Читать книгу Пробуждение под редакцией Елены Гиршфельд - Даниэль Зеа Рэй - Страница 3

«Я никогда не считала себя привлекательной. Постепенно я перестала и следить за собой. Почему? Потому что внимание людей, а особенно мужчин, сделало бы мое существование окончательно невыносимым. Я превратилась в собственную тень, которую замечали лишь те, кому это было необходимо. Не верь, если кто-то скажет, что ему все равно, как к нему относятся. Каждый хочет быть особенным и красивым, пусть даже для одного человека, но все же хочет…»

Из разговора от 17.11.3565

В девять часов утра группа Гийона, как всегда, собралась в кафе на первом этаже Центра управления даниилами. Это была хорошая традиция – начинать рабочий день с завтрака в неофициальной обстановке. Не хватало только Маркуса, Ено и новой подопечной, от появления которой он ничего, кроме очередных проблем, не ждал.

– У нас новый эпизод, – начал свой монолог Гийон. – Недалеко отсюда. Молодая одинокая пробужденная.

– Пятая, – прокомментировала Сианна, очень привлекательная девушка лет тридцати с длинными малиновыми волосами.

– Позавтракаем и поедем. Группа криминалистов уже поработала. Так что место происшествия в нашем распоряжении.

– Где Маркус? – не без неприязни спросил Рихтор, высокий сбитый мужчина, на вид не старше тридцати пяти, сидящий возле Сианны и плотоядно смотрящий на нее.

– Рихтор, прекрати так вызывающе смотреть на свою жену.

– Прости, Гийон.

– Проехали. Кайлин проспала, поэтому они с Ено задерживаются.

– Ей честь оказали, – забурчала Сианна, – а она поспать решила?

– Судя по всему, это назначение ее мало интересует, – подытожил Гийон.

– Как же я их всех ненавижу!

– И Маркуса? – ехидно заметил Рихтор.

– Маркус – исключение, подтверждающее правило.

Дверь кафе распахнулась, и в нее вошли трое. Ено и Маркуса узнали все, а вот существо, что шло за ними следом, склонив голову, они никак не ожидали встретить в приличном месте.

Девушка, на вид лет двадцати пяти, была одета, как нищенка. Синие свободные джинсы, серая майка, легкая куртка поверх и ботинки на низком ходу. Половину лица закрывали темные очки, из-под которых выглядывал маленький носик. Губы тонкие, правильной формы. У девушки были длинные светлые волосы, собранные в хвост за спиной и белая, словно лист ватмана, кожа. Вышагивала она, как настоящий мужик: размашисто и уверенно, и это несмотря на всю сутулость ее и без того маленького тела.

Смотреть было не на что. Ни груди, ни бедер – вообще ничего. То ли одежда была ей не впору, то ли прятать под ней действительно было нечего, но Сианна поняла одно: даже деньги не помогли этому существу стать похожей на женщину.

Гийон вопросительно посмотрел на Маркуса, но тот только пожал плечами и усмехнулся.

Катерина подошла к круглому столику и едва не открыла от удивления рот, в упор глядя только на одного человека.

Он был… Кем же он был? Роботом? Мужчиной? Красивые и строгие черты лица искажала граница его собственной кожи, плавно переходящая в какую-то мерцающую, поблескивающую непонятными электрическими разрядами поверхность. На глаза был надет узкий темный обруч, напрочь лишающий окружающих возможности заглянуть ему в глаза. Волосы коротко острижены и выбриты на затылке, образуя похожий на рисунок Маркуса узор, только темно-красный. Блестящая «кожа», как она бы ее назвала, начиналась у правого уха, подкрадывалась к кромке губ и разрезала подбородок, покрывая всю его шею. Да, он был красив, этот мужчина. Когда-то был… Густые темные брови, прямой ровный нос. Высокие скулы и мощный подбородок. Аккуратные, не слишком полные губы и смуглая кожа.

Она невольно протянула руку, чтобы прикоснуться к этому мерцанию на его лице, совершенно забыв о правилах поведения с незнакомыми людьми, но он резко перехватил ее кисть и настолько сильно сжал в своей стальной в прямом смысле ладони, что Катерина выгнулась от боли.

– В следующий раз, когда вздумаешь прикоснуться ко мне, спрашивай разрешения.

– Извините, – выдавила она из себя, и Гийон отпустил руку.

Растирая онемевшую ладонь, Катерина начала рассматривать всех остальных. Высокий мужчина напротив странного человека был довольно симпатичным. Темные волосы аккуратно зачесаны назад. Лицо жесткое, каменное, с крупными чертами. Девушка рядом с ним была похожа на фотомодель. Первыми бросались в глаза длинные малиновые волосы. Этот цвет ей шел, подчеркивая смуглую бархатистую кожу. Красивые, темные, как ночь, миндалевидные глаза, длинные ресницы, похоже, что накладные, небольшой аккуратный носик и сочные губы. Девушка была высокой с объемными формами, подчеркнутыми малиновой под цвет волос блузкой с вызывающим вырезом и странными высокими плечиками, собранными в «фонарики». Мужчины были одеты практически одинаково: черные короткие кожаные куртки с рукавами-гармошками, такие же кожаные штаны, как рукава курток, и белые рубашки с расстегнутыми воротами.

– Познакомьтесь, – наконец разрядил обстановку Маркус, – это Катьеирина.

