Читать книгу Северное сияние в тундре радужных надежд - Цви Владимирович Найсберг - Страница 2

Именно во имя света, добра и счастья всего (достойного того) рода людского и совершаются все те наиболее гнусные злодеяния на этой черной (пока еще не везде потрескавшейся) земле.

Автор

Придет время, и вы откроете все, что может быть открыто. Но ваше продвижение в науке будет лишь удалением от  настолько огромной, что в один прекрасный день ваш торжествующий клич о новом открытии будет встречен всеобщим воплем ужаса.

Брехт Галилей

1

Бредя сквозь бесконечно долгие (и не столько по времени, сколько по глубочайшему внутреннему наитию) так уж и покрытые мелкой копотью столетия не во всем и по сию пору начисто изжитого Средневековья все нынешнее человечество попросту частично утратило подлинное чувство реальности во всей ее бескрайне широкой, как и дальняя линия горизонта полноте, только лишь дополнив стародавние примитивные страхи новоявленными урбанистическими фобиями.

А между тем это именно посреди безмерно снедающей достойные умы мглы столь добродушно самодовольного, а подчас и беспримерно лютого невежества порою в великой тайне и зарождалось нечто в корне иное, более светлое, однако беспардонно при этом агностическое по всем своим интеллектуально здравым зачаткам и столь ярко необычайно искрометным духовным проявлениям.

2

И весь наш подлунный мир именно благодаря величавому сиянию белоснежно-благожелательных книжных истин, как и всему тому, совершенно уж чрезвычайно так всеобъемлющему техническому развитию, явно ведь ныне стал постепенно преображаться в нечто, ранее ему нисколько не свойственное, без конца и края залитое искусственным светом ярчайших электрических огней.

Их свечение, однако, вовсе ни в чем не умаляет той беспросветно-мглистой темени, что всего-то благополучно изменила форму тени на свету, оставшись при этом не только самою собой, но и безмерно оно явно так значительно  преобразилось во всех своих прежних размерах и непомерно огромных пропорциях.

И все это, как и понятно, затрагивает довольно многие сферы жизни, ни в чем уж нисколько не обходя и науку.

А потому и никак нельзя было на то весьма делово и прямо полностью так здраво, ВЗВЕШЕННО и несгибаемо до чего уж принципиально попросту не указать.

Ведь это именно подобным образом и обстоят все наши довольно давние дела…

Абсолютное большинство людей интеллектуального труда, подчас нисколько вовсе не отдавая себе в том отчета, немудряще бездумно непримиримо тащат в эту новую эпоху все тот же старый свой донельзя схоластический подход, разве что лишь неспешно и обстоятельно поменяв догмат веры в Бога на догмат веры в совершенно так непогрешимую науку.

Ну а медленно, но верно расширять чрезвычайно пока узкие рамки нашего сознания, а не одни лишь те и без того нынче столь далекие границы познанного мира, никто и по сей день вовсе уж никак совсем и не собирается.

3

Да и сама как она есть смена эпох, подразумевает одну лишь ту разве что медленную и постепенную смену внешних декораций.

Ну а театр сущего абсурда, когда это столь ярко и явно вполне ведь касаемо абсолютно любых мрачных проявлений человеческой воли, он всегда именно там, где и был еще изначально, и чтобы его извести, нужны не знание и сила, а как раз-таки вполне правильно кем-либо достойно понимаемые терпимость и любовь.

И уж как раз в том все и дело, что их нынче, и близко никак пока не хватает, а в особенности в том нисколько не приемлющем каких-либо решительных ограничений самом же образе потребительской мысли широкого, словно море, людского сознания.

И это исключительно разве что при помощи светлых, но никак не идеалистически-воинственных веяний и можно будет со временем когда-то до чего еще весьма ведь безоблачно счастливо, а не столь так отчаянно губительно, в конце-то концов, вполне уж и вправду умудриться победить всю ту жуткую темень до чего изощренно-коварного прошлого.

И оно между тем совершенно нисколько вовсе не истребимо яростными искрами доблестно сверкающего ума…

Слишком уж нередко еще крайне сильны во всем этом мире сущие проявления неистово-злорадной нетерпимости и лютого лицемерного холода, как и всяческих смертоносных интриг тех вот самых людей, что и впрямь являют собой разум честь и достоинство всего своего поколения.

Как это было у большого поэта и барда Александра Дольского.

«Даже ум – высокий, светлый, если чуточку усох, опускается до сплетен и до палок в колесо».

4

Однако все это, разумеется, нисколько не принижает величественную высоту всех тех мыслителей и духовных гигантов, что вовсе-то никак не подрастеряли все свои достойные ориентиры в темных закоулках еще ведь тех донельзя злосчастных средневековых дрязг.

Их подвиг попросту никак невозможно переоценить.

Раз уж в тех, извилистыми ручьями впустую извивающихся «прениях» практически всегда звонко и колко обесценивалось буквально всякое новое слово, бесконечным количеством придирок, как правило, заключавшихся в довольно строгих и беспрестанных инспекциях его почти уж незрячего соответствия всем тем еще давнишним, веками выработанным схоластическим религиозным клише.

А при подобного рода повседневных делах сохранить веру в чистое, как само небо, добро, нисколько при этом его не деля на «наше» и «сугубо ведь, значит, и близко не наше», было совершенно уж абсолютно вовсе непросто.

5

И то ясно, словно Божий день, что никак не может быть оно иначе, а это одни те наиболее яркие из всех затронутых культурой представителей образованного человечества и сумели сберечь внутри своего «Я» ту слабую искорку, бесконечно малый огонек стародавнего античного света, всю свою жизнь проживя в серой подвальной сырости.

Уж более чем неизменно обретаясь посреди суровой и фанатичной необъятности, яростно источающей одно лишь высокое пламя средневековых костров.

Их-то тогда было столь и впрямь до смешного ничтожно мало, тех уж действительно мудрых, кто несмотря ни на что все-таки умудрился остаться верным всем тем наиболее основным жизненным приоритетам, выработанным еще в античную и раннехристианскую эпоху.

И это разве что им и, оказалось, явно по силам, да так и по сердцу, вовсе ведь нисколько не позабыть про то светлое нынче (для них), несомненно, прежнее прошлое.

А между тем все это никак не иначе, а вполне однозначно происходило в том самом треклятом мире донельзя высушенной, твердолобой и отчаянно казуистической схоластики.

Ну а ко всему прочему еще и бешеного пыла совершенно нескончаемого засилья религиозного фанатизма.

6

Однако кто-то ведь при этом явно сумел остаться безошибочно верным свету древних, но нисколько никак при этом не устаревших величественных достижений в области столь благосклонно (по отношению ко всему человечеству) мыслящего разума, а также и вообще всей той высокой духовности.

Не все же философы внутри всякой той сугубо отдельно взятой индивидуальности столь наспех самозабвенно стушевывали и обезличивали все ее именно, что  наиболее бесценно доподлинно оригинальные свои черты.

Да только на самый передний план весь тот их на редкость праздно отвлеченный ум столь так явно уж самозабвенно доблестно выставлял именно то всегда и во всем совершенно незамысловато правое, монолитное государство, как и все его наивысшие общественные, а не личные ценности.

И это как раз именно те неприметно скромные сподвижники добра и пронесли в самих себе все те великие блага той возвышенной и высокой культуры, и это как раз им подчас и довелось являться сущими страдальцами, из-за одной той крайне во всем безмерно наивной житейской глупости.

И надо бы прямо заметить, что уж сделали они это буквально для каждого из нас, то есть, в том числе и во имя тех, кто пока явно не слишком так хоть сколько-то отличим от всех прочих представителей животного мира, а иногда и значительно хуже наиболее статных и величественных видов зверей.

И это в точности так и в том весьма уж исключительно немаловажном случае, коли данный во многом разве что лишь благодаря неким внешним факторам полноценно развитый индивидуум имеет довольно-то весьма и весьма значимые заслуги перед всей наукой, обладая им более чем, несомненно, явно заслуженными высокими степенями и регалиями.

7

Попросту и высокий ум, свет и дух действительно возвышенных натур и он тоже сколь безрадостно может поблекнуть от постоянной необходимости общения с внешним миром невежества, варварства и жестокости, раз уж все это до сих самых пор и есть «истинный светоч души и мыслей» столь многих власть и деньги цепко имущих…

И приходилось подчас полуголодным мудрецам исключительно униженно обивать пороги сытого и совсем не в меру зазнавшегося общества…

…уж не иначе как, а того самого, что всегда дышало одной лишь атмосферой столь весьма и весьма недалекого, а порою и совершенно праздного самосозерцания.

То есть если о том до чего конкретно, и главное, сколь уж смачно так выразиться, то ведь полностью оно тогда без сомнения ясно, где это именно буквально всякий властвующий над всеми телами и душами ближних и дальних искал наиболее благостное и самое то еще безупречное свое отражение.

Ему-то, для чего-либо подобного, явно стоило еще обратить столь пылкий и пристальный взгляд именно к своей собственной, почти уж всегда осоловело праздной во всяком том истинно интеллектуальном смысле человеческой стае.

Видя в ней одну лишь свою густую черную тень, он, безусловно, мог значительно, лучше и праведней ощутить все то именно, что чисто уж свое собственное духовное величие.

8

Нет, конечно, никто не говорит, что у него нет, да и никогда не было на то абсолютно никакого суверенного права!

Вполне своевременное и, кстати, самое ведь непреклонно насущное, да и исключительно естественное требование подобного рода иерархической лестницы более чем, по сути, понятно и довольно легко во всем объяснимо…

Этак-то оно именно что издревле и вправду действительно само собою сложилось, раз было нечто подобное совершенно, непременно, полностью так естественно свойственно еще тому стародавнему первобытному обществу.

Попросту вполне до конца более чем полноценно учитывая те повсеместно же некогда столь беспримерно сурово внешне царившие житейские условия.

Причем и по сию пору в нас до чего незримо присутствуют те самые нисколько совсем не истлевшие в каком-либо далеком прошлом, всяческие дремучие и доисторические стадные инстинкты.

Причем сколь то и впрямь безупречно, понятно, что в той самой стародавней пещере кроманьонцев, всякие те стихийные прения во имя установления вполне достойного старшинства были именно явным благом всего тогдашнего повседневного быта.

Ну а затем, когда люди уже научились (пусть и довольно еще неумело) видоизменять всю окружающую их действительность, им всенепременно вновь вскоре понадобилось создавать для самих себя улей с сотами наподобие обители пчел или же жилища беспрестанно копошащихся в своих мелких делах муравьев.

9

А именно это и привело к появлению, куда значительно большей, нежели ее когда-либо существовало прежде той самой исключительно ведь строжайшей иерархии.

Причем это как раз-таки от данной только лишь пущей до чего многозначительной сложности всего того нынче-то существующего общественного механизма и появилось на теле общества этакое великое множество всяческих гнойных язв.

А гуманизм при этом явно приобрел вовсе уж именно что нисколько неодушевленную, а еще и полностью до чего изощренно бездушно суровую сущность.

Поскольку урбанизация ныне полностью заслонила всякую конкретную личность, и она без году неделя явно превратилась в нечто, совершенно никак более само по себе нисколько незначащее, да и абсолютно во всем до конца нечто бесцветное и неприметное.

