Читать книгу Клуб «Вечная молодость» - Cтасс Бабицкий - Страница 3

Самое странное, что в этом баре нет мух. На одной. Окна настежь, а за ними жара – потная, липкая, зудящая в трехдневной щетине. И еще там целая армия мошкары, жужжащее облако. Но внутрь – ни лапкой, ни крылышком.

– Кстати, у мух глаза вовсе не черные, а красные, – сказал вдруг бармен. – Если присмотреться, так прямо вишневые.

Понятно. Значит, других развлечений в этой дыре не бывает. Хотя чего сразу – «дыре». Довольно уютно. На потолке разбитые щиты и флаги с драконами. Вдоль стен – копья, наконечники потускнели от времени. Дизайнер чуть переборщил с готичностью, оттого совершенно нелепо смотрелись в углу гусарский кивер и автомат АК-47. А также помятый горн, сильно смахивающий на пионерский.

Юноша за стойкой лениво протирал стаканы и глядел как бы сквозь. Сквозь все. С тем вежливым превосходством, что присуще лишь аристократам и барменам. За его спиной громоздились бочка с двумя краниками и пирамида из консервных банок. С кабаньей мордой.

В баре три столика. За тем, что вжался в угол, спал одинокий солдат. В сине-зеленом ассорти, будто собирал форму по разным каптеркам. Но сапоги начищены на зависть. Как зеркало. Во сне служивый напевал какой-то протяжный мотив. А может зубы заболели? Вот и стонет, бедняга…

– Да кто ж его поймет, – снова подал голос бармен. – Солдат удачи. Выгнали из британского паба, тут недалеко. Видите ли, их офицерам зазорно пить с простым наемником… Я в детстве учил французский с гувернером, поэтому по-англицки не бельмеса. Смог разобрать только, что ситуация не особенно расстроила нашего гостя. Где пить ему глубоко фиолетово.

Пить! Конечно. В такую жару предел мечтаний – высокий запотевший стакан с лимонадом. Чай со льдом тоже можно. На худой конец – минералку…

– Простите великодушно, но холодильник сломался, – мысли он, что ли, читает?! Впрочем, желание клиента угадать нетрудно. Особенно в тропиках. Интересно, как удается сохранять белизну рубашки в таком климате…

– Сегодня даже вина не могу предложить. Только фирменный коктейль «Слезы наркома», – продолжал тем временем бармен.

Руки его колдовали с кранами бочки. На стойке появились две граненые стопочки. Наполовину полные. Или наполовину пустые. Как посмотреть. Видимо я посмотрел удивленно.

– Почему две? – пересохший язык почти не ворочался. Но получилось довольно внятно.

– Многие не любят чистый спирт. Предпочитают запивать. Можно смешать, но я все время забываю, как правильно: лить спирт в воду или наоборот…

А, ладно. На войне, как на войне. Взял ближайшую рюмку. Понюхал. Не вода. Значит, одним глотком.

Никогда не пытались застрелиться из огнемета? Похожие ощущения. Срочно запить, где там вторая стопочка…

Ух ты! Тоже спирт. А бармен-то шутник. Зато теперь понятно, почему коктейль так называется. Слезы брызнули из глаз вместе с искрами. А в голове зазвучала разухабистая песенка.

А, нет. Песня доносилась откуда-то снаружи. Приятный баритон, но в ноты не попадает.

Звук нарастал, обладатель приятного баритона приближался.

Дверь распахнулась на полуслове. Но это и к лучшему. Высокий. Стройный. Брюнет. Белозубая улыбка. Идеальный кандидат на агитационный плакат или открытку к 23 февраля. Вот только китель небрежно наброшен на загорелые плечи. А под ним майка с абсолютно неуставным рисунком: красная и черная розы, во всю широченную грудь.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – неожиданно громко грянул бармен.

– И вам не хворать, господин корнет. Мне как обычно, – баритон излучал добродушие, которое обволакивало все вокруг. Сине-зеленый наемник в углу перестал стонать. Даже я заулыбался.

– Почему корнет? – видимо, кредо у меня такое: с детства дразнили «почемучкой».

– Еще не познакомились? Тогда позвольте представить: князь Владимир Георгиевич Оболенский, корнет гусарского Ахтырского полка. Герой Крымской войны. Важный кавалер из кавалерии! – капитан, нисколько не смущаясь, принял из рук Его Светлости стакан спирта, из которого торчал длинный стебель какой-то незнакомой травы. Отхлебнул. – А меня зовут Игорь Воронин. Капитан Советской армии. Погиб при исполнении интернационального долга.

Протянул руку.

Я машинально пожал. Теплая. Даже горячая. Также машинально ответил: рядовой Борисов… И вот тут до меня дошло.

– Как погиб?

Хотя, чего я себя обманываю. Причина смерти Воронина вообще не интересна. Да и Крымская война… Корнету должно быть… Столько не живут! Гораздо важнее понять: неужели и я…

– Да, – успокоил бармен и подвинул еще одну стопку. – Выпейте. После третьей сможете вспомнить.

Ну, за сказанное.

БУМ!

