Читать книгу Игрушка из грязных трущоб - Дана Стар - Страница 5

Днём ранее

Перепрыгивая через ямы в раздроблённом асфальте, которые до самого предела были заполнены грязью и дождевой водой, оборачиваясь на любой шорох в округе, я спешила убраться прочь из тёмных улиц трущоб, от греха подальше… Как обычно, тут витали самые отвратительные запахи, от которых буквально выворачивало наизнанку, к которым за все свои никчёмные девятнадцать лет я до сих пор не могла привыкнуть, как и к такой же ужасной погоде.

Дожди, дожди, дожди! Климат здесь полностью соответствовал атмосфере. Поэтому тут всегда так дождливо, убого и жутко пахнет отходами. Я покидала бараки весьма редко, используя маскировку – грязную, поношенную одежду, чтобы никто из жителей трущоб не догадался, что я девушка. Молодая, привлекательная и, самое главное, невинная. Попадись я на глаза какому-нибудь недоброжелателю, меня бы тут же продали. Или в бордель. Или, того хуже, в личное пользование Барону. А он, между прочим, не знал о моём существовании. Моя мать родила меня втайне. Она ничего не сообщила смотрителям трущоб. Сказала лишь то, что ребенок родился мёртвым.

Барон знал о своих рабах всё. Сколько душ проживает в трущобах. Кто когда рождается, умирает. Когда к нему привезут новую партию мучеников из всех закутков мира… и так далее.

Как родились на свет трущобы, спросите вы? И что это вообще за место? Я знаю, но примерно, поскольку никогда не покидала их стен. Это огромный и очень грязный город, что построили на богом забытом острове, много лет назад. Построил его отец Дамира. Очень богатый и гадкий человек. А после своей кончины передал бизнес наследнику. Какой бизнес? Об этом вы скоро узнаете. Основной доход они получали от плантаций, золота, проституции. И до сих пор жили припеваючи, безнаказанно. Конечно лишь потому, что вовремя затыкали рты своим материальным состоянием представителям правопорядка.

Всем своим сердцем и душой я верила в то, что когда-нибудь я всё же смогу выбраться из этой вечной тюрьмы безысходности, выкупив у владельца трущоб свой заветный ключик в мир свободы, что стоил всего-то… десять тысяч баксов. Заплати эту дань Господину, и ты свободен! А если денег нет – ты вечный раб империи. Родился в трущобах. Там же и умрёшь. От голода, холода, тяжёлого труда. Или, тебя просто съедят. Такие же голодные, обреченные мученики. А может быть, перережут глотку в переулке за кусок чёрствого хлеба, и ограбят.

Мой отец умер совсем недавно. Теперь я одна. И должна сама о себе заботиться. Поэтому мне пришлось покинуть стены нашей хижины и отправиться на поиски работы. До этого момента о моём существовании не знал никто, кроме близких людей.

Родители, пусть земля им станет пухом, запрещали мне выходить из «дома», потому что боялись за мою жизнь. По крайней мере так они объясняли свои запреты. На самом деле просто выжидали удобного момента… Чтобы меня продать. Какому-нибудь богатенькому наркоману-извращенцу для личного пользования, с надеждой купить себе вольную.

Дочь шлюхи и раба… Как же позорно это звучит!

Мать погибла буквально за неделю до кончины отца, выполняя привычные рабочие обязанности. А именно – обслуживая одну из элитных банд-головорезов, решивших вечером заскочить в бордель, чтобы развлечься. Местные бандиты, явно перебрав с выпивкой и наркотиками, всей своей плешивой ордой имели мою мать до последнего удара сердца. А затем, словно мусор, выбросили её тело на ближайшую помойку.

До утра она не дожила.

А им что?

Им, естественно, ничего!

Таким тварям в грязных трущобах закон не писан.

Отец сутками вкалывал на плантациях, выращивая отборную дрянь для главного мафиози притона. Честно, я даже не знаю истинной правды… был ли мой отец моим биологическим отцом? Или моя мать на самом деле забеременела от одного из своих клиентов. Так как ни внешностью, ни характером на отца я не была похожа.

Всеми фибрами своей души я отчаянно мечтала вырваться из этой грязной дыры и устремиться на поиски лучшей жизни. К тому же, мне всегда хотелось стать кем-то более лучшим, чем шлюхой или сборщиком губительной отравы, а не идти вслед за стадом. Я хотела получить образование, найти достойную работу, стать именно личностью, а не мусором. Но я не знала, есть ли жизнь за пределами трущоб. Или же весь мир, как наши помои, одна сплошная и чёрная пропасть.