До чего предельно издали наспех обведенное контуром или перечеркнутое, как лишнее и никому отныне более совершенно уж вовсе и близко нисколько ненужное.

Да, конечно, современная цивилизация, несомненно, одарила нас всевозможными благами, которыми мы ВСЕ с искренне большим удовольствием повседневно и пользуемся.

Однако едва ли, что это на самом деле уж и вправду привело нас, хоть к сколько-то действительно значительно большей человечности, а также и до чего наглядно явно проявленной терпимости ко всякому ближнему своему.

Куда скорее в точности до наоборот: как раз-таки оно и послужило предтечей, попросту уж, как говорится, совершенно необузданно создало все те еще до чего только предварительные условия к полнейшему вот нивелированию человеческих жизней до песка, беспрестанно утекающего у правителя промеж его пальцев, чего ранее нисколько вовсе совершенно не наблюдалось.

И, кстати, чего-либо подобного нашему сегодняшнему донельзя обезличенному призыву в армию в той еще седой как лунь древности попросту и не могло быть даже в помине.

Надо бы все же предельно ясно понимать ту до чего весьма значительную и существенную разницу между нынешним политиком и вождем древнего племени, что буквально каждого своего человека знал самым непосредственным образом, можно сказать, прямо в лицо.

10

Безличие, в свою очередь, порождает абсолютное безразличие к судьбе каких уж угодно миллионов своих сограждан.

Этому и впрямь до чего верно еще поспособствовало возникновение тех самых больших городов с их довольно-то подчас мизерными жилищными условиями для неисчислимого большинства и бытом, столь во многом схожим с тем самым прежним, пещерно-первобытным.

К тому же еще и довольно немало донельзя усугубившимся в связи со всеми теми новейшими техническими достижениями.

Ну а это в целом разве что только донельзя удесятерило влияние почти точно тех исключительно первобытных правил бытия в их весьма обновленном, красочно-многоплановом цивилизованном виде.

11

Ведь еще изначально и сами города некогда возникли как раз-таки из-за всей той и впрямь до чего уж столь вполне однозначной их явной приемлемости в плане самой спешной возможности, в том числе и для сельского населения укрыться и переждать опасность за их высоченными стенами.

И это было крайне важно в том буквально переполненном опасности и вражды стародавнем и древнем мире, хотя приемлемость эта была довольно во многом весьма иллюзорна.

Конечно, слава Богу, небесные камни (метеориты) каждый день на голову никому не падают, но пожары и болезни снедали людей, уводя их в могилу, куда же поболее и именно из-за значительно большей плотности построек, нежели чем то еще бы случилось, находись они на некотором отдалении друг от друга.

Правда, тогда их практически невозможно было бы защитить от орд, самих себе почти ведь во всем, как и понятно, ликом подобных.

12

Да только стены те могли оказаться и весьма значительно ниже, кабы речь действительно шла о самой что ни на есть первозданной дикости, но ее-то в наши новые времена оказалось явно так вовсе совсем уж и недостаточно.

Ну а посему к ней отныне более чем злокозненно присоединилась дикость новейшая и помпезно-величественная, да еще и прилепилась к идее значительно лучшего жития-бытия та самая до чего беспородно идейная слякоть вздорно сентиментальных мечтаний.

Причем происхождение свое всякое данного рода придонное течение жизни всегда вот брало именно от манеры собираться в большие и весьма гордые своей судьбой орды, что в том еще явно первоначальном виде нисколько не было привычкой живущего одними малыми группами стародавнего пещерного человека.

И уж как раз-таки то, что вполне всерьез побудило людей изменить всем своим прежним и стародавним обычаям, было самым уж элементарным устремлением всех тех так и прущих наружу амбиций стать, куда значительно выше, сильнее и могущественнее.

13

Человечество, оно, в точности, как и вода, всегда выбирает наиболее легкий путь развития, а как раз за то и заплатило оно жизнью в очень даже весьма отчаянно жестких условиях.

И главное оно тут уж вот еще что: древний вождь вовсе никак не имел причин беспрестанно бояться всевозможных подлых интриг со стороны всех своих приближенных, да и они тоже не столь и впрямь страшились всякого его яростного гнева.

Шаман был гораздо опаснее и суровее, поскольку владел чем-то, что вовсе нельзя было отбить никаким копьем…

А нынче политические шаманы завели такую шарманку, что вполне еще сможет исполнить реквием по судьбе всего нынешнего человечества.

Что же цивилизация только лишь явно усугубила и осложнила все те некогда имевшиеся ранее противоречия, присвоив им совершенно иной, новый статус, не решив при этом ни единой из всех тех весьма существенных головоломок общественных взаимоотношений, столь запросто имевших свое законное место и время еще во времена древних пещер.

Да и наоборот вполне однозначно присовокупила, она к ним кое-какие относительно новые, значительно более тяжкие грехи, чем были те, имевшиеся некогда ранее негативные свойства самого так изначального (ничтожно малого) общественного организма.

14

И все же возвышенное искусство создало столько прекрасного, более чем безыскусно и впрямь ведь способного спасти этот мир от всего того так и снедающего его безумства, что алчная и прожорливая цивилизация была подчас именно вынуждена порою отступать от своих всегдашних житейских принципов.

Правда, происходило это разве что лишь где-то вокруг древних очагов культуры, и проявлялись эти тенденции всегдашне именно в плане самого уж никак нисколько не преднамеренного ее отказа от садизма и измывательства над всеми теми, ни в чем неповинными людьми.

Да вот бывало и с точностью до наоборот…

Иногда цивилизация столь умело использовала духовность и культуру, что та до чего бездушно и безнадежно вся при этом разом преобразовывалась в обоюдоострый меч, нечестиво и воинственно обращенный против всякого дикого варварства с одной непримиримой целью изжить уж его с бела света, толком при этом, не считаясь буквально ни с чем.

15

И ведь нисколько тут не о чем спорить: настоящая гуманность – достижение истинной высокой культуры, а доли цивилизации в этом благом деле нет как нет, и надо бы к тому же еще и до чего весьма твердо заметить, что ее и никогда явно так вовсе ведь не было даже в помине.

Поскольку люди, облаченные в одежды умиротворенного богатства духа и тела, вполне и вправду до чего многозначительно могут убивать жалких и далеких от них людей, словно тараканов, весело при этом ухмыляясь, смотря на все их безумные страдания по тому самому небезызвестному ящику под весьма же простым названием телевизор.

Ну а всем тем простым смертным, так или иначе составляющим отчаянно пока еще недалекую и крайне невежественную толпу, все этак более чем многозначительно вскоре будет довольно обстоятельно и верно, простецки подробно и более чем компетентно разъяснено…

Поскольку то и близко уж не было никогда хоть сколько-то существенной проблемой втиснуть в уши и глотку серой, совершенно так блеклой умом толпы все те яркие и выпуклые постулаты нынешней неоспоримо во всем, как всегда, логически несокрушимо правой официальной политики.

Поскольку людское месиво масс, безо всякого в том сомнения, вовсе так совсем не из думающих людей состоит, а посему буквально все, что кому-то покажется выгодным, она столь непременно с великой радостью буквально разом довольно так спешно с ходу проглотит.

И никаких существенных перемен в этом вопросе ожидать, собственно, уж нисколько никак и не следует.

И подобным образом все это обстоит как раз-таки, прежде всего потому, что на данный момент веры и невежества во всяком обывателе буквально столько, что он попросту загодя примет на ура почти всякое «задушевное откровение», наконец же снизошедшее и до его столь явно низменного житейского уровня.

Раз и у всех тех безнадежно, как правило, немыслимо далеких, словно боги Олимпа, духовных или политических лидеров дошли ведь действительно руки ныне прислать весточку и ему, простому и совершенно для них неприметному смертному.

И еще столь длительное время людской массе быть в этом вопросе без тени сомнения почти уж равнодушно слепо ведомой, относительно легкой на подъем и исключительно во всем сразу так сметливо понятливой…

16

И все это разве что именно те еще огрехи всей той современной цивилизованной жизни…

И это одна лишь та настоящая культура постепенно приучит, а то и принудит к вовсе-то никак ныне явно непосильному для всякого (а в том числе и хорошо и строго образованного невежества) более чем вдумчивому использованию всех тех, где-либо и когда-либо существующих во всем этом мире первооснов светлого аналитического ума.

А ведь это именно он и может во многом столь еще беспроигрышно поспособствовать в области самого еще так насущного применения (по его самому прямому назначению) до чего иногда нестерпимо суровой, однако исключительно же при этом полностью зрелой и разумной морали.

Ну а технически верно подкованная цивилизация подчас насаждает одну лишь слепую, все прежнее столь безумно смело крушащую и всеразрушающую брутальность.

Поскольку до чего непременно явно отводит она от глаз ее представителей (кои донельзя проникнуты верой в свою наивысшую лучшую значимость) всяческую вообще более чем элементарную логику доподлинно же настоящего душевного сострадания.

Она у них сколь бестрепетно и многозначительно веско во всем заменяется логической сообразностью всех тех в одно разве что столь немыслимо всесильное всеобщее БЛАГО всегдашне уж до чего только безумно резво свершаемых действий.

И, в принципе, при подобном всецело одиозном подходе можно очень даже далековато и в самые немыслимые дебри столь надолго еще затем разом весьма резво зайти.

И главное, при этом совсем уж попросту и не нужно ничего из того, о чем написал великий писатель Иван Ефремов в его откровенно пророческом  романе «Час быка»:

«К великому счастью, деградация биологических наук на Тормансе не позволила такого рода "ученым" добиться серьезных успехов в тех зловещих отраслях биологии, которые в отдельных странах Земли в свое время едва не привели к превращению большинства народа в тупых дешевых роботов, покорных исполнителей любой воли».

17

Ох уж эта извечная всеблагая надежда на то столь неминуемо и совершенно ведь своевременно всем нам до чего еще только изрядно же вовремя подвернувшееся авось!

От нее более чем неизбежно тянет белым дымком сколь уютно-домашнего ожидания, пока все само собою как-нибудь обязательно до чего так неспешно еще рассосется, да и непременно постепенно само собой обустроится и образуется…

Однако на самом-то деле там, где правят дешевый популизм и великое самомнение, возможно буквально вот все что угодно.

И все же усилия (все равно) со временем приведут ко вполне, надо сказать, предсказуемому и полностью заранее ожидаемому результату.

Люди, они ведь все что угодно в пищу безропотно, да и вполне радостно употребят, то есть уж вовсе неважно какую это еще отраву, лишь бы та была хоть сколько-то с виду съедобной, а потому и чего-нибудь подмешать в общеупотребляемые продукты, в конечном итоге, никак не составит ровным счетом никакого труда.

И если вскоре и вправду начнутся весьма серьезные проблемы в связи с наступлением берегов морей на сушу, а также разрастания пустынь, то легче-то всего будет решить все те неизвестно откуда возникшие трудности с взбунтовавшимся населением самым же простейшим его обкормом химическими заменителями НОРМАЛЬНОЙ ПИЩИ в откровенно преступном сочетании с сильнодействующими психотропными средствами.

Поскольку именно с их благой помощью и будет явно еще возможно довольно-таки легко успокоить даже и самые буйные людские инстинкты.

18

Причем вся эта наша современная цивилизация как раз-таки в силу всех своих отчаянно-хищнических чаяний столь давно вполне ведь явно могла именно к чему-либо подобному разом уж прямиком и прийти, даже и совсем без особо веских внешних суровых причин.