Уличные бои, за каждый квартал. Слева обгоревшие руины жилого дома. Справа искореженные взрывом гаражи. А впереди три мордоворота во вражеских мундирах рвут блузку на груди шестиклассницы. Девчонка визжит, пытается убежать, но один из ублюдков с глумливым хохотом пинает ее в спину. Падает в пыль в десяти шагах передо мной. Уже так близко? Да, я же бегу. На ходу стреляя из автомата. Лица врагов моментально становятся масками. Две так и застывают с ухмылками, но последний успевает изумленно округлить рот и дернуть чеку гранаты.

Мозг даже не включился, сработали рефлексы. Накрыл девчонку своим телом, вжал в растрескавшийся асфальт, закрывая со всех сторон от осколочной смерти. Она пару раз ударила костлявыми кулачками, закричала – нет, пожалуйста, не-е-ет! Глупышка. Подумала, что тоже хочу ее…

БУМ!

– Я в раю? – пора завязывать с вопросами. Но ведь интересно же…

– А похоже? – капитан Воронин жевал травинку.

Нет, конечно. Хотя после ночных перестрелок, муштры, и еще да, перловки, – даже ад покажется курортом.

– Это Валгалла, – бармен вернулся к своему флегматичному занятию со стаканами и к такому же тону. – Мы не знаем где находимся географически, но здесь всегда тепло. Моментами даже слишком.

Все правильно, здесь и должно быть жарко. Ведь чертог для павших воинов придумали викинги, а они в своих ледяных пустошах при жизни изрядно намаялись. Хотелось на том свете от снеговиков отдохнуть.

– Чтоб сюда попасть, мало просто геройски погибнуть. Нужно выполнить еще три условия, – Воронин поднял левую руку и начал загибать пальцы. – Ввязаться в битву, когда у врага численный перевес – это раз. Умереть, но не бросить оружие – это два. Ну и самое главное, твое имя должно быть воспето в песнях. Или, к примеру, фамилия. Не важно.

– Вот по третьему пункту у нас постоянный недобор, – вздохнул Оболенский. – С годами становится все меньше песен о героях войны. Так что к нам редко новичков приносят.

Они уже привыкли к тому, что я разговариваю только вопросами. А может брови полезли на лоб именно при последней фразе. Но поняли правильно.

– Валькирии, конечно, – растолковал корнет. – Они как сестры милосердия выносят бойца с поля боя. Прямо к вратам Валгаллы. А очнешься, их уже нет.

В голове клубился туман. Из него выплывала странная картина – то ли сон, а может воспоминание. Четыре тетки необъятных размеров куда-то волокут упавшего солдатика. На огромном щите, покрытом шкурой волка. Вокруг гудит огненная буря, осколки мин режут небо на ломтики. А тетки только пыхтят и ворчливо огрызаются друг на друга: «Скёгуль, прекрати на ноги наступать!» И глаза у всех пронзительно-синие, словно горное озеро подо льдом.

– Были времена, валькирии еще и еду героям разносили. Ну, там, жареного вепря, пиво медовое, все дела, – капитан Воронин задумчиво смотрел вокруг. – А недавно узнали про идею равноправия полов. Пришлось назначать барменов во всех заведениях. С тех пор у нас только спирт и тушенка. Зато вечный запас.

Кабан с баночной этикетки залихватски подмигнул. Нереально! Впрочем, как и все здесь. Если задуматься. Но лучше не задумываться, а просто сесть за столик да помахать ложкой. Вот и плакат над жестяным рукомойником призывает: «Съешь добавку пирога – будет легче бить врага!» Валгалла Валгаллой, а обед по расписанию.

Повеселевший Воронин, – давно замечено, сытый мужчина всегда смотрит на мир с оптимизмом, – рассказывал свежие байки. Про здешних.

Красный командир Щорс поспорил с Че Геварой, что попадет в монетку из винтовки со ста шагов. Позвали трех богатырей в свидетели. Муромец отсчитал дистанцию, но шаги-то у него о-го-го, так что получилось почти двести. А Щорс все равно попал.

Летчик Талалихин под влиянием самураев, увлекся медитацией. Летает неделями. Без посадок. И без самолета.

Мореманы с крейсера «Варяг» построили бассейн. Три месяца копали. А воды, чтоб наполнить, нету. Попросили индейских вождей поколдовать насчет дождя, иначе придется в пиве плавать! Хотя не факт, что немцы так много нальют.

– Сколько же тут народу? – вырвалось у меня. Невольно. Не хотелось утомлять лишними вопросами.

– А вот это, братишка, самая главная военная тайна! – донеслось от дверей.

В бар шагнул кряжистый дядька. Усатый. Полосатый – в полинявшей тельняшке. Серьезный, аж до складок на лбу. А дальше несерьезный, по причине цветастой банданы с надписью «Go Home».

– Полковник Васин. Николай Никифорович. Будем знакомы! – тяжелая ладонь погасила мой порыв встать по стойке смирно и доложить, как положено. – Но ты зови меня Ник-Ник. Мы здесь за чины и звания особо не держимся. Героизм – он же не звездами на погонах измеряется.