Читать книгу Хочу, чтоб стало по-другому… - Д. Ман, Д. Луза - Страница 4

Галя приехала на постоянное жительство в деревню лет пять назад. До этого она каждый год навещала свой дом, ведь родом она из нашей деревни. Всю жизнь проработала в Питере учителем биологии. Была у неё семья, но муж умер рано, и всю жизнь она посвятила единственной дочери. Выучила, выдала замуж, помогала воспитывать внучек. Внучки росли, места в двухкомнатной квартире становилось всё меньше, и «благодарная» дочь сама предложила матери съехать. На что Галина Ивановна ответила: – А не пожить ли вам в трёхкомнатной квартире твоего мужа? – Что ты! Мама Костика очень больной человек. Детский шум будет её раздражать. Да и отец постоянно в думах о своей научной работе.

Вот так, недолго думая, Галина Ивановна и вернулась на свою малую родину.

– Здесь родилась, здесь и умру. – За домиком она следила, ремонт был не нужен. Затратив деньги только на переезд, она обосновалась в родном доме. Гале тоже было шестьдесят с хвостиком не намного длиннее моего. Умная, неунывающая женщина. Жила на пенсию и на то, «что бог пошлёт». Естественно, как и все деревенские, сажала картошку и другие овощи. На данный момент у неё было четыре курицы-несушки. Каждый день четыре яйца. Через два года после приезда Галины Ивановны в деревню к ней пожаловала дочь.

– Мама, ты не будешь возражать, если мы перестроим твой дом. Сейчас все приличные люди имеют загородные дома. – Но тут Галина Ивановна проявила характер. – Никогда. Это дом моей матери, он мне дорог, как память о ней. Это моё родовое гнездо. Только через мой труп. – Ольга отступилась, но ненадолго. Заслала к бабушке внучек. – Бабуля, ты ведь хочешь, чтобы мы приезжали к тебе летом… Домик у тебя небольшой, места всем не хватит и удобства на улице. Пусть мама построит на участке ещё один домик. – Тут Галина Ивановна смягчилась. – Стройте, только садовые деревья, не трогайте. – Строительство развернулось через неделю. Ольга наняла двух гастарбайтеров – таджиков. Привезли цемент, песок, бетономешалку. К осени фундамент был готов. Размер предполагаемого дома был восемь на двенадцать метров. Чувствовался размах. Галя лишилась огорода: все грядки сравняли и вытоптали. – Оля, у меня в этом году совсем нет запасов на зиму.

– Все эти овощи стоят копейки и продаются круглый год. Ну, уж если что-то понадобится, звони. Когда Костя будет не так сильно занят, мы тебе привезем всё, что тебе надо.

Галя зиму прожила без своих овощей, дочери не звонила, и та её тоже не беспокоила. Весной ожидаемого продолжения строительства не последовало. Оля позвонила и сказала: «Мы покупаем готовый дом с участком». Теперь фундамент благополучно зарастал сорняками, а внутри него Галя снова разбила грядки.

Я стал собираться. С пустыми руками в гости идти не принято. «Что бы взять…» Я раскрыл кухонный шкаф. На полке лежала пачка печенья. «Самое то, к чаю. Всё равно больше ничего нет» Что Галя вскипятит и заварит чай, я не сомневался. Дремавший Каштан (это мой пёс) открыл глаза и поднял голову. Летом он живёт в будке, а зимой я забираю его в дом. Это мой друг и сторож. Смесь лайки и дворняжки цвета спелого каштана. Мне его, ещё щенком, отдал электрик из ближайшего садоводства, живший там круглый год. «Освободил квартиру для дочери». Лайка электрика принесла шесть щенят, и он не знал, куда их деть.

«Я к Гале, не волнуйся. Присматривай за домом». Об этом Каштану можно было не напоминать, свою работу он выполнял исправно.

