Читать книгу Тайная дочь президента - Дана Стар - Страница 2

Дела в детском доме мы решаем за пять минут. За гарантию молчания и за быстрые хлопоты над бумагами, я обещаю заведующей восстановить и второй корпус учреждения в ближайшие месяцы.

– Помните! Никто не должен знать, что я забрал из детского дома ребёнка, вам ясно? Сплетни сейчас ни к чему. Особенно, перед выборами.

Валентина Степановна быстро-быстро закивала.

Наградив заведующую грозным взглядом, покидаю её кабинет.

– И остальных ваших коллег предупредите. Мои люди это проконтролируют.

– Что вы, что вы! Вы для нас столько всего сделали, так что можете на нас рассчитывать.

– Хорошо.

Вера, в сопровождении нянечки, ждёт меня в холле. Её уже переодели и собрали. Девочка одета очень скромно: розовый старенький пуховичок, который маломерит, сапожки-дутики и шапка с пышным помпоном.

Видно с деньгами у них совсем напряг. О чём это я говорю, если девочку я нашёл в сиротском приюте!

Обязательно завалю её игрушками и одеждой. Моя дочь никогда больше не будет голодать и носить лохмотья! Я дам своему ребёнку всё самое лучшее.

Вера держит няню за руку, испуганными глазёнками смотрит на нашу приближающую ораву. Другой рукой обнимает ту самую уродливую куклу с разноцветными волосами, с которой играла в актовом зале. Предчувствую, что это её единственная игрушка.

Стыдно. Стыдно, Влад!

Твой ребёнок в обносках, возможно даже голодает, а ты обедаешь по выходным из золотых тарелок с членами президентской семьи и в отпуск летаешь на Мальдивы.

Почти до неё дошёл, но Евгений меня притормаживает.

– Влад, ты что творишь? Спятил? Ты на полном серьёзе ребёнка из детдома взял? Скажи мне, что это просто пиар ход!

– На полном серьёзе.

По лицу видно, насколько мой зам ошарашен.

– А тебя не волнует, что на это скажет твой отец?

– Нет, – равнодушно жму плечами. – Потому что он не узнает. Эта девочка, я более чем уверен, моя родная дочь.

Или моя, или… она внебрачная дочь моего отца. Но на отца Вера не похожа. Она – моя копия. Сомнений быть не может, но тест на отцовство я сдам. А пока в голове полный раздрай!

Полина…

Как ты могла меня обмануть и столько лет скрывать от меня моего ребёнка?!

Делаю шаг к Вере, приседаю и подхватываю девочку на руки. Такая лёгкая! Весит не больше пушинки в моих здоровенных руках.

– А вы кто, дядя? Вы не представились, это невежливо, – дует щёчки и сейчас становится похожа на забавного хомячка.

Ха! А кроха-то с характером.

Узнаю свой почерк. Точно Власова.

– Зови меня Влад.

Решаю пока не говорить Вере, кто я такой на самом деле. Дождёмся теста ДНК.

– Объект выходит, всем приготовиться и глядеть в оба, – объявляет в наушник начальник моей охраны.

Мы выходим…

На улице северный полюс.

Начался снег, который, по прогнозам синоптиков, должен превратиться в метель.

Вера прячет личико в воротнике моего пальто, спасаясь от ледяных порывов ветра, и маленькими ручками хватается за его лацканы.

– Куда вы меня несёте?

– К маме поедем. Покажешь мне свою маму, малышка?

– К маме? Ураааа! – девочка оживает, хлопнув в ладоши, когда я усаживаю её на заднее сиденье мощного внедорожника, пристёгивая ремнём безопасности.

– Гони. В третью городскую. Быстро, но осторожно. Понял? С нами ребёнок. – Предупреждаю водителя, тот с ответственным лицом кивает, глядя из зеркала на Веру, которая с любопытством и огоньком в медово-карих глазах, рассматривает салон автомобиля.

Боже…

Просто поверить не могу.

У неё и правда мои глаза.

Двери хлопают, мотор ревёт.

Кортеж из пяти чёрных автомобилей синхронно срывается с места, поднимая за собой столб снежной пыли.

– У вас не машина, а танк! – пищит от восторга.

Уголок губ дергается.

Какая же она смешная!

Чудо маленькое.

В этой шапке своей смешнючей, которая на лоб постоянно сползает, заставляя Веру без конца её поправлять ладошкой, у которой помпон больше, чем её голова.