Да только вся та существующая ныне культура и высокое искусство попросту никак не дали бы ей всего этого сколь беспардонно и более чем отвратительно злодейски замыслить, а впоследствии и полностью продуманно на самом так деле столь уж еще беззаветно и деятельно вполне ведь осуществить.

Однако вследствие тех еще пока нисколько не расторопно, но веско и грозно надвигающихся природных катаклизмов все высокое и чистое еще непременно можно будет разом взять в оборот политическим путем, очень многое вполне добросовестно объяснив именно временной и явно же неиссякаемо во всем исключительно вынужденной необходимостью.

Ну а впоследствии смело, хотя и довольно хлопотно оседлав кресло безвременного правления, можно будет еще нечто подобное во всем том дальнейшем инициировать как раз-таки в виде самой обыденной практики, дабы на деле иметь возможность проявить всю ту свою и впрямь неистово одеревенелую бесчеловечность.

19

И кстати, все это когда-либо явно полностью имело место, да только при несколько других обстоятельствах, поскольку истории свойственно всегда ходить кругами и попросту почти неизменно безрадостно повторяться…

И чтобы людей снова стали почитать именно за скотину…

Для того, наверное, будет попросту  уж вполне предостаточно и весьма до чего последовательного, сколь планомерного развития тоталитарного общества с его ярым преклонением пред абстрактным добром, которое всегдашне при этом вызывает у населения одну лишь естественную отрыжку, а оттого и становится оно ко всему апатичным, ну а посему и совершенно безвольным…

Однако все уж благосердечно-человеческое, ясное дело, тому, безусловно, всеми силами воинственно еще воспротивится…

Ну так что?

И во имя того, дабы была бы возможность сколь полноценно и праведно весьма ведь «достойно» враз отменить всякую обыденную житейскую совесть, буквально-то всему отныне должно уж будет столь до чего и впрямь безукоризненно объясняться одними лишь высшими суровыми соображениями.

Ну а всем тем крайне черствым и заплесневелым постулатам той самой, простой и прежней естественной морали будет, как есть, во всем уж разом тогда дан именно тот от ворот поворот.

А это между тем, в конце концов, и приводит к весьма значительно большей утонченности всего того донельзя стародавнего, хитроумного зла.

И ведь явно оно исключительно до чего еще только старательно сделает буквально ведь все от него зависящее, дабы всецело вновь ему всеми силами взять да протиснуться сквозь угольное ушко в тот самый, столь поспешно возводимый заново (но по тем же прежним его чертежам) новый мир высоких идей и мыслей.

20

Еще в древнейшей античности цивилизованные люди, прекрасно могли, живя в атмосфере сытой праздности, беспринципно выдавливать последние соки из бедноты, обирая ее до самой последней нитки, не принимая при этом в расчет абсолютно никаких, совсем уж безо всякого толка разве что явно зазря этак умствующих возражений…

Поскольку подлинно возвышенная культура – это отнюдь не славно кем-либо сладко обустроенный быт, а, куда вернее, исключительно же внутреннее чувство прекрасного и безупречно во всем высокого…

Многие садисты, изуверы и мракобесы столь исключительно запросто же умели довольно малой, но действительно светлой стороной их души… во всем столь и вправду безгрешно предаваться истинному блаженству, благостно «вдыхая аромат» набегающих волн классической музыки.

Они, кстати, очень тонко порою умели ценить высокую поэзию, поскольку для того чтобы духовно развиваться, дабы затем внимать каким это еще угодно видам искусства, вовсе не потребуется ни свербящей внутри, а иногда и кровоточащей совести, ни досконально выверенной в больших и самоуглубленных раздумьях настоящей, а не фарисейской морали…

Поскольку для чего-либо подобного только и всего, что и впрямь же действительно еще затем понадобится так это одно лишь то поистине стоящее того интеллектуальное развитие, которое, между прочим, прекрасно может быть и всецело до конца исключительно односторонним.

21

Ну а во имя вполне полноценно достойного улучшения всей человеческой личности, а не одного того столь более чем беспочвенно надуманного, беспечно же бездумного форсированного преобразования всякого, того довольно пока еще скудного знаниями интеллекта; в некое новое его качество надо было менять не историю, а затхло-собственническую психологию масс.

Однако подобного рода замшело-обывательское мышление крайне во всем неповоротливо, и действительно разумно его изменить будет возможно лишь в течение долгих тысячелетий весьма вот планомерного и до конца взвешенно-продуманного развития.

Да и вообще заниматься чем-либо подобным надо бы, вовсе так никак при этом, не опасаясь испачкать руки, а только лишь душу держа от всего этого процесса как-то по возможности совершенно в стороне.

22

Ну а за счет чьей-либо явной уж чисто внутренней отстраненности буквально ото всех столь отвратно черной копоти реалий всей той общественной жизни, да и весьма воинственно нигилистического переосмысления всех фактов существования вселенной и людей в ней и возникла затем та новая каста самодовольных жрецов, сгрудившихся вокруг очага «великих» научных знаний.

И вот уж отныне тот холодный, расчетливый и самодовольный ум и стал признаком высшей категории людей – вершителей больших и славных дел.

И эта страшно всегда занятая, деловая, холодная, да и вполне равнодушная ко всему на свете мудрость сегодня и стала главной добродетелью всякого большого и трезвомыслящего рассудка.

А между тем абсолютно любая деятельность во благо этого мира непременно должна быть исключительно многовековой, а не той, до чего немыслимо резво и старательно искрометно сиюминутной.

Да только люди, видящие перед собой скатерть-самобранку даров природы, мыслят обо всем этом именно что вовсе-то совсем иначе.

23

А ведь явное и несомненное отсутствие всяческого гуманизма по отношению ко всему живому еще обязательно при этом обернется всем тем ослепительно ярким зеркальным отражением так и, ударив при этом прямо в глаза всему тому, и по сей день никак не в меру совершенно беспечному роду людскому.

Да и внутри всего того ныне существующего человеческого общества всегда этак, прежде всего, явно уж необходима именно терпимость, да и нацеленное разумом, а не обворожительно светлыми чувствами ярое устремление действительно еще всячески понять буквально каждого ближнего своего.

И эта разве что та поистине полноценно созидательная, а не вдумчиво-самосозерцательная мораль и есть главное вместилище широкого общественного разума.

Причем созидать она способна, разве что лишь исключительно тщательно так при этом освящая наиболее темные углы всей этой нашей достаточно же немыслимо гиблой современности.

Ну а тем самым столь ведь осмысленно-агрессивным уничтожением зла при этом следует заниматься разве что лишь в том случае, когда это действительно дело абсолютно неизбежное и кем-либо самим, кстати, до чего только вопиюще полностью и спровоцированное.

А то ведь впрямь-таки, с головой окунувшись в кровавую гражданскую неразбериху, вскоре непременно всею душою сроднишься с тем самым наиболее черным, словно деготь, сознанием людей, что, может, и хотели добра всем и каждому, да только вполне уж конкретно его себе представить они буквально-то никак совсем и не могли.

24

Да и вообще, то явно до конца вполне уж столь безупречно ведь полностью ясно и понятно, словно божий день, что во всем, что хоть как-либо с какого-либо бока касается именно тех наиболее общих контуров изменения всей общественной жизни…

Никак оно не иначе, а тут надо бы всегдашне придерживаться как раз уж того столь невозмутимо безутешного принципа явно так всегда настаивающего именно на том, что безбрежно широкая река жизни сама еще постепенно найдет себе новое несколько более лучшее русло.

Ну а если сколь безумно яростно начать изыскивать его искусственно, то тем уж можно будет разве что до чего только всецело еще затем поспособствовать ее довольно-таки весьма и весьма столь ведь значительному последующему обмелению.

Да и требовать кого-либо к ответу можно разве что именно на том самом своем, личном, мелком и более чем безыдейном житейском уровне.

Да и может это вообще быть касаемо одних лишь тех исключительно наглядных и явных нарушений этики социального поведения, и ничего ведь никак вовсе-то и не более того.

И даже в межличностных отношениях та высокая и чистенькая мораль зачастую имеет именно тот донельзя страшный, порою полубезумный и бесчеловечный изъян…

Попросту может она к какой-либо донельзя скособоченной суровой жизнью личности вообще уж нисколько ни в чем, ни с какого бока нисколько так вовсе совсем и не соприкасаться.

Как это было в книге братьев Стругацких «Обитаемый остров».

Наверное, это был мутант, смерть не может так изуродовать человека. Вот жизнь уродует. Она и меня изуродует, и никуда от этого не денешься, и не надо сопротивляться, надо привыкать».

Причем от этих зловещих слов так и веет гарью жизненной правды, а от сладкой патоки творчества некоторых писателей вовсе тянет душком слащаво приторной фальши того еще самого наилучшего мира всяческих благих фантазий.

И надо бы еще и о том столь невозмутимо и твердо весьма ведь громогласно и чеканно заметить: всякая этика социального поведения почти всегда и во всем безупречно верна, ну а мораль, обращенная сугубо наружно, исключительно подчас убога, цинична и гадко-уродлива.

25

Причем именно та, подчас столь во многом же исключительно ущербная на всякий свой житейский разум мораль, обращенная в меч, карающий грешников и злодеев, и есть сущий пламень души всей современной цивилизации.

Ну а начало свое она уж до чего исключительно безупречно и искрометно берет именно от всех тех безумно фанатичных темных веков не столь и давно минувшего Средневековья.

Тогда тоже всякого того, разве что лишь на миг посмевшего отойти куда-либо в сторону от той протоптанной веками колеи, тут же и жгли на костре, принося его в виде жертвы Ваалу во вновь возрожденном язычестве, единственное, что примерившем на себя христианство, как некую внешнюю одежду.

Заодно еще и напялив под него «нижнее белье» всей-то своей собственной великой святости, что вполне однозначно разве что уж явно только лишь значительно усугубляло и без того наихудший из всех только еще возможных обликов сущих извергов и палачей.

26

И снова хотелось бы более чем неоднократно то подчеркнуть, что те единственные люди – истинные мудрецы, кто всегда спасал западную цивилизацию от абсолютно полной ею потери всякого духовного облика, были разве что те действительно зрячие носители высокой культуры.

В то время как все остальные люди были навроде змеи, сбросившей старую, износившуюся кожу дикости, а вместо нее облачившихся в сверкающую на солнце, яркую чешую современной, полностью уж с виду степенной цивилизованности.

Однако внутри их душ никаких серьезных и светлых перемен нисколько так и не произошло, поскольку внешнее (приспособленческое) изменение формы, как правило, буквально ни в чем и никак, собственно уж вовсе не соприкоснется с сугубо внутренней стороной всякого развитого сознания.

А в особенности это окажется именно так, коли к тому никак не были кем-либо целенаправленно направленны и впрямь же действительно вполне достойные усилия чьих-либо истинно гуманных учителей, а тем паче (кстати, что автору кажется, куда более важным) самых тех еще конкретных родителей или воспитателей.

Ну а ярче всего (наиболее отчетливо) все это проявлялось в тот самый момент, когда изнеженный цивилизацией западный европеец попадал в совершенно необузданные, нисколько никак еще не переоформленные зарей цивилизации безмерно дикие условия.

