Читать книгу Мифические монстры и места их обитания - Чарльз Гоулд - Страница 3

Лет тридцать тому назад для любого человека было бы действительно смелым шагом подумать о том, чтобы обратиться к публике с собранием историй, обычно считающихся сказочными, и требовать от неё внимания, должного к подлинной реальности, или пересказывать сказки, освященные веками, как действительные факты; а не представлять байки, подслушанные в детской, как легенды, более или менее искаженные, описывающие реальных существ или события.

В настоящее время это менее опасный процесс. Великая эра передовых мнений, начатая Дарвином, которая в течение нескольких лет наблюдала более значительный прогресс в познаниях во всех областях науки, чем предшествовавшие ему десятилетия, произвела, среди прочего, полную революцию в переоценке ценности фольклора; и спекуляции на нем, которые во времена нашего детства считались бы наивными, теперь признаются не просто интересными, но необходимыми для тех, кто пытается собрать обрывки ненаписанной истории и проследить предшествующие и ранние миграции из родительских источников народов, издавна отстраненных друг от друга обычаями, речью и пространством.

Поэтому у меня мало сомнений в том, чтобы серьезно заявить, что многие из так называемых мифических животных, которые на протяжении долгих веков и во всех странах были персонажами вымысла и сказок, законно попадают в рамки естественной истории, и то, что их можно рассматривать не как результат обильной фантазии, а как существ, которые действительно когда-то существовали и из которых, к сожалению, только несовершенные и неточные описания просочились к нам, вероятно, очень сильно преломленные сквозь туман времени.

Я предлагаю идти только на определенном расстоянии по пути, по которому мифологи обращаются к мифам, до тех пор, пока это действительно необходимо, чтобы отследить истоки и происхождение тех историй, которые в последующем отследить невозможно; отклоняясь от него, чтобы остановиться на том, что они сохранили нам посредством неписаной естествознанием традиции существ, некогда сосуществовавших с человеком, некоторые из которых настолько странны и ужасны, что на первый взгляд кажутся невозможными. Я предлагаю лишить их тех сверхъестественных свойств, которые в них вложила свойственная человеку любовь к чудесному и исследовать их так, как, к счастью, в наши дни мы можем это сделать благодаря современному состоянию таких наук, как геология, эволюция и филология.

Для меня большая часть этих существ – не химеры, а объекты рационального изучения. Дракон, вместо того, чтобы быть мифическим монстром, развился из воображения арийского человека в результате созерцания молнии в пещерах, которые он занимал, как утверждают некоторые мифологи, – животное, которое когда-то жило там и тащило по земле свои тяжеловесные спирали, а возможно и летало; которое опустошало стада, а иногда и проглатывало их пастыря; которое, основав своё логово в какой-то пещере с видом на плодородную равнину, распространяя вокруг себя террор и разрушение и защищенные от нападения страхом или суеверным чувством, могло бы даже субсидироваться охваченным ужасом крестьянством, которое, не имея возможности уничтожить его, возможно, предпочло бы привязать скот рядом с его пещерой, а не спускать его в поисках припасов среди своей среды.[1]

Для меня конкретное существование единорога кажется не невероятным и, на самом деле, более вероятным, чем та теория, которая связывает его происхождение с лунным мифом.[2]

Опять же, полагая, что он, как и я, в существовании какого-то великого неописанного обитателя морских глубин, многократно высмеянного морского змея, жилище коего кажется особенно прилегающим к Норвегии, я признаю этого монстра как источник мифов о змее Мидгарда, собранных в норвежской Старшей Эдде, что противоречит взгляду мифологов, которые переворачивают происхождение, и предполагают, что истории, существующие среди норвежских рыбаков, являются модифицированными версиями этого важного элемента скандинавской мифологии.[3]

Я должен признать, что, со своей стороны, я сомневаюсь в общем происхождении мифов от «созерцания видимых действий внешней природы».[4] Мне кажется, легче предположить, что скорее паралич времени ослабил высказывание этих часто рассказываемых сказок до тех пор, пока их первоначальный облик почти не распознается, чем то, что некультурные дикари должны обладать способностями поэтического воображения, намного превосходящими те, которыми пользуются наиболее образованные нации современности. Нетрудно поверить, что все эти удивительные истории о богах и полубогах, о великанах и гномах, о драконах и чудовищах всех описаний являются трансформациями, чем полагать, что они являются изобретениями.[5]

Автор Атлантиды[6], на самом деле, утверждает, что боги и богини древних греков, финикийцы, индусов и скандинавов были просто царями, царицами и героями Атлантиды, а также деяния, приписываемые им в мифологии – это лишь запутанное воспоминание о реальных исторических событиях. Не соглашаясь с местоположением оригиналов, что требует гораздо большего, чем я могу сделать в настоящее время, я вполне согласен с ним в принципе. Я считаю, что мифологические божества представляют собой запутанную хронологию далеких времен и что уничтожение Немейского льва, Лернейской гидры и Минотавра – просто записи актов необычной храбрости в борьбе со свирепыми животными.

При первой стычке с Писарро мексиканцы пришли к выводу, что человек и лошадь были частями одного странного животного[7], и, таким образом, у нас есть ключ к объяснению происхождения веры в кентавров с отдаленного взгляда на всадников, Возможно, за этим последовал немедленный полет наблюдателя, что сделало невозможным решение этого необычного явления.