– Коверкать собственный язык мы не будем, – оборвал его мерцающий мужчина. – Эквивалент твоего имени в современном языке – Кайлин, поэтому привыкай.

– Вы, насколько я поняла, и есть мой опекун?

– Да, меня зовут Гийон. Это Рихтор и его жена Сианна.

– Очень приятно, – Катерина протянула руку Гийону, чтобы поздороваться, но тот только отвернулся в ответ. Тогда она наклонилась к Рихтору и, увидев, как тот засмеялся ей в лицо, опустила руку.

– Рукопожатие – знак уважения. А ты здесь – никто! – отчеканила Сианна и вызывающе улыбнулась.

Катерина никак не ожидала такого приема. Кем она была для них? Человеком? А разве можно так вести себя с человеком?

Ее подбодрил Маркус, который, уложив тяжелую ладонь ей на плечо, придвинул стул и усадил Катерину за стол.

– Тебе все-таки не нравится твое новое имя? – мягко спросил он.

– Мне все равно, – ответила она и, казалось, согнулась еще больше.

Гийон смотрел на это «чудо в перьях» и задавался вопросом: какого черта Цемеи понадобилось от этого пугала? Пробужденная не производила впечатления сильной женщины. Она была убогой во всем: в своих движениях, манере держаться и в собственном внешнем виде. Гийон мог бы разглядеть ее глаза за этой оправой, да и что там говорить, он мог бы обмерить ее фигуру под всей этой одеждой, но девица настолько не привлекла его внимания, что он даже не стал напрягаться.

– Сегодня тяжелый день, – прервал тишину Гийон, – очередной эпизод. Давайте побыстрее осмотрим место происшествия и приступим к оформлению документации.

– Могу я выпить кофе? – неожиданно для всех перебила его Катерина.

– Те, кто опаздывают на работу, лишаются такой привилегии.

– Что ж, тогда можете считать, что я вообще сегодня не явилась, – спокойным тоном ответила она и поднялась из-за стола.

– А вот и коготки! – засмеялась Сианна и подмигнула Гийону.

– Сядь на место! – тихо прогремел он и Катерина, вопреки первоначальному порыву, опустилась назад. – Вбей себе в голову одно правило, – продолжил он, – в твоей жизни теперь все определяю я. У тебя нет прав, нет желаний и нет свободы. Ты все поняла?

– Я – человек, и свободна с рождения, – неожиданно прошипела она в ответ.

– Ты была человеком, а теперь ты – пробужденная. Объясню по-другому: если ты не будешь делать то, что тебе говорят, я отправлю тебя обратно в Центр, объявлю нестабильной, и на этом твоя новая жизнь в этом мире будет окончена. Ты все поняла?

Испугалась ли она его слов? Нет, она не боялась смерти. Но осознание того, что у нее нет никаких прав, ее потрясло. Рабство? Она в рабстве?

Катерина повернулась к Маркусу и посмотрела на него. Он не видел, сколько боли выражали ее глаза, но почувствовал, насколько ей плохо. Он едва улыбнулся и ответил ей:

– Относись к этому, как к этапу в своей жизни. Никто не причинит тебе вреда. Просто Гийон пытается сказать, что он в ответе за тебя, и отныне тебе придется ему подчиняться. Мы не должны опаздывать на работу.

– И из-за опоздания я лишусь завтрака и буду смотреть, как едите вы все?

Гийон приподнял одну бровь и посмотрел на это сгорбленное существо.

– Какой ты хочешь кофе? – неожиданно спросил он.

– Латте, двойной.

– Что? – не понял он.

– Вам не знакомо слово «латте»? Это кофе с горячим молоком и сахаром.

– А-а-а. В наше время он называется «кофе с молоком и сахаром».

– Пусть будет так.

– Латте, – хмыкнул он. – Дженни, – крикнул Гийон, – принеси нашей госпоже латте, пожалуйста!

Девушка-официантка, к которой он обращался, удивленно уставилась на него.

– Что, простите?

– Вот видишь, – он повернулся к Кайлин, – здесь не знают таких слов. Научись, пожалуйста, выражаться без этих своих оборотов.

– Как же узнать, что они никому не известны?

– Поинтересуйся у Маркуса, все-таки вы с ним почти ровесники.

Маркус вперил взгляд в стол, чтобы больше не испытывать это чувство стыда перед ней. Да, Гийон был обладателем редкого заносчивого характера, а если учесть, что и судьба этого человека наложила на его личность определенный отпечаток, получалась весьма взрывоопасная смесь.

Через минуту девушка принесла ей большой картонный стаканчик с кофе, который по аромату мало чем походил не то что на латте, а на кофе в принципе. И насколько бы ни было сильным ее желание выпить это пойло, она не стала его пробовать.

– Чего же ты не пьешь? – засмеялся Гийон. – Или опять что-то не так?

– Ничего, – ответила она и полезла в карман за стеклянной карточкой.

– О, ну это совсем другое дело! Сегодня Кайлин оплачивает наш завтрак. Спасибо, дорогуша!

Она больше не смотрела на него. Официантка забрала карточку и вскоре принесла прибор с сенсорным экраном. Катерина знала, что нужно приложить к нему палец, чтобы просканировать отпечаток.

– Ну, а теперь пора выдвигаться, – объявил Гийон, поднимаясь с места.

Маркус подошел к Кайлин и, наклонившись к самому уху, спросил:

– Может, возьмешь кофе с собой?

