репу. Возможно, он ничего и не понял из слов Изабель, но я поняла. И судя по тому, как она обращается с ним, я думаю, что он может быть ее сыном, возможно, братом Тендао. Жаль, что он совсем не похож на этого молодого человека.

Мне хотелось побольше узнать о Королеве Элиссе, ее распущенных кудрях, ее милой улыбке и умных манерах, но я не хотела, чтобы Изабель продолжала свой рассказ в присутствии мальчика. Я хотела, чтобы она была рассказана мне одной, чтобы я могла оставить ее себе на день, когда смогу передать ее другой глупой маленькой девочке, которая ничего не знает о красивых вещах.

Я закончила срезать кожуру с репы и, положив ее в кастрюлю, взглянула на Изабель и указала на корзину. Она кивнула, и я взяла еще одну, чтобы поработать над ней.

Мальчик вытер руки о тунику после мытья и опустился на колени в грязь. Он потянулся за репой и очистил ее ножом, который вытащил из ножен на поясе.

"Джабнет," сказала Изабель. “Ты видишь, где солнце?”

Итак, его зовут Джабнет. Глупое имя для глупого мальчика. Имя, которое я выбрала для себя, гораздо лучше, и к тому же благородное, возможно, даже царственное.

Джабнет посмотрел на запад, где солнце уже опустилось за верхушки деревьев на дальней стороне лагеря. "Да, Мама.”

Он был почти такого же роста, как и его мать, и если бы время от времени улыбался, то мог бы быть даже красивым. Но его кислое выражение испортило всю его личность.

“Чем ты занимаешься каждый день, когда заходит солнце?”

"Убери со стола." Его плечи поникли, и он уставился в землю. “И поставь чаши для питья, вино и светильники." Он бросил частично очищенную репу обратно в корзину и вытер нож о рукав.

"Я должна каждый день говорить тебе, что делать в это время?”

“нет мама.”

Джабнет нахмурилась и сунул нож обратно в ножны. Когда он повернулся, чтобы заняться своими делами, он намеренно наступил мне на босую ногу своей сандалией. Край его сандалии врезался мне в ступню, но я отказалась доставлять ему удовольствие слушать, как я кричу или жалуюсь его матери.

“Когда придут солдаты," сказала Изабель, " мы устроим тебе место для ночлега. Не хочешь переночевать в моей палатке?”

"Солдаты?”

Они мне не нравились. Они были злыми и уродливыми. Я знала, что они будут смеяться надо мной и над бедным слоном Оболусом. Я могла бы вынести все насмешки, которыми они осыпали меня, но Оболус больше не мог защищаться. Они, вероятно, резали его на части и жарили мясо на своих кострах, посмеиваясь над его глупостью. Мне было жаль это большое животное, и мне было грустно думать, что я была причиной его смерти.

“Да," ответила Изабель. "Вечером мужчины приходят в лагерь в поисках ... ГМ ... удовольствий, а потом некоторые приходят сюда поесть. Я всегда готовлю для них еду, и если им это нравится, они оставляют мне несколько медяков или безделушек от своих побед на поле боя.”

“А если им не понравится твоя еда?”

“Ну, тогда они разбрасывают вещи и разбивают мою глиняную посуду." Она посмотрела на меня и, должно быть, заметила мое задумчивое выражение. “Я просто шучу," сказала она. “Они знают, что лучше не устраивать беспорядков за столами Изабель.”

Я не была уверена, что это значит, но я определенно не хотела, чтобы она когда-нибудь снова разозлилась на меня, как тогда, когда впервые увидела меня в плаще Тендао.

“А теперь," сказала Изабель, "покажи мне все свои пальцы.”

Я отложила репу и подняла руки с растопыренными пальцами. Изабель сделала то же самое, затем опустила пальцы правой руки, оставив только большой палец. Я подражала ей. Теперь у меня были подняты все пальцы одной руки, плюс большой палец другой.

“Вот," сказала Изабель, "сколько мне нужно буханок хлеба.”

“Шесть.”

- Она подняла бровь. “Отлично. Я рада, что ты знаешь цифры." Она указала на большой глиняный кувшин, стоявший рядом с открытым пологом палатки. “А теперь не могли бы Вы отнести бутыль с изюмом Бостару и сказать ему, что она от его доброго друга Изабеля в обмен на шесть буханок самого свежего хлеба?”

“Да.” Я была готова помочь всем, чем смогу. “А где Бостар?”

"Палатка булочника всего в полете стрелы отсюда." Она указала на восток. “Такой образ. Ты почувствуешь запах хлеба, когда подойдете ближе." Она поколебалась, прежде чем продолжить. "Будь осторожна с кувшином. Я не хочу, чтобы ты пролила хоть одну каплю. Это вино очень ценное. Ты понимаеш? .. " Она, очевидно, забыла, что у меня нет имени.

"Оболус," сказала я.

Глаза Изабель расширились. Может быть, она не поняла этого слова. “Ты сказалв Оболус? Он-большой слон.”

“Это имя, которое я хочу для себя.”

Джабнет рассмеялся У меня за спиной, и я поняла, что он все слышал.

“Она наполовину слониха," сказал он. “Я знал, что с ней что-то не так. Вероятно, ее отец-слон, а мать...”

Испепеляющий взгляд Изабель заставил его замолчать. Он вернулся к наполнению ламп оливковым маслом и заправке их новыми фитилями из хлопка.

“Ты можешь выбрать себе любое имя," сказала она. “Но ты думаешь, что имя слона тебе подходит?”

“Да.”

Я взяла тяжелый кувшин и пошла искать Бостара.