Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Оглавление

Д. А. Мачинский. Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Русское протогосударство и Ладога

«Дунай» русского фольклора на фоне восточнославянской истории и мифологии[1]

I. Дунай в общеславянской и ранней восточнославянской истории

II. Происхождение лексемы дунай по лингвистическим и историческим данным

III. Языческий обрядово-мифологический фон усвоения и распространения лексемы дунай

IV. «Дунай» в восточнославянском фольклоре

V. Исторические корни фольклорного «Дуная»

VI. «Дунайский пласт» в фольклоре и обрядовой лексике восточных славян

Заключение

О времени и обстоятельствах первого появления славян на Северо-Западе Восточной Европы по данным письменных источников [4]

Этносоциальные и этнокультурные процессы в Северной Руси (период зарождения древнерусской народности) [5]

Северная Русь, Русский Север и Старая Ладога в VIII–XI вв. [11]

Колбяги «Русской Правды» и приладожская курганная культура [12]

О роли финноязычного населения бассейнов Волхова и Великой в сложении этносоциума «русь» (VIII–XI вв.) [16]

Русско-шведский «пра-Петербург» [19]

Сага о Хальвдане сыне Эйстейна как источник по истории и географии Северной Руси и сопредельных областей в IX–XI вв. [22]

I. Алаборг, Кракунес

II. Кирьялаботнар, Хлюнскогар, Клюфанданес

Северная Русь и саги о древних временах [31]

Ладога – древнейшая столица Руси и ее «ворота в Европу» [36]

Колбяги [40]

Некоторые предпосылки, движущие силы и исторический контекст сложения Русского государства в середине VIII – середине XI в. [51]

Место действия

Предыстория Руси

Хронологические границы периода

Значение древнерусского летописания XI – начала XII в. для воссоздания начальной истории Руси

Этносоциум русь и возглавляемое им первое русское протогосударство со столицей в Ладоге/Альдейгье

Второе русское протогосударство со столицей в Невогарде/Рюриковом городке

О топониме Куйяба (Кūyābā) и русском хакане в середине X в

Титул хакан/каган и «знаки Рюриковичей»

Второе русское протогосударство и прародина славян

Конструкция Русского государства, построенная на двуединстве Киева и Невогарда/Новгорода, и разрушение ее в конце русо-варяжского периода

Эпилог[96]

Рубеж эр как время, предопределяющее важнейшие параметры последующей истории европейства и славянства

Провиденциальные черты перечисленных событий и ситуаций для последующей истории славянства и Руси/России

Cкифия – Россия, а не Россия – Евразия[98]

Список сокращений

Библиография

Список работ Д. А. Мачинского

Отрывок из книги

Есть известная доля правды в пословице: «Новое – это хорошо забытое старое».

В XVIII в., когда первым ученым-славистам стали известны различные списки «Повести временных лет» (далее: ПВЛ), бесхитростный и убедительный рассказ летописи «о расселении словен с Дуная» был в основном воспринят с простодушным доверием и гипотеза о «дунайской прародине славян» надолго стала краеугольным камнем славянской истории. В первой половине XIX в. собиратели русского фольклора обратили внимание на широко распространенную в русских песнях и былинах лексему дунай и, не задумываясь, поставили ее в связь с древнейшей славянской прародиной на Дунае и с восточнославянским наименованием этой великой европейской реки. Однако к концу XIX в. знакомство славистов со всей суммой сведений античных авторов по истории Подунавья, достижения языкознания, успехи археологии, данные топонимики и ономастики убедительно показали зыбкость гипотезы о «дунайской прародине». Было установлено, что с VI в. до н. э. по середину II в. н. э. среднее и нижнее Подунавье (где ПВЛ помещает славян) занимали неславянские этнические общности; лишь с конца II в. н. э., а особенно в IV–V вв. появляются основания говорить о проникновении в Подунавье отдельных групп славян, однако массовое появление и доминирование славян на левом берегу нижнего Дуная становится реальностью с рубежа V–VI вв. (в другие области Подунавья славяне проникают еще позднее).

.....

Термин «русь» в IX–X вв. в первую очередь означал полиэтничный верхний военно-торговый слой на землях восточного славянства; значительная роль, которую играли выходцы из Скандинавии в сложении этого слоя и его уклада жизни, столь тесно связанного с морской стихией, в оформлении его обрядовой жизни и мифологии, не подлежит сомнению. Основу мифолого-обрядовой системы этой Руси естественным образом составили фигуры местных славянских (и славяно-балтских) богов – Перуна и Волоса, однако в наполнении этих общенародных образов новым социальным содержанием принимали участие и варяги, и чудь, и меря, и хазары, причем, безусловно, в разработке воинских «водных», и в частности «морских», их функций и атрибутов ведущую роль играли варяги. В связи с этим вспомним, что обычными обозначениями морского корабля в скандинавской поэзии были кеннинги «морской конь», «конь мачты», «олень моря», «бык штевня», а также и «змееголовый» или «драконоголовый». Иными словами, поэтический язык скандинавов, являвшийся адекватным выражением их мифологического мышления, уподоблял корабль либо ездовым и упряжным животным (олень как упряжное животное был также известен скандинавам), либо их покровителю – змею (дракону). Напомним также, что, судя по скандинавскому пласту в «Беовульфе» и по данным «Старшей…» и «Младшей Эдды», жилище страшного змея-дракона мыслилось именно на дне моря.

Известная сопоставляемость образа коня с образом ладьи подтверждается показаниями письменных источников и археологии. Легенда об Олеговых кораблях на колесах, использованных как военная хитрость при осаде Царьграда, соответствует западноевропейской легенде о медных конях на колесах, использованных с той же целью; исследователи резонно полагают, что медный конь здесь является кеннингом боевого корабля, принятым в поэзии скальдов (Рыдзевская 1978: 179–180). Чрезвычайно показательно варяжское погребение, раскопанное у Ладоги: оно совершено в ладье, около носа которой захоронены как бы впряженные в нее два коня; погребения знатных русов в X в. часто совершались в ладье или с конем.

.....