То есть наиболее полно он проявлял все свои природные задатки как раз тогда, когда вокруг попросту более не было хоть сколько-то твердого закона, как и сдерживающей всю его на редкость всеядную хищность строгой общественной морали.

Ну а посему и обращался он в того самого немыслимо лютого зверя, доселе и невиданного под всеми звездами зодиака.

27

Да и в самой Европе, – надо бы столь непременно, то вот буквально уж разом более чем первостатейно признать, дела обстояли бы вовсе немногим, собственно, лучше, кабы все вот развитие цивилизации действительно еще бы пошло тем самым, абсолютно односторонним путем.

То есть стали бы тогда все те культурные ценности выражаться разве что в виде самого максимального смелого потребления буквально уж всего на всем белом свете, включая также и духовные блага.

В подтверждение этому тезису можно привести слова слабого, а к тому же еще и до чего изрядно подпорченного идеологией советского писателя-фантаста Георгия Гуревича.

Да вот уж, надо бы отдать ему должное: здесь он, как говорится, бьет не в бровь, а в глаз…

«Пленники астероида»

«Я построю себе дворец, – вслух мечтал Ренис. Одна комната будет янтарная, другая из слоновой кости, в третьей мои золотые листы на стенах вместо обоев. Устрою картинную галерею для себя, для одного себя. Были когда-то на свете премудрый Леонардо, жизнелюбивый Рубенс, сентиментальный Грёз, томный Гоген, писали, вкладывали душу в полотна, страдали… А я куплю их души и на стенки повешу, пусть щекочут мои нервы…»

28

Подобные люди среди холодных как лед, весьма же рассудительных дельцов – они ведь подчас нисколько так вовсе не редкость…

И это разве что одни исключительно во всем благородные представители всего рода людского, что, несомненно, явно преуспели в деле принципиально последовательного видоизменения, самого хода мысли в головах алчных и ненасытных хищников, собственно, и не дали всему этому миру дойти до того умиротворенно слащаво-житейского потребления всех же чудес духовности и культуры.

И ясное дело, сама мать-природа никак не могла в своем чреве создать подобного рода неистово лютой плотоядности.

Все те цивилизованные и образованные потребители возникли вовсе не во вполне действительно естественной живой среде…

Причем сама суть проблемы совсем не только в яро расчищающих себе место под солнцем предводителях, но и во всех тех слепо ведомых своими политическими лидерами народных массах.

А между тем в них надо было, по крайней мере, попытаться более чем полноценно сохранить, да и постепенно довольно незамысловато всячески уж творчески именно так развивать то самое безупречно во всем настоящее и гуманное человеческое начало…

Ревностно же воюя со всем тем древним прошлым, все достойное похвалы в людях более чем безнадежно погубить было ведь легче всего и проще простого.

Ну а о том, чтобы и вправду подобным образом столь еще более чем успешно затем постепенно создавать чего-либо на некоей новой основе, не могло быть даже и речи.

Раз в том самом немыслимо широком прогрессивном смысле развивать совершенно так безликое людское стадо можно было лишь всем тем задушевным теплом, да и знаниями, всецело оттачивающими не одни лишь те крайне примитивные рабочие навыки.

Поскольку для настоящего улучшения всей людской породы явно вот необходимо медленно, но верно трансформировать довольно многие воинственно-приземленные стороны всех тех отвратно и беспросветно серых личностей.

А нечто подобное если и будет возможно еще осуществить, то исключительно при помощи больших духовных сил, а вовсе не того беспримерно жестокого физического воздействия.

Да и какие угодно другие бесславные и блекло-идейные методы могли разве что низвести все народы во тьму, полностью так при этом разрушив все основы прежних, в принципе, безупречно вполне уж естественных для всякого человека добродетелей.

Правда, и само как оно есть восприятие всего этого мира вещей как чего-либо мало, по сути, отличного от большого корыта, в которое надо бы разве что нос свой сунуть да и захапать оттуда как можно поболее всех других, покуда силы на то еще есть…

Вряд ли ведь это действительно лучше, но люди и сами умеют почувствовать вполне осязаемую границу, где все обыденные их устремления столь явно разом превращаются в одну ту мыльную пену полнейшей же серой бездуховности.

Причем пряные мысли высокоразвитой интеллигенции, порою до чего и впрямь отчаянно взывающие к далеким небесам, тоже подчас более чем обыденно состоят из точно того серого потребительства, разве что лишь в значительно более широком аспекте всякого так самого разнообразного рода явлений души.

29

И ведь именно эдак все то столь и впрямь до чего неблагочинно, собственно, и выходит, причем, как говорится, безо всяческих излишне мудрых прикрас.

Раз и сама как она есть духовная сущность потребителя всех тех нынче существующих благ запросто  может еще дать человеку, от всей своей природы исключительно доброму, тот самый ключ от заветной двери всеобъемлющих и величественных знаний.

Ну а смело повернув его в замочной скважине, он уж явно сможет приоткрыть для всех нас мир чудовищного летнего зноя, который ни одно живое существо вне укрытия пережить вовсе никак тогда далее явно ведь уже не сумеет.

Да еще и вправду способен этот светлой души средний интеллигент всецело полностью зачерстветь в плане действительно столь истинно яркого осознания всей сущей губительности иссиня-черных сторон чьей-либо полностью совершенно неблагополучной жизни.

А потому и будет он склонен считать всякую темень производной именно разве что лишь самой только себя, и больше ничего другого ему и в голову нисколько так никогда не придет.

Ну а его светлый, технически подкованный, овеянный духом возвышенного искусства разум вполне еще может послужить одним уж тем острейшим хирургическим инструментом социального зла, и вовсе-то того никак и близко совершенно не более.

30

Да вот еще некогда представителей одного и того же народа столь неистово яростно начали делить по их чисто внешним свойствам.

И произошло это явно исключительно задолго до принятия на ура их глубоко противного всякому разуму, до чего весьма изнурительно и изощренно искусственного разделения по тому самому социально-классовому признаку…

Когда-то ранее люди могли быть разделены на ангелов и демонов, к примеру, по их довольно-то мало в чем-либо действительно (кроме никак этак вовсе и не существенных деталей) разнородной религиозной принадлежности… как говорится при одной и той же, в сущности, вере.

И раз некий ближний был и впрямь столь безнадежно и несусветно слепо выделен и охарактеризован одним лишь тем столь броским словом, то потому и по всем тем крайне бессердечно немыслимо обезличенным здравым критериям его уж отныне явно можно было считать не более чем скотом, издох так и ладно.

31

И это разве что те действительно же настоящие граждане мира сего всем своим величественным духовным ликом и освещали ту совершенно беспросветную мглу тех столь долгими веками сложившихся отвратительно грязных социальных, нравственных, этнических и религиозных предрассудков.

И то ведь было именно их рук делом хоть сколько-то еще предотвратить уничтожение всего человеческого в душах всегда уж неизбежно праздных и до осоловелости простоватых обывателей.

И именно им мы, собственно, и обязаны всему своему моральному чувству, как и всей нашей настоящей духовности.

Не то чтобы этого никак, собственно, не могло ведь существовать и без них…

Однако будучи до чего исключительно хрупким и ажурным, светлое и высокое обязательно было бы во скольких многих людских душах непременно еще же разрушено всевозможными цивилизованными вандалами во имя своих личных, своекорыстных интересов.

32

И это одни лишь люди высокой души и заполнили собой всю ту социальную нишу, без которой и не могло быть сегодняшнего дня во всей этой его нынешней современной интерпретации.

Без них были бы одно то сущее варварство и несусветная жестокость, только лишь тем более немыслимо грандиозные, поскольку из всякого мыслящего существа ничего стоящего без вложения в него чувств, именно что доверху переполняющих чье-либо большое сердце, нисколько так СОВСЕМ уж никак не выходит…

А нынешняя цивилизация, она вообще бесподобно медово и приторно ласково способна насаждать именно того самого особого рода и вида всецело искусственную брутальность.

Ну а человек, он попросту до сих самых пор довольно многое воспринимает исключительно извне.

Нет, он и вправду имеет кое-какие природные склонности и массу инстинктивных желаний, да только ничего того, всем сердцем преданного светлым идеям, в нем еще изначально и близко совершенно так не имеется.

Да и вообще довольно многие люди совсем уж никак не кузнечики, чтобы буквально сразу и зарождаться со вполне обозначенной и во всем до конца полностью выверенной программой действий, а значит, внешняя среда и впрямь способна почти так любого довольно быстро взять в свой весьма и весьма крутой оборот.

И вся суть вопроса, она именно в том, а сколько для всего того еще понадобится действительно серьезных и более чем безупречно плодотворных усилий, дабы и впрямь вполне посильно добиться всего того, безусловно ведь, действительно нужного кое-кому результата?

Ну а также и сколь еще действительно важно насколько явно ведь целенаправленным, в конце концов, окажется то самое чье-либо донельзя настырное внешнее воздействие.

33

А кроме того, до чего на деле и вправду окажется важным…

Вовсе так никак нельзя совершать какие-либо социальные преобразования, не имея в наличии какого-либо полностью же однозначного, да и вполне реального видения самой конкретной (ни в коем случае не бумажной) альтернативы всему тому, что явно вот происходит буквально повсеместно где-либо еще, до чего только возможно действительно рядом.

Поскольку абстрактные планы по улучшению всей тяжкой участи народа только лишь уведут его в объятия намного более жестокой мглы времен, чем это вообще могло быть когда-либо еще же, собственно, ранее.

Вот что всем нам поведал о подобного рода коллизиях общественного бытия великий писатель Иван Ефремов в своем великом и славном романе «Час Быка»:

«Идиотские критические замечания, поношения, шельмование людей на производстве или в сферах искусства и науки пронизывали всю жизнь планеты, сдавливая ее отравленным поясом инферно. Очевидно, в дальнейшем при той же системе управления будет все меньше доброжелательности и терпимости, все больше злобы, насмешек и издевательств, свойственных скорее стаду павианов, чем технически развитому человеческому обществу».

34

Но в том-то все и дело, что технически развитое общество вовсе нисколько не обязано всеми силами уж действительно вполне позаботиться о всеобщем поднятии уровня своей культуры, а куда вернее наоборот: оно, может, и всецело столь ведь радостно расстарается издали, наведя внешний яркий глянец на всю ту извечную народную тоску печаль…

Полностью растворив при этом истинное искусство в патоке словообильных сюсюканий о всегдашних высших человеческих чувствах…

Раз попросту явно надо было ему некоторым образом полностью упростить духовность, бескрайне опошлить светлые чувства, дабы как-либо всецело усреднить массы, а тем и обратить их в послушных исполнителей чьих-либо (в случае надобности) столь уж и впрямь вполне полновластных указаний.

Ну а тем столь неизбежно оно еще обрекает их именно к возвращению куда-либо, далеко, далеко вспять, разве что лишь на новейшей техногенной основе.

Причем новейшая техническая оснащенность в этом вопросе явно уж исполняет весьма насущную роль рычага.

И вполне то может и впрямь до чего столь безупречно, довольно-таки запросто уж, в принципе статься, что тот самый пресловутый научный прогресс в том весьма и весьма недалеком грядущем непременно окажется злющим врагом буквально всякой на этом свете светлой духовности.

Раз она всецело имеет своим подлинным очагом ту самую, столь этак до чего неразрывно связь с природой, а вовсе не с тем движущимся или чего-либо самому себе бренчащим железом.

