Читать книгу Казначей - Чингиз Абдуллаев - Страница 4

Анатолий прошел на кухню, опустошенно опустился на стул. Только этого им не хватало! Мать была в таком состоянии после смерти отца, а теперь ее похитили. Что он скажет Олесе? Как объяснит свой дурацкий промах? Раздался телефонный звонок. Петр подошел к телефону, снял трубку.

– Да-да, – быстро сказал он, – мы уже здесь. Можешь приехать прямо сейчас. Конечно. Мы уже на месте.

Он положил трубку.

– Это был Степан, – пояснил он и, уже обращаясь к сотрудникам милиции, предложил провести сюда второй, параллельный телефон, чтобы услышать голос того, кто обязательно должен был позвонить.

Руководитель оперативной группы майор Загребин был опытным сотрудником. Он сразу понял, что именно произошло. Очевидно, неизвестные грабители проникли в квартиру, сумев открыть замок отмычкой, все обыскали, похитили пожилую женщину и скрылись с места происшествия. Узнав о том, что грабители уже успели побывать на даче и в гараже семьи Гудниченко, он сразу перезвонил в УВД и сказал, чтобы прислали необходимую аппаратуру и еще двух сотрудников из центрального аппарата городского управления. Все напряженно ждали телефонного звонка. На станцию было дано указание сразу зафиксировать место, откуда позвонят, тогда готовая к выезду оперативная группа могла бы немедленно отправиться по указанному адресу. Анатолий кусал губы от нетерпения. Петр ходил по комнатам, не замечая никого вокруг. Прибывший Степан уселся в углу, нервно постукивая пальцами по подоконнику.

Во втором часу дня в дверь позвонили. Все изумленно переглянулись. Неужели бандиты решили таким образом выйти на переговоры? Сотрудники милиции достали оружие. Кто-то подошел к входной двери, посмотрел в «глазок». Там стояла девочка лет десяти. Офицер убрал оружие и открыл дверь.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась девочка. – А дядю Толика можно позвать?

– Конечно, – весело ответил офицер, – а ты откуда такая взялась?

– Я со второго этажа, – ответила девочка, – мне нужен дядя Толик.

– Анатолий Андреевич, – позвал офицер хозяина квартиры, – вас здесь спрашивают. А как тебя зовут, девочка?

– Маша. И учусь я уже в четвертом классе, – победно сказала девочка.

Анатолий вышел к соседке. Он знал эту девочку. Она была внучкой их соседки снизу, участкового врача, которая курировала и их семью.

– Здравствуй, Маша, – кивнул он. – Зачем я тебе понадобился?

– Вас зовут к телефону, – пояснила девочка.

– Что ты сказала? – Он даже растерялся от неожиданности.

– Вас зовут к телефону, – пояснила Маша, – к нам позвонили и попросили позвать вас к телефону. Сказали, что не могут перезвонить. У них только одна монетка. Просят, чтобы вы подошли к телефону. Бабушка послала меня за вами.

Анатолий взглянул на стоявших рядом людей. Петр покачал головой.

– Одна монетка, – сказал он с нескрываемым сарказмом. – Здорово умеют придумывать, свол… – он не стал ругаться при девочке, только отвернулся.

– Все вниз! – приказал Загребин. – Работаем по соседскому телефону. Маша, какой у вас номер телефона, ты помнишь?

– Конечно. Я уже взрослая. – Она назвала номер телефона, и Загребин передал его в штаб.

Затем вместе с девочкой они спустились на второй этаж, ввалившись целой толпой в квартиру испуганной соседки. Здесь были и Анатолий, и Петр Палийчук, и майор Загребин, и техник, установивший параллельный аппарат, и даже Степан.

– Вас так много! – ахнула пожилая соседка.

– Не беспокойтесь, – успокоил ее Анатолий, подходя к аппарату.

Он посмотрел на майора Загребина, тот взглянул на техника, и оба согласно кивнули головой. Анатолий взял трубку. Он уже не сомневался, что сейчас услышит какой-то неизвестный голос, который наконец объяснит ему, что именно здесь происходит.

– Здравствуй, – услышал он. Кажется, это был тот самый незнакомец, который звонил во второй раз. Не очень интеллигентный и глухой, словно простуженный голос. Он его сразу узнал.

– Я слушаю, – произнес он, сдерживая нетерпение.

– Ты, наверное, уже все сам понял, – быстро сказал незнакомец. – Твоя мать у нас. И мы ищем то, что должны найти.