– Спасибо, Маркус, не нужно, – прошептала она и встала из-за стола.

– Поедешь с Ено! – бросил напоследок Гийон и направился к выходу.

Маркус нагнал его у самой машины:

– Зачем ты так с ней?

– Как, «так»?

– Она ничего нам не сделала. Подумаешь, опоздала? Кто из ребят не опаздывал?

– Маркус, посмотри на нее. Какой из нее аналитик? Того и гляди, грохнется на пол при виде места преступления. В лучшем случае ее стошнит.

– Ну и что? Она же не выбирала эту должность. Девушка вообще очень странно ведет себя. И она вполне способна была язвительно ответить тебе в кафе, хотя не и стала этого делать.

– Хочешь сказать, что у этого существа есть характер?

– Да, вчера она была более разговорчивой, чем сегодня.

– Что же с ней произошло?

– Мы напугали ее.

– Ничего, переживет.

– Это неправильно, Гийон. Ей тяжело, и мы должны это понять.

– Слушай, чего ты так волнуешься за эту миллионершу?!

– Она из простых.

– Не смеши меня.

– Говорю тебе. Я не первый раз забираю пробужденных. Сам таким был. Первое место, куда они едут – это банк. А Кайлин поехала домой.

– Это еще ничего не значит.

– Она не знает, сколько на ее счету денег. Она вообще ничего не знает.

– Но средства на криогенизацию она все-таки нашла?

– Все равно что-то с ней не так.

Гийон обернулся у самой машины и посмотрел на Кайлин. Девушка вышагивала рядом с Ено, спрятав руки в карманы. «Слишком убогая для богачки», – подумал он и громко окликнул ее.

Она подняла голову и выпрямилась, остановившись. Он почему-то непроизвольно отпрянул.

– Поедешь со мной, Кайлин.

Она едва заметно кивнула и направилась к его ярко-красному автомобилю.

– Веди аккуратно. Она не привыкла летать, – напомнил Маркус.

– Сам знаю, – буркнул в ответ Гийон и сел в машину.

Кайлин плюхнулась на переднее сидение «Ягуара» и пристегнула ремни.

– Водила когда-нибудь автомобиль?

– Да, когда-то.

– Значит, и таким управлять сможешь.

– Тут много приборов.

– Разберешься, если не дура.

Он завел двигатель, и на Катерину обрушился рев музыки. Это был тяжелый рок в исполнении симфонического оркестра. Женский голос под сопровождение ударных, виолончелей и духовых пел о неразделенной любви и ненависти к бывшему объекту притязаний. Катерина и сама любила громко включать музыку, когда садилась за руль, но этот удар по ушам даже ей пришелся не по вкусу.

Она повернулась к Гийону с намерением попросить убавить звук, но не успела. Ее вдавило в мягкое кожаное сидение, как парашютиста в асфальт, и перед глазами замелькали здания бизнес-квартала, куда они приехали утром.

– А-а-а!!! – заголосила она, понимая, что на таких скоростях еще не ездила по земле, как вдруг машину дернуло вверх, и через несколько мгновений они врезались в границу облаков.

– Боже, помоги, – прошептала Катерина, когда опекун начал маневрировать сквозь потоки машин, которыми кишело все пространство вокруг, и красочно выругалась на родном языке, когда он рванул вниз, приземлившись на подъездной дороге к очередному фешенебельному району.

– Ну что? Уже тошнит или потерпишь до места? – спросил Гийон, остановив машину.

– Потерплю, – страдальческим голосом ответила Катерина, но тут же вылетела наружу.

Обочина была не лучшим местом для рвотных спазмов, но в этой ситуации ей не из чего было выбирать.

Он подошел к ней со спины, вперив взгляд в сгибающееся над землей тело. Странно, но он все же сочувствовал ей, тем более, что и тошнить Кайлин было особо нечем.

– Вода есть? – спросила она, все еще стоя согнувшись.

– Сейчас принесу.

Он достал из салона бутылку с питьевой водой и протянул ей. Кайлин сняла темные очки и, прополоскав рот, сплюнула прямо на дорогу.

Он смотрел на эту девушку и не мог понять, что с ним происходит. Не было в ней ничего особенного. Все вроде бы та же маленькая фигурка и грустное лицо. Но глаза… Таких глаз Гийон еще не видел. Темно-синие, насыщенные своим тоном настолько, что, казалось, сейчас превратятся в озера под ее длинными ресницами. Гийон вздрогнул от этого взгляда. Обреченность, мука и тоска одновременно смотрели на него из недр ее души. И та же грусть, что сквозила в каждом движении ее тела.

– Все? – спросил он, отворачиваясь.

– Да, спасибо.

– Не за что. А теперь поехали.

В молчании они добрались до нужного дома. Вокруг толпились зеваки и сновали люди, в таких же черных костюмах, как у Гийона.

– В первый раз можешь не заходить, – с презрением и какой-то жалостью произнес он.

Катерина не просила жалеть себя, особенно если это презренное сострадание исходило от того, кто явно ее ни во что не ставил.

– Если помощь такой, как я, вам не нужна, зачем я вообще здесь?

Гийона это разозлило. Он пожалел ее, а она, мало того, что не приняла его великодушного предложения, так еще и огрызнулась в ответ.