– Скажи, Вера, а ты знаешь, что случилось с твоей мамой?

– Мама в аварию попала. Я очень хочу, чтобы она поправилась!

Сердце больно кольнуло в груди.

Неужели от жалости?

Разве я должен её жалеть?

После того, как она со мной поступила.

Но она умирает…

В такие моменты, наверно, люди готовы простить абсолютно всё.

Телефон в моём кармане оживает. На экране мигает номер отца.

Вот чёрт…

Я должен ответить.

– Здравствуй, Влад. Я тебе с потрясающими новостями звоню!

Голос отца звучит бодро, с огоньком. Очень редко, когда можно застать его в таком расположении духа. Практически невозможно.

Мой отец, Николай Власов, один из самых богатых людей России, холоден, как кусок стали. Жесток и циничен.

– В субботу, в семь вечера нам назначен ужин в президентском доме. Ты должен там быть, без вариантов. Встреча состоится в твою честь!

Задерживаю дыхание, по спине проносится холод.

Ох, как не вовремя…

Внезапно, на пол салона раздаётся детский смех.

– Дядя Влад, смотрите, смотрите! Какое у меня красивое сердечко получилось! Это для вас я нарисовала. Нравится, красиво?

Малышка радостно пищит, чиркая пальчиком по запотевшему стеклу. Я впервые вижу её улыбку, слышу чистый, звонкий смех и вижу, как искрятся её изумительные глаза.

Мне кажется, за всё это я готов продать собственную душу.

– А можно я вас папочкой буду называть? Вы меня удочерили? Или… или вы мой настоящий папа?

Накрываю рукой динамик, но, кажется, не успеваю.

– Кто там с тобой? – можно было по голосу уловить, как отец напрягся. – Это ребёнок, что ли?

* * *

Вера продолжает хихикать, рисуя на стекле уже другие каракули.

– Да, я на встрече, в ресторане. Здесь гости с детьми… В общем, я тебя услышал, и я обязательно буду. Можешь на меня рассчитывать.

– Прекрасно!

– Извини, сейчас с партнёрами дела решаем.

– Хорошо. До связи.

Отключаюсь.

Поворачиваю голову к Евгению.

– Ты слышал?

– Слышал. Я же говорил, проблемы будут.

– Он не понял. Я тебя сейчас как друга близкого попрошу, пожалуйста, проследи, чтобы о Вере никто не узнал. Ни о ней, ни о… матери её. Для меня это очень важно!

– Пф… Хорошо, – с тяжёлым вздохом. – Охрану проинструктирую. Сделаю всё, как надо.

– Владимир Николаевич, мы подъезжаем. К чёрному входу, как вы и велели.

– Верно. Нас там должны встретить.

Вереница паркуется. Двигатель глохнет. Я отстёгиваю ремень безопасности, сначала свой, затем у Веры.

– Приехали, давай лапку! – протягиваю руку девочке.

– Лапки у котиков! Вот вы, дядя, неграмотный.

– А ты, значит, умная?

– Конечно! Я все буквы алфавита знаю, до ста считаю, по слогам читаю. И животных очень люблю! Только мама не разрешала никогда котика… даже рыбку не разрешала.

Крохотная ручка сжимает мою большую ладонь, и это просто как бальзам на раненную душу.

Строгая, значит…

Ведьма бездушная!

Ещё неизвестно, как ребёнка содержала, в каких условиях. Любит же со всеми подряд, ради денег…

Стоп, Власов.

Только не заводись.

Держи свой гнев глубоко внутри себя, ради ребёнка.

Даже думать об этой грязи не хочу.

Судя по обноскам у ребёнка, не сильно то и старалась жить достойно.

Проклятье!

Узнал бы о дочке раньше, я бы ей не просто рыбку, я бы ей целого слона подарил!

Оказавшись на улице, осматриваю светло-серое здание в пять этажей. Моё волнение становится максимальным. Потому что я понимаю, что через несколько минут, я увижу ЕЁ…

* * *

– За мной пожалуйста, – суетливо просит главврач отделения, быстрым шагом семеня по длинному, унылому коридору в сторону реанимации, – на входе обязательно наденьте бахилы и халат.

Надеваю.

Через две минуты подходим к одному из боксов, в котором есть окно.

– Полина Агафонова… – кивает в сторону бокса и отходит.

