Читать книгу Голубоглазый юноша - Даниэла Стил - Страница 5

Когда Джинни взялась варить себе утренний кофе, Блу явился в кухню в пижаме – вылитый Потерянный Мальчишка из «Питера Пэна». Джинни обернулась и встретила его улыбкой.

– Как спалось?

– Чудесно! Вы рано встали?

Джинни кивнула.

– Я еще в другом часовом поясе. Ты проголодался?

Она никак не могла уняться с его кормежкой, тем более что, судя по его виду, ему требовалось именно это, да и растущий организм брал, наверное, свое.

Блу, стесняясь, ответил:

– Есть немножко… Но вообще-то не обязательно. Я привык есть раз в день.

– По необходимости или специально?

– И то, и другое.

– У меня вкусные оладьи, вот мюсли. Присоединишься? – Однажды, в приступе ностальгии, Джинни купила то и другое, а потом забыла в буфете. Сейчас она старалась не вспоминать оладьи Микки-Мауса, которые когда-то жарила для Криса. Оладьи ассоциировались у нее с сыном. Она знала, что к прошлому нет возврата.

– Звучит вкусно! – согласился Блу, глядя, как она заливает мюсли молоком. В морозильнике обнаружилось масло, в буфете – кленовый сироп.

После еды она позвонила Бекки, чтобы поздравить всех обитателей дома в Пасадене с Рождеством. На звонок ответил Алан, они немного поговорили, потом трубку взяла Бекки.

– Мне поговорить с папой или его это только запутает и расстроит? – спросила Джинни сестру. Вдруг отец не узнает ее голос, а если узнает, то будет еще хуже?

– Сегодня он сильно не в себе, принимает меня за маму, Марджи и Лиззи – за нас с тобой… По телефону он тебя точно не узнает, сегодня он бы тебя не узнал, даже если бы ты объявилась здесь.

– Представляю, как тебе достается! – сказала Джинни, чувствуя себя виноватой в том, что она не там.

– Что есть, то есть, – честно ответила Бекки. – Ты-то как? Чем сегодня займешься?

Она догадывалась, как тяжело дается Джинни Рождество в одиночестве, в компании призраков из прошлого.

– Знаешь, в этот раз я собираюсь провести праздник с другом, – задумчиво проговорила Джинни. Она разрешила Блу воспользоваться душем и теперь слышала, как он там плещется. Его одежду она решила пропустить через стиральную машину и сушилку на первом этаже, чтобы Блу встречал Рождество во всем чистом.

– Я думала, в Нью-Йорке у тебя нет друзей, – удивленно сказала Бекки. Она давно бросила уговаривать Джинни быть пообщительнее: сестра упорно отказывалась. Она объясняла, что ей хватает общения в командировках, а в Нью-Йорке ей никто не нужен, потому что она бывает там только наездами, на неделю-другую, редко дольше. К тому же ей бывало трудно объяснять людям свою ситуацию. Она не нуждалась в чужой жалости и ни с кем не хотела делиться своим горем. Других ее участь не касалась, а когда не желаешь открываться людям, как не желала Джинни, то о дружбе можно забыть. Она накрепко закупорилась, подобно устрице. Блу она поведала о Крисе и Марке больше, чем кому-либо за годы.

– Как не было, так и нет, – подтвердила Джинни. – Это недавнее знакомство.

Джинни знала, что сейчас последует.

– Мужчина?! – Было слышно, что Бекки шокирована.

– Не совсем. Мальчик. – Джинни не была уверена, что правильно поступает, пускаясь даже в эти скупые объяснения.

– В каком смысле «мальчик»?

– В таком: бездомный ребенок. Я пустила его к себе переночевать. – Сказав это, она была готова откусить себе язык. Они с Бекки уже не первый год жили, как на разных планетах. У Бекки были нормальная жизнь, семья, дом, ей было, чем рисковать. У Джинни не было ровным счетом ничего, и беспокоиться ей было не о чем.

– Ты впустила к себе домой на ночь бездомного? – в ужасе повторила за ней Бекки, по-своему расставив акценты. – Ты что, спишь с ним?