– Тоже мне, помощница. С твоим уровнем знаний тебе только полы мыть, да и то, фейсконтроль не пройдешь. Так что скажи спасибо, что моя группа, и я в частности, приняли тебя. А теперь, незаменимая ты наша, отрывай свой тощий задок от сидения и молча шагай за мной. Если хоть на шаг отойдешь или что-нибудь тронешь на месте преступления, я с тебя три шкуры спущу. Все поняла?

Она даже не стала отвечать. Его пафосная речь и так объяснила ей, где именно ее место. Когда-то таким же тоном с ней говорил совсем другой человек, и тому сукиному сыну, она смогла ответить. Здесь, в этом времени, она была никем, а потому и ответ ее мало кого интересовал.

Он вышел из машины и направился к дому. Она побрела за ним следом.

– Привет, Гийон, – невесело отозвался мужчина на входе.

– Что здесь?

– Как обычно. Двадцать пять лет, пробужденная. Восемнадцать ножевых и все остальное…

– Что-нибудь уже нашли?

– Ничего. Никаких следов.

– Ладно, Поль. Пойду, посмотрю.

– Надень защиту. Там смердит, как в аду.

– Сколько она пролежала?

– Сианна сказала, что около четырех дней.

– Они с Рихтором уже здесь?

– Да. Приехали минут десять назад.

– Спасибо, Поль. Ено! – позвал Гийон.

Робот беззвучно подошел к нему.

– Ты осматриваешь все, как обычно. Записать обязательно.

– Хорошо, Гийон.

Катерина, не поднимая головы, вошла за Гийоном в темный холл. Запах разлагающейся плоти в этом замкнутом пространстве стал действительно невыносимым. Катерина по привычке потянулась в карман за эвкалиптовой мазью, чтобы перебить эту жуткую вонь, но в последний момент остановилась. «Глупо», – подумала она, вспомнив, что мази при ней нет.

Небольшой холл слева переходил в гостиную, справа было подножье лестницы, ведущей на второй этаж.

Гийон остановился в центре гостиной и медленно осмотрелся. Здесь все было в порядке. Каждая вещь, кажется, лежала на своем месте. И никаких следов борьбы, крови и… спермы. Он огляделся еще раз: да, семенной жидкости здесь точно не было.

Катерина, в отличие от него, сразу же подошла к голографическим фоторамкам: объемные, словно живые, маленькие люди улыбались и смеялись на них. Она без труда определила хозяйку дома, которая, судя по всему, вела довольно разгульный образ жизни.

Брюнетка, невысокая, симпатичная, грудь размера четвертого (и это при таком маленьком росте!), округлости ниже талии в купальнике тоже смотрелись на все сто. В ее мире такие девушки пользовались особой популярностью: если они не были замужем за состоятельными людьми, то обслуживали их за хорошие деньги. Катерина, глядя на фотографии, где жертва везде была полуголой и с бокалом в руках, перестала сомневаться в ее ремесле. Конечно, она могла поделиться своими догадками с Гийоном, но решила, что все равно потуги ее «древнего» аналитического ума он не оценит.

– Не отставай! – прикрикнул Гийон и нырнул куда-то под лестницу.

Дверь в подвал была распахнута настежь. Свет включен. Катерина ступила на стальную ступеньку и едва снова не согнулась пополам. Зажав нос рукой и вдыхая кислород ртом, она подавила непрошенные позывы на рвоту и начала спускаться вниз.

– Здесь тоже нет спермы, – сказал Гийон, стоя возле тела.

– Может, ее не насиловали? – просила Сианна и отошла к стене, измалеванной чем-то вроде черной краски.

– Когда ты будешь ее вскрывать?

– Сегодня, дай только здесь осмотреться.

– Позвонишь мне вечером и скажешь, что накопала.

– Это будет предварительно, ты знаешь.

– Знаю, Сианна.

– А где Маркус? – поинтересовался Гийон.

– Еще не приехал.

– Почему я не удивлен?

Все вдруг засмеялись, но тут же вдохнув полной грудью смердящий аромат, закашлялись.

– Убийца оставил послание на этот раз, – перешел к делу Рихтор.

– Ублюдок вошел во вкус. Что там?

Сианна покачала головой:

– Не могу понять, что за язык.

– Кириллица, судя по всему, – ответил Рихтор и достал из кармана сложенный вчетверо контактный обруч. – Сейчас позову Ено.

Катерина посмотрела на стену и без труда озвучила строки, написанные на русском языке:

«Спи спокойно, мой малыш,

Подкрадусь я, словно мышь.

Ты увидишь новый сон –

Возрождения свой стон.

Твоим криком упиваясь,

Сталью в тело вновь вторгаясь,

Я сотру с лица Земли

Оскорбления твои.

Тело вновь уж не воспрянет,

Духом новым не восстанет.

Ты заснешь здесь навсегда,

Спи спокойно, дочь моя».

– Переведи, – буркнул на нее Гийон.

– Это – стихотворение. Могу лишь общий смысл передать.

– Ну, так передавай!

Она тяжело вздохнула и попыталась перевести дословно каждую строчку. Получилось немного коряво, но суть уловили все.

– Выходит, я был прав. Он из таких, как ты.

Катерина невольно обернулась и с ненавистью посмотрела на Гийона.

– Я не убиваю людей.

– Ты пробужденная.

– Да, я – пробужденная, и, похоже, в этом мире пробуждение вызывает только ненависть и презрение.

