Читать книгу Закат в Лиссабоне - Чингиз Абдуллаев - Страница 4

Заняв столик в самом углу, они уселись рядом друг с другом. Дронго обратил внимание, что его спутница положила себе в тарелку жареное мясо. Обычно женщины в ее возрасте и при ее комплекции боятся злоупотреблять мясными блюдами, предпочитая салаты или легкие закуски. Очевидно, Зулмира заметила удивление на его лице.

– Обожаю мясо, – сказала она, – и не могу себе в этом отказать. Вы, наверное, считаете, что мне нужно соблюдать диету? Но у меня очень хороший аппетит, и я почти не прибавляю в весе. Все калории сжигаются сами по себе. Говорят, что есть люди, которые не толстеют, сколько бы они ни ели. Видимо, я к таким и отношусь. Я ем ужасно много, но не поправляюсь. Это плохо, как вы считаете?

– Это прекрасно, – поддержал ее Дронго, отрезая поджаристый кусок бифштекса. – Только вы любите мясо с кровью, а я – хорошо прожаренное. Между прочим, совсем недавно группа французских интеллектуалов обратилась к Папе Римскому с просьбой исключить грех чревоугодия из числа смертных грехов. Они убеждены, что гурманы не обжоры и их нельзя причислять к грешникам.

– Папа согласился? – участливо поинтересовалась Зулмира, стараясь не рассмеяться.

– Нет, – вздохнул Дронго, – по-моему, он даже не принял всерьез это обращение.

Они улыбнулись друг другу.

– Вы сознательный грешник или всего лишь человек, не умеющий сдерживаться? – Зулмира облизала языком свои пухлые губы.

– Скорее человек, не умеющий сдерживаться, и поэтому грешник, – ответил Дронго.

– Только в еде? – лукаво спросила женщина.

– Не только.

Ему было приятно и интересно разговаривать с этой незнакомкой. Есть женщины, с которыми всегда легко и просто. Не нужно ничего выдумывать, пытаться выглядеть умнее или лучше. Вы с первого мгновения ведете себя естественно, понимая, что это единственный способ продлить дальнейшее общение.

В какой-то момент он заметил за столом в середине зала Пьеро. Тот отвечал что-то на вопрос пожилого мужчины лет семидесяти, сидевшего рядом с ним. Дронго обратил внимание, что все соседи его напарника были людьми достаточно пожилыми. Он почувствовал себя несколько неловко. Было полное ощущение собственной никчемности. Ведь, приехав сюда для работы, он, получается, использует это время для флирта с понравившейся ему молодой женщиной. Дронго тяжело вздохнул. Принять Зулмиру Машаду за шестидесятичетырехлетнего Мумина Кахарова можно было только при наличии очень буйной фантазии. «Он сделал пластическую операцию, – попытался иронизировать Дронго сам с собой, – пересадил себе силиконовую грудь, закачал гель в губы, получил хирургическим путем новый, красивый разрез глаз, изящный носик с горбинкой. Вот, правда, рост у него должен быть гораздо меньше, чем у этой молодой женщины. Впрочем, это тоже не проблема. Можно вспомнить, как в Чиклане в прошлом году один тип уже выдавал себя за Дронго, сумев нарастить кости на ногах по методу профессора Илизарова… – Дронго взглянул на красивую молодую женщину рядом с собой. – Кажется, я совсем схожу с ума.

Если это Кахаров, то я Монтсеррат Кабалье. И все же подозревать придется многих. Мой список может оказаться далеко не полным. Сервал способен загримироваться под любого известного деятеля Всемирной организации здравоохранения. Но на пластическую операцию просто так не пойдет. Иначе ему придется делать такие операции после каждой удачно проведенной акции. Похоже, мой напарник прав. Нужно искать преимущественно среди людей пожилого возраста. И с характерной азиатской внешностью. Или Кахаров не станет так рисковать?»

– Я видел, как вы говорили с представителями африканских стран, а других делегатов конгресса вы знаете?

– Почти никого, – ответила она, – хотя некоторых я видела раньше. Например, Уильяма Митчелла. Он из Южно-Африканской Республики. Очень хороший специалист.

