Читать книгу Варя. Я все вижу - Crazyoptimistka - Страница 9

– Что с тобой? – Спрашивает меня парень, заметив, что я застыла на месте.

А я не могу даже слово сказать. Такие эмоции нахлынули, что пришлось зажмуриться. Я как будто вдруг стала скалолазом, который добрался на вершину горы, где в атмосфере царит сплошной разряженный воздух. Обрушившаяся на мои рецепторы свежесть, казалась такой странной и удушающей после больничных ароматов. Непривычные звуки улицы пугали своим разнообразием. Непроизвольно обхватываю себя руками и поеживаюсь. Как запуганный зверек, которого вытащили из его норы и теперь, образно держа за шкирку, заставляют смотреть на свет. А еще резко накатывает головная боль.

– Последствия сотрясения? – от Егора не укрывается то, как я начинаю массировать висок.

– И да, и нет, – морщусь, но делаю первые шаги в его сторону. – Сотрясение лишь усилило их. А мигрени начали преследовать меня с того вечера, когда мы выехали на вызов.

– А галлюцинации? Они тоже начались после той поездки?

– Да, прямо на следующий день, – обреченно вздыхаю, заранее понимая, о чем он сейчас попросит.– Папа так и не вернулся из участка, так что мне потребовалось все мое мастерство утром, чтобы скрыть потрясения и переживания перед мамой. Да и перед подругой Никой тоже…

Тогда

День будет тяжелым.

Это я поняла после кошмарной ночи, когда мне удалось в общей сложности подремать часа полтора. Но я то и дело подрывалась на постели, потому что перед лицом то возникало, то пропадало изуродованное лицо студентки.

Когда наконец-то взошло солнце, я поплелась в ванную в надежде, что горячий душ смоет кошмарные воспоминания. И даст хотя бы чуть-чуть бодрости. Потому что, честно говоря, чувствовала я себя так, словно по мне проехался грузовик. Причем сначала в одну сторону, а потом, добивая, в другую. А впереди ведь еще завтрак с мамой и учебный день в университете. И не мешало бы набрать папу и узнать, может появились новые детали? Но это все потом, все потом…

– Варь, ты чего такая бледная? – мама обеспокоенно касается моего лица, заставляя посмотреть на нее. – Что-то случилось?

– Голова ноет, – признаюсь ей.

– А ну, – она прислоняется щекой к моему лбу, – нет, температуры нет. Что-то еще беспокоит?

– Да вроде бы нет, – выдавливаю улыбку. – Наверно, просто не выспалась.

– Я тебе уже давно говорила, чтобы ты оставила свои сериалы хотя до выходных. И так учебная нагрузка капитальная, а ты по ночам не спишь. Это поначалу кажется, что переутомление не такая уж и страшная штука. Но на самом деле, все очень серьезно.

– Я понимаю.

– Ага, твой папа мне точно так же говорит. – Вздыхает она. – А потом пропадает в участке с ночи до утра. Или приходит весь измученный глубокой ночью. Я просто прошу вас поберечь себя, а вы меня не слушаете. Честное слово, как два маленьких капризных ребенка.

– Но два твоих самых любимых ребенка. Мамуль, не нервничай, я обязательно пересмотрю свой режим, а потом поговорю и с папой, – встаю с места и целую ее в щечку, – но позже, а сейчас мне пора бежать.

– Ладно, – кивает она, – но сразу набирай меня, если что-то…

– Все будет в порядке. – Успокаиваю ее уже на выходе. – Люблю тебя.

И выскакиваю за дверь. А там моя улыбка пропадает, но ровно на тот промежуток времени, сколько ползет лифт вниз. Где у подъезда меня ожидает уже подруга Ника с двумя чашками дымящегося кофе. И за секунды до нашей встречи, я снова пытаюсь выглядеть беззаботной. Но это меня не спасает.

– Ну и видок у тебя. Такое чувство, будто ты привидение увидела. – Девушка даже присвистывает.

– Нет, всего-то тебя и твои кошмарные штаны. – Парирую в ответ. – Что это за бахрома?

Стоило бы отметить, что вкус в плане одежды у Ники был всегда странным. Не понимаю как, но она умудрялась сочетать несочетаемое. И была завсегдатаем всяких барахолок и сэконд-хэндов. Часть вещей она потом еще перешивала, украшала пуговицами, стразами, вышивками и прочей ерундой, которая делала одежду немного «эпатажной» и « запоминающейся».

Но это, исключительно выражаясь словами Ники.

А как по мне, это больше походило под описание «странной» и периодически «вырви глаз». И глаз этот, кстати, нервно сейчас дернулся при виде того количества пришитой бахромы по всему периметру штанов, которая шевелилась при каждом шаге и создавала весьма странную иллюзию…развивающейся рыжей шерсти по ветру.