– А чего ты хотела? Вы пришли сюда много лет назад, и тут же начались беспорядки и серии убийств. Криогенизация повреждает ваши мозги, и только единицы сохраняют ясность ума и адаптируются в обществе.

– Если я стою здесь, значит я – одна из этих единиц?

– Ты в своем уме, по крайней мере, так считают они, но про адаптацию говорить еще рано.

– Удивительно, как Маркус смог с вами ужиться.

– Маркус и в прошлой жизни многого достиг. Такие люди всем нужны.

– Значит, я не отношусь к ценным приобретениям?

– Сама ответь на этот вопрос: чего ты добилась за свою жизнь?

Она отвернулась от него и сжала кулачки. Кем она была? Чего она достигла? И как получилось, что в одно прекрасное утро ее «задвинули» в дальний угол и приказали молчать? Что она приобрела с этим? Деньги, что они пообещали, или уверенность в том, что умрет собственной смертью? Им даже не пришлось ее убивать. Болезнь к тому времени настолько прогрессировала, что она стала похожа на собственную тень, блуждающую между клиникой и рабочим кабинетом. Чего добилась она за свою прошлую жизнь? Многого, только не того, чего на самом деле хотела.

Катерина приблизилась к покойнице. Темно-серое обнаженное тело, измазанное черной, уже засохшей кровью, лежало на полу на животе. Волосы сбились клочьями на затылке, руки, скрюченные и сжатые в кулаки, покоились по сторонам. Катерина обреченно посмотрела на нее.

– Вы все одинаковы. Вы презираете, хотя сделать ничего не можете. Вы приказываете, и мы выполняем. И каждый раз, использовав нас, вы не говорите «спасибо». Вам просто наплевать. Одна форма зависимости, окрашенная разными тонами возможных причин. Для нее, скорее всего, этим тоном была нужда. Наверное, кто-то из богатых сыграл с ней злую шутку, мечтая увидеть под собой и после смерти. Но шутка не удалась, и по непонятным причинам она осталась здесь одна, вынужденная зарабатывать тем, что лучше всего умела. Не мне судить. И не вам. И не ублюдку, который это с ней сделал.

Гийон, Сианна и Рихтор посмотрели на Кайлин. Они не все поняли, но ее предположение о способе добывать деньги жертвой, действительно немного их удивило.

– Почему ты решила, что она из эскорта? – спросил Гийон.

– Достаточно красива, вполне состоятельна, одинока, при этом вращается в кругу самых разношерстных и, очевидно, богатых мужчин. Кто она? Скорее всего – проститутка.

– «Невада», а не «проститутка».

– Называйте, как хотите. Суть не меняется.

Гийон посмотрел на Рихтора.

– Проверь списки зарегистрированных невад. Возможно, она принадлежала к Гильдии.

– Вам еще нужна моя помощь или я могу идти? – спросила Катерина, глядя в упор на Гийона.

– Твоя работа – анализировать, и рабочий день еще не окончен. Так что давай, работай.

– Ладно, – пожала плечами она и, присев на корточки перед жертвой, пальцами дотронулась до холодной плоти.

– Ты что творишь? – взревел Гийон. – Я же сказал ничего не трогать!

Ее голова медленно и верно начала кружиться. Катерина поднялась на ноги и, определив нужное направление, побрела к лестнице.

– Куда ты собралась?

– Плохо, – промямлила она. – Выйду, подышу.

– А я уже думал, что тебя не проберет, – заметил Гийон и ехидно улыбнулся.

Катерина слабо помнила, как попала на задний дворик дома через кухню. У нее только и хватило сил, что присесть на холодные ступеньки. Несколько человек из даниилов, что были здесь, обернулись к странно одетой пробужденной, которой явно было плохо.

– Кто это? – спросил один у другого.

– Одна из группы Гийона. Новенькая.

– Посмотри на нее, позорище какое-то.

– Тут уже все с него смеются. Маркус еще ладно, но это?

– Гийон всегда был на своей волне.

И хотя этим двоим и казалось, что они говорят достаточно тихо, Катерина услышала каждое мерзкое слово, брошенное в ее адрес.

– Что-то она серой стала. Пойду все-таки, Гийона позову.

– Иди, я к ней подходить не стану. Слишком страшная.

***

Она ждала, когда за ней придут, вот уже шесть часов. Все это время она тихо сидела на кровати и смотрела в окно. Чужой мир, другое время, новая жизнь. Она не выбирала. За нее сделал выбор он.

Ровно три недели назад она открыла глаза и поняла, что свет, слепящий ее, вовсе не врата в пресловутый рай, а потолочные лампы, встречающие ее холодным голубым сиянием. Черные тени, что замелькали перед уставшими глазами, словно темные демоны, вышедшие из недр другого мира, чтобы забрать ее душу, вовсе не мифические создания, а реальные люди, стоящие подле нее. Чужие голоса пронзили чуткий слух, словно тысячи криков гибнущих людей, молящих о помощи. Только умирали на самом деле не они. Умирала как раз-таки она. Или не умирала?

Ключевой вопрос и оказался ответом: нет, она не умирала. Слезы горечи оросили ресницы, и сдавленный стон безысходности проник в пространство вокруг. Она все поняла.

– Год? – спросил чужой охрипший голос, оказавшийся ее собственным.

– Она что-то говорит, – забеспокоились люди вокруг.

Кто-то надел ей на лицо кислородную маску, но она не собиралась так просто сдаваться. Попытка поднять руку не увенчалась успехом: у нее не было никаких сил.