Перед глазами внезапно сгустился туман. Я пошатнулся, когда увидел хрупкую, девичью фигуру, неподвижно лежавшую на больничной кровати, сплошь обставленную медицинским оборудованием.

Вначале не узнал её, из-за многочисленных ссадин и синяков по всей коже. Узнал только по очертаниям фигуры и по светлой копне волос, заплетённой в толстую косу. И по крику Верочки, когда она бросилась к стеклу, прижавшись к нему лбом и ладошками.

– Мама! Мамочка! Проснись! Это я! Я пришлаааа!

Тихонько попискивала малышка, постукивая кулачками по стеклу.

– Верочка, не шуми, пусть мама поспит, хорошо? Она очень устала, – легонько её приобнимаю.

– А когда мне можно будет к ней подойти? Когда она проснётся? Ну я правда, правда, очень соскучилась! – всхлипывает. Кулачками глаза трёт. А мою грудь изнутри жжёт. Дыры в ней выжигает от невозможности молниеносно повлиять на ситуацию с моими деньгами и возможностями.

Смотрю на Элеонору Валерьевну, та лишь губы поджимает.

– Владимир Николаевич, вы можете пройти в палату, но ребёнок пусть лучше останется здесь.

– Посидишь пока на диванчике?

– Но я к маме хочу…

– Немного позже, ладно? – провожу ладонью по пышной копне тёмных волос. – Нас слишком много.

– Хорошо.

Удивляет то, что она такая послушная, будто всё понимает.

Вера заметно приуныла, глазки заблестели от слёз. Развернувшись, с опущенной головой, прижимая куклу к груди, она побрела к дивану, который стоял у поста дежурной медсестры.

Захотелось сильно-сильно её обнять и заверить, что всё будет хорошо. Вот только я не был уверен в этих словах. Проблемы, выплывшие из прошлого, только начинались. И они набирали оборот.

– Проходите, только недолго…

Дверь бокса открывается. Делаю первый шаг, но резко останавливаюсь, будто сомневаюсь. Неприятный осадок даёт о себе знать. Но я блокирую его мыслями о дочке и продолжаю двигаться. Всё, что я делаю сейчас, я делаю ради неё.

Подхожу близко к кровати и застываю.

Это она…

В горле жутко пересыхает, по нервам бьёт мелкая дрожь.

Не знаю, что именно сейчас чувствую.

Вроде бы хочется за руку её взять… но я не решаюсь.

Всё же жалость внутри меня побеждает, и я несколько неуверенно, но мягко, опускаю свою ладонь на её худую, бледную, практически белую руку.

Меня едва не разрывает от эмоций.

Первое прикосновение, спустя так много лет…

Сердце в галоп, и одновременно соль на рваные, открытые раны.

Полина лежит неподвижно с закрытыми глазами. На лице кислородная маска, рядом попискивает оборудование. На кардиомониторе видно, как размеренно бьётся её сердце. Ещё жива…

– Как она?

– Сложно сказать, – врач вздохнула, – ушибы, перелом ноги и ребра, сотрясение… Пациентка сейчас в коме. Испытала сильный шок.

– Она выйдет из комы?

– Мы делаем всё возможное, но…

– Я понял, – сглатываю, – я бы хотел поговорить насчёт перевода Полины в другую клинику. Это возможно? Или я могу хотя бы договориться с вами о том, что её осмотрят мои специалисты?

– Да, это возможно. Но пока лучше не рисковать. Мы можем обсудить с вами этот вопрос немного позже, в моём кабинете.

– Хорошо.

Не заметил, как во время общения с врачом сжал её руку сильней.

Даже в таком состоянии, даже после того осадка, который она мне оставила, я вижу в ней самую красивую девушку на планете. И я не понимаю, чёрт побери, почему меня продолжает к ней тянуть?!! Почему сердце захлёбывается в крови от боли, а душа рвётся в клочья?

– Пойдёмте, долго нельзя… – врач тронула меня за плечо, потом принудительно потянула к выходу.

Я до последнего держал её руку, а когда она выскользнула из моей, прошептал:

– Борись, Полина! Борись! Ради дочки! Я хочу, чтобы ты открыла глаза! Я вытащу тебя из того света, ты поняла?! – тряхнул её немного, сжав пальцами тоненькое запястье, вдруг увидел, как ритм сердца на мониторе участился.

Неужели слышит меня?

Чувствует…

И добавил про себя:

Лишь для того, чтобы самому лично прикончить.