Оглавление
Д. А. Мачинский. Скифия – Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1
Введение
I. «Древо России» Д. А. Мачинского. В. Т. Мусбахова
Д. А. Мачинский. Древо России[3]
II. О научном наследии Д. А. Мачинского
В. Ю. Зуев, М. Б. Щукин, Г. С. Лебедев. К научному портрету Д. А. Мачинского[4]
Древние сакральные пути. Эгеида и скифия
Об образном строе серебряных и золотых художественных изделий из майкопского кургана[6]
Уникальный сакральный центр III – середины I тысячелетия до нашей эры в Хакасско-Минусинской котловине[18]
Еще раз о древнейшем сакральном пути Евразии, о соотношении афанасьевской культуры и стел с «трехглазыми ликами»[29]
Страна аримаспов, простор ариев и «скифские» зеркала с бортиком[32]
«Ось мировой истории» Карла Ясперса и религиозная жизнь степной Скифии в IX–VII веках до нашей эры[36]
Город феаков на острове Схерия в «Одиссее» и город Акротири на острове Каллиста-Фера-Санторини[38]
Остров Кирки и изображения на келермесском ритоне, преддверье Аида и древнейшая греческая расписная керамика в Северном Причерноморье[46] (по «Одиссее» и археологическим материалам)
Время основания поселения Борисфен на острове Березань и древнейшие этапы освоения эллинами северных берегов Понта[67]
О смысле изображений на чертомлыцкой амфоре[76]
Пектораль из Толстой могилы и великие женские божества Скифии[77]
Скифия-Сарматия и проблема происхождения славян
О времени первого активного выступления сарматов в Поднепровье по свидетельствам античных письменных источников[88]
I. Скифы, исседоны и савроматы (VIII–V вв. до н. э.)
II. Период активности ранних сарматов (IV в. до н. э. – первая половина II в. до н. э.)
Некоторые проблемы этногеографии восточноевропейских степей во II веке до нашей эры – I веке нашей эры[103]
О местах обитания и направлениях движения славян в I–VII веках нашей эры по письменным и археологическим источникам[110]
«Готский путь», плодороднейшие земли Oium и Вельбаркско-черняховское поселение Лепесовка[115]
Раздел I. Свидетельства о первоначальном «готском пути» и их достоверность
Раздел II. Путь в страну Oium и ее локализация
Раздел III. Победа над спалами и продвижение в «крайнюю часть Скифии» у Черного моря (локализация и хронология)
Раздел IV. Наконечник копья из Сушично и вельбаркские памятники Полесья
Раздел V. Вельбаркско-черняховское поселение Лепесовка и «чары черняховской культуры»
О прародине славян в I–V веках и об этносоциуме русь/rōs в IX веке. Чрезвычайно развернутый комментарий к некоторым сообщениям «Баварского географа»[141]
I. «Баварский географ» о прародине словен
II. Иордан и Кассиодор о венетах, склавенах и антах и их прародине в IV в
III. Об истоках и территории корчакской (венето-славенской) культуры фазы 0 (IV в.)
IV. О времени формирования и этнолингвистической атрибуции зарубинецко-поенештской культурной общности и собственно зарубинецкой культуры
V. Равеннский Аноним и ал-Мас’уди о прародине славен/словен
VI. Тацит о происхождении, прародине и расселении германцев
VII. Об источниках и времени получения сведений о восточных германцах и венетах в «Германии» Тацита
VIII. Тацит о венетах и их непосредственных соседях
IX. Прабалтийские и балтийские языки и соотнесенность с ними праславянского
X. Сообщения Плиния Старшего, Марина Тирского, Клавдия Птолемея, Маркиана Гераклейского и Аммиана Марцеллина о венедах, ставанах, нервах-неврах и аланах-сарматах (скифах)
XI. Venethi-Στ(λ)αυανοί и соответствующие им археологические реалии
XII. Наиболее перспективная концепция происхождения славян и некоторые дискуссионные ее стороны
Список сокращений
Библиография
Отрывок из книги
В 1992 году в журнале «Юность» было опубликовано эссе под названием «Древо России». Его автор, пятидесятипятилетний историк и археолог Д. А. Мачинский, был к тому времени не только хорошо известным в научных кругах сотрудником Эрмитажа – на его циклы лекций о русской истории и литературе в разных аудиториях города собиралась многочисленная публика. Этот текст писался как часть целого, в котором Д. А. Мачинский замышлял обобщить свое видение процессов, с глубокой древности протекавших на территории будущего Российского государства и приведших к его оформлению. Он дает многое для понимания характера и направленности научного поиска его автора, показывая, что его необычайно широкие и во временном, и в пространственном смысле исследовательские интересы – от Южной Сибири до Северного Причерноморья и Эгеиды, от Дуная до Балтики, от эпохи ранней бронзы до эпохи переселения народов и раннего Средневековья – были не произвольным набором тем чрезвычайно эрудированного ученого, но арсеналом средств, с помощью которых он стремился решить главную для себя задачу – обнаружить начала, корни «древа России», понять особенности его роста и, наконец, уловить условия поддержания его в жизнеспособном состоянии. Последнее представляет собой высшую интенцию раздумий, основанных на изучении истории, – попытку, опираясь на диагностику прошлого, избавить «древо» от застарелых болезней, защитить от новых и тем самым обеспечить его здоровое существование в будущем. Эта по существу историософская забота о будущем России прочитывается во многих работах Д. А. Мачинского, особенно в обобщающих статьях последнего периода, но нигде ее суть не была выражена так компактно, всеобъемлюще и доходчиво и при этом в таком оптимистическом ключе, как в той публикации в «Юности».
Оптимистическая тональность и устремленность в будущее исчерпывающе объясняются временем написания этого текста, когда Россия, оказавшись на обломках советской империи, должна была выйти из состояния распада и застоя, заново осознать самое себя и нащупать новые пути. Это было время открытых возможностей, и не удивительно, что оно вызвало к жизни самые разные попытки осмысления того, куда и как двигаться (вспомним, к примеру, знаменитую статью А. И. Солженицына «Как нам обустроить Россию»). Конечно же, все они обращались, как к своему источнику, к дореволюционной истории России, и это само по себе показывает, что советский период рассматривался как уклонение от магистрального пути русской истории, как заблуждение и морок, приведшие на грань распада, а точнее – как выпадение из времени и из истории.
.....
Итак, – завершая необходимый экскурс, – я (как и многие из моих читателей) – великоросс, русский и россиянин.
Великоросс – поскольку таково исторически сложившееся название этноса, к коему принадлежу, русский – поскольку постоянно ощущаю общие корни с белорусами и украинцами и твердо знаю, что это единство не исчерпало себя, россиянин – потому что принадлежу к этнопсихологическому полю того огромного, изменяющегося в границах, но неизменного в опорных точках единства, для обозначения коего не знаю более точного и общепринятого имени, чем Россия.
.....