– Ну и ищите. А при чем тут моя мать? У нее слабое сердце, она потеряла мужа, пережила такую трагедию, и тут еще вы… Совесть нужно иметь. Чем вам помешала пожилая женщина?

– Нам ты мешаешь, – сказал незнакомец, – своим глупым упрямством.

– Что вы хотите?

– Отдай то, что у тебя есть. Ты ведь должен понимать, что это не твое. Ты ведь тоже финансист.

– У меня ничего нет, придурки, вы ошиблись адресом. Не на тех напали.

– Отдай, – упрямо повторил незнакомец, – у тебя срок до вечера. Позвони и скажи, где лежит, мы сами возьмем.

– Алло. Кому позвонить?

– Своей соседке. Вот на этот телефон. Мы ей сами перезвоним. Вечером. После семи. До свидания.

Говоривший повесил трубку. Загребин обернулся к ним.

– Оперативная группа уже выехала к месту, откуда звонили, – сообщил он не очень бодрым голосом.

– Они не успеют, – сказал Петр Палийчук, – эти ребята не дураки. Если позвонили соседям, значит, просчитали возможность того, что их будут прослушивать, определять место их нахождения и искать по указанному телефону. Наверняка их уже там нет. Что он тебе сказал?

– Чтобы я отдал то, что у меня есть. Но у меня ничего нет. Я вообще не понимаю, о чем они говорят. Как я могу отдать то, что не имею?

– Он не объяснил, что именно?

– Только твердил как попугай: «Отдай». Ничего не понимаю. Что они хотят? Шесть тысяч восемьсот рублей со сберкнижки моего погибшего отца? Или что-то еще? Но у нас никогда не было никаких ценностей. Ни антиквариата, ни бриллиантов. У мамы были только недорогие серьги, которые отец подарил ей к десятилетию свадьбы. И два кольца. Обручальное и с маленьким бриллиантом.

– Если ищут с таким остервенением, что готовы украсть пожилую женщину, пристрелить собаку и звонить, несмотря на опасность быть арестованными, значит, эта вещь им очень нужна, – предположил майор Загребин. – И, судя по «почерку», это ребята высшей квалификации, не обычные грабители. Они бы не стали звонить соседке.

– Что мне делать? – упавшим голосом спросил Анатолий.

– Думать, – посоветовал Петр, – ты должен сидеть и думать, что именно им от тебя нужно и где это может быть спрятано. Вспомни, может быть, отец тебе о чем-то таком говорил. Или намекал. Может быть, у него осталась какая-то вещь, привезенная после войны. Такое возможно?

– Нет, – ответил Анатолий, – отца арестовали в сорок восьмом, и все его вещи тогда конфисковали. Из квартиры их выселили. Моя бабушка и младший брат отца переехали совсем в другой район. В Чекаловку. Там они и жили восемь лет, пока отец не вернулся. Сначала он с ними поселился в их двухкомнатной избушке, а потом получил одокомнатную квартиру как реабилитированный ветеран. Бабушка умерла еще в шестьдесят девятом, а дядя совсем недавно. Когда отца арестовали, его младший брат пошел работать, в четырнадцать лет. На завод. Тогда не очень соблюдали правила санитарной гигиены. Время после войны, мужчин не хватало. У них с отцом была разница в восемь лет. В сорок восьмом ему было четырнадцать, – повторил Анатолий, – а в пятьдесят он уже стал инвалидом. У него были больные почки и больные легкие. Мы иногда к нему ездили, когда я еще учился в школе. Дядя жил очень бедно, и мой отец ему всегда помогал. Дядя умер полтора года назад, не дотянув до шестидесяти. Я тогда был у него дома. Абсолютная и беспросветная нищета. Нет, у моего отца никогда не было никакого имущества.

Они вышли из соседской квартиры, поднимаясь наверх. Анатолий остановился, ударил кулаком по стене.

– Как будто все во сне происходит, – признался он, – не могу понять, как такое вообще могло с нами случиться.

– Нужно взять себя в руки, – посоветовал Петр, – сядем вместе и все продумаем. Нужно понять, что им нужно. Ты бы спросил, чего они хотят.

– Он все твердил «отдай» и ничего не говорил, – раздраженно ответил Анатолий.

– Я бы на твоем месте попытался успокоиться и проанализировать все, что они тебе сказали. Все, что ты узнал. Может быть, ты что-то поймешь. Или вспомнишь. Может быть, есть у вас какой-то семейный секрет, которого ты не знал.

– У нас в семье не могло быть такого секрета, – вздохнул Анатолий.