35

Да, действительно: люди, создающие культуру, а не ее смачно чавкающее жвачное, мычащее, а порой и блеющее о неких высших чувствах подобие, на деле, старательно вырывают нас из тьмы невежества, явно ведь приподнимая сокрытый в нас под всем тем подспудным житейским сором, сколь совершенно же немыслимо необъятный духовный потенциал.

Однако истинно всего того достойное восприятие отнюдь вот никак исключительно неравномерно.

У одних оно чрезвычайно избыточно, зато у других…

Толпа простых, безыдейных граждан всегда жила сама по себе, рождаясь и умирая, именно по тем раз и навсегда столь и впрямь устоявшимся на веки вечные канонам бытия, по коим обитают в этом мире растения, а впрочем и все другие, несколько ведь более активные живые существа.

36

А все-таки люди, весьма продуктивно движущие нашу планету куда-то вперед в чисто техническом плане, далеко не всегда в том самом многозначительно высоком духовном смысле хоть сколько-то лучше и выше всякого обычного, до чего наскоро жующего свой хлеб обывателя.

И надо бы помнить, что само по себе это их направление от них всего этого и близко нисколько никак совсем не потребует, как, и от всех тех, кто тем или иным образом употребляет живительные плоды всякой высокой культуры.

Да и более чем несомненно, что и те, кто ее создает, и они тоже нисколько вовсе несовершенны ни в том самом своем возвышенно-духовном, а именно в чисто человеческом, моральном облике.

И все это – доподлинно верная истина…

Да и вот еще в чем беда: тот, кто всем духом своим, хоть сколько-то выше среднего невежественного обывателя, сам себя подчас считает чуть ли не за небожителя.

Однако сама принадлежность к интеллектуальной, якобы всецело еще изначально острым пиком возвышающейся над всем остальным людом привилегированной касте никому и никак вовсе не дает права расценивать гремящих цепями своей обыденности обывателей в качестве наиболее недалеких умом представителей всего остального, скудного умом общества.

То есть никак уж нельзя им со всей высоты явно так всего своего до чего немыслимо преображенного высшим образованием напыщенного естества рассматривать людей, повседневно копошащихся в своих мелких делах, как существ некоего второго, низшего сорта.

Ибо именно в этом и проявляется весьма насущный на наш сегодняшний день прообраз Кжи и Джи нашей с вами грядущей планеты Торманс.

37

Да, и кто уж это он вообще такой, тот весь и впрямь с головы до пят объятый величественной духовностью человек – истинный образец подлинной образованности и культуры, столь надменно стоящий над всяким мелким и немощным умом бытием?

Да, в сущности, уж никто!

Ничем таким неповторимо особенным над всеми остальными прочими (обывателями) он буквально ни в чем нисколько не возвышается.

По большей части то весьма уж вполне определенное о себе мнение со стороны российской интеллигенции есть один лишь явный и самый наглядный проблеск старого, как этот мир, аристократизма, голубой крови рядом с мужичьем, от которого несносно, что хлебом, что навозом все время разит и попахивает.

38

Но нет, на самом-то деле простой народ, он почти во всем исключительно идентичен людям со столь ярко выраженными, нетривиальными свойствами интеллекта, что может и вправду с виду показаться, будто бы их мозг на целых полтора килограмма явно потяжелее (как у дельфина), чем у всех остальных, прочих, рядовых членов общества.

Причем надо бы и то сколь же и впрямь откровенно заметить, что в своем абсолютном большинстве все без исключения люди берут истоки своих не столь и глубоких семейных корней от точно тех, не столь и далеких предков.

Поскольку внук, а то и сын простого рабочего вполне может еще стать (при наличии к тому соответствующих способностей) завкафедрой, а то и членом академии наук.

И вся существенная разница между ним и его родителями проявит себя в чем-то, по сути, разве что лишь том одном не столь действительно всеобъемлюще важном.

39

В этой жизни и впрямь не столь мало того, что для самого по себе умственного развития как такового никакого существенного значения вовсе-то никак совсем не имеет.

Например, тот же Чкалов, родившись в 18 веке, летчиком точно бы вовсе так никогда нисколько не стал.

Ну а смог бы он и вправду оказаться в небе, кабы на момент его рождения и далее никто бы и близко еще не изобрел ту самую, безупречно и верно рабочую модель аэроплана?

Конечно вот, нет!

Да и кто бы это стал совершать разные трюки на изъеденном молью ковре-самолете?

Если бы каждый второй или третий полет заканчивался трагедией, никаких фигур высшего пилотажа вовсе-то не было бы и в помине.

Ну а мало ли, может быть, таких фигур высшего пилотажа человеческой мысли, что еще разве что лишь явно ждут своего часа и века, чтобы действительно стать самой так неотъемлемой частью всякой той вполне затем обыкновенной грядущей действительности.

То есть автору вообще, собственно, кажется, что и сегодня среди нас живут люди, несомненно, талантливые, да только в чем-либо таковом, что когда-либо еще обязательно будет, однако возникнет оно разве что через пару-другую бессрочно долгих тысячелетий.

40

Дать им ту самую исключительно для них никак и близко вовсе так нисколько немаловажную возможность именно ведь на деле себя проявить наше сегодняшнее настоящее время ну никак пока и близко еще достойно не сможет…

Да и вообще, буквально всякая гениальность без всего того крайне необходимого для нее развития ничего сама по себе и близко нисколько не стоит!

НО раз уж вышло у человека действительно выделиться из всего того остального никак не привилегированного народа, то ведь чего-либо подобное совсем нисколько никакое не светлое чудо, а одно лишь весьма существенно удачное стечение довольно многих и разноликих жизненных обстоятельств.

Такому человеку, быть может, разве что действительно повезло пересилить все те плотно окружающие его неблагоприятные условия.

А потому и приобрел он себе то самое должное развитие всех его естественных, природных качеств и талантов, кои до него не имел в себе возможности сформировать и развить вовсе ведь никто из его близких родственников или, говоря иначе, более обобщенно, ни один из его далеких предков.

Однако то нисколько еще совершенно не значит, что были они хоть в чем-либо его от природы, несомненно, глупее.

41

А все-таки явно хотелось бы втайне лелеять надежду, что со временем станет и вправду возможным, с той весьма и весьма до чего многозначительно большей степенью вероятности, весьма уж ответственнее выявлять все те яркие народные таланты из необъятно широкой серой толпы, то есть именно той бескрылой и бесцветной массы простых обывателей.

А для самого подлинного преуспеяния на данном поприще надо бы именно что еще изначально попросту ведь отречься и отказаться от слепого среднестатистического принципа равенства, заменив его равенством явно так до конца полноправных возможностей.

И ради действенной реализации данного принципа каждому, кто на самом так деле мог бы еще внести довольно существенный вклад в дело науки, получив университетское образование, надо бы хоть сколько-то посильно материально помочь.

Да и вообще, надо бы их, куда явно весьма ведь поболее продуманным и целенаправленным образом весьма уж довольно-то многозначительнее выделять из всей той общей массы, создавая им более чем безупречно особые льготные условия.

42

Да то и вправду вполне  полностью понятно и естественно, что уж делать нечто подобное можно лишь разве что в случае некоей той исключительно особой природной даровитости…

Поскольку при подобном стечении обстоятельств, даже и взвалив на свои плечи заботу обо всей той многодетной семье, государство явно так от подобного шага нисколько никак не потеряет, а непременно когда-нибудь чего-либо крайне полезное и нужное ему еще обязательно выгадает.

То есть более чем однозначно получит еще оно для самого себя сколь весьма и весьма немалую пользу.

И, конечно, тут сами собой еще уж до чего непременно могут начаться всевозможные праздные разговоры про все те нисколько так вовсе ведь неизбежные после реализации данных благих намерений в серые будни жизни, заклятые злые обиды.

И даже и впрямь могут еще при этом возникнуть некоторые вовсе нисколько неправомочные сравнения.

Мол, все это, значит, сразу окажется в точности, как оно и было на той самой вымышленной писателем-фантастом Иваном Ефремовым небезызвестной планете Торманс – Джи и Кжи.

Однако есть же разница – никто ведь людей, обладающих более чем средненькими и заурядными способностями… подвергать насильственной эвтаназии в 25-летнем возрасте и близко так нисколько уж здесь вот не предлагает.

Попросту если возобладает принцип искусственного равенства возможностей для буквально всех слоев населения…

Вот именно тогда на самом верху общественной пирамиды еще непременно появится, куда только значительно поболее достойных людей, а не будет она столь плотно облеплена и обсижена зачастую довольно бездарным племенем весьма настырных потомков важных деятелей прошлого или тех, кто всецело загодя принадлежит к некоей вполне определенной, просвещенной прослойке общества.

43

Ведь уж выйдя именно из этой среды, почти каждый так имеет свое совершенно законное право более чем всерьез полноценно рассчитывать на то, что и для него тоже явно приберегут более или менее достойное теплое местечко.

И так оно отнюдь не со вчерашнего дня еще повелось!

Об этом же Лев Толстой в своей гениальной «Анне Карениной» некогда написал.

Вот его слова:

«Половина Москвы и Петербурга была родня и приятели Степана Аркадьича. Он родился в среде тех людей, которые были и стали сильными мира сего. Одна треть государственных людей, стариков, были приятелями его отца и знали его в рубашечке; другая треть были с ним на "ты", а третья треть были хорошие знакомые; следовательно, раздаватели земных благ в виде мест, аренд, концессий и тому подобного были все ему приятели и не могли обойти своего; и Облонскому не нужно было особенно стараться,

чтобы получить выгодное место; нужно было только не отказываться, не завидовать, не ссориться, не обижаться, чего он, по свойственной ему доброте, никогда и не делал. Ему бы смешно показалось, если б ему сказали, что он не получит места с тем жалованьем, которое ему нужно, тем более что он и не требовал чего-нибудь чрезвычайного; он хотел только того, что получали его сверстники, а исполнять такого рода должность мог он не хуже всякого другого».

И ведь обязательно надо бы до чего только безупречно уж весьма еще старательно пристроить на те самые теплые места именно тех, кто безлико славен одним лишь своим родством, а потому и буквально с малолетства близок к самым высшим слоям совершенно вширь попросту невероятно необъятного общественного организма.

И главное, подчас их еще и впрямь-таки торжественно принято обращать в сущих людей-гигантов, ну а все остальные, они навроде тех муравьев у них под ногами… надо им будет – задавят, сколько захотят, во имя самых насущных интересов всего остального общественного муравейника.

44

А между тем и для той до самой непристойности серой во всех отношениях личности нисколько никак совсем не окажется хоть сколько-то затруднительным действительно приобрести себе буквально любую, даже и самую значительную должность, уж если он кто-либо, кто имеет довольно-таки стародавние семейные связи с кем-либо из высших сфер общества.

И, кстати, никто из них вовсе не есть доподлинный образец некого возвышенного ума!

Как раз во всем наоборот: именно от полноты всею грудью ими вдыхаемого воздуха они и творят самые дикие бесчинства, поскольку им, видите ли, все это отныне никак не возбраняется, а потому и всенепременно, сколь же беспрепятственно полностью можно…

45

Еще Грибоедов устами своего героя Чацкого обличал всех этих ханжей, готовых во имя «наивысшего блага общества» на беспримерный подвиг, праведно и геройски прокладывая себе путь к его достижению телами никак вот вовсе недостойных лучшего к себе отношения простых людей.