– Это винтаж, милочка, – подруга не реагирует на мой подкол, – но ты до этого не доросла, как и до того, чтобы дерзить тете Нике. Нет, Варь, я серьезно, все в порядке?

– Да просто не выспалась, – говорю ей ту же полуправду, что и маме.

– Тогда я отдам тебе свой двойной эспрессо, судя по всему, тебе он нужнее.

Вообще-то я ненавидела этот вид кофе из-за его ядреной крепости. Но сейчас Ника попала в самую точку и мне нужно взбодриться. У меня сводит зубы от терпкости и температуры напитка, но я выпиваю все содержимое до дна по дороге на лекции.

Учеба и решение вопросов по ней отвлекают от тяжелых мыслей. Я почти не думаю о случившемся, я почти не чувствую той разбитости, которая преследовала меня с утра. Но ровно до того момента, когда мы с Никой не оказываемся у бассейна, куда мы записались на дополнительные занятия. Мы обсуждаем какую-то новую сплетню и тут на меня накатывает дурнота. В висках простреливает резкая боль и я зажмуриваюсь. При этом четко ощущаю, что мир вокруг меня кружится, словно меня засунули в центрифугу. Теряю равновесие и под вскрики девочек приземляюсь на четвереньки. Наверно, это больно. Колени точно пострадали. Но этого я не чувствую. Меня прошибает волна жара, а затем становится очень холодно. Но это от того, что меня прижимают к мокрому и холодному телу. Еле могу заставить глаза открыться и отмечаю, что какой-то незнакомец несет меня куда-то на своих руках.

– Что с ней? – доносится голос.

– Стало плохо у бассейна, – рапортует парень.

– Поворачивай направо, там медицинский блок, – слышится команда и меня продолжают транспортировать в указанном направлении.

– Голова… – стону в надежде, то меня хоть кто-нибудь да поймет.

– Болит? – Судя по всему, Ника рядом.

В ответ лишь могу сжать не то ее руку, не то чью-то еще. А затем меня укладывают на твердоватую поверхность. И из груди вырывается вздох облегчения. Особенно, когда кто-то задергивает шторы и комната становится не такой яркой. Меня ощупывают, трогают руки и ноги. Но стоит чьим-то пальцам коснуться лба, как я снова морщусь. Через мгновение мою голову снова аккуратно приподнимают и в губы толкается сначала горькая пилюля, а затем стакан с прохладной водой.

– С ней точно все будет в порядке? – слышится нервный голос подруги.

– Судя по всему, у нее вспышка мигрени. Сейчас таблетка подействует и все будет нормально. Просто не дергайте ее и дайте отлежаться в темноте с тишиной. – Отвечает ей наша медсестра Маша.

– Я останусь здесь пока ей не полегчает.

– Не нужно. В мои обязанности входит контроль и забота над всеми, кому стало плохо. К тому же, я сама страдала этой заразой на протяжении многих лет и как никто, знаю лучшие методы, чтобы снять острый пик боли.

– Вы уверены?

– Иди к остальным ребятам, я разберусь со всем сама.

– Раз уж вы так уверенно говорите, – Ника неохотно сдается, – что ж, будь по-вашему. Приходи в себя, Варь, скоро увидимся.

Не успеваю я смириться с тем, что остаюсь в компании медсестры, как прохладные пальцы касаются сначала моего лба, а затем и висков. Легкими, круговыми движениями, подушечки пальцев порхали по моей голове. Затем они куда-то делись, но лишь на чуть-чуть, а потом в воздухе появился легкий запах какого-то эфирного масла. Тишина, темнота, нехитрые манипуляции и полное отсутствие каких-либо раздражающих факторов все же сделали свое дело. От всего этого в совокупности с обезболивающим, боль постепенно угасла. В теле появилась тяжесть. А учитывая тот факт, что ночь выдалась неспокойной со всеми этими кошмарами, сон медленно забирал меня в свои объятия. Но я сопротивлялась. Мне так сильно почему-то хотелось сказать хоть «спасибо» своей спасительнице, что я с трудом, но разлепила веки.

Да, это была Маша. Чудесный человек. Я даже прониклась к ней симпатией. Но лишь до того момента, как она отвернулась ко мне спиной перед небольшим столиком. И вот тут, меня снова прошиб пот.

Но не от отступающей мигрени. А от ужаса.

Я видела ее спину и то, что отсутствует верхняя одежда. А вместе с ней и вся кожа. Как будто кто-то взял и срезал все, явив на обозрение все органы. Которые просвечивались сквозь ребра и свисали там, где их ничего не удерживало. А плоть рваными кусочками обрамляла все это так, словно я смотрела на картинку в рамке.

Моргаю.

Что за бред?

Галлюцинации или сон?

Что-то точно из этого. Потому что белокурая девушка никак не могла превратиться вот в это… эту сущность без спины с зелеными длинными волосами. Оно что-то бормотало, копошась в ящиках.