Они поднялись в квартиру. Следующие несколько часов прошли в мучительных раздумьях. Несколько раз звонил Семен. Приехала Олеся, которая сначала разрыдалась, а потом устроила истерику, требуя вернуть ее мать. Степан с трудом ее успокоил. К вечеру стало ясно, что ничего нового придумать не удастся. Анатолий спустился к соседке, чтобы самому поговорить с неизвестным похитителем, когда тот позвонит. В восьмом часу вечера раздался звонок. Анатолий сам снял трубку.

– Слушаю, – сказал он немного дрогнувшим голосом.

– Ты уже подумал? – спросил все тот же незнакомец.

– Послушайте. Будьте благоразумны. Я не понимаю и не знаю, что именно вам нужно. У меня ничего нет. Я согласен отдать вам все, чтó вы скажете, но только скажите, что именно вам нужно. Алло, вы меня слышите?..

– Ты не знаешь?

– Не знаю! – закричал Анатолий. – Клянусь богом, не знаю. Как еще поклясться вам, что у нас ничего нет? Вы ошиблись. Клянусь памятью моего погибшего отца. Нет у нас ничего, что могло бы вас интересовать. Скажите, что вам нужно…

На другом конце молчали. Долго молчали. Почти целую минуту. Анатолий даже подумал, что они успели повесить трубку.

– Алло, вы меня слышите? – нервно спросил он.

– Тебе отец ничего не говорил? – уточнил позвонивший.

– Ничего. Ничего не говорил. Я вообще не понимаю, о чем идет речь. Алло, вы слышите?..

Позвонивший повесил трубку. Анатолий едва не бросил аппарат в стену. Он положил трубку и взглянул на стоявших рядом Петра Палийчука и майора Загребина.

– Кажется, они мне не поверили, – глухо произнес он. – Бедная мама. Я убью их, если с ее головы упадет хоть один волосок.

– Сначала их нужно найти, – рассудительно сказал майор Загребин, – только мне непонятно, как они могут так ошибаться. Они ведь уверены, что у вас есть нечто такое, что может их заинтересовать.

– Я бы сейчас все отдал, чтобы вернуть мать, – простонал Анатолий.

Он поднялся и вышел из этой квартиры. Испуганная соседка и ее внучка проводили его долгими взглядами. У себя в квартире он уселся на кухне и вдруг разрыдался. Он не плакал, когда получил известие о трагической аварии с отцом, не плакал, когда хоронил его, не плакал, когда вернулся домой. А сейчас неожиданно заплакал, словно вся накопившаяся боль неожиданно выплеснулась. Здесь было и непонимание того, что происходит. И страх за мать, которую забрали неизвестные подонки. И гнев бессилия, когда он ничем не мог ей помочь. И отчаяние из-за того простого факта, что он просто не понимал, что именно с ними происходит.

Потом он долго сидел, отрешенно глядя в окно. Так прошло около трех часов. Неожиданно в другой комнате раздался шум, послышались чьи-то шаги, радостные восклицания. Он не шевелился. Кто-то вошел в комнату, направляясь к нему. Он закрыл глаза, подготовив себя к самому худшему.

– Толик, – услышал он над собой знакомый голос матери и почувствовал на себе ее руку. Ошибиться было невозможно. Он знал ее руку, знал, как привычно она лохматит его волосы. Анатолий открыл глаза. Рядом с ним стояла его мать. Она как будто похудела за этот день, стала еще более печальной и высохшей. Но она смотрела на сына и улыбалась.

– Мама, – обнял он ее и во второй раз заплакал, – мама, как хорошо, что ты вернулась.

Потом были долгие разговоры с сотрудниками прокуратуры и милиции. Все не могли понять, что именно произошло. С одной стороны, такое упорное преследование семьи Гудниченко, когда грабители шли на любые действия, чтобы добиться своего. А с другой – они отпустили захваченную заложницу, не выставляя никаких условий, не обговорив ничего для собственной выгоды. Никто не мог понять, что именно произошло. Мать тоже не могла ничего внятного объяснить. В доме появились какие-то люди, которые предложили ей проехать в другое место, где ее будут ждать дети. Она собралась и поехала вместе с незнакомцами. Ее держали в какой-то квартире, дважды за день покормили. Затем посадили в машину и привезли домой. Никто у нее ничего не спрашивал.

Оставалось только прийти к выводу, что бандиты действительно ошиблись, приняв погибшего Гудниченко за кого-то другого. Таково было общее мнение сотрудников прокуратуры и милиции. Через два дня Анатолий улетел в Москву – ему нужно было выходить на работу. Он даже не предполагал, что еще через две недели снова вернется в Киев, чтобы сделать самое страшное открытие в своей жизни…