Я родилась и выросла в трущобах. Отец практически никогда не позволял мне покидать наш барак, так как боялся, что меня украдут в один из тех борделей, в котором погибла моя мать. Потому что он считал меня очень привлекательной девушкой с редкой внешностью, так как здешние женщины не сверкали красотой. Они были отбросами общества – проститутками, попрошайками, беспризорницами, которых, за скромную награду от Барона, свозили сюда как бесплатную рабочую силу из разных закоулков мира.

Природа наградила меня длинными, слегка волнистыми волосами цвета некрепкого кофе, большими серо-голубыми глазами, обрамлёнными длинными, чёрными ресницами, идеально ровным, слегка вздёрнутым носом, полными, бледно-розовыми губами, нежной, весьма бледной кожей, и худощавой, от хронического недоедания, фигурой.

Моя мать была русской, а отец – кавказских кровей.

Характерная, местами вспыльчивая, я мечтала отыскать путь к свободе любыми возможными способами. В настоящий момент, из-за длительного безденежья, я страдала анорексией, чуть ли не до ежедневных обмороков. Отец ведь перед смертью не позаботился о такой мелочи, как оставить единственной дочери хотя бы немного средств на существование, и до последней копейки спустил все наши скудные пожитки на дозу самой дорогой и самой отменной дури. Которая, в последствии, его и погубила.

Денег не хватало даже на похороны. Его тело, вместе с отходами, просто бросили в канализационный сток и спустили в океан. Наверно он это заслужил. Чтобы его похоронили как мусор.

Наблюдая за тем, как то, что осталось от отца, стремительно уноситься вдаль по стоку, я осознала, что осталась совершенно одна в этом жестоком и бездушном мире. Надеяться на чудо, молиться, просить помощи – бесполезно. Одна надежда – только на себя.

Как же сильно я мечтала о другой семье, о других корнях, обществе и, конечно же, о другой судьбе. Любили ли мои предки друг друга? Или просто объединились, чтобы выжить и разделить между собой свой скудный заработок? До сих пор оставалось загадкой.

Как можно искренне любить шлюху? Которая за день может обслужить целую роту убийц и маньяков? Ну а наркомана? Разве можно любить того, кто за один нюх способен продать собственную дочь в пожизненное постельное рабство?

Вот и нашёлся ответ.

До дня их смерти они лишь притворялись заботливыми родственниками, а после… преподнесли мне фантастический сюрприз. На самом деле отец долго сдерживался, чтобы не отдаться зависимости. Он работал на плантациях уже более двадцати лет, что считалось рекордом, который можно было смело регистрировать в книге «Гиннесса». Однако, в один ужасный миг он сдался и сорвался, спустив все наши сбережения на один грамм супермощной отравы. А затем, заложив мою жизнь в долг для получения последующей дряни, и вовсе, свёл концы с концами.

Таким образом, я пришла к выводу, что они осознанно скрывали моё существование, надеясь однажды получить свою свободу, в обмен на мою. Ведь молоденькие девственницы, ещё и привлекательные, достаточно дорого оценивались бандитами.

Хотели ли они мне добра?

Любили ли они меня?

Скорее нет, чем да.

Они растили меня практически в полной изоляции, запертой в тесной бетонной конуре, в которой мы всей нашей «счастливой» троицей влачили своё жалкое существование. А проживало наше семейство в закрытом бандитском посёлке, в котором нас использовали как рабов, содержав в грязных бараках, огороженных колючим забором, находящимся под током. Тех, кто пытался бежать, жестоко расстреливали.

Ничтожные рабы… Они потели с утра до ночи практически задарма. Кто на плантациях, кто в борделях, торгуя телом, ну а счастливчики – на заводах и фабриках. Помимо наркотиков, в трущобах производили отменные ювелирные украшения и шёлк высшего качества, что за бешеные суммы продавались богачам, прибывающим на остров из-за рубежа в роли клиентов.

Наш тяжелый труд оплачивался лишь скудной порцией еды, или какой-никакой, но крышей над головой. Мы рождались для того, чтобы работать. Во благо одного очень злобного мафиози, который и управлял этими страшным местом.

Имя его – Дамир.

Но местные бандиты величали главного Бароном. А жители Грязных трущоб – монстром и демоном. Ведь это место целиком и полностью принадлежало ему. Сюда свозили людей из самых разных уголков мира. В основном это были брошенные, никому не нужные лохмотники вроде бездомного, разорившегося, спившегося сброда. О существовании которых никто не знал. Которых, тем более, никто даже не будет искать.

* * *

Сегодня я сделала то, что не хотела делать. То, что, не позволяла мне совесть. Но оказавшись на пороге голодной смерти, я готова была на всё. Даже на то, чтобы продать душу дьяволу, за килограмм картошки. Потому что голод… хуже смерти. Когда человек голодает, он превращается в зверя. В агрессивный, вышедший из ума будущий труп. И ему становится плевать на всё. Включаются инстинкты самосохранения. Разум растворяется в аффекте. И находясь в таком состоянии ты забываешь о том, что ты человек. Вплоть до того, что становишься убийцей.

