Отрывок из книги
Мужик в треухе очнулся первым. Он почесал бороду и махнул когтистой пятерней прямо перед носом остолбеневшей женщины, будто собирался выцарапать ей глаза. Домна в полуобмороке подпирала стену и беззвучно шевелила губами, а огонек свечи опасно приплясывал на полу, и я, обняв малыша, предусмотрительно сделала вместе с ним шаг в сторону. Подсвечник я не выпустила.
– Вы, Лариса Сергеевна, не с тряпичниками, а с серьезными людьми разговоры ведете, – мужик еще раз полоснул рукой перед лицом женщины и пожевал мясистыми, масляными губами. Борода его запрыгала. Лариса всхлипнула и, не отрываясь, смотрела на меня. – Говорили, мальчишка в мать послушный да покладистый, а такого добра нам даром не надо, что там за тысячу целковых. Я так Пахому Провичу и передам – с вами, Мазуровыми, дела впредь иметь – дурь.
.....
Малыши были похожи как две капли воды. Близнецы. У меня близнецы, сын и дочь. Утерев непрошеную слезу, я посмотрела на сидящую в самом уголке крошечной комнатки седую, как лунь, старуху.
– А будет, будет! – проворчала она, подслеповато щурясь и на меня, и на детей. – А то кричала, не пускала, вернулся братик, барышня, и кричать было чего? Барышне так кричать разве пристало? – Она поднялась, разминая толстенькие бочка, покачала головой. – Я, барыня, уж ей и так, и этак, мол, матушка твоя велела братика отослать, пошто матушкиной воле перечишь, да при людях, срам-то какой!
.....
