Читать книгу Кому в эмиграции жить хорошо - Саша Чёрный, Чёрный Саша - Страница 1

Однажды в мглу осеннюю,

Когда в Париже вывески

Грохочут на ветру,

Когда жаровни круглые

На перекрестках сумрачных

Чадят-дымят каштанами,

Алея сквозь глазки, —

В кавказском ресторанчике

«Царь-Пушка» по прозванию

Сошлись за круглым столиком

Чернильные закройщики —

Три журналиста старые —

Козлов, Попов и Львов…

И после пятой рюмочки

Рассейско-рижской водочки

Вдруг выплыл из угла, —

Из-за карниза хмурого,

Из-под корявой вешалки,

Из сумеречной мглы —

На новый лад построенный

Взъерошенный, непрошеный

Некрасовский вопрос:

Кому-де в эмиграции

В цыганской пестрой нации

Живется хорошо?

Козлов сказал: «Наборщику»,

Попов решил: «Конторщику»,

А Львов, икнувши в бороду,

Отрезал: «Ни-ко-му».

Опять прошлись но рюмочке

И осадили килькою,

Эстонской острой рыбкою,

Пшеничный полугар.

Козлов, катая шарики

Из мякиша парижского,

Вздохнул и проронил:

«А все-таки, друзья мои,

Ужели в эмиграции

Не сможем мы найти

Не то чтобы счастливого,

Но бодрого и цепкого

Живого земляка?

На то мы и газетчики, —

Давайте-ка прощупаем

Все пульсы, так сказать…

Пойдем в часы свободные

По шпалам по некрасовским,

По внепартийной линии,

По рельсам бытовым…»

Попов, без темперамента,

Как вобла хладнокровная,

Взглянул на потолок:

«Ну, что ж, давай прощупаем.

С анкетами-расспросами

Мы ходим к знаменитостям

Всех цехов и сортов;

К махровым кино-барыням,

К ученым и растратчикам,

К писателям, издателям,

К боксерам и раджам.

Пожалуй, дело ладное,

По кругу эмигрантскому

Пройтись с карандашом…»

А Львов пессимистически

Потыкал в кильку спичкою,

Очки прочистил замшею

И наконец изрек:

«Искать Жар-Птицу в погребе

Занятие бесплодное, —

Но что же, за компанию

Пойду и я на лов…»

Козлов мигнул хозяину —

Сейчас, мол, кончим, батенька.

Уж полоса железная

До половины с грохотом

Спустилася на дверь…

«С кого начнем, приятели?» —

Спросил Козлов задумчиво. —

«С наборщика, с конторщика,

Пожалуй, не модель?»

«Давайте, други милые,

Начнем хоть с маляров.

Профессия свободная,

Веселая, доходная…» —

Промолвил Львов с усмешкою,

И зонтик свой встряхнул.

Пошли ночною улицей,

Сутулые и хмурые,

И молча распрощалися

У бара на углу…

К почтенной русской пифии

Варваре Теософченко,

Как ситцем на прилавочке,

Торгующей судьбой, —

Ввалились ранним утречком

Три пациента странные:

Какой они профессии,

Какого рода-звания,

Сам бес не разберет…

Как тыква перезрелая,

К ним подкатила радостно

Орловской корпуленции

Сырая госпожа.

«Прошу. Озябли, голуби?

Кто первый – в ту каморочку,

А вы вот здесь покудова

Приткнитесь на диванчике, —

Газетки на столе…»

Но Львов сказал решительно:

«Мы все втроем, сударыня, —

А за сеанс мы вскладчину

По таксе вам внесем». —

«Втроем? Да как же, батюшка,

Судьба у всех, чай, разная?

Как сразу трем гадать?»

Но даму успокоили:

«Мы, милая, писатели,

Мы сами предсказатели,

Поди, не хуже вас…

А вы уж нам по совести

Свою судьбу счастливую

Раскройте поскорей…

Ведь вы, как доктор, матушка,

Ведь к вам все ущемленные

Приходят за рецептами,

А сам-то доктор, думаем,

Ведь должен быть здоров?..»

Насупилась красавица,

С досадой прочь отбросила

Колоду карт набухшую

И тихо говорит:

«Глумитесь, что ли, соколы?

Да нет, глаза-то добрые,

Участливые, русские

У всех у трех глаза…

Не с радости гадаю я,

А сами понимаете,

И заяц станет знахарем,

Коль нечего жевать…

Не жалуюсь, голубчики,

Клевала я по зернышку

И утешала каждого

Широкою рукой.

Кабы судьба треклятая

Хоть хвостик бы оставила

От всей моей от щедрости, —

Ни одного несчастного

Средь нас бы не нашлось…

Эх, сколько горя горького,

Бескрайнего, бездонного

В каморку эту тесную

Текло, лилось рекой!

Ведь я же тоже, милые,

Не истукан бесчувственный,

Не янычар с кинжалищем,

А русский человек.

Да вот теперь и тюкнуло:

Клиенты все посхлынули…

Поди, не верят более

Ни картам, ни судьбе.

Да и с деньгами, яхонты,

Все нынче подтянулися:

Уж лучше съесть две порции

Монмартрского борща,

Чем зря с судьбой заигрывать —

Доить ежа в мешке…

Вот и сижу счастливая, —

Вяжу жилеты теплые

Да по домам окраинным

Знакомым разношу —

Коли у вас в редакции

Кому-нибудь понадоблюсь, —

Свяжу в кредит, родимые,

Хоть тридцать лет носи!..»

Приятели почтительно

Гадалке поклонилися,

Сверх таксы расплатилися,

Вздохнули и ушли.

Час от Парижа – много ли?

По тишь в полях безмерная,

Вокруг усадьбы крохотном

Крутым кольцом стена.

Каштаны оголенные

Мотаются-качаются,

Луна, бельмо печальное,

Над кровлей ворожит…

А из окна вдоль дворика

Желтеет свет полоскою.

Тепло и столовой низенькой…

Хрипят-стучат часы.

Приятели-анкетчики

Пьют чай с вареньем яблочным

У круглого стола

И слушают задумчиво,

Как голосит комариком

Пузатый самовар.

Их добрая знакомая,

Дородная хозяюшка

Агафья Тимофеевна,

Шестое выдув блюдечко,

Ладонью губки вытерла

И начала доклад:

«Что вам сказать, затейщики?

Живу-дышу, не жалуюсь,

Мои испанки-курочки,

Могу сказать, не хвастаясь,

Известны всем вокруг.

Пером, как уголь, черные,

Дородны, как боярыни,

Штаны на ножках – с муфтою, —

Не куры, а орлы…

И яйца, что гусиные, —