Вот они, слова Грибоедова:

«Которых мы должны принять за образцы?

Не эти ли, грабительством богаты?

Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,

Великолепные соорудя палаты,

Где разливаются в пирах и мотовстве».

А почему бы это им, собственно, и не проматывать общие (считай ничьи) народные деньги, если уж к ним действительно имеется вполне с виду безопасный, совершенно никем нисколько невозбранимый, а главное еще и чрезвычайно легкий доступ?

Ведь суд все равно, скорее всего, явно оправдает, главное – оно со всеми никак не позабыть по-братски, поделиться, а то именно те обиженные и обделенные, они-то как раз поболее всех прочих свой голос до сущего кликушества и возвышают, голося уж при этом почем свет стоит, про кем-либо слишком беззастенчиво наворованное добро.

46

Конечно, далеко не всегда и не везде все обязательно еще происходит как раз именно по этому сценарию.

Однако абсолютно уж неоспоримо, что доказывать себя вполне полноценно мыслящим человеком более всего будет явно полегче именно тому, у кого еще изначально умственного багажа было буквально вдоволь и в самом как он только есть более чем безграничном его изобилии…

Поскольку все те духовные и интеллектуальные ценности всегда обретались где-то от него явно невдалеке и под самым его боком.

А потому зачастую именно из-за подобного рода чисто житейских факторов не столь и редко одно лишь случайное сочетание хромосом, пожалуй, и определит, кому это еще предстоит быть образованным человеком, а у кого к тому может попросту никак не хватить душевных сил или физического здоровья.

Или, в лучшем случае, его путь совсем так не будет усеян розами, а этот фактор иногда создает низкопоклонных холуев с большими научными званиями…

47

А, кроме того, общество не СТОЛЬ давно вообще было разделено (по секторальному признаку) на своих и чужих, а потому и простолюдинов за равных себе по индивидуальному интеллекту никто и близко ведь никак тогда не считал.

Зато общий народный ум в те не очень, кстати, далекие нынче времена явно еще, несомненно, весьма немало во всем и преувеличивался.

Классовое сознание на Руси, оно вообще, быть может, и не само по себе столь резко и довольно значительно, всецело усилилось…

И вполне еще возможно, что произошло это только лишь в связи с огромным багажом наследства Льва Толстого…

Попробовав с ходу сунуться в народ и получив от него при этом совершенно незамедлительно по носу, как и набив себе на лбу довольно увесистую шишку, да к тому же и явно чувствуя от всего этого внутри ужасную оскомину, российская интеллигенция окончательно заперлась исключительно сама в себе.

48

Что было толку от воззваний Толстого объединиться с народом, столь ярко и прекраснодушно выраженных в его «Анне Карениной»?

Эта вся его внешняя, несколько, пожалуй, довольно одутловатая одухотворенность…

А где-то глубоко внутри самого себя как уж был Лев Толстой тем еще всегдашне до чего изрядно надутым барином, так ведь именно им он до конца своих дней более чем невозмутимо исправно и оставался.

Вот самый конкретный тому пример из другого его великого произведения – «Война и мир»:

«Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье есть счастье животное, а ты его-то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по-моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в третьем часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет».

49

Вот оно, то вполне уж объективно натурально животное мнение господ обо всем их простом честном народе, преподнесенное, словно на блюдечке, великим общемировым классиком.

Автору попросту в то совершенно не верится, что Герберт Уэллс не читал Льва Толстого, такого и быть ведь нисколько никак не могло.

А вслед затем он и начертал свое несчастливое и несветлое будущее в знаменитой повести «Машина времени».

И уж не из-за этой ли натужной сентенции великого русского графа у него и возникла идея разделить грядущее общество на два исключительно различных биологических вида?

А между тем некоторые сколь наглядно именно это (черным свинцовым порошком на белой бумаге) и отобразили.

Причем в чем-либо подобном и был, надо сказать, более чем здраво проявлен их вполне искренне столь ведь до чего только безутешный взгляд на довольно многие житейские вещи.

50

В своих крайне непритязательно досужих рассуждениях они, как правило, всецело принципиально основывались на одних лишь разве что околонаучно-безумных теориях о той еще, столь пресловуто же вполне ведь наглядной разнице между расами или классами тех порою во всем разве что на редкость безучастно живых людей.

Вот чего о том вполне довелось автору отыскать у выдающегося писателя Андрея Платонова в его исторического значения повести «Котлован»:

«Девочка могла бы быть и дочерью Чиклина. Мать ее даже хотела, чтобы было так. Но все равно ребенок едва ли был бы лучше и разумнее. Зачал девочку, наверное, такой же, как и Чиклин, мастеровой человек, стало быть, плоть в ребенке из одного классового котла. А если кто и радовался ласкам умершей женщины, то эти ласки не есть квалификация ребенку. Это не человечество».

Эти строчки были начисто подчищены цензурой из конца третьей части, так что на бумаге их попросту до сих пор никак нет, и лишь в аудиокниге они теперь несмотря ни на что все же присутствуют.

51

Вот уж, собственно, до чего только и впрямь явно дело дошло!

Большевики и детей начали самым беспринципно варварским образом буквально сразу с места в карьер разделять по их еще самому изначальному зачатию на некие, видите ли, извечно враждующие между собой классы!

Как говорится, сколь прямолинейно они без единой здравой мысли всем  тем серым веществом своего головного мозга до чего бесновато додумались низвести всю человеческую природу до каких-то чисто так социальных факторов, протоптав при этом в девственно снежной целине всем нам дорогу в то самое светлое никуда.

Да еще и столь сметливо смачно-меланхолично при этом жуя жвачку всей своей совершенно никак не в меру бесовски разухабистой идеологии…

А люди, они все, по сути, исключительно одинаковые, и лишь цвет их кожи или, что тоже порою случается, различный культурный опыт, труд и национальный колорит подчас делают их несколько иными, но все это крайне эфемерно в свете наиболее главного, общего для всех них, положительно во всем общечеловеческого начала.

52

А между тем войны нездоровых амбиций и неловко ущемленного престижа – абсолютная нелепость и точно такая же дикость, как и, скажем, каннибализм.

Если нынешнее человечество, находясь при этом в здравом уме, довольно благополучно переживет всю эту, считай что именно младенческую глупость, то вот тогда в будущих учебниках истории все мировые, а в том числе и гипотетически возможные, войны будут явно находиться совсем неподалеку от того разве что несколько более примитивного первобытного людоедства.

И давно бы пора всем тем одиозным политикам осознать всю немощность принципов столь нелепо амбициозного противостояния культур и наций.

Нам уж всем ныне живущим людям явно надо бы всеми силами столь многозначительно еще расстараться соединиться в дружное и единое сообщество всех ведь стран и народов нашей планеты.

Ну а потому и следует всем нам именно вместе уж научиться, довольно-таки дружно воевать не с каким-то там таинственным и пресловутым внешним врагом, а с тем самым невозмутимо тупым и озлобленным невежеством внутри границ своей собственной великой державы.

И все те люди, которые и вправду могут кому-либо столь этак нечестиво еще показаться всего—то навсего ядовитой плесенью века, вполне могли бы быть людьми науки, обладать знаниями, просто в их судьбе не было должного примера и все ориентиры их были крайне во всем приземленными и бытовыми.

Но это вовсе не их вина, а скорее того общества, что пока во многом столь весьма и весьма непримиримо дико, а если довольно вздорно оно и просвещенно, то уж явно совсем не на лучшую, почти что безупречно единственное, что всецело строго техническую сторону.

А при подобном раскладе нравственному воспитанию серых масс особого внимания уделяться вовсе вот никак и близко нисколько не будет.

И именно поэтому они и будут совершенно по-прежнему пребывать во тьме житейской, затхлой обеспокоенности всех своих наиболее мелких страстей и горестей.

И действительно дать им несколько другую жизнь сможет только ведь самое широкое просвещение, ориентированное именно на детский и подростковый возраст в течение многих и многих поколений.

И именно тогда и возникнет тот самый единый и цельный организм из конгломерата личностей, что и вправду вполне должен будет затем еще оказаться, полностью объединен как раз ведь всем тем весьма благовидным и добровольным желанием всяческого совместного творческого труда.

И это разве что нечто подобное более чем здраво и предстанет именно в виде вполне на редкость столь безупречно самого так истинно вот настоящего, а не аляповато и вычурно светлого будущего всех тех, ныне разве что лишь крайне же пока далеких грядущих поколений.

И даже если во имя сотворения во всем подобного тому ладно и складно скроенного общества потребуется целых десять тысяч лет – это всего-то навсего окажется только лишь именно тем временем, что попросту явно весьма еще дельно понадобится для постепенной и деятельной перековки всей той до чего донельзя же неповоротливой обывательской психики.

Ну а в мартеновской печи революционных преобразований она разве что лишь всецело деформируется, а потому и внутри нее довольно многое попросту разом вылетает в трубу, начисто уж вовсе до конца так сгорая.

Полностью и до самого конца вытесняя мнимыми символами все то, что было естественно и истинно человечно.

53

А между тем социальные навыки простых людей надо бы исключительно неспешно и очень и очень аккуратно пытаться же перестраивать, разве что лишь пока все их мировоззрение именно еще только формируется и внутри их сознания не по дням, а по часам действительно медленно зреет грядущая взрослая личность.

Ну а во всяком том полноценно зрелом возрасте человек должен жить именно со всеми теми принципами, что в нем довольно давно устоялись, поскольку их разрушение затрагивает всю его социальную природу, а потому и лучше от всего этого никому и никак совершенно не станет.

Беспечно грубая ошибка всех тех слепо обреченных на неуспех социальных экспериментов всегдашне уж заключалась именно в тех отчаянно-полубезумных стараниях яростно вживлять в то самое давно затвердевшее, словно камень, обывательское сознание принципы, которые станут житейски доступными разве что для наших, более чем весьма и весьма уж до чего неопределенно отдаленных потомков.

Да и то это случится разве что коли они себе вполне уж разумно и достойно выберут именно тот действительно правильный и верный путь всего своего дальнейшего тысячелетнего морально-нравственного развития как в рамках всякой уж самой отдельной личности, да так и всего общества в целом.

Ну а все те светлого духа люди с горячей кровью, да и сознанием весьма уж столь основательно отстраненным от всех тех исконно обыденных реалий жизни, были способны разве что истинно ведь некогда еще вслед затем узреть то самое грядущее засилье серой и убогой умом всесильной бюрократии.

Лучшие намерения и весьма нетерпеливые ожидания самых благостных перемен могли окончиться одним лишь тем еще засильем куда более страшных клопов на теле всего того веками многострадального российского общества.

«Благодетели народные» со всем тем никак не безмолвно переполняющим их души крайне ведь безответственным ощущением всей той отчаянно лютой безнравственности всего того и поныне никак не минувшего жития-бытия…

Уж если чего подобные «деятели добра» и совершат, так это разве что сколь бесшабашно им еще доведется погубить настоящие ростки всеобщего грядущего общечеловеческого счастья.

А между тем столь глубокомысленно развивать надо бы именно каждую отдельную личность, а никак не те светлые и блажные идеи!