– Конечно, нет! Это же ребенок. Он ночевал в гостиной на диване. Он живет в аппаратной, здесь, неподалеку, а на улице сейчас минус десять. В такую ночь околеть недолго. – Вряд ли Блу, молодому и сильному, грозила такая участь, но мало ли что?

– Ты с ума сошла? Вдруг он возьмет и зарежет тебя во сне?

– Ничего такого не произойдет. Ему всего-то лет одиннадцать-двенадцать. Милейшее создание!

– Откуда ты знаешь, кто он такой? Он вполне может оказаться старше, чем говорит. Вдруг у него преступные наклонности?

Представить себе Блу, тонущего в ее пижаме, вынашивающим преступные замыслы, было Джинни не под силу. Она даже не удосужилась запереться на ночь в спальне. Такая мысль пришла ей в голову, но Джинни ее отмела. В нем не было ровным счетом ничего, что внушало бы страх.

– Поверь, это само очарование. Он не поднимет на меня руку. У меня в планах уговорить его переселиться в приют для несовершеннолетних. Оставаться в такую погоду на улице – значит рисковать жизнью.

– Зачем ему на это соглашаться, раз ты уже впустила его к себе в квартиру?

– Начать с того, что я через неделю-другую опять отчалю. Он не сможет здесь остаться. – Блу уже появился в двери гостиной, опять в пижаме на много размеров больше. Он протягивал Джинни свою одежку для стирки, как они договорились. – Ладно, сейчас я не могу об этом распространяться. Иду в прачечную. Я позвонила пожелать вам всем веселого Рождества. Поцелуй от меня Алана, детей и папу.

– Джинни, выстави мальчишку вон! – сказала, вернее, крикнула Бекки. – Не то он тебя убьет!

– Не убьет, я же тебе сказала. Поверь мне. Поговорим завтра. Не забудь поздравить от меня папу.

Когда разговор окончился, Бекки в Пасадене в непритворном ужасе уставилась на мужа.

– Сестрица совсем рехнулась! – сказала она, чуть не плача. – Привела к себе в квартиру бездомного мальчишку и оставила его спать!

– Боже правый! Действительно, она не в себе. – Алан тоже встревожился, он совершенно не одобрял услышанное. – Или она срочно вернется к нормальной жизни, или поплатится головой.

– Все верно, но я-то что могу сделать? Торчу здесь, все мысли – как бы отец не потерялся или не угодил на улице под грузовик. А тут еще изволь беречь сестру от посягательства на ее жизнь какого-то бездомного, которого она затащила к себе ночевать! Нет, по ней плачет психбольница!

– Рано или поздно этим все и кончится, – с убитым видом согласился Алан. Он всегда предрекал, что Джинни в конце концов свихнется, не вынеся гибели мужа и сына. Но Бекки была права, помочь ей они были бессильны.

Блу в Нью-Йорке тоже было не до смеха.

– Кто это был? – испуганно спросил он.

– Моя сестра, она живет в Калифорнии. – Джинни забрала у него стопку одежды и собралась вниз, в прачечную. – Раньше я жила в Лос-Анджелесе, – объяснила Джинни приунывшему пареньку.

– Ты скоро опять уедешь? – обреченно спросил он. Он слышал, что она отвечала Бекки. Они только познакомились – и опять ему предстояла потеря.

– Пока что не знаю, когда и куда, – спокойно ответила Джинни. Она видела по его лицу, по выражению его синих глаз, как ему страшно опять оказаться брошенным. С хорошо вымытой головой, в чистенькой пижаме он опустился на диван. – Наверное, в январе, но пока еще точно не знаю. Потом я обязательно вернусь, я всегда так делаю. – Джинни попыталась подбодрить Блу улыбкой.

– Вдруг ты погибнешь? – прошептал он.

Джинни уже открыла рот, чтобы ответить: «По мне никто не станет горевать», но смолчала, видя по его лицу, что один человек, которому она небезразлична, уже появился, хотя они едва друг друга знали. От мысли, что она уедет, он был близок к панике.

