Читать книгу Тряхнем стариной! - Даниэль Брэйн - Страница 4

Врага надо встречать лицом к лицу. Тем более если лицо у меня теперь такое, что любого маньяка собьет с ног. А что? Вот я повернулась и рявкнула.

А потом захлопнула варежку и смущенно почесала свой позорный пучок. Потому что метрах в десяти от меня стояла самая обычная женщина, а на руках у нее заходился ревом самый обычный младенец.

Младенчика я толком не рассмотрела, поняла только, что он совсем крохотный, грудной еще, а вот женщина – ну, примерно так изображали крестьянок. Молодая, лет двадцати пяти, но – тут вполне возраст может нашему внешне не соответствовать. Волосы в косу заплетены, светлые, лицо круглое. Украшения – бусы и такой же наборный браслет. Длинная юбка цветастая, платок на голове, рубаха, что-то вроде жилетки, но! Одета похуже, чем я.

Я приосанилась.

– Не гневись, Яга, Костяная нога, темной ночи тебе, многой тьмы тебе, бабушка, – поклонилась мне женщина, улучив момент, когда младенец на секунду заткнулся. – Смиренно кланяюсь. Дар тебе принесла, дабы исполнила просьбу мою.

– Я? – Да что у меня реакция, как у тупого? Опять же: а что еще спрашивать? – Где дар-то? И чего хочешь?

Нормально вообще? Я и подумать не успела, а слова уже вырвались. Это плохо или хорошо?

– Есть злыдня, – сказала женщина, – все вокруг мужа моего увивается. Бают, что ведьма! Так разве есть ведьма, чтобы ты, бабушка, про нее не ведала?

Я хотела было сказать, что и про себя не особо-то знаю. Может, это и вариант? Мол, старая стала, впала в маразм, какой с меня спрос, один песок сыпется? Но сказала другое:

– Черта лысого…

– Ай, была я уже у него, – всхлипнула женщина. – Разве он чего может? Так, походил, погундел, а ты ведь в беде не оставишь! Женщина для женщины сделает лучше! Сама посуди, ну куда я без мужа-то? Землицу пахать надо? Надо! Жать надо? Надо! Коров подои да на выпас отправь, овец остриги, поросят покорми, кур ощипи, крышу перекрой, дрова заготовь, на ярмарку съезди, куда мне одной, да с шестью-то детьми?

Ну, говоря откровенно, глядя на эту дамочку, хотелось мне ей посоветовать на ярмарке времени зря не терять и на торговлю его не тратить. Не понравилась она мне – причитает как-то наигранно, вот как есть из тех, кто цыганками на вокзалах прикидывается и деньги выманивает. Но и любопытно стало: от меня-то что требуется? А она смотрела несколько… подобострастно? Неприятно, в общем. Но, может, это были мои какие-то внутренние ощущения. Я-то старая, а она молодая. И никакими шмотками это уже не поправить…

– Я тебе чем помогу? – сурово спросила я и – о, так вот зачем мне такие брови! – эти самые брови и сдвинула. Эффект превзошел все мыслимые ожидания. Даже младенчик кряхтеть перестал, хотя, может, он и без меня наорался.

– Так это, – заюлила женщина, даже отступая на пару шагов назад, но не сдавая позиции. Вот упрямая! – Не гневайся, бабушка! Отворожи там, придуши, в лес заведи, да не выведи! Не оставь деток сиротами!

Я задумалась. Нет, я против того, чтобы кто-то от жены гулял куда-то налево. И тут я эту женщину понимала! Измена – противное дело. Я бы точно что-нибудь выдрала, выцапарала или оторвала. Причем, если надо, обоим, но опять же: это в городе в двадцать первом веке. А тут мужик на вес золота. Особенно вон, в селе. Так что моя часть из той-прошлой-жизни преисполнилась невероятным сочувствием.

Зато другая моя часть, та, которая бабкина, всматривалась и – ого, какое у нее острое зрение! – видела что-то, что я пока объяснить себе не могла.

Бабка-то, выходит, не просто древняя, а еще и колдунья? Ведьма? Или просто пожила много и знает людей? И не только, неспроста же к ней вон звери как к судье какой ходят?

Ага! Смотрит на меня мадамка плаксиво, и лицо все такое несчастное, а в глазах торжество! Типа, вот, задурила я тебе, старой, голову, да вот разбежалась!

– И что в оплату дашь? – проскрипела я. Брови отлично работали – у дамочки аж руки задрожали.

– А вот, бабушка, – и она проворно подбежала ко мне, в ножки поклонилась и вручила младенчика и так же споро отскочила. – Как заведено, свеженький, молочком вскормленный!

И что мне с ним делать? Сожрать его, что ли? Но спросила опять о другом.

– И не жаль тебе дите родное, а?