Каждого отдельного человека надо было сколь еще старательно выпестовать буквально ведь с самого его зарождения, а поскольку сделать это на данный момент совершенно уж вовсе так невозможно, то и лезть в душу к массам, рассказывая им взрослые сказки, было абсолютно никак и близко нельзя.

54

Человек, выросший, как репей за огородом, ничего нового никогда не построит, а только то чужое, ранее кем-либо построенное, наспех так всеми силами, он до чего и впрямь безоглядно разом задушит.

Причем безлико дик он вовсе не по всему своему исключительно естественному нутру, а разве что лишь по одному только месту своего еще изначального зарождения.

Ну а кабы довелось ему иметь вполне достойный доступ ко всем благам цивилизованной жизни, то уж все в нем и было бы исключительно общее с теми людьми, что подчас придают всем своим духовным и человеческим качествам некий ореол явной святости весьма значительной, да и особо статной интеллектуально возвышенной людской породы.

Ну а то, что неотесанные дети подчас и вовсе необразованных родителей иногда имеют внутри себя чего-то, что в них самих несколько изжилось и атрофировалось, им не понять, и именно оттого, что искусственная оболочка возвышенной культуры попросту отнимает у человека всякое понимание великого разнообразия этого невероятно разнолико окружающего нас мира.

Некоторая часть из тех потомственных интеллигентов попросту явно становится всезнающими снобами, что практически полностью до самого конца безразличны ко всему тому, что выходит за узкие рамки их на редкость однобоких и предвзятых представлений.

55

В то самое время как люди, более близкие к природе и связанные с ней истинно мертвым узлом, попросту никак не развиты и их самобытный природный ум находится в сущих потемках мрака невежества.

Но эти черные бездны народного бескультурья и незнания можно и нужно заполнить светом самой максимальной образованности.

Но не тащить же их всех вверх крюками дисциплины, а надо бы их разве что до чего весьма старательно подталкивать к духовному развитию, яростно давя при этом как раз-таки на самолюбие и общую сознательность.

Ну а кроме того, надо бы и выяснить, к чему это именно лежит у всех и каждого из них душа.

Да только как это вообще будет возможно сделать после окончания всех тех довольно длительных процессов взросления человеческой личности?

А из всего этого сам собою явно напрашивается именно тот неутешительный вывод, что уж понять, кем бы это именно мог стать (имея к тому полноценно настоящую возможность) тот самый человек, что все-таки получил бы должное воспитание и, прежде всего, домашнее образование, можно лишь пока он не до конца окончательно вырос.

НУ А ЕСЛИ ЛЮДИ ВО МНОГОМ ЗАВИСЯТ ИМЕННО ОТ МЕСТА, В КОТОРОМ ОНИ ОБРЕТАЛИСЬ С МЛАДЕНЧЕСТВА, ТО КАК МОЖНО ИХ ТОГДА СУДИТЬ ЗА ТО, ЧТО ИХ ДУШИ ТЕМНЫ И ПОЧТИ БЕСЦВЕТНЫ?

Да и держать самих себя за высшую всезнающую касту вовсе так совсем уж никому нисколько не стоит.

Сегодняшнее довольно поверхностное знание от сущего невежественного незнания, скорее всего, отличается одной лишь той чудовищно веской возможностью все те и без того случившиеся по нашу душу невзгоды разве что исключительно так всецело когда-нибудь именно ведь еще столь неспешно явно удесятерить.

И если вся эта наша нынешняя техногенно переразвитая цивилизация все-таки благополучно сумеет с грехом пополам преодолеть возраст своего почти что совершенно во всем бессмысленного младенчества, то уж тогда все те будто бы огромные научные знания сегодняшнего дня ни в какое академическое обучение грядущих тысячелетий точно ведь совсем никак не войдут.

56

Но все эти дилетантские рассуждения, конечно, мелочи, а главное – оно всегда в том, что это именно мы – действительно образованные люди, в самом доподлинно полноценном светлом смысле этого слова.

Ну а все остальные для нас более чем безнадежно ничтожны, поскольку никак не дано им искрить дельною мыслью, да и, собственно, оно им вовсе никак совсем, знамо дело, и ни к чему.

Ну а вполне взвешенно, остроумно и смело записав всех праздных обывателей именно что в тех нерадиво безмозглых зрителей великого технического прогресса, невольно затем уж создашь из самого себя властелина всей обозримой вселенной!

Ну а на самом-то деле вполне наглядная разница в уровне интеллекта не столь и существенна, и у довольно различных групп населения она в значительной степени определяется всем тем имеющимся культурным опытом, семейными традициями, образованием, наконец, нежели абстрактными материями, начисто отвлеченными от буквально всех существующих в этом мире житейских реалий.

57

То есть, если донельзя заострить внимание на всей этой теме…

Основная разница между интеллектуально развитыми и образованными людьми и всем прочим народонаселением пролегает в одной лишь области, куда исключительно поболее углубленного повседневного восприятия первыми всего того так или иначе окружающего их мира.

А это, в свою очередь, столь же вполне однозначно происходит именно за счет всего того полученного ими еще в домашних условиях воспитания, а также и явно ведь последовавшего вслед затем высшего образования.

А посему дело тут вовсе не в некой голубой крови – аристократизме духа.

То есть главное, на наш взгляд, на нынешний день различие между интеллигенцией и всем остальным малообразованным народонаселением (кроме учебы в университете) заключается, в сущности, в том, что первых в отличие от вторых старательно приучили, употребляя, пережевывать не одну только грубую пищу физическую, но также и ту довольно острую пищу духовную.

58

Однако сама культура современного цивилизованного человека без всего  того весьма и весьма безупречно нужного внутреннего наполнения, которое способно создать в нем одно разве что взвешенное и продуманное воспитание, собственно, уж является лишь чем-либо ярко во многом исключительно внешним, довольно бы, надо сказать, легко шелушащимся лоском, следствием удобной и ласковой жизни.

Интеллектуальный труд сам по себе никого не облагораживает, а единственное, чего вообще добавляет, так это апломба, морщин на лбу, кое в чем постепенно расширяет внутренний кругозор.

Однако вот разве что лишь в том самом случае, коли сам человек того всею душой действительно вполне еще пожелает.

59

Причем куда большее разнообразие всего рациона никак не указывает на столь безмерно весьма так поболее существенную восприимчивость к тому, что вовсе уж никак не является сущей обыденностью всего этого совершенно так невзрачно серого бытия.

А только лишь разве что откуда-то издали оно вполне ведь всерьез намекает на всестороннюю зрелость чьего-либо сознания в плане абсолютно уж верного и правильного понимания нисколько никак не навязчивых свойств ласковых душевных удобств, а также и всего вообще до чего полноценно ведь сладостного покоя и уюта.

Правда, само потребление человеком всего того, что может дать ему жизнь и природа, – процесс более чем однозначно, в принципе полностью так донельзя естественный и простой.

И если у кого-то и впрямь аппетит утонченнее, то это еще совсем нисколько не повод видеть в самом себе свет ярких очей, ведущий весь этот мир к славному будущему изумительно наилучшего для всех и каждого одинаково лучезарного общечеловеческого блага, да и того самого пресловуто же безоблачно сплошного благоденствия.

Поскольку на самом-то деле более чем наглядная достижимость для кое-кого всех тех изысканных задушевных благ, что пока столь малодоступны довольно-таки многим обычным людям (и совсем не в силу темноты их нисколько пока неразвитого интеллекта) еще никак не подразумевает настоящей духовной возвышенности над всем тем гиблым болотом мерзкой житейской суеты.

60

Попросту люди маленькой и никак нисколько не воспитанной большим искусством души вовсе-то не в состоянии увидеть весь этот мир через призму утонченно-сладостного его преображения в некие иллюзорно светлые приторно радостно ласковые тона.

Ну а те, кто, надрываясь всею душой, так и расхваливают мир возвышенной фантазии, как правило, обитают в трясине именно той еще своей собственной одутловатой восторженной чувственности, а вокруг них может быть и полнейшее и широчайше-серое безличное безлюдье.

Поскольку то полностью необразованное простонародье живет именно сегодняшними своими заботами и хлопотами и всякие думы о некоем далеком завтрашнем дне его сознание даже и вскользь никак не задевают и нисколько вовсе ведь не затрагивают.

И прежде всего, это так, собственно, оттого, что совершенно толком никак необразованная людская масса во все тех все же иногда читаемых ей книгах вполне всерьез способна охватить один лишь весьма занимательный сюжет, а вовсе не всю красоту и величие всего того еще ведь и впрямь изначального авторского замысла.

Да и, как правило, ее интересы далее легкой и развлекательной литературы и близко никак вовсе ведь не идут.

Ну а происходит это как раз от того, что обыватели к действительно сознательному усвоению чего-либо нужного для и впрямь-таки вовсе ведь нисколько невозмутимо взвешенного и полноценного развития всей своей личности пока еще и близко ни в чем совершенно не приспособлены.

И ведь сколь уж неразрывно все это было связано именно со всеми теми до чего только явно весьма обыденными факторами донельзя так недалекого и безыдейно-житейского существования.

61

А впрочем, речь тут идет далеко не обо всех, а только лишь о подавляющем большинстве синих воротничков.

Ну а те, кто зарабатывает себе на жизнь ИСТИННО ВЕЛИКИМ интеллектуальным трудом…

Зачастую люди, еще изначально попавшие в довольно удачные для них условия, или им попросту хватило сил вырваться из их мещанской среды, но это почти что всегда большая удача, запас здоровья, нерастраченных в вечных домашних склоках нервов, а не какая-либо безупречно голубая кровь.

Да только кое-кто из доблестных представителей великой аристократии духа зачастую именно в том более чем неотъемлемо полностью уж взвешенно и здраво убежден…

И они ведь действительно в то истово искренне, пожалуй, верят, что тем еще самым изначальным первоисточником всей их высокой духовности и «цвета крови» и вправду являются сотканные из красивых чувств фолианты великоидейной высокохудожественной литературы.

62

А между тем данное их суждение совсем не иначе, а абсолютная дичайшая чушь, поскольку дети, словно маленькие обезьянки, буквально во всем берут пример со своих родителей, а все остальное для них аморфно и никак не является неким самым так настоящим живым образчиком для буквально всяческого их полноценно чувственного внутреннего анализа.

А потому из всего вышесказанного сам собою вполне навязчиво проблескивает совершенно же неутешительная горькая истина.

Попросту ясно как божий день, что всеми нами столь и впрямь безумно любимая литература может быть одним лишь дополнительным наглядным пособием, стимулом, но никак так вовсе не светочем высших истин во тьме тяжких душевных скитаний.

Ну а кроме всего остального прочего, книги еще и никак нисколько не приучают человека к здравым, светлым и высоким мыслям, поскольку это совсем не то, ради чего они были кем-то задуманы, да и всецело для всех нас более чем однозначно действительно предназначены.

Раз уж было им всегдашне, собственно, свойственно именно что только лишь иногда приоткрывать перед человеком весь этот необъятный мир глазами других людей, и как раз в этом и есть вся их основная задача.

63

Ну а тот всецело умиленно-нежный к ним утилитарный подход неизменно ведь начинается как раз-таки с их довольно вздорного применения в сфере ярого самовозвышения всей своей собственной личности над всеми теми прочими другими…

Причем осуществляется все это именно посредством самого так необъятного чтения великого множества самых различных авторов, хотя еще два (без малого) тысячелетия назад великий римский философ Сенека предупреждал против подобного всепоглощающего подхода ко всей и всяческой литературе.