– Я не погибну. Я уже два с половиной года этим занимаюсь. У меня получается. Я буду осторожна, не волнуйся. Лучше обсудим, чем займемся сегодня. Мы оба терпеть не можем Рождество, так что давай придумаем что-нибудь, не связанное с праздником. Чего бы тебе хотелось? Кино? Боулинг? Каток?

Он покачал головой, еще не оправившись от приступа страха.

– Я ходил в боулинг с тетей Шарлин до того, как… до того, как ей стало не до того.

Джинни догадалась, что Блу о чем-то умалчивает, но настаивать не захотела.

– Может, попробуем?

– Ладно, – согласился он, выдавливая улыбку.

– Потом можем сходить в кино и поужинать.

Все это звучало для него как предложения побывать в раю. Джинни хотелось порадовать его, пока он с ней. Кто знает, что будет потом? Им нужно было протянуть день, устроить себе приличное Рождество. Раньше у нее были другие планы: поваляться в постели, почитать, дописать отчет, но теперь карты легли иначе. Со всем этим можно было не торопиться.

Спустя час, после стирки и сушки на первом этаже, одежда Блу стала как новая. Джинни обзвонила несколько боулингов, нашла открытый, и они отправились туда. Оба играли не ахти, тем не менее доставили себе бездну удовольствия. Дальше в программе стояло кино. Джинни выбрала остросюжетную картину в формате 3D, которая должна была произвести на Блу сильное впечатление, и не прогадала. Таких эффектов он еще не видел и смотрел на экран завороженный. Поужинали они в закусочной, хот-догами, потом зашли в небольшую бакалею, купили еды и опять поднялись в квартиру. К этому времени стемнело, снова пошел снег. Джинни спросила, хочет ли Блу снова переночевать на диване, вместо того чтобы тащиться в аппаратную, и он ответил утвердительно. Джинни постелила Блу постель и оставила в гостиной, смотреть телевизор, а сама отправилась в ванную. Стоило Джинни улечься, как позвонила Бекки.

– Ты еще жива? Он еще тебя не убил? – Если она и шутила, то только наполовину. Весь день она провела в сильном беспокойстве за душевное здоровье сестры, боясь, что та по оплошности подвергнет себя смертельной опасности.

– Нет. Не дрейфь, ничего такого не случится. Рождество же, Бекки, пусть ребенок порадуется. – Она не просто доставила Блу радость, она его осчастливила, и оба были от этого в полном восторге.

– Но завтра ты выпроводишь его подобру-поздорову?

– Там видно будет. Я хочу найти для него хорошее место. Приюты вызывают у него ужас.

– Господи, да опомнись ты! Пойми, я опасаюсь за твою жизнь. Он, видите ли, боится приютов! Где его семья?

– Пока еще не поняла. Оба родителя мертвы. Раньше он жил у тетки, но что-то там не заладилось.

– Это не твоя проблема, Джинни. На свете миллионы бездомных. Не можешь же ты всех их приютить! Всех сломленных, раненых, больных тебе все равно не исцелить. Ты бы о самой себе позаботилась! Почему бы тебе не поискать работу в Нью-Йорке? От всей этой гуманитарной деятельности у тебя, по-моему, развивается комплекс матери Терезы. Вместо того чтобы подбирать на улице бездомных сирот, могла бы навестить родного отца.

Последнюю реплику Бекки Джинни оставила без ответа: она слышала по голосу сестры, как та устала.

– У меня нет семьи и дома, Бекки, мне некуда и не к кому возвращаться, – напомнила Джинни. – Это позволяет мне посвящать жизнь другим.

– У тебя есть мы. Перебирайся обратно в Лос-Анджелес.

– Не могу. Я этого не переживу, – грустно ответила Джинни. – Канцелярская работа в Нью-Йорке тоже не по мне. Мне нравится то, что я делаю. Это приносит мне удовлетворение.

