Читать книгу Макулатура - Чарльз Буковски - Страница 4

Я посмотрел в словаре Вебстера. Селин, 1891–1961. На дворе 1993-й. Если он жив, значит, ему сто два года. Неудивительно, что ЛЕДИ СМЕРТЬ его разыскивает.

А тот, в книжном магазине, выглядел на сорок – пятьдесят. Ну ясно. Он не Селин. Или же он придумал, как победить процесс старения. Взять кинозвезд: они снимают кожу с зада и приживляют к лицу. На заду кожа морщится позже всего. Последние годы они дохаживают с ягодицами вместо лиц. Пошел бы на это Селин? Кому охота дожить до ста двух лет? Только дураку. И с чего бы Селину захотелось жить так долго? Все это – какое-то сумасшествие. Леди Смерть сумасшедшая. Я сумасшедший. Пилоты авиалайнеров сумасшедшие. Никогда не смотри на пилота. Поднимайся на борт и заказывай выпивку.

Я понаблюдал, как трахаются две мухи, и решил позвонить Леди Смерти. Расстегнул ширинку и ждал ответа.

– Алло, – послышался ее голос.

– Ммм, – сказал я.

– Что? А, это вы, Билейн. Как продвигается дело?

– Селин мертв. Он родился в тысяча восемьсот девяносто первом году.

– Статистика мне известна, Билейн. Слушайте, я знаю, что он жив… где-то… И в книжном магазине мог быть он. Вы что-нибудь выяснили? Он мне нужен. Очень нужен.

– Ммм… – сказал я.

– Застегнитесь.

– А?

– Дурак, я сказала – застегнись.

– А?.. Сейчас…

– Я должна определенно знать, есть он или нет его. Я вам сказала: у меня с ним не клеится. Психологический тормоз. Бартон рекомендовал вас, сказал, что вы один из лучших.

– А, да, кстати, я как раз сейчас работаю на Бартона, пытаюсь разыскать Красного Воробья. Что вы об этом думаете?

– Слушайте, Билейн, распутайте историю с Селином. И я вам скажу, где Красный Воробей.

– В самом деле, леди? О, я бы для вас что угодно сделал!

– Ну, например?

– Ну, убил бы моего любимого таракана, выпорол бы ремнем мать, если бы она была здесь…

– Хватит молоть! Я начинаю думать, что Бартон меня разыграл. Беритесь-ка лучше за дело. Или вы распутаете историю с Селином, или я за вами приду.

– Одну минутку, леди.

Трубка у меня в руке молчала. Я положил ее на рычаг. Ох. За мной-то она явится без всяких тормозов.

Меня ждала работа.

Я поискал глазами: нет ли где мухи, чтобы убить.

Дверь распахнулась, на пороге стояли Маккелви и большая слабоумная куча дерьма. Маккелви посмотрел на меня и кивнул на кучу.

– Это Томми.

Томми смотрел на меня мутными глазками.

– Очень приятно, – сказал он.

Маккелви улыбнулся мне жуткой улыбкой.

– Так вот, Билейн, Томми здесь с одной целью, и эта цель – медленно превратить вас в лепешку кровавого куриного говна. Так, Томми?

– Угу, – сказал Томми.

По виду он весил килограммов сто семьдесят. Ну, состричь на нем шерсть – будет этак сто шестьдесят. Я любезно улыбнулся ему.

– Слушай, Томми, ты ведь меня не знаешь, правда?

– Угу.

– Так зачем тебе меня бить?

– Потому что мистер Маккелви так велел.

– Томми, а если мистер Маккелви велит тебе выпить твое пи-пи, ты выпьешь?

– Ты не путай моего парня! – сказал Маккелви.

– Томми, а если мистер Маккелви велит тебе съесть мамино ка-ка, ты съешь мамино ка-ка?

– А?

– Заткнись, Билейн, здесь разговариваю я!

Он повернулся к Томми.

– А ну-ка, разорви мне этого типа, как старую газету, разорви его в клочья и пусти к чертям по ветру, понял?