– Не сомневаюсь, – кивнул на всякий случай Дронго. Но не стал говорить, что много слышал о Митчелле. Это могла быть ловушка. – Я не всех здесь знаю, – честно признался Дронго, – но вот Вармуса и Бишопа, получивших свои Нобелевские премии в восемьдесят девятом, я знаю. Читал их труды. – Перед тем как приехать в Лиссабон, он изучил биографии всех нобелевских лауреатов в области медицины за последние пятнадцать лет.

Однако женщина медленно покачала головой:

– Я о них только слышала, но ни разу в жизни не видела.

– Но, возможно, вы знакомы с Олтменом? – Дронго сознательно назвал первую попавшуюся фамилию, чтобы проверить, как отреагирует его собеседница.

Зулмира снова покачала головой:

– А про него никогда и не слышала.

Это его вдохновило. Если бы она ответила иначе, ему пришлось бы прекратить разговор и больше с ней не встречаться. Или встречаться только для того, чтобы понять, почему на конгресс приехала женщина, которая готова согласиться с его очевидной ложью. Но она не согласилась. Хотя если бы согласилась, то и тогда это не было бы решающим доказательством. Мужчина и женщина часто лгут друг другу в процессе знакомства, и если партнер соглашается с заведомой ложью, то это не значит, что он собирается предать. Возможно, это просто обычная игра в поддавки, чтобы лучше узнать друг друга. Но Дронго приехал в Лиссабон не для того, чтобы поиграть с этой прекрасной сеньорой.

Если она раньше не бывала на конференциях медиков, то могла и не знать большинства присутствующих здесь людей. В зале ресторана было человек семьдесят – очевидно, остальные должны были приехать сегодня ночью или завтра утром. Возможно, что некоторые предпочли отдых с дороги плотному ужину. Дронго взглянул в сторону напарника. Пьеро улыбался своим собеседникам, но внимательно следил и за столиком коллеги. «Нужно найти повод выйти из-за стола, – подумал Дронго, – чтобы переговорить наедине с ним».

Он подцепил вилкой салат и, поднося ко рту, расчетливо уронил его себе на колени.

– Черт возьми, – огорченно произнес Дронго. – Извините. Мне, кажется, нужно выйти.

– Конечно, – улыбнулась Зулмира.

Он поднялся и пошел к выходу. Видя, что Пьеро внимательно наблюдает за ним, Дронго остановился у его столика и громко спросил одного из официантов, где можно помыть руки.

– Туалетные комнаты находятся слева по коридору, сеньор, – ответил официант.

Дронго вышел из зала и свернул к туалету. Толкнув дверь, он вошел в помещение. Осмотрелся. Одна кабинка была закрыта. Дронго подошел к умывальнику, открыл воду. И почти тотчас же дверь за его спиной распахнулась, и он увидел в зеркале входящего сеньора Бельграно. Тот прошел к соседнему умывальнику и встал рядом с Дронго, который тщательно оттирал салфеткой пятно на брюках.

– У меня триста четвертый номер, – шепотом сообщил он. – Я проверяю сразу троих.

– Их не меньше тридцати, – очень тихо, почти не разжимая губ, отозвался Дронго. – Я передам вам список. До утра проверьте все данные по своим каналам.

– Когда передадите?

– Сегодня. Я оставлю список у вас под дверью.

Он не успел договорить, как дверь туалета вновь открылась. Бельграно отвернулся от Дронго к ящичку с бумажными полотенцами. В помещение вошел коренастый мужчина лет сорока афроамериканской наружности. Он был в голубой рубашке с расстегнутым воротом и светло-сером костюме. На груди виднелась золотая цепь. Мужчина сразу прошел в свободную кабинку. Бельграно повернул голову к Дронго, продолжая вытирать руки. И в этот момент хлопнула дверца первой кабинки. Оттуда вышел мужчина лет шестидесяти с характерной азиатской внешностью – чуть выше среднего роста, худощавый, с жесткими черными волосами и резкими морщинами на лице. Взглянув на обоих мужчин, он пробормотал извинения. Дронго сделал шаг в сторону, освобождая место рядом с умывальником, показал на азиата своему напарнику глазами и вышел из помещения.