– Не можешь же ты до конца жизни мотаться по белу свету! Хочешь, чтобы у тебя было куда возвращаться, хочешь семью и дом – придется где-то осесть дольше, чем на десять минут, перестать наведываться в зоны военных действий и в лагеря беженцев. Живи реальной жизнью сейчас, Джинни, потом будет поздно. Слишком во все это втянешься – дальше уже не сможешь нигде закрепиться.

– А может, я и не хочу? – честно ответила на это она.

Потом Бекки понадобилось везти младшую дочь к подруге, и разговор, к счастью, завершился. Остаток вечера Джинни читала, Блу смотрел в гостиной телевизор. Когда она в десять часов заглянула к нему, Блу уже мирно спал в своей постели – на диване, зажав в руке пульт от телевизора. Джинни аккуратно забрала у мальчика пульт и положила рядом, укрыла Блу одеялом и погасила свет. Вернувшись в спальню и закрыв дверь, она взяла книгу – и зачиталась до полуночи. В голове звучали слова Бекки. Джинни знала, они уверены, что она сошла с ума, раз взяла в свой дом Блу, но сама она не сомневалась, что поступила именно так, как ей было нужно в этот момент. Потом у нее будет время как следует во всем разобраться. Сначала она хотела убедить мальчика связаться с тетей – пусть та знает, что он в полном порядке. После этого Джинни определит его в хороший приют, где о нем станут заботиться. Пока что Блу был ее миссией. К моменту своего очередного отъезда Джинни постарается передать его в хорошие руки. Она была твердо убеждена, что их пути пересеклись не просто так, и не собиралась перечить судьбе. Джинни было предначертано проводить Блу до безопасной гавани, и она поклялась себе, что доведет это дело до успешного завершения. Джинни погасила свет и уже через две минуты крепко уснула.

* * *

Пока Джинни готовила для Блу завтрак, он вошел в Интернет и стал проверять различные сайты. Он снова проявлял интерес к сайтам для молодежи и бездомных, где люди оставляли друг для друга сообщения. Читая содержимое одного из таких сайтов с особенным вниманием, Блу напряженно хмурился. Она поставила рядом с компьютером тарелку с яичницей и увидела, что заинтересовавшее его сообщение подписано некой Шарлин: та просила Блу позвонить ей. Понятно было, что это его тетя, он уже называл ее имя. Джинни мельком взглянула на экран через его плечо, решив потом самостоятельно зайти на тот же сайт. Она собиралась списаться с Шарлин, чтобы больше узнать о Блу и понять, как правильно распорядиться его судьбой к моменту своего отъезда из Нью-Йорка.

После завтрака она завела с Блу разговор про то, как он будет жить дальше.

– Возвращаться в аппаратную уже нельзя, Блу. Холод-то какой! Рано или поздно городские службы повесят на ее дверь замок.

– Найдется другое местечко, – уперся Блу, гордо выпятив подбородок. Потом поднял на нее глаза – и смягчился. – Но до твоей квартиры им всем далеко.

– Пока я здесь, ты можешь оставаться со мной, – великодушно разрешила она. До появления Блу она сама не сознавала, насколько чудовищным было ее одиночество. Это дошло до нее только сейчас. – Но в январе мне придется вернуться к работе, а значит, снова на какое-то время улететь. Поэтому давай до моего отъезда найдем тебе подходящее, хорошее место.

– Только не приют! – снова заупрямился он.

– Есть места, куда надолго берут бездомных ребят. Некоторые вполне приличные – сам проверишь, если захочешь.

Она уже начала обследовать такие места – пока только в Интернете. Назвать положение идеальным было нельзя, но у Блу, по крайней мере, появится крыша над головой, место, где можно будет ночевать, питаться, спрашивать при необходимости совета, даже получить работу. Хотя для работы он еще был слишком мал.

– В приюте обязательно обдерут как липку. А ребята – через одного наркоманы, – сказал он. Сам-то он определенно наркотиками не баловался, что было удивительно, учитывая, как ему доставалось.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем. Взять тебя с собой я никак не смогу.