Кто-то склонил к ней голову и приподнял маску:

– Год? – прошептала она на чужом языке.

– Три тысячи пятьсот шестьдесят пятый, – ответил звонкий женский голос.

Она закрыла глаза и больше не плакала. Она знала, для чего они это сделали. Она помнила имя того, кто предал ее.

– Катьеирина?

Она обернулась и увидела в дверях довольно высокого и широкоплечего мужчину в одном из нелепых нарядов, которые носили люди за стенами этого здания. Волосы незнакомца были острижены у самых корней, а на голове среди них виднелся затейливый темно-синий рисунок.

– Вы опоздали.

– Я и сам об этом знаю.

– А извиняться среди вас не принято?

– А среди вас?

– Было.

– Среди нас тоже было.

Она развернулась на кровати и теперь уже более внимательно посмотрела на вошедшего. Катерина знала, что время изменило человечество за все эти годы. Исчезли светлые оттенки волос, кожа стала более смуглой, а глаза потемнели настолько, что светлым цветом оказался шоколадный оттенок, а не серый, как у этого незнакомца. Был ли он из ее времени или родился позже? Сейчас это не имело значения. Он пришел за ней как неравный по происхождению, как часть того мира, в котором она оказалась. Поэтому, когда бы он ни родился, для нее он был одним из них.

– Могу я узнать ваше имя? – спросила она, поднимаясь с места.

– Маркус.

– Очень приятно, Маркус. Катерина.

– То есть Кайлин.

– Здесь все называют меня этим именем. Почему не Кэтрин тогда?

– Все меняется, и имена тоже. Вы русская, а этот язык умер сотни лет назад точно так же, как и все остальные. Что же вы хотите от имен?

– Я хочу, чтобы имя, данное мне родителями, осталось прежним. Чтобы язык, на котором разговаривал мой народ, понимал хоть кто-нибудь.

– Война стерла грани между людьми. В этом мире остались лишь коренные жители и пробужденные, к которым относимся мы с вами. Это другая жизнь, дарованная вам не родителями, а Ими. И Они назвали вас Кайлин.

– До чего же мы докатились? До единого Мира или потери собственного «Я»?

– Мы стали убивать друг друга и занимались исключительно этим на протяжении четырехсот лет. Достаточный срок для того, чтобы потерять корни и собственное «Я» вместе с ними.

– А где родились вы?

– В этом Центре, – ответил Маркус и улыбнулся.

– Хороший ответ. Но американский акцент портит впечатление.

– Бывали в Америке?

– И не раз.

– Тогда понятно. Кстати, ваше произношение достойно похвалы.

– Спасибо за комплемент, – коротко ответила Кайлин, пресекая дальнейшие расспросы. – Вы отвезете меня в новый дом?

– Да, для этого я здесь.

– Мне дали одну из этих стеклянных карточек. Правда, я все равно не понимаю, как ими пользоваться.

– Вы быстро освоитесь. Думаю, для начала стоит заехать в магазин, ведь кроме этой больничной пижамы у вас ничего нет.

– Отвезите меня домой, пожалуйста. Покупки я сделаю позже.

– Ладно, как хотите. Могу я называть вас на ты?

– Можешь, Маркус. Тем более, что ты явно старше меня.

– Мне тридцать четыре.

– Женат?

– Нет.

– А дети?

– Это допрос? – рассмеялся Маркус.

– Нет, просто интересно. Моя бабушка говорила, что, если мужчина не остепенится до сорока лет, он не сделает этого никогда.

– Ну, у меня в запасе еще шесть лет.

– Не так уж и много, Маркус.

– Странный мы затеяли разговор, ты не находишь?

– Извини, не хотела тебя обидеть.

– Ну что, пойдем?

– Пойдем, – ответила она и побрела за ним следом.

Он вывел ее через центральный холл. Здесь никто не обращал внимания на странный внешний вид молодой девушки. Нет-нет, она не была какой-то особенной. В своем времени она больше походила на обычную серую мышь.

Невзрачная внешность, болезненная худоба и маленький рост наделяли ее способностью растворяться в толпе или сливаться с мебелью в заполненной людьми комнате. Она была… «безликой», да, так можно сказать. Безликой, но только не для этого времени.

Вокруг толпилось много людей. Высокие, со смуглой кожей и яркими волосами самых разных оттенков, любых, только не природных, они казались мифическими инопланетными созданиями, похожими на людей, но не являющимися таковыми. Нет, они не были устрашающими. Скорее красивыми, но какой-то неестественной, искусственно созданной красотой. В моде приветствовались ярко-фиолетовые и темно-бардовые тона окраски. Аляповатые головы светились, словно неоновые рекламы на проспекте, привлекая внимание окружающих и быстро утомляющие глаза своей пестротой.

Маркус снисходительно улыбнулся, когда Кайлин, немного замешкав, притормозила у самой двери.

– Боишься?

– Нет.

– А стоило бы, – не без иронии бросил он.

Светоотражающие темные двери открылись перед ней автоматически, и она шагнула за территорию, где прежде была в абсолютной изоляции. Тяжелый спертый воздух ударил ей в лицо и сдавил грудь. Она попыталась вдохнуть его, но закашлялась.

– Думала, за тысячу с лишним лет здесь ничего не изменится? Я тоже так думал. Привыкай: чистый воздух здесь большая редкость.

Она подняла глаза и в первый раз взглянула на новый мир не через стекло своей комнаты. Высотные зеркальные здания, потоки машин, мчащиеся над головой в бесконечном числе рядов, вздымающихся вверх за самую границу облаков. Здесь не было ни деревьев, ни зелени, только стальные, бетонные, зеркальные и блестящие здания – холодные и величественные хозяева этого чужого мира.

– В городе есть парки?

– Есть, но очень мало. Как-нибудь я свожу тебя в один из них.

– Где твоя машина?

– Сейчас подадут.

Они подошли к дороге, и в следующее мгновение перед ними оказалась черная блестящая машина с известным логотипом «Мерседес». Со стороны водительского сидения вышел один из тех, кого она часто встречала в Центре.

Они все, по странной прихоти конструкторов, казались очень похожими друг на друга. Гладкая стальная «кожа», большие красные глаза и приветливое лицо с имитацией носа и губ. Они обладали мимикой, и каждое запрограммированное движение на их лицах смотрелось очень искренне, будто их обладатели действительно могли испытывать какие бы то ни было эмоции.

Робот подошел к ней и, улыбнувшись, представился:

– Мое имя – Ено. А ваше – Катерина?

– Без акцента?

– Одна из моих программ. Если вы захотите, я смог бы с вами поговорить на русском.

– Это лишнее, тем более, что русским языком больше никто не пользуется.

– В вашем голосе я различаю нотки депрессивного настроения. Мне стоит беспокоиться?

– Ено, тебе стоит замолчать и больше меня ни о чем не спрашивать.

Робот склонил голову на бок и улыбнулся.

– Как пожелаете.

Ее усадили на заднее сидение автомобиля. Ено и Маркус сели впереди.

– Почему ты сел за руль, а не робот?

– Потому что это моя машина, а не Ено. Поедем по земле. Боюсь, к полетам ты еще не готова.

– Меня не укачивало в самолетах.

– Поверь, свою первую поездку в атмосфере на автомобиле ты запомнишь навсегда.

Она только хмыкнула в ответ, после чего пристегнулась пятиточечным ремнем безопасности и окончательно расслабилась.

По ее меркам, Маркус водил машину отвратительно. И даже несмотря на скоростной режим, предписывающий двигаться не более девяноста километров в час, к езде на такой машине по пустынным асфальтированным улицам города, где все движение концентрировалось над головой, Маркус, казалось, не был готов.

– Почему здесь нет машин?

За Маркуса ответил Ено:

– В атмосфере скорость передвижения не ограничена, тогда как здесь существует свой лимит.

– Поэтому все полагают, что доберутся по воздуху быстрее?

– Конечно.

– Как долго нужно обучаться, чтобы получить права?

– Если в прошлой жизни у тебя были права, то для наземного транспорта их получать не обязательно: всего лишь следует обратиться в архив, чтобы Центр криогенизации подтвердил это документально.

– А при чем здесь Центр?

– В его архивах хранятся все личные дела вновь пробужденных. Они засекречены и принадлежат Центру.

– И мое тоже?

– И твое тоже.

– А какие у меня права? Кто я вообще в этом мире?

– Тебе не объяснили элементарных вещей? – удивился Маркус.

– Наверное, я не слишком упорствовала с вопросами.

– Пока ты не прошла тест на интеграцию, за тебя несет ответственность Центр или доверенное лицо. Тебя не могут арестовать, осудить или подвергнуть наказанию, потому что ты не являешься гражданином этого общества.

– А ты гражданин?

– Да. Три года назад я сдал экзамены и защитил диплом даниила второго уровня.

– Судьи?

– Да, судьи.

– А кем ты был в прошлой жизни?

– Прокурором.

– Мне не понятно устройство этого общества. Я привыкла к тому, что судебная власть – это отдельная ветвь власти. А здесь нет полиции, только даниилы, которые и расследуют, и выносят приговор.

– Не все так просто. У каждого даниила есть определенный правовой уровень. Я пока защитил только второй и могу осуждать за нетяжкие преступления. Даниилы первого уровня не могут выступать обвинителями точно так же, как и выносить приговор.

– А высший может убивать?

– Осудить на смерть может и даниил третьего уровня. Четвертый уровень – самый высокий среди нас. Эти даниилы вершат суд за самые тяжкие преступления. Высшим уровнем обладает только один человек в стране – Верховный даниил. Он-то нами всеми и руководит.

– В общем, суть дела не изменилась. Разница в том, что сегодня кто-то дознаватель, а завтра – судья.

– Ты все правильно поняла.

– За мной должен был приехать некий Гийон Самари. Какой у него уровень?

– Четвертый.

– И я нахожусь в его юрисдикции?

– Да, пока не станешь гражданином или он не передаст опеку кому-нибудь другому.

– И когда я смогу увидеть своего опекуна?

– Завтра, скорее всего, когда выйдешь на работу.

– Ненавижу все эти дела…

– Тебе уже доводилось работать аналитиком?

– Теперь это так называется? – засмеялась она.

– А как это называлось в твое время?

– «Приведите сюда Катерину. Немедленно!», – вот как это называлось.

– То есть ты не была следователем?

– Нет, не была.

– А кем тогда была?

– Что, в личном деле не написано?

Маркус замялся.

– Ага, почитать, значит, не дали, – сделала вывод Катерина.

– Материалы засекречены. С ними знаком только Гийон.

– Ну тогда у него и спроси, кем я была.

Тем временем они въехали в совершенно другой район города, который разительно отличался от всего, что они проезжали ранее. Этот уголок города словно переместился сюда из прошлого.

Белые кукольные домики выстроились в ряд у широкой дороги. Аккуратные, подстриженные газоны и кустарники. Кое-где деревья и цветы. Низкие декоративные заборчики перед каждым домом и старомодные почтовые ящики, неизвестно зачем стоящие здесь.

– Не хватает только домохозяек, мирно болтающих друг с другом, – засмеялась Катерина

– Нравится это место?

– Не знаю. Театрально как-то, неправдоподобно.

– Это один из самых дорогих кварталов города.

– А самый дорогой – дворцы, выстроенные в ряд?

Маркус и Ено оценили шутку, засмеявшись в голос.

– Нет, самые престижные районы города – это Северный и Южный парки.

– Жить на опушке теперь до неприличия дорого?

– Да, если лес вокруг настоящий, а не голографический.

– Где же тогда буду жить я? В картонной коробке под мостом?

– Не говори ерунды. Здесь, конечно.

– Здесь?

– Все пробужденные здесь живут.

– Выходит, за все это время ничего не изменилось: выживают лишь те, кто заплатил. Для остальных этот путь закрыт. Нечестно, не правда ли? Почему бы не спасти обреченного ребенка или беременную женщину? Зачем, разве от них будет какой-нибудь толк? Нет. И вот проходит тысяча лет, а мир по-прежнему стоит на коленях перед золотым тельцом.

Маркус и Ено обернулись к ней.

– Ты лучше на дорогу смотри, а не на меня, – напомнила ему Катерина и сложила руки на груди.

– Не забывай, что я тоже пробужденный.

– Говоришь, прокурором был? Много денег сберег?

– Достаточно.

– Почему же решил второй шанс купить? Не успел все дела завершить?

– Я согласился просто так. Шансов все равно не было. А деньги… Кому они нужны после смерти?

– Живым, у которых их нет.

– Но ты сама ничем не отличаешься от меня. Сколько ты отдала корпорации за процедуру?

– Нисколько, – ответила Катерина и отвернулась.

– Что, смотреть в глаза правде тяжело? Проще других осуждать?

– Вы заслуживаете осуждения.

– А ты – нет?

– Даже большего, чем ты можешь себе представить…

***

– Гийон, – позвал его один из младших даниилов, заглядывая в подвал.

– Чего тебе?

– Там эта, пробужденная твоя…

– И что?

– Да как-то неважно она выглядит. Плохо ей, по-моему.

– Так подойди и узнай точно!

– Сам подходи к этому чучелу.

Гийон оценивающе посмотрел на лицо даниила, выглядывающего из-за двери, и подумал о том, что называть его аналитика «чучелом» может только он или кто-нибудь из его людей, а не этот зеленый щенок, который даже узнать точно в чем дело не может.

– Еще раз назовешь моего аналитика «чучелом», и я тебя на ночные смены переведу. Понял?

– Да, Гийон, – ответил молодой человек и скрылся за дверью.

– И ты пойдешь? – с презрением произнесла Сианна.

– Ну, ты же или Рихтор не пойдете?

– Нет, даже не думай.

– Значит, придется мне.

Гийон вышел на улицу, но Кайлин не обнаружил. Тогда он вернулся в дом и сквозь кухню, которая находилась возле гостиной, прошел к черному входу.

Кайлин сидела на ступеньках, держась обеими руками за голову. Ее глаза были открыты, но, тем не менее, это был не тот взгляд, что он увидел на обочине дороги. Эти глаза были пустыми и… источающими страх. Словно некое безумие и ужас наполняли их.

– Кайлин? – тихо позвал Гийон, приседая перед ней.

– Тш-ш-ш, – ответила она. – Я уже проснулась. Пол в подвале холодный. Здесь темно. И я голая почему-то. Ничего не понимаю. Не помню ничего. Нужно включить свет. Вот только как подняться? Ноги не слушаются, в голове стучит. Что со мной? Кто здесь? Здесь кто-то есть? Ответьте! Кто здесь?!

Тело Катерины согнулось пополам, и горло сдавило судорогой. Она попыталась вздохнуть, но преодолеть спазм, охвативший грудь, была не в состоянии. Ее били ножом в спину. Раз, два, три, четыре… Она потеряла счет. Боль слилась в одно целое, и разум ее погрузился в гул. Голос жертвы слился с ее собственным и стал похож на единый вопль той, которую убили, и той, что переживала ее смерть сейчас.

Гийон ничего не мог понять. Он видел, что ей больно, и схватил ее за плечи, но она продолжала корчиться в муках, обвисая в его руках.

– Сианна! – рявкнул он.

Те двое, что наблюдали за ними со стороны, бросились в разные стороны, призывая на помощь.

Он подхватил Кайлин на руки и через дом понес к главному выходу.

– Сианна! Помоги!

Сианна выбежала из подвала и бросилась навстречу. Кайлин без сознания лежала на его руках. Гийон остановился и опустился на колени. Со всех сторон к ним подбежали люди, перешептываясь, спрашивая, чем можно помочь и не понимая, что же все-таки произошло.

Шумный вдох Кайлин прервал общий гул. Глотнув кислород полной грудью, она открыла глаза и в ужасе уставилась на странный обруч Гийона, склонившегося над ней.