Когда он вернулся в зал, Зулмира уже улыбалась какому-то молодому человеку, откровенно флиртовавшему с очаровательной женщиной. Неизвестно откуда взявшийся нахал выглядел лет на тридцать, не больше. Его обтягивающий темный костюм, рубашка с высоким стоячим воротником и блестящие туфли сразу бросались в глаза. У него был лишь один недостаток. Но существенный – небольшой рост. Если бы Зулмира встала, этот парень едва ли достал бы ей до плеча. Когда подошел Дронго, оказалось, что он чуть ли не в два раза выше неизвестного. Коротышка озадаченно поглядел на внезапно появившегося кавалера и, пробормотав извинения, отошел от столика.

– Вас невозможно оставить даже на минуту, – шутливо пожаловался Дронго. – Не успел я выйти, как вы уже флиртуете с другим.

– Как вам не стыдно, – рассмеялась Зулмира, – этот молодой человек всего лишь помощник нашего координатора по африканским странам. Между прочим, Эдуардо прекрасно играет в теннис и приглашал меня завтра на теннисный корт.

– Надеюсь, вы ему отказали? – спросил Дронго, усаживаясь на свое место.

– Мне больше нравится футбол. Не забывайте, что во мне есть бразильская кровь. Все бразильцы просто помешаны на футболе. А вы бы хотели, чтобы я ему отказала? – поинтересовалась Зулмира, явно довольная произведенным эффектом от разговора с молодым человеком. Видимо, она была не прочь немного подразнить своего кавалера.

– В теннис я не играю, – признался Дронго. – При моей комплекции и росте играть в теннис достаточно сложно. Да и футболист из меня вряд ли получится. Хотя футбол я люблю. А кроме того, для тенниса у меня плохо поставлен удар. Я бью слишком сильно и не всегда так, как нужно.

– Как раз завтра мы могли бы поехать вместе и потренироваться, – радостно предложила Зулмира.

– А Эдуардо будет нашим учителем? – буркнул Дронго. – Надеюсь, кроме тенниса, он ничему плохому нас не научит?

– Какой вы ревнивый! – всплеснула руками Зулмира. – Просто настоящий венецианский мавр. О таком ревнивце кто-то даже пьесу написал, Шекспир, кажется…

– От вашей непосредственности умереть можно, – засмеялся он. – Действительно, про Отелло с его ревностью написал Шекспир. И если вы скажете, что никогда о нем не слышали, я умру прямо на месте.

– Слышала, слышала, – кивнула она, – но терпеть его не могу. У него все драмы какие-то дикие, нечеловеческие. В одной – дочери бросают на произвол судьбы старика-отца, в другой – погибают совсем юные влюбленные, в третьей – у принца отца убивает его собственный брат, а мать выходит замуж за этого убийцу. Не знаю. Мне ваш Шекспир не нравится. Он какой-то типично средневековый тип с извращенным пониманием любви.

– Вы не одиноки в своих суждениях, – заметил Дронго. – Так считал и великий русский писатель Лев Толстой. А мне Шекспир нравится. Я как раз нахожу, что он очень достоверно описывал нюансы человеческих чувств и отношений. К сожалению, люди мало изменились со времен Средневековья. Так же любят, так же ненавидят, так же ревнуют, так же пытаются любым способом захватить власть, идут на подлость, предательства, убийства. Только Шекспир не мой и не ваш. Он принадлежит нам всем. И его драмы будут жить еще тысячу лет, после того как мы покинем этот свет.

Он заметил, что при этих словах она вздрогнула и опустила глаза. Словно любое упоминание о смерти как-то странно волновало молодую женщину. Дронго нахмурился.

Некоторое время они сидели молча. Дронго бросил взгляд в сторону своего напарника. Тот все еще оставался за столом – пил кофе и продолжал общаться со своими соседями. Хотя многие из делегатов, уже успев поужинать, покидали зал ресторана. Увидев среди них знакомую, Зулмира подняла руку в знак приветствия. Темнокожая женщина улыбнулась ей, тоже помахала рукой и направилась к ним, грациозно обходя столики.

У незнакомки, которой на вид можно было дать лет тридцать пять, были резко очерченные скулы, тонкие крылья носа, выразительные карие глаза, изящные кисти рук. Гибкую фигуру подчеркивало легкое цветастое платье. Она подошла к их столику, Дронго поднялся.

– Познакомьтесь, – весело улыбнулась Зулмира. – Это наш коллега из Баку. Он впервые приехал на такой конгресс. А это моя подруга – Эстелла Велозу. Она из Бразилии, наш добрый советчик и активный помощник.

Дронго протянул руку и пожал холодную кисть новой знакомой. Они улыбнулись друг другу.

– Очень приятно, – произнес Дронго. – Мне кажется, больше в Бразилии не осталось красивых женщин. Всех привезли на этот конгресс.

– Вот видите, какой вы непостоянный человек, – рассмеялась Зулмира. – Стоило лишь появиться моей подруге, и вы уже готовы мне изменить. А еще ревновали к Эдуардо. Ты не знаешь, Эстелла, когда мы завтра закончим?

– Завтра насыщенная повестка дня, – ответила ее подруга, – ожидаются основные доклады. Кстати, нам нужно еще все перевести. Представляешь, сколько нам придется работать? Многие сдали свои доклады только сегодня. Будем сидеть над переводами всю ночь.

– Бедняжки, – вздохнула Зулмира. Она лукаво взглянула на Дронго. – Я всегда считала, что ночью можно проводить время гораздо более интересно, чем заниматься работой.

– Смотря какой работой, – пошутил Дронго, и обе женщины весело рассмеялись.

Эстелла, увидев кого-то, извинилась и перешла к другому столику. Дронго с Зулмирой остались вдвоем.

– Они волонтеры, помогают организационному штабу на добровольных началах, – пояснила Зулмира. – Эстелла – изумительный человек. Никогда не теряет головы, всегда умеет найти выход из сложной ситуации. Между прочим, она очень красивая женщина, и я видела, как один китайский миллионер пытался за ней ухаживать.

– Чем это закончилось?

– Лучше не спрашивайте. Она его прогнала. Отчитала и прогнала при всех. Он говорил, что голову из-за нее потерял, собирался подарить ей самую красивую и дорогую машину. А она его прогнала. Вот какие у нас женщины! Теперь вы станете нас больше ценить.

– Я не сомневался, что в нашей организации работают исключительно морально устойчивые дамы. Только, – Дронго вздохнул, – у меня нет лишних машин. Как вы считаете, в этом случае у меня будет шанс, если я попытаюсь за вами ухаживать?

Тут он заметил, что Пьеро поднялся из-за стола и направился к выходу вместе с двумя пожилыми азиатами. Обоим было лет по шестьдесят пять. «Если один из них Сервал, то сеньор Бельграно просто гений. Неужели он сумел вычислить нужного человека за один вечер?»

Дронго проводил троицу долгим взглядом. Если бы все было так просто, их не послали бы вместе. Пьеро прав, что проверяет всех подозрительных. А в задачу Дронго входит не проверка прибывших на конгресс делегатов, а умение вычислить, кто из них может оказаться Сервалом. Интересно, почему найти бывшего агента поручили именно Дронго. «Либо они действительно считают, что это чрезвычайно сложная задача, с который не мог бы справиться никто другой, либо полагают, что после выполнения задания сам Дронго уже не будет нужен?»

– Вы должны попытаться, – прорвался сквозь его размышления голос сеньоры Машаду.

Эстелла тем временем разговаривала с неизвестным мужчиной. Это был тучный господин лет семидесяти в больших очках. На его лице выделялись мясистые щеки и густые брови. Он говорил отрывистыми фразами, размахивая короткими руками с толстыми пальцами. При каждом взмахе руки на манжетах его рубашки посверкивали бриллиантовые запонки.

– Как хорошо, что я встретил именно вас, – пробормотал Дронго, продолжая улыбаться своей собеседнице, но думая о предстоящих делах. «Кто этот человек? Есть ли он у меня в списке? Нужно проверить всех кандидатов из моего списка. И сделать это сегодня ночью. Сегодня. Если не случится ничего неожиданного…» Он взглянул на свою спутницу. Нужно быть кретином, чтобы отказаться от свидания с такой красивой женщиной. Но он прилетел сюда не для этого.

– У меня четыреста двенадцатый номер, – назвала свою комнату Зулмира. – Но, между прочим, я заметила, как вы смотрите в сторону Эстеллы.

– Мне интересен ее собеседник, – возразил Дронго. – Кажется, я его где-то видел.

– Конечно, видели, – уверенно сказала Зулмира. – Это же сам мистер Кобден. Франклин Кобден, один из самых известных фармацевтов мира. Его предприятия можно встретить сразу на трех континентах. Говорят, на него работают более ста тысяч человек. Вчера его весь день показывали по Си-эн-эн. Он знает здесь почти каждого. И его все знают.

– Наверное, я видел его в этой передаче, – разочарованно произнес Дронго. Кобден никак не годился на роль Сервала. Слишком заметная личность.

К столику мистера Кобдена подошла пожилая женщина, по виду представительница Индии или Пакистана, и тот сразу поднялся, пожимая ей руку.

– А это Малика Капур из Дели, – сообщила Зулмира. – Вас с ней тоже познакомить или вам она менее интересна, чем Эстелла?

– Мне интереснее всего с вами, – признался Дронго и спросил, загадочно улыбаясь: – Если я вдруг случайно перепутаю номера и зайду в четыреста двенадцатый, как вы думаете, меня не прогонят?

– Посмотрим, – улыбнулась она в ответ и снова облизала свои пухлые губы.

Когда Зулмира собралась встать из-за стола, Дронго обратился к ней с неожиданным вопросом:

– Все время хочу у вас спросить, какой у вас парфюм? Это новый аромат?

– Да, – улыбнулась сеньора Машаду, – «Труссарди джине». Так и называется. Он вам не нравится?

– С сегодняшнего дня это мой самый любимый парфюм, – пошутил Дронго, поднимаясь следом за своей дамой. Теперь настало время решать – либо отправиться в четыреста двенадцатый номер и остаться там на всю ночь, либо подготовить список и передать его своему напарнику. Выбирать нужно немедленно.

«Я не Штирлиц, – с раздражением подумал Дронго, – свидание с женщиной на расстоянии десяти метров и под присмотром других агентов – это не для меня. Но и список нужно подготовить. Не пойти с Зулмирой – значит смертельно обидеть женщину, пойти – значит оставить Пьеро без работы и не выполнить задачу, ради которой он сюда приехал. Чувство долга! Почему оно должно быть именно у меня? Какой идиотизм!»

– Я только позвоню к себе домой из номера и спущусь к вам, – предложил Дронго, когда они с Зулмирой вошли в кабину лифта. Она недоуменно взглянула на него.

– Вы могли бы позвонить из моего номера, – холодно произнесла женщина, – хотя как вам будет угодно…

Она вышла на четвертом этаже даже не обернувшись. Можно было представить, как она обиделась.

Теперь нужно срочно распечатать этот проклятый список, отметить нужных людей, передать его Пьеро и поспешить в четыреста двенадцатый номер. Когда лифт остановился на его этаже, он почти бегом ринулся к себе. «Неужели я так спешу только потому, что мне важно ее не обидеть? – спрашивал себя Дронго, открывая дверь. – Или на самом деле она мне просто очень нравится? Черт возьми, нужно быстрее…»

Не успел он открыть дверь, как по запаху почувствовал присутствие в номере чужого человека. Именно по запаху. Пахло мужским потом. Дронго не переносил этот запах с детства. А уже затем он увидел мелькнувшую тень. И чисто машинально, повинуясь инстинкту, пригнул голову, избегая удара, бросился на пол и перекатился в комнату.