– Я понял, мистер Маккелви.

– Ну так чего ты ждешь, последней розы лета?

Томми шагнул ко мне. Я вынул из ящика стола «люгер» и навел на исполинскую тушу.

– Стой, Томас, или сейчас тут будет больше красного, чем на всех футболках стенфордской команды!

– Э, – сказал мистер Маккелви, – откуда у тебя эта штука?

– Сыщик без машинки все равно что кот с презервативом. Или часы без стрелок.

– Билейн, – сказал Маккелви, – ты чушь порешь.

– Мне уже говорили. А теперь скажи своему парню «тпру», или я проделаю в нем такое окошко, что арбуз пройдет!

– Томми, – сказал Маккелви, – отойди назад и встань передо мной.

Томми повиновался. Теперь надо было решить, что с ними делать. Это было непросто. В Оксфорде мне стипендию не платили. Биологию я проспал и в математике не отличался. Но до сих пор умудрялся остаться в живых.

Кажется.

А пока что я сдал себе некоего туза из некоей заряженной колоды. Ход был за мной. Сейчас или никогда. Приближался сентябрь. Вороны держали совет. Солнце исходило кровью.

– А ну-ка, Томми, – сказал я, – на четвереньки! Живо!

Он посмотрел на меня так, как будто не очень хорошо слышал.

Я холодно улыбнулся ему и щелкнул предохранителем.

Томми был глуп, но не окончательно.

Он упал на четвереньки, встряхнув весь шестой этаж, как землетрясение в 5,9 балла. Мой фальшивый Дали упал на пол. Тот, что с подтаявшими часами.

Глыбясь как Большой каньон, Томми глядел на меня снизу.

– А теперь, Томми, – сказал я, – ты будешь слоном, а Маккелви будет погонщиком!

– А? – сказал Томми.

Я посмотрел на Маккелви.

– Давай-давай! Залезай!

– Билейн, ты спятил?

– Как знать? Безумие относительно. Кто определяет норму?

– Я не знаю, – сказал Маккелви.

– Залезай давай!

– Ладно, ладно. Но у меня никогда не было таких неприятностей с должниками.

– Залезай, жопа!

Маккелви вскарабкался на Томми. Но свесить ноги ему было трудно. Он чуть вдоль не разорвался.

– Хорошо, – сказал я. – Теперь, Томми, ты слон, и ты повезешь Маккелви по коридору к лифту. Приступай!

Томми пополз из кабинета.

– Билейн, – сказал Маккелви, – я тебе отплачу. Клянусь лобком моей матери!

– Залупись еще раз, Маккелви, и я заткну твой член в мусоропровод!

Я открыл дверь, и Томми со своим погонщиком уполз из кабинета.

Он пополз по коридору, а я, засовывая «люгер» в карман пиджака, нащупал там что-то – скомканный листок. Я вынул его. Мои письменные ответы на экзамене, когда я пересдавал на водительские права. Все исчеркано красным. Я провалился.

Я бросил бумажку за спину и последовал за моими друзьями.

Мы подошли к лифту, и я нажал кнопку.

Я стоял, напевая мотивчик из «Кармен».

И вдруг вспомнил, как давным-давно прочел в газете о смерти Джимми Фоккса в номере какой-то загаженной гостиницы. Такой бейсболист – и умер среди клопов.

Подошел лифт. Дверь открылась, и я дал Томми пинка. Он вполз в кабину со своим наездником. Там стояли трое, читали газеты.

Продолжали читать. Кабина пошла вниз.

Я спустился по лестнице. Во мне было пятнадцать килограммов лишнего веса. Надо было сгонять.

Я насчитал сто семьдесят шесть ступенек и очутился на первом этаже. Остановился у табачного киоска, купил сигару и «Программу бегов». Лифт приближался.

На улице я решительно окунулся в смог. Глаза у меня были голубые, а туфли старые, и никто меня не любил. Но меня ждала работа.

Меня, Ники Билейна, частного сыщика.