Можно было подумать, что Джинни его усыновила, так ее теперь заботила ситуация с крышей у него над головой, хотя на самом деле он был просто пташкой, случайно присевшей на ее ветку. У него не было выбора, придется взлететь, когда взлетит Джинни; но ей было нужно, чтобы после ее отлета он снова не оказался в беде.

– Мне всего-то и надо, что место, где приткнуться, и какой-никакой заработок, – сказал Блу. Это было довольно утопично для паренька его возраста, будь он хоть семи пядей во лбу. Никто не предоставлял работу мальчишкам 11–12 лет, не считая торговцев наркотиками в неблагополучных районах, но таких занятий Блу, похоже, сторонился.

– Так сколько тебе лет, Блу? Только давай честно, – сказала Джинни с самым серьезным выражением лица. Он ответил не сразу – явно соображал, достойна ли она правдивого ответа.

– Тринадцать, – еле слышно проговорил Блу. – Но я много чего умею, с компьютером я на «ты» и силенок хватает. – От недоедания он исхудал, но возмещал нехватку веса рвением.

– Давно ты не ходишь в школу? – спросила она, боясь, что Блу не учится уже не один год.

– С сентября. Мой класс – восьмой.

– Выходит, в следующем году тебе надо переходить в среднюю школу. – Она задумалась, не спуская с него глаз. Если бы ее Кристофер остался жив, ему сейчас было бы шесть лет. У нее не было опыта общения с подростками, не считая племянника; но пока тот подрастал, она была слишком занята, чтобы обращать на него достаточно внимания. Ее сестра знала о детях гораздо больше, но посоветоваться с ней насчет Блу Джинни не могла.

– Предлагаю договор, – тихо обратилась она к нему. – Вернешься в школу – стану платить тебе за выполнение моих мелких поручений.

– Какого типа? – Сделка показалась ему подозрительной.

– О, всего даже не перечислишь! Скажем, в квартире надо регулярно убираться. Кое-что перевезти, кое-что вывезти, кое-что передвинуть. Пришло время избавиться от моей очаровательной мебели и немного обновить обстановку. – Джинни огляделась, он одобрительно ухмыльнулся.

– Тут есть из чего развести костер, – пошутил он. Оба рассмеялись.

– Ну, не до такой же степени… Ты мог бы ходить за покупками для меня и так далее. Разберемся!

– А сколько ты платишь? – серьезно спросил он, опять рассмешив ее.

– Смотря за какую работу. Как насчет минимального размера оплаты труда?[2]

Он подумал и согласно кивнул. Ее предложение стало выглядеть заманчивым.

– В школу-то мне зачем? Мне там всегда скучно.

– Не кончишь школу – всю жизнь проскучаешь. Ты парень сообразительный, такому нельзя не учиться. Не закончишь средней школы – приличной работы тебе не видать. Кто знает, может, ты и в колледж поступишь.

– А что потом?

– Будет зависеть от тебя. Одно ясно: без образования тебе только и останется, что жарить картошечку в «Макдоналдс». Ты заслуживаешь большего, – уверенно заключила она.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все. Не сомневайся, мне виднее.

– Ты меня даже не знаешь, – возразил он с вызовом.

– Это верно, но я знаю, что ты умница и можешь далеко пойти, надо только захотеть. – Она видела, что он хороший паренек, находчивый и изобретательный, такого достаточно было подтолкнуть, придать ускорение. – Ну, так что, по рукам? Ты вернешься в школу? Я помогу тебе записаться в муниципальную школу поблизости. Скажем, что ты некоторое время отсутствовал.

Казалось, она так и не дождется от него ответа. Наконец, Блу, подняв на нее глаза, утвердительно кивнул. Предложение не вызывало у него восторга, тем не менее он его принимал.

– Попробую, – пошел он на компромисс. – Но учти, если там будет тоска, болван на болване, злые учителя – только меня там и видели!

– Нет, так не годится. Болваны не в счет, ты учишься до июня и осенью переходишь в среднюю школу. Без этого наша сделка отменяется. – Она протянула руку для пожатия и дождалась, пока Блу сунул ей ладонь.

– Ладно. Когда я начинаю на тебя вкалывать?