Ради чего?

Ради какой-то там корки сухаря.

Как бы отчаянно я не тянулась к лучшему, моя судьба была предрешена голодной гибелью. Сегодняшним вечером я решилась на отчаянный шаг – продать себя. За возможность просто жить. За возможность просто дышать. Даже несмотря на ту атмосферу, в которой я родилась и выросла, жить мне хотелось безумно.

В нашем бараке был телевизор, подаренный постоянным и весьма щедрым клиентом матери. Эта вещь стала моей единственной в жизни отдушиной. Просиживая сутками у экрана, я пыталась хоть немного обучиться грамоте. Ведь в школу я не ходила. Не потому, что мы не могли себе это позволить, а просто потому, что в Трущобах не было высших учебных заведений. А зачем рабам грамота? Чем тупее человек, тем лучше им управлять.

Там, по ту сторону монитора, я видела другую реальность. Идеальный, совершенный мир… В котором царил безупречный порядок, доброта и гармония. В котором люди не избивали друг друга до полусмерти за кусок сухаря, не брали женщин прямо на грязных тротуарах, не унижали за цвет глаз, кожи, или же врождённые дефекты внешности. В Трущобах весь этот кошмар был привычным делом. В трущобах людей принимали за скот, за дешёвую рабочую силу. Поэтому мне так отчаянно хотелось перешагнуть через непреодолимые стены вечной неволи и устремиться в лучшее будущее. В тот красочный мир, который я наблюдала с экрана старенького, хрипящего телевизора. В тот мир, в котором было так живописно и так прекрасно. В тот мир, который являлся для меня самой настоящей иллюзией, мечтой, или же… сладким сном.

* * *

Как я уже говорила, чтобы выжить, мне пришлось пожертвовать своей честью. Да, как бы унизительно это ни звучало, только что я продала свою девственность. За место на ювелирной фабрике.

Госпожа Джалил, начальница ювелирного цеха, оценив внешние данные «товара», с радостью приняла сделку, устроив меня «под своё крыло» в одном из самых престижных заводов трущоб. Условие: я отдаю свою невинность полностью в её распоряжение, а она – навечно закрепляет за мной место на фабрике. Кто будет покупателем, пока неизвестно. Она дала мне время до того момента, пока не найдёт клиента, и ещё пятьдесят баксов аванса. Так что при виде такой баснословной купюры я готова была прямо сейчас хоть ей отдаться, хоть первому встречному, ибо мой бедный желудок уже до сквозных дыр сам себя же и прогрыз.

К счастью, клиенты мадам Джалил являлись весьма солидными, обеспеченными мужчинами – заграничными гостями, а не местными головорезами и убийцами, какими буквально кишел проклятый остров. Так что мне не стоило волноваться по поводу своей жизни. Одна кошмарная ночь, и в моих руках престижная работа. А если соглашусь на дальнейшее сотрудничество – меня ожидает полная безопасность, крепкая крыша над головой, полноценное питание и море внимания.

То есть, Джалил просто предложила мне стать одной из «элитных шлюх», обслуживающих клиентов, прибывающих из других стран, для заключения сделок с Дамиром о покупке украшений или эксклюзивной одежды для своих жён и пополнения коллекций собственных магазинов. До такого уровня я не хотела опускаться. Ведь, как бы там ни было, я считала себя личностью, неумолимо жаждущей выкупить собственную свободу. И да, рабства можно избежать. Нужно лишь заплатить каких-то там десять тысяч долларов в качестве пропуска за стены трущоб.

Каких-то там…

Ну, да!

Проще повеситься, чем стать свободным. Потому что мой отец, потея с утра до ночи, зарабатывал по одному доллару в день, а мать – по два. Но иногда, если попадался щедрый клиент, максимум до пяти. Но, ради более лучшего спроса на «товар», половину суммы своего дохода, она спускала на новые тряпки, и косметику, чтобы выглядеть как можно краше, торгуя собой направо и налево.

На заводе не позволялось расхаживать в лохмотьях, заляпанных грязью. Как это делала я. По причине того, что не хотела привлекать к себе излишнего внимания. А ходила я в старых поношенных джинсах, которые буквально спадали с впалого живота, отчего приходилось несколько раз подвязывать их верёвкой к такой же потрёпанной толстовке с капюшоном, благодаря которой я казалась толще обычного. Волосы скручивала в тугой жгут, прятала под кепкой с широким козырьком, закрывающим лицо, а на ногах носила рваные кроссовки на три размера больше моего реального размера стопы. Одежду я донашивала за отцом. Поэтому и выглядела как никому не нужный беспризорник, от которого пахло отнюдь не французскими духами. Но это была моя тайна. Которая всегда срабатывала. Которая, по сей день, сохранила мне жизнь.