– Так оно же мне не родное, – заулыбалась женщина. Как видно, она посчитала вопрос улаженным и дело решенным практически окончательно. – Сирота это. Мать его нагуляла где-то, а сама родами и померла. Ты уж, бабушка, сама решай, можно на зелья его, а можешь, коли захочешь…

Ах ты ж стерва! Младенчик орать устал, а я – ну, я заорала! И хотела, что называется, благим матом…

А вышло, что не совсем и благим? Ну или как там вообще – благой мат? Интересно, что это значит, а интернета нет, когда надо.

Во-первых, парочку кустов я снесла. Не руками, а будто бы магией. Только что были, и вот уже нет. Только листья кружились. Во-вторых, дамочку тоже как ветром сдуло. Я и не заметила, куда усвистела. В-третьих, пыль от голоса моего зычного поднялась такая, что я пару минут ничего, кроме листьев и этой пыли, не видела. В-четвертых, ну, где-то с сосны все-таки что-то сорвалось и шурша полетело наземь, считая ветки.

– Кхе, – обиженно сказал младенец. Я осматривалась. Пыль медленно успокаивалась. Мне хотелось опять почесать репу, но руки уже были заняты.

– Вечно ты поспать не даешь, Яга, – проворчал кто-то из кустов и, судя по звуку, пошел спать куда-то в другое место. – Ходишь тут, орешь дурниной…

Яга, значит? То есть это не прозвище? Я – натуральная Баба Яга?

Правду говорить легко и приятно. Какой дурак это сказал? Он сам когда-нибудь пробовал? Вот так, чтобы пошел на работу красавцем или не очень, а очнулся Кощеем? Хотя Кощеем неплохо, яйца только надо беречь. А у меня ого-го телеса не первой свежести, а говоря откровенно, одной ногой я, наверное, на кладбище, а еще брови, младенец, говорящий кот, медведи с претензиями и мужик! На столе!

«Не о мужике тебе сейчас надо думать», – упрекнула я себя, разглядывая младенца. Вот что с ним делать, зачем я на эту кукушку не подумав наорала? Опыта выращивания детей у меня нет, а учитывая, на что я теперь похожа, младенчик при виде моей физиономии получит тяжелую психотравму на всю жизнь.

С другой стороны: зачем нужна такая вот мать, как та стерва? Ну даже если и не родная? И вообще, неизвестно, есть ли у нее дети или она как заправская попрошайка давила мне на совесть.

У Бабы Яги совесть есть? Я прислушалась, словно эта самая совесть где-то должна была мирно похрапывать. Но нет, насчет совести все было тихо. А вот злость на дуру безмозглую поднималась опять вместе со знакомой уже мне волной. Э, нет, на сегодня мне хватит…

Но Баба Яга! Она вон мухоморы жрет, младенцами закусывает, с водяными дружбу водит, живет в лесу… что я еще о ней знаю? Ага, она точно колдунья, и это не сказки. Плохо только, что я пока не пойму, как у меня эта магия толком включается. Сколько было уже потрясений, а сработало только на злость. А ведь я должна летать в ступе? Производить клубки до Тридевятого царства и изготавливать всякие варева? И гуси, гуси-лебеди должны у меня точно быть.

Ну, видимо, и мужик у меня на столе не зря набит овощами и фруктами. Что там кот говорил? Давай его в печь?

В печь жалко, подумала я, бредя к дому. Молодой еще. Агрессивно настроенный. А как он ко мне попал?

Я остановилась и с ужасом посмотрела на свои ноги. Сказки! В сказках одна нога у Бабы Яги была костяной! Младенец мешал, тревожить его мне не хотелось, но я извернулась и слегка задрала юбку. Нет, память не подводила, ноги у меня были обе еще обычные. Может, годами не вышла? То есть еще жить да жить?

И как жить? Собирать травы, выслушивать жалобы медведей, выносить кота и его тыгыдык – кот он и есть кот, однозначно по ночам тыгыдычит, – растить младенца… ну не есть же его, в конце-то концов? Нет, я был уверена, что на подобное я не способна. Не сказать, чтобы я отличалась чрезмерной добротой и всяким там человеколюбием, но человеколюбие в смысле кулинарии у меня не присутствовало. Нет-нет-нет. Тем более на детей.

Что там еще?

Мама дорогая, знала бы, что так выйдет, читала бы сказки, а не «Песнь Льда и Огня»! Ну и зачем мне теперь информация о Вестеросе? Яйца драконов высиживать? Так их тут, наверное, нет. Или есть?

Стемнело. На небо выкатилась луна, здоровая, как центрифуга на выставке, и сияла как медный грош. Луна такая же, как и там, где я раньше жила… И лес такой же, только нетронутый. Это понятно, никто здесь природу не губит, вот, живут все, всем хорошо. Ну, кроме того мужика, которого я мариную, ему точно несладко. Сосны пропали, теперь попадались все какие-то елки, палки, невнятная лиственная растительность, трава стала гуще и выше. А потом я повернула голову вправо и меня осенило, что я свой дом обошла кругом.

Я прислушалась. Тихо как-то – подозрительно. Где мужик? Кот насвоевольничал?

Нет, нормально вообще? Волки, медведи, водяной, зайцы, лисы, младенец… Как-то многовато вопросов, которые надо вот так вот срочно решать.