Ну, в путь. Мороз небольшой, градусов пятнадцать. Под ногами поскрипывает снег. Безоблачно. При свете луны протоптанная дорожка хорошо видна. До Галиного дома метров триста. Это первый дом в деревне, не считая моего. Дом, в котором я живу, по закону мне не принадлежит, меня в нём прописали семнадцать лет назад агенты по недвижимости. Не хочу вспоминать, как я «про…» свою квартиру в Питере. Это отдельная история. Я живу в бывшем почтовом доме. Почта в нём была аж с начала двадцатого века. Крепкий фундамент, стены из брёвен (это не брус десять на десять), хорошая русская печь. Здание почты построили у проходившего рядом шоссе, а дальше, по грунтовке, можно было проехать в деревню. Когда-то это была средняя деревенька с почтой, магазином, клубом, медпунктом при клубе, а ближе к лесу была лесопилка. Сейчас, естественно, ничего этого не было, так как деревня была признана вымирающей. Постоянных жителей почти не осталось, только летом народу становилось побольше, так как приезжали дачники. Это были внуки и правнуки бывших хозяев оставшихся в деревне домов или те, кто купил у них дома. Летом со снабжением продуктами было неплохо. В садоводствах были магазины, а к нам заезжала продовольственная лавка, чуть ли не каждую неделю. С поздней осени, всю зиму до весны лавка тоже приезжала, но раз в две недели. В деревню было не проехать, никто не очищал грунтовку от снега, и автолавка всегда останавливалась у здания бывшей почты, то есть рядом со мной. В эти часы можно было наблюдать всё население деревни, спешившее отовариться на две недели вперёд.

Вот и Галин дом. Иллюминация полная. Благодаря Андрею, зимой у нас в деревне никто не экономит электричество. Об Андрее потом… Нужно стучать. Галя, по городской привычке, всегда закрывает дверь. Да, пожалуй, и в деревнях теперь все закрываются на засов.

– Валентин, ты? – А кого-то ещё ждешь? – Да заходи уже, холодно. Быстро ты дошёл. Бежал, наверное, – пошутила Галя. В Галиной маленькой прихожей не развернуться, можно только боком быстро пройти в комнату. А всё из-за кур. Четыре несушки, а сколько неудобств. Это я, по её просьбе, соорудил для них насест и отгородил часть прихожей сеткой. «На улице холодно, куры в сарае нестись не будут. Пора переводить их в дом». Так говорила Галя, когда просила меня соорудить насест.

– Ого, да у тебя и в прихожей иллюминация, – сказал я, увидев под потолком лампы дневного света

– Сейчас расскажу. Дней пять назад, разгребаю я снег у калитки, идёт Андрей, как всегда по своим делам, поздоровался и поинтересовался о моих делах. А я ему про кур «перевела их в тепло, а они всё равно несутся плохо». Ну, вот всё это Андрей и придумал. Вечером того же дня приносит эти лампы и говорит «Будем твоих кур обманывать, удлинять им световой день. Ты эти лампы включай в шесть утра, а выключай в одиннадцать вечера. Куры будут думать (если у них вообще есть, чем думать), что сейчас весна или лето. Производство яиц должно наладиться». Повесил лампы и ушёл.

– Ну, и как, работает?

– Уже два дня четыре яйца, как раньше. Ты садись к столу, сейчас чай пить будем.

– Галя, – я достал пачку печенья, – это к чаю.

– Спасибо. А у меня пирог с капустой и яйцом. Сегодня утром пекла.

Мы хорошо провели вечер, смотрели телевизор, пили чай с пирогом. Собравшись домой, я вспомнил: – Галя, я начал сериал писать. – Пиши, пиши… Не забудь рекламу мыла вставлять.

– Это ещё зачем?

– Во все мыльные оперы вставляли рекламу мыла.

– Я подумаю. Пока. Звони, если что понадобится. Уже спускаясь с крыльца, вспомнил, что не позвонил Андрею по поводу телевизора.