– Ну уж, вкалывать… Можешь начать прямо сейчас! Вымой посуду, пропылесось квартиру. Да, надо еще в бакалею сбегать. – Он уже допил купленное накануне молоко, а еще Джинни забыла купить фруктов. – Сходишь, ладно? Я составлю список покупок. Что тебе хотелось бы попробовать?

Она взяла с письменного стола лист бумаги и ручку и перечислила в столбик необходимые продукты; Блу добавил к списку свои любимые сладкие хлопья, фруктовые роллы, картофельные чипсы, говяжью нарезку, арахисовое масло, что-то еще из того, без чего дети не живут, всевозможные напитки.

– Как я погляжу, ты – мечта дантиста! – закатила Джинни глаза от его диктовки. Потом сообразила, что Блу, скорее всего, еще не попадал к дантисту; спрашивать об этом не было смысла. Начинать надо было с главного – со школы. Джинни сочла бы свою миссию блестяще исполненной, если бы удалось забрать Блу с улицы, поместить в безопасное место и заставить возобновить учебу.

Через несколько минут Джинни выпроводила его в магазин с тремя 20-долларовыми бумажками и длинным списком. Как только за Блу закрылись дверцы лифта, она открыла на ноутбуке тот сайт, который посещал он, и нашла там письмо Шарлин, предназначенное для Блу. Оно было написано только накануне. Джинни бросилась отвечать, надеясь, что это его тетя, – она помнила, что в разговоре про боулинг он называл ее Шарлин.

«У меня есть сведения про Блу, – писала Джинни. – Все в порядке, он в безопасности, в хороших руках. Прошу мне позвонить. Вирджиния Картер». – Она добавила номер своего сотового.

Джинни сидела на диване и с невинным видом читала журнал, когда Блу вернулся с большим пакетом покупок и тщательно отсчитал ей сдачу. Потом принялся вычислять, сколько времени он потратил на это поручение, чтобы Джинни оплатила его труд. Видя это, она не могла не улыбнуться.

– Настоящий деловой подход! – похвалила она его. К ее удивлению, у него оказался твердый, аккуратный, разборчивый почерк.

Часть дня Блу посвятил уборке квартиры, помог Джинни переставить часть мебели, с гримасой отвращения выкинул давно умершее комнатное растение. Потом они вышли прогуляться. Они прошли мимо той школы, куда Джинни задумала его записать, до нее было недалеко; с другой стороны, неизвестно было, где ему придется жить. Он скорчил гримасу. Дальше у них на пути выросла церковь, вид которой заставил его скорчиться еще сильнее. Учреждение культа сильно рассердило его.

– Ты не любишь церкви? – удивленно спросила Джинни. Похоже, у парня были твердые убеждения. Сама она не была особенно религиозной, но ценила не покидавшее ее ощущение связи со Всевышним, пускай в подходившей ей свободной форме.

– Ненавижу попов! – не то проворчал, не то прорычал он.

– Почему? – Джинни хотелось побольше про него узнать, но он тщательно охранял свою жизнь. С ним приходилось обходиться, как с цветком: ждать, пока лепестки распустятся в свой срок. Джинни не хотелось его торопить, просто ее поставили в тупик его слова о священниках.

– Ненавижу, и все. Гады они все. Притворщики. Корчат добреньких, а сами…

– Некоторые из них по-настоящему добрые люди, – тихо возразила она. – Не все священники плохие. И не все хорошие. Они люди, такие же, как все остальные.

– Ага, а зачем тогда изображать богов? – Он здорово рассердился, и, не желая огорчать его еще сильнее, она прекратила спор. Ясно было, что эта публика не вызывает у Блу ничего, кроме гнева и презрения.

После ужина они опять пошли в кино. На этот раз фильм был не в 3D, но им все равно понравилось, и по дороге домой они взахлеб обсуждали увиденное. Джинни уже почти привыкла гулять и болтать с Блу; можно было подумать, что они знакомы гораздо дольше, чем на самом деле. У него обнаружилось хорошее чувство юмора и неожиданное красноречие. Дома он осведомился, сколько заработал за день, помогая ей. Они вместе занялись сложением, и его обрадовала итоговая сумма. Радостно улыбаясь, он включил телевизор. Джинни ждала звонка от Шарлин, но пока что его не было. Она надеялась, что женщина в конце концов позвонит.

