Читать книгу Беременна по договору - Дана Алексеева - Страница 6

– Женитесь на мне, умоляю… – повторяю я.

Давлюсь слезами, которые застряли где-то в горле. Вспоминаю противные лица отчима и его друга и трясу головой, сбрасывая кошмар, чтоб не прицеплялся.

Я на грани лишиться чувств, пока мужчина задумчиво и с сомнением смотрит на меня. Секунды растягиваются до бесконечности – невыносимо.

От его ответа зависит вся моя жизнь. Он – мой шанс на свободу. Если Павел Андреевич согласится – я спасена. Ни отчим, ни кто либо другой не посмеет больше издеваться надо мной. Мои мечты и планы могут осуществится, одно его слово, и все…

– Нет, конечно. Какой мне прок от малолетней девчонки? – словно ушатом по голове.

Я пошатнулась, но не упала.

Мне нечего терять. Я собираю всю смелость, которая есть в моем существе и опускаю все рамки, которые были со мной всю жизнь.

– Я готова на все. Абсолютно, – дарю покорный взгляд мужчине и сглатываю.

Всякая гордость и принципы, которые итак спали до этого момента, сейчас проснулись, собрали чемоданы и покинули меня в неизвестном направлении. Я век буду благодарна этому мужчине, если он согласится.

Павел считывает мои громкие мысли и скользит по мне оценивающим взглядом.

– На все говоришь? – потирает подбородок он, прикидывая выгодность предложения.

– Да, – сглатываю, чувствуя, как моя девственная натура трепещет под колючим взглядом властного мужчины.

Он приближается и касается моего лица – я неконтролируемо вздрагиваю, но сразу усмиряю дрожь, затаив дыхание. Павел усмехается.

– Меня не привлекают маленькие девочки, увы. Ты не по адресу. Предложить тебе другие варианты поблизости?

Я оскорбленно отстраняюсь и заглядываю в мужские глаза, которым поверила. Зачем он издевается? Проверяет?

– Я не такая, – заявляю твердо.

– Ты сказала, готова на все… В чем проблема?

– Готова на все для вас, – уточняю главный момент. – Только для вас.

– О-о, я польщен, Алина, – потирает грудину и колко щурит глаза. – Сказать, сколько женщин готовы на все ради меня и всего того, что прицепом притянуто ко мне?

Это отказ. С издевкой. Опустил женское достоинство и поднял свое одним предложением. Знал бы, какая я закаленная на подобный словесный понос.

– Зачем я должен выбрать из всех именно тебя? – добавляет он.

– Я не товар, чтобы презентовать себя.

– Вот как. А если бы я взял тебя только в качестве товара? Согласилась бы?

Алина – товар? Именно от этого я сбежала из родного дома… Понимает ли, что делает больно таким предложением?

– Я претендую только на роль жены, – стою на своем. – Фиктивной, разумеется.

– Тогда, увы… Я вынужден тебе отказать. Мне не нужна жена. Даже фиктивная.

Моя надежда превращается в прах. Мысль о прошлой жизни режет нутро сильнее ножа.

– Я ошиблась… – тихо спускаю вздох.

– Что?

– Ошиблась в вас. Думала, вы другой… Спасли мне жизнь, не сдали меня…

– Вот именно, девочка. Так что, будь благодарна, и на этом закончим.

Я насильно проглатываю все, что хочу сказать ему в ответ.

Шанс на свободу вырывается дикой птицей из рук, улетает, оставляя на мне след обреченности.

Хочется реветь, но даже слезы отказываются потакать мне. В глазах сухо и пусто, как в пустыне.

Мужчину не волнует мое удрученное состояние. Да и с чего должно волновать? У «товара» ведь нет чувств, ему не может быть больно.

– Поехали, сам тебя увезу, – достает он из кармана ключи от машины.

– Куда?

– Домой. Или есть другие варианты?

– Мне все равно, – равнодушно слетает с губ.

Нехотя двигаюсь вперед, шелестя подолом платья. Ненавижу зеленый цвет… Вот с этого самого дня. Раньше относилась нейтрально, избегала по возможности его в одежде – мне идут более нежные и светлые цвета, под стать моей внутренней натуре.

Я безмолвно следую за Павлом в машину. Черная, шикарная и дорогая, как жизнь его владельца. С моей сходится лишь цвет… За восемнадцать лет ни единого намека на просвет.

В монотонной дороге просторный автомобильный салон превращается в переговорную. Павел «сидит» на телефоне и раздает указания подчиненным. Отменяет запланированные встречи на сегодня. Из-за нелепого недоразумения, свалившееся на его голову… Короче, из-за меня.

Это странно. Пазлы не сходятся, как не крути, – для чего отвозить меня лично, когда мог бы вообще выставить из дома со словами: «Иди на все четыре стороны, Алина». После нашей «милой» беседы и провокационного предложении с моей стороны второй вариант был бы логичнее для него. Но нет – я сижу на пассажирском сиденье его автомобиля и, склонив голову на стекло, с грустью смотрю на мелькающие мимо здания.

Когда проезжаем мимо университета, в который хотела поступить, из легких вырывается непроизвольный стон. Никогда мне его не видать…

– Умираешь? – мужской сарказм раздражает уши.

– На ваше несчастье, нет, – съеживаюсь я, обрастая защитными иголками.

– Это хорошо. Дождись, как приедем. А там…

– А там разрешаете умереть? Вы слишком жестоки…

– Правда? А как же мое доброе сердце? – не перестает забавляться, когда мне до тошноты плохо.

– Вероятно, когда-то оно и было таковым, но вы испортили его.

– Я? А может это окружающие, которые вечно испытывали его?

– Вам виднее.

– Однозначно. Повезло тебе, что ты не станешь женой жестокого человека, как я, да?

От его сарказма внутри все переворачивается. Зачем он так? Знает ведь, что ненавистный жених Арсен и в подметки ему не годится. Я и сама это знаю.

– Мне не везет в принципе. Я – не вы.

Кажется сразу после рождения меня окунули в банку с черной краской, и с тех пор светлой полосы в жизни не предвидится.

– Думаешь, я везунчик?

– Судя по тому, что вы имеете сейчас в жизни – да.

– А что я имею? – с вызовом спрашивает, сильнее сжимая руль.

– Многое… Вы и сами прекрасно это понимаете.

Автомобиль тормозит на светофоре, и мужчина поворачивается ко мне:

– Нет, не понимаю, – жестко сверлит взглядом. – А ты ничего не знаешь обо мне, девочка, кроме той видимости, что перед глазами.

Эмоции берут вверх, и я не могу молчать:

– А что знаете вы обо мне? Мои слова – это лишь слова, которые не трогают вас, влетая и вылетая со свистом из ушей. Вы никогда не прочувствуете, какого это быть вещью отчима, который сгрызет меня, как только я заявлюсь домой. Выкинет меня к Арсену, ужасному озабоченному человеку, и я даже подумать боюсь, что он будет делать со мной…

– Так перестань быть вещью, Алина.

Он сказал это так, словно я сама выбрала для себя эту роль. Словно сама виновата во всем. Он ничего не понимает… От обиды голос начинает дрожать:

– Пока я в их власти – это невозможно. Они жестко подавляют меня, не предоставляя другой роли, кроме чего-то покорного и безвольного. Каждая моя выходка или слово против грубо пресекается.

Я машинально провожу рукой по ключице, где до сих пор виднеется розоватый след от ожога.

– Родимое пятно? – замечает Павел мой жест и хмурится, предугадывая собственную ошибку.

– Да. От отчима, – с болью усмехаюсь я. – Я не помню, что так взбесило его, но под рукой была кружка с горячим чаем, который выплеснул на меня.

– Это правда? – на соседнем кресле повисает напряжение.

– Я не создана, чтобы врать, Павел Андреевич, – устремляю на него открытый честный взгляд. – У меня это слишком плохо получается. Почему вы не верите мне?

– Априори все поддаю сомнению. Вот такой я человек, приятно познакомиться, Алина.

Загорается зеленый, и машина трогается с места.

Я грустно усмехаюсь, переводя взгляд на стекло, через которое вид города-мечты дразнит своей недосягаемостью. Здесь я хотела полной грудью вдохнуть кислорода, который вечно перекрывали мне, именно здесь я мечтала распустить крылья, которые регулярно подрезали, жаждала учиться, потом работать… Но хлесткая пощечина судьбы развернула меня восвояси, отрезвляя пьяную от несбыточных грез голову.

– Отчим не разрешает мне учиться, – почему – то решаю поделиться я. – Считает это вредным и бесполезным делом.

Я выговорюсь и мне станет легче? Не думаю…

– Серьезно? Обычно бывает наоборот, – опирается на собственный опыт Павел.

– По мнению моего отчима, лучше нарожать кучу детишек мужу и работать на него. Для этого образования не требуется.

– Действительно не требуется, – нахмурившись, повторяет мужчина. – А куда хотела поступить?

Голова невольно дергается в удивлении – неожиданно слышать вопрос, который не должен волновать его ни коим образом. Не могу сдержать благоговейной улыбки, когда говорю о желанном, но нереальном событии.

– Я с начальной школы мечтала стать учителем, – теплые воспоминания из детства разливают чашку меда на страдальческую душу. – Так что, на филологический.

– О, ничего себе… Неожиданно, – искренне поддерживает разговор Павел.

– Да… Я очень люблю читать, – не без гордости заявляю я.

Сколько же я прочитала за всю жизнь! А перечитывала любимое? И там всегда хэппи энд, при котором я ревела белугой… Хоть у кого-то счастье целый воз и маленькая тележка. Как бы я хотела переместится попаданкой в книгу и прочувствовать иную жизнь, где реально хочется жить, а не умереть.

– А я засыпаю к третьей странице, – усмехается Павел. – Скучно же.

– Вы просто не нашли свою книгу.

– Ты думаешь я искал её? – смеется, потихоньку превращаясь в приятного собеседника. – Нет, Алина, это не про меня…

– Как же вы проводите свой досуг? – устраиваюсь в пол оборота к мужчине я. Неспешно разглядываю его сосредоточенное лицо. Он красив, когда обходится без маски властного и непробиваемого типа. – Есть ли что-то помимо работы?

– Досуг? По-мужски.

– Рыбалка? Охота?

– Нет. Скажем, обычно в компании какой-нибудь приятной дамы. Хорошо отдыхаю, не жалуюсь.

– А… Ясно, – заливаюсь краской.

Обрываю петельку завязавшейся темы… Слишком интимной и личной, на мой взгляд. Поддержать её – не в моей физической и моральной компетенции.

Я замолкаю, и мужчина перекрывает неловкую паузу музыкой, регулируя громкость до фоновой и не раздражающей. Изредка включается голос навигатора, который подсказывает путь… Шестьдесят километров до конечной цели.

Это примерно один час до КОНЦА. Моего конца. Принятие постепенно заполняет внутреннее противоборство. Я устала убиваться. Эмоции и силы растрачены впустую, ничего не поменялось и не поменяется в моей жизни.

Я не пессимист, я реалист. Пора посмотреть правде в глаза – скоро я стану женой Арсена, как того и хотел отчим. Я не одна такая, многие живут не с теми и делают не то, просто у всех на то разные причины. Чем еще можно оправдать мой кошмар, чем успокоить мечущуюся душу, которая подобна слабой маленькой птичке, бьется о колючие железные прутья клетки?

За пару сотен метров до прибытия, я просыпаюсь от поверхностного сна, в который погрузилась благодаря монотонной укачивающей поездке.

– Скоро приедем, – уведомляет Павел, сворачивая с главной дороги.

– Знаю, – нервно бьется сердце в груди, когда вижу знакомые улицы и дома.

– Готова?

– Нет. Никогда не буду готова, – голос выдает волнение.

А в голове бьет набатом вопрос: как накажет меня отчим за то, что ослушалась его, сбежала и пропадала невесть где? Все мышцы непроизвольно напрягаются и к скапливающемуся волнению подкатывает страх.

Меня натурально вжимает в кресло, когда подъезжаем к дому, а из ворот, как наготове, выходит отчим. Его образ даже на расстояние для меня, как триггер для больного. Дыхание спирает, а в грудине больно – это сердце угрожает не выдержать и остановиться. Я боюсь этого человека, каждой своей клеточкой.

– Это он?

Я не могу ничего ответить. Отчим заметил меня и сейчас испепеляет взглядом. Столбенею как кролик попавший под убийственный гипноз удава. Я считываю его мысли – он готов придушить меня.

– Так, сиди в машине. Я сейчас, – решительно заявляет Паша, увидев воочию, как меня клинит.

Хлопок двери. Я вздрагиваю и выхожу из оцепенения. Пальцы по-прежнему во власти мандража.

Зачем Павел Андреевич к нему пошел? О чем они разговаривают?

В машине звукоизоляция стобалльная – ни черта не слышно. Я вижу их напряженные серьезные лица и считываю по губам слетающие слова – мне кажется, плохо дела… Отчим то и дело поглядывает на меня, отрываясь от собеседника. Меня перетряхивает каждый раз, как последний.

Когда Павел Андреевич идет обратно, отчим засовывает в рот сигарету, затягивается, параллельно набирая кого-то в телефоне. Звонит Арсену. Я чувствую.

Что Павел наговорил ему? Надеюсь, он не сделал только хуже? Если так, то отчим разорвет меня на кусочки…

– Что вы сказали ему? – с ходу спрашиваю я, как только мужчина открывает дверь и садится в машину.

– Все, что надо, – слишком спокойно выдает он, не думая вдаваться в подробности. – Пристегнись.

– Зачем? Но мне же надо идти… – язык заплетается, я кошусь через стекло на отчима.

– Ты так сильно хочешь? – с издевкой изгибает бровь Павел.

– Нет.

– Ну и правильно, – заводит машину, как не в чем не бывало. – Послушай мужа и пристегнись. Едем домой.

– Что… – роняю растерянно.

Лицо Павла непроницаемо.

Смотрю на отчима – тот что-то бурно обсуждает по телефону. Не стремится подойти к машине, схватить за шкирку и вытащить меня, как провинившегося котенка, надавать по носу, как это было раньше. Словно я ему не нужна больше.

– Но как же… Вы были против… – не могу подобрать слов, в то время как Павел нажимает на газ и выворачивает руль от ненавистного дома.

– Я передумал, – твердо заявляет он, переворачивая мою жизнь с ног на голову. – Станешь моей женой. На моих условиях.