Вот его вполне и поныне действительно актуальные и разумные слова:

«Большая библиотека скорее рассеивает, чем получает читателя. Гораздо лучше ограничиться несколькими авторами, чем необдуманно читать многих».

64

И это именно поэтому некоторые чрезмерно возвышенные личности от всего того безмерного всеобилия полученных ими чувственных впечатлений и полного, кстати, растворения в мире художественного вымысла, собственно, и стали смотреть на всю ту до чего невзрачно окружающую их реальность разве что лишь через очень даже большие розовые очки.

Да и вообще мир обычных безыдейных вещей их при этом явно интересует исключительно весьма и весьма довольно-таки относительно мало.

И все это, собственно, никак не иначе, а именно потому, что там все, видите ли, сколь ведь оно до чего только совершенно излишне серо и невзрачно по сравнению со столь весьма красочно надуманным миром чьих-то возвышенно-светлых фантазий.

А книги между тем надо бы всем своим сердцем любить именно за душу их авторов, а вовсе не за то, что представляют они из себя то самое более чем изысканное блюдо, поданное в роскошном ресторане под славным названием «Душевная благодать».

Ведь дело не только в благостном, умственном и сладостном усвоении книг, которое куда скорее увязано именно с одним лишь как есть весьма насущным процессом пищеварения (хотя и в чисто духовном смысле), чем с неким доподлинным задушевным подъемом над всеми теми глубочайшими низинами плотского мещанства.

65

Оно-то, кстати, и приводит к мыслям именно так о своей столь исключительно незатейливо великой значительности по сравнению со всем тем ничего и близко нисколько не значащим песком эпохи, текущим в одном и том же, долгими веками совершенно неизменном направлении от самого рождения к старости и смерти.

А между тем подобное плоское, как блин, видение мира, безусловно, нисколько никак совершенно недопустимо.

Поскольку самовозвышение над серой толпой, причем вовсе уж совсем так без того, чтобы на свой Олимп действительно пришлось и вправду взбираться с большим рюкзаком за спиной, не раз рискуя при этом свернуть себе шею, всенепременно будет собой означать одно лишь чванство, а также засилье излишне порой широкообразованного социального невежества.

66

Зачастую подобные люди более всего думают разве что о своем личном удовольствии, которое им попросту обязана предоставить жизнь, а не о каком-либо, подчас уж вовсе и неведомом им большом общественном благе.

А впрочем, надо бы прямо признать, что делают они это совсем не от того невероятно великого всепоглощающего эгоизма.

Нет, прежде всего как раз оттого, что эти сыны книжной премудрости попросту вполне искренне подчас считают людей обыденных совершенно уж никак ни в чем недостойными какой-либо вящей заботы обо всяческих их мелких, житейских интересах.

Зато сколь безумно отчаянно они и впрямь с переполненными слезами очами столь глубокомысленно вдоволь раболепствуют пред высокими идеалами, идеями, навскидку и вправду способными поднять всю легендарную людскую массу на искрометно яростную борьбу неизвестно за что, но зато исключительно утопически-иллюзорно благородное, а также и лучисто-чистое во всех его запредельно благих намерениях.

67

Да вот уж, однако, коли филантропы благих идей и устроят после вполне удачного захвата светской власти и престола Господа Бога некое сущее подобие рая, то разве что лишь с тем весьма бросово дешевым и довольно малопитательным рационом для всех тех наспех облагороженных ими, чисто формально приподнятых с колен серых масс.

Зато он будет доступен для всех во всем явно бесплатно!

Однако само отсутствие денег в данном случае может объясняться одним лишь тем еще подневольным тяжким трудом полностью так отныне бесправных рабов.

Причем весь тот мелкий и совершенно ничтожный люд при подобных славных делах непременно, явно уж может, собственно, оказаться именно тем, чем чьей-либо «великой душе» только ведь будет затем угодно, а в том числе и пищей для привилегированной расы или, тем паче, для самих так себя.

Но то лишь в самом крайнем нацистском случае, ну а при всем том нашем до чего безнадежно переразвитом социализме реальностью столь еще явно бы оказалось именно то, о чем написал в своей книге «Час Быка» Иван Ефремов:

«Виды убийства многообразны. Убивают несоответствием выполняемой работы и условий, в которых она проводится. Отравляют отходами производств и моющими химикатами реки и почвенные воды; несовершенными, скороспелыми лекарствами; инсектицидами; фальсифицированной удешевленной пищей. Убивают разрушением природы, без которой не может жить человек, убивают постройками городов и заводов в местах, вредных для жилья, в неподходящем климате; шумом, никем и ничем не ограничиваемым».

68

Собственно, так хоть сколько-то довольно веско взвесить и определить, чем уж все это и могло далее на самом-то деле, в конце концов, еще затем оказаться чревато…

…а тем более, совершенно не прикрывая при этом личины, открыто протестовать мало, кто когда-либо столь и впрямь опрометчиво пока ведь отваживался.

Причем как минимум отчасти все это происходит именно оттого, что художественные книги до чего весьма могущественно создавали, а впрочем, и теперь точно в той же манере по-прежнему создают довольно-то удобную всяческим недалеким умам иллюзию самого немыслимого райского блаженства, уводя человека от буквально любых реально существующих в этой жизни обыденных ситуаций.

А потому и послужат они безупречно удобным погостом для буквально всяческого духовного идолопоклонства, а в особенности для всех тех, кто столь истово на них молится, а не вдыхает всею своей душой аромат чужих мыслей и многогранно светлых чувств.

69

А между тем именно это и порождает доподлинно благодатную ответную реакцию, и вовсе не в виде некоего утробного удовольствия от хорошо и изысканно переваренного внутри души красивого слога.

Ну а у кое-кого, явно же излишне исключительно ярчайше просветленного всеми теми весьма вот блекло отображающими действительность книжными реалиями, порою бывает столько задушевного пламени в очах, что и никаким прибором его нисколько не измеришь.

Да вот беда: когда надо бы действительно с кем-либо всерьез повоевать, а в том числе и в чисто социальном плане, они почему-то сразу стушевываются, и бравады от них и близко тогда нисколько не жди.

И разве все дело тут именно в трусости?

Нет, в одной лишь той подчас столь изысканной вездесущей чистоплотности в сочетании с бездумным самолюбованием в кривом зеркале мира возвышенной и праздной литературы.

Причем то, что все это доподлинно верно и именно этак ему и должно же, собственно, быть, никто тут вообще совершенно ведь даже не спорит, да только всему этому надо бы уделять 35% всего своего личного времени, а не все те 65%.

Потому как нечто подобное и близко нисколько не то, к чему еще, всенепременно, следует всем нам всею душой и впрямь уж столь ведь непремримо строго всецело стремиться.

Да, кстати, и в сугубо мирной, не столь и бесконфликтной жизни тоже порою довольно приметна весьма наглядная чья-либо более чем явная тенденция прижаться бы к власти, да поплотнее, что, безусловно, всегда изобилует немалым числом компромиссов или полукомпромиссов буквально со всякой на всем этом белом свете общественной этикой и моралью.

Причем касается это практически всего, что только хоть как-либо может еще угрожать чьему-либо душевному спокойствию, а тем более и вполне ведь, как всегда, совершенно невозмутимо-безмятежному материальному благополучию.

70

А отсюда, как и понятно, в том числе и рьяная готовность к попранию каких угодно принципов совести, дабы иметь ту столь искренне довольно многими реально обожаемую возможность тихо уйти в свой иллюзорный мирок, в котором вовсе ведь нет никаких бурь, а всегда одна лишь тишь да гладь, а вокруг хоть трава не расти.

Вот как это столь исключительно ярко описывает Иван Ефремов в его изумительно гениальном литературном творении – романе «Час Быка»:

«Ученые владыкам помогали во всем: изобретая страшное оружие, яды, фальсификаты пищи и развлечений, путая народ хитрыми словами, искажая правду. Отсюда укрепившаяся в народе ненависть и недоверие к ученым, стремление оскорбить, избить, а то и просто убивать “джи” как прислужников угнетателей».

71

И то, что описал в своей книге Иван Ефремов, есть самое вполне до чего только неотъемлемое диалектическое развитие всякой всепланетной диктатуры, и как бы она в дальнейшем себя ни называла, это одни лишь зачастую крайне во многом весьма малосущественные детали.

Ну а сама ее суть, непременно, что явно во всем окажется одной лишь и той же, с довольно-то мелкими ответвлениями, существующими разве что только на самых первых порах.

После полного захвата власти вся разница, в конце концов, неминуемо бы исчезла, а если и не сразу, то это непременно бы

еще случилось со временем, пусть даже и крайне поэтапно и несколько так постепенно.

72

Ну а весьма веской первопричиной укоренения всех тех новых норм общественного бытия должен уж был явно стать именно тот идеализм, что неизменно был вовсе никак совсем не в меру сладостно прекраснодушен и сколь же чрезмерно чисто абстрактно сердобольно прискорбен по поводу самых тех еще нескончаемых (от века) страданий людских масс.

И все тут дело было именно в том, что люди, всею душой слепо укоренившиеся в вере в светлое и лучезарное добро, уже сегодня премило живут в никому на деле пока и близко нисколько неведомом изящно и восторженно-прекрасном далеко.

А между тем оно и близко пока еще вовсе ведь нисколько несбыточно, а потому и все те светлые мечтания о нем крайне аляповаты и всецело блеклы и неказисты.

Но в их сознании все те чудесные образы грядущего более чем ярко и безупречно ныне столь явно воспеты, нарядны и реалистичны.

Ну а значит, и приглядываться ко всей той на данный момент времени исключительно до чего только немыслимо неприглядной изнанке вещей им и близко ведь еще отродясь не было уж столь действительно свойственно.

И это как раз они, прямо-то надрываясь от безмерного усердия, во всеуслышание сладострастно о том верещали…

Вот оно, мол, все то, что нынче оказалось вполне уж принципиально полностью доступным как раз-таки в плане довольно-то весьма строгого его теоретического обоснования, как и чисто абстрактного «осязания» в рамках необычайно светлой сухой теории.

И то очаровательно благозвучное, да и вполне ныне назревшее воспевание всех тех светлых идеалов в сладких до приторности восторженных речах между тем, в конце концов, и обернулось бездушными столбцами прибыли и убыли людского материала на все те циклопически огромные стройки до чего вожделенного всеми теми абстрактными массами краснознаменного коммунизма.

То есть явно уж оказались чреваты все те прелести радостных и либеральных мыслей отвратительно смрадным дыханием той демагогии, что никак так нисколько не подавилась миллионами и миллионами не оплаканных и не обмытых трупов строителей пути в один лишь тот безукоризненно единственно верный, бесславный конец.

А между тем все тут дело было именно в том, что у той исключительно безоблачной и изящной на бумаге теории явно был до чего немыслимо тяжелейший бескомпромиссный довесок, раз настояна она была, прежде всего, именно на той еще неуемной жажде крови неких немыслимо зловещих эксплуататоров.

И это именно ее чисто теоретически железобетонно верные устои и есть тот безупречно наглядный образец благочинно вознесенной на щит лжи сотворенной во имя столь бестрепетно наспех выверенной обрубленно-куцей кривды, а вполне себе житейской практикой проверенной правды.