Включив свой ноутбук, она увидела, что Блу снова посетил сайт для бездомных детей, и предположила, что он ждет сообщения от определенного человека.

Наконец, утром – Джинни еще не вставала – телефон завибрировал. Звонила Шарлин, действительно оказавшаяся тетей Блу.

– Кто вы такая? – с ходу спросила она Джинни. – Социальный работник из Службы охраны детства? Коп? – В ее голосе была подозрительность пополам с облегчением.

Джинни рассказала, как познакомилась с Блу, и уточнила, что теперь он ночует у нее на диване.

– Вы давно с ним не виделись? – спросила она. Эта женщина была ей интересна, как все, связанное с Блу. Вот только скажет ли голос в трубке правду? Голос был вообще-то приятный, даже интеллигентный.

– С самого сентября. Тут такое пошло… Квартирка крохотная, трое детей, единственная спальня, не повернуться! Мои ребята ночуют в спальне, я – на диване, Блу вообще на полу. Ну что за жизнь для парня? У его мамы сердце разорвалось бы, узнай она, что сын стал бездомным. – Видимо, Джинни казалась ей временным явлением, да и сама Джинни была того же мнения. – А еще ему не нравился мой дружок, – осторожно продолжила женщина. Поняв, что Джинни не официальное лицо, она успокоилась. – Ну, выпивает человек… Они все время ссорились. Блу не устраивает, как он со мной разговаривает. Все время меня защищает, даже перебарщивает. Однажды они серьезно сцепились, Блу схлопотал от моего дружка оплеуху. Вот и сбежал. Вместе они здесь не уживутся, места нет: Гарольд иногда остается ночевать. Тогда Блу приходится спать в ванной, а она у нас одна… Папаша Блу был похож на Гарольда: поколачивал и сына, и его мамашу. Добрая была женщина, сына любила больше жизни, на все была готова ради него, только о нем и говорила перед смертью. Я взяла его к себе, потому что обещала ей, что возьму, но тогда у меня был всего один малыш. А теперь, с тремя – ну куда? Ни денег, ни места, ни времени… Для него выход – приемная семья, пусть ему подберут место получше…

– Ему, похоже, это не улыбается, да и возраст уже не тот, чтобы появились желающие его усыновить. С тринадцатилетними бывает очень непросто.

– Зато он хороший, умный мальчик, – любящим голосом сказала тетя Блу. – Его пришибло смертью матери. А его папашу поди докричись! Сел в тюрьму за торговлю наркотиками и отдал там Богу душу три года назад. Блу почти с ним не виделся. Кроме меня, у него нет родни.

Джинни поняла, в каком тяжелом положении находится Блу, у нее даже сердце заныло. Она знала, что в таком же положении находятся тысячи детей, но Блу был особенный, он тронул ее душу, стал ей небезразличен.

– Я собираюсь пристроить его в приют для бездомных подростков. Он соглашается возобновить учебу в школе, – с надеждой произнесла Джинни.

– Он ни там, ни там не удержится, – со знанием дела возразила его тетка. Она разбиралась в племяннике гораздо лучше, чем Джинни. – Он вечно отовсюду сбегает. И от вас сбежит, вот увидите. Совсем одичал! Сократите дистанцию – и ищи-свищи! То ли настолько напуган, то ли боится, что все мы поумираем, как его мать с отцом. – Она правильно его раскусила. – А вообще-то он хороший, добрый паренек, – оговорилась Шарлин.

– Хотите, я попрошу его навестить вас? – предложила Джинни.

– Он не захочет. Если появится Гарольд, беды не оберешься. Просто сообщайте мне, где он, что с ним. Сама я ничего не могу для него сделать.

Шарлин опустила руки, сдалась. Он был для нее лишним ртