Читать книгу Апельсиновая осень. Стихи - Чулпан Зариф - Страница 2

С татарской поэтессой Чулпан Зариф я познакомился в Турции, на фестивале поэзии в городе Элазыг. Там она представляла татарскую поэзию, а я был в составе азербайджанской делегации. Чулпан подарила мне свой поэтический сборник на татарском языке – «Кояшка юл тота кәрваным» (Мой караван шагает к солнцу). Так я познакомился с поэзией прекрасной татарской поэтессы Чулпан Зариф. Поэзией, наполненной солнечным светом и апельсиновым соком. Не знаю почему, но эти стихи в моём сознании ассоциировались именно с солнечным светом и апельсиновым соком. Хотя её имя больше напоминает мне «утреннюю звезду» – символ богини любви у древних народов. В том числе и у древних тюрков. В Турции и в Азербайджане о древнетюркском названии «утренней звезды» давно забыли. Её обычно называют по-арабски «Зохра» или по-латински «Венера». Но память татарского народа сохранила имя богини любви древнетюркского пантеона богов. Сохранила и философию культа поклонения богине любви. Сейчас эта философия трансформировалась в поэзию. В поэзию света и мира чувств, в поэзию жизни. Испокон веков человеческой жизнью правила любовь, и без любви эта жизнь была бы без вкуса и сока. И без света. Именно этот сок и свет породили поэзию. В поэзии Чулпан Зариф я и почувствовал этот вкус и свет. Позже я познакомился с её стихами, написанными на русском и турецком языках. Все эти стихи связывает одна красная нить – любовь. Любовь в самом большом смысле этого слова является сутью поэзии Чулпан Зариф. Мне даже так кажется, что сама богиня любви, божественная Чулпан, каждое утро озаряющая нашу жизнь, воплотилась в физическое тело поэтессы Чулпан Зариф и она её устами воспевает самое прекрасное из чувств, даруемых роду людскому Всевышним. Как Цветаева, как Ахматова, как Ахмадуллина… Однако Чулпан, в отличие от своих великих предшественниц, это чувство воспевает на трёх языках! И делает это одинаково превосходно.

Её ранние стихи, написанные на татарском и русском, – изумительные картины татарской природы. Чего только там нет: «лёгкая метель черёмух», «золотая тяжесть лета», «вечерний стон фонарей», «сиреневые улицы», «любимый, пахнущий зимою», «снег, тающий на ресницах», «рябина, горящая над могилой», «Казанский Кремль – красивый, как бог», «женщина – гордая, как Сююмбике»… Я никогда не был в Казани, но, читая стихи Чулпан, этот город оживает в моём воображении во всей своей красе. Город, где музы благословили юную поэтессу. Город, где она впервые увидела свет божий и впервые познала любовь. Город, хранящий память о доблести и любви великих булгар. И Чулпан стала одной из хранительниц формулы любви своих великих предков. Любовная лирика в её исполнении – это нечто, соединяющее божественное с земным. Это исповедь женщины, душа которой наполнена и божественными, и плотскими чувствами. Это молитва человека, молящегося пред алтарём любви:

Она родилась в городе, впитавшем в себя аромат двух великих культур – русской и татарской. Здесь слилось воедино мусульманство с православием. Здесь есть и Запад, и Восток. Безусловно, слияние двух культур оказало очень сильное воздействие на мировоззрение и мироощущение людей. В том числе и на Чулпан Зариф. В её поэзии и Запад, и Восток сосуществуют. Как и должно быть в человеческом сознании. Бог создал людей, чтобы они творили и любили. Рукотворные храмы, созданные мыслью человеческой, не только объединяют людей, но и разъединяют. А любовь всегда объединяет! И потому любовь всегда превыше храмов. Люди молятся разным богам, но любят везде и во все века одинаково:

Последние пятнадцать лет Чулпан Зариф живёт и работает в Турции. Она известный тюрколог, специалист по татарской мифологии и преподаёт в университете. Автор многих научных трудов. Часто участвует в международных конференциях. Но мне кажется, главная её стихия – это, всё же, поэзия. По-моему, её поэтическое творчество не оценено на должном уровне ни на родине, ни в Турции. Безусловно, и в России, и в Турции есть прекрасные поэтессы, есть прекрасная любовная лирика, но в этой лирике очень мало можно встретить столько граней божественного и возвышенного чувства любви, сколько их присутствует в стихотворениях Чулпан Зариф. Да, мы живём в столетии обожествления плоти. Бог этого столетия пока что зелёный доллар, и музы поэтов увязли в трясинах плотских игр. Или же параллельно создаётся околоцерковная поэзия. Или так называемая духовная. Однако человек состоит как из души, так и из плоти! Без души он – животное, а без плоти – мертвец. В поэзии Чулпан есть и душа и плоть. Я думаю, поэзия для того и существует, чтобы наполнять чувства людей чем-то человеческим с примесью божественного. Пока живы такие чувства, и род людской будет умножаться:

Прожитые годы в Турции, безусловно, повлияли на творчество Чулпан. Особенно на её турецкоязычную поэзию. Турция – хоть и светская страна, но в то же время здесь до сих пор очень сильны мусульманские традиции. Здесь слились воедино разные культуры – тюркская, персидская, древнегреческая, арабская, европейская. Здесь возрождается общность данных культур или, как это называют некоторые критики, тюркский ислам. В этом обществе есть что-то и от мусульманства, и от христианства, и от эллинизма. «Будь хоть мусульманином, хоть христианином, хоть язычником, цель твоего поклонения одна», – так сказал великий Джелаледдин Руми. Эту идею мы видим и в творчестве Чулпан. Любовь, воспеваемая ею, это любовь общечеловеческая. Ни религия, ни раса, ни национальная принадлежность не могут быть преградой. Есть миллиарды любящих сердец, есть разные ритуалы, но алтарь любви всегда един. Чулпан Зариф, будучи мусульманкой и живя в мусульманской среде, в основном обращается к алтарю любви на языке исламских ритуалов:

Или:

Уже долгие годы она живёт на Эгейском побережье, вблизи развалин древней Трои. Она слышит из глубины веков зов камней, древних, чем языческие боги Эллады! Она, вдыхая апельсиновый аромат вечнозелёного побережья, среди оливковых деревьев и виноградных лоз, размышляет о временах, воспетых Гомером. И в глубине веков она ищет опору своей главной теме. Размышляя на развалинах Трои, она прочувствовала, что здесь бродят души тех, чья великая любовь погубила великий город. Город, который после своей гибели возродил великую этрусскую цивилизацию. Здесь нет черёмух и рябин, здесь «синь морей и запах кипарисов». Здесь (теперь уже под звуки азана) Прекрасная Елена до сих пор ищет своего славного Париса:

Здесь жил Парис, ведомый божественной Афродитой. Здесь живёт Чулпан Зариф, ведомая божественной Чулпан. Сейчас её богиня воплотилась в едином Аллахе. Ибо она была ипостасью самого Единого. И миллиарды людей снова поклоняются ей. И татарская поэтесса, потомок славных булгар, живущая в Турции, поёт свои песни устами богини. И гимны любви, воспеваемые ею, снова наполняют людей божественным и плотским. И я ей верю, потому что вера, живущая в нас, она и есть любовь. Мы поклоняемся Аллаху, Богу, Будде, мы молимся на разных языках, но вера в нас одна. Мы верим, потому что любим. И мы любим, потому что верим.

И она творит любя. Она любит людей, она любит свою родину, она любит Турцию, она любит Азербайджан. Читая эту книгу, мне даже показалось, что судьбу Чулпан направляет какое-то провидение. С помощью интуиции иль какого-то шестого чувства она в своих стихах заранее описывает то, что ещё не свершилось. В цикле «Мой караван шагает к солнцу» (1987) она предсказала свою будущую жизнь в Турции…

В её поэзии чувствуется некая система. Если не считать раннюю лирику, написанную в юношестве, всё её творчество состоит из стихотворных циклов. Читая эти циклы, можно проследить весь жизненный путь автора. В зависимости от состояния души и места проживания поэтессы меняются краски и образы… Но не меняется музыка этих стихов! А они очень музыкальны. Если в её ранних стихах мы чувствуем запах ели, клёна, черёмухи, рябины или берёзы, то в стихах, написанных в Турции, этот запах заменяется ароматом апельсинов, оливок, чинар… Запахом моря. Но ни краски, ни запахи, ни музыка не меняют суть её стихов. Они могут быть написаны и в Казани, и на берегу Эгейского моря, и в Баку. Где угодно. Однако объект поклонения в них всегда один и тот же – любовь. Или то, во что верит любящий человек.

Я не хотел бы её творчество сравнивать с чьей-либо. Она сумела создать свой стиль и её место в литературе должно определяться именно этой своеобразностью стиля. Конечно, её тема – это вечная тема. На тему любви писали почти все великие поэты. Кажется, что в этой теме нет ничего нового. Но поэт – детище своего времени. И каждый поэт в своём творчестве хочет пересказать старую истину по-своему. Кому-то это удаётся, кому-то нет. По-моему, в этом смысле Чулпан повезло. Циклы, входящие в данную книгу, – «Мой караван шагает к солнцу» (1987), «Я – твой спутник в дальнем караване» (1987–1988), «Одиночество на сто лет» (1988–1989), «И были так же смуглыми ладони…» (1988–1990), «Я снова хочу в Баку» (1990–1992), «Горы во мгле» (1991), «Вяз да орех» (1991), «Бег» (1991–1992) «Про разных богов» (1993–1994) «Песнь камней» (1994–1998), «Апельсиновая осень», «И даль земли, и близость всех планет…» – подтверждают моё мнение в совершенстве. Мне кажется, если кто-нибудь когда-нибудь будет писать о татарской поэзии XXI века (и, думаю, не только о татарской), то обязательно заговорит и о прекрасной поэтессе Чулпан Зариф. О её своеобразной поэзии, присущей только ей. Потому что она своим талантом перешагнула границы Татарстана, перешагнула границы России. Её поэзию любят и ценят в тюркских странах. Особенно в Турции и Азербайджане. Как мне известно, в Турции в основном издавались её стихи, написанные на турецком языке. Но литературные журналы Азербайджана печатали переводы её стихов, написанных и на турецком, и на русском (журналы «Улу Чинар», «Улдуз»). Наверное, есть и другие переводы. Безусловно, будут и новые. Чулпан Зариф из тех, кого всегда вспоминают. Внучка великих булгар и воплощение Богини Любви. Учёный и поэт. Достойная дочь своего народа. Читающие её стихи, несомненно её любят, вспоминают и отзываются о ней с теплотой и сердечностью. А люди вспоминают только тех, кого любят:

Эльхан Зал Караханлы,

азербайджанский поэт, редактор журналов «Улу Чинар» и «Улдуз»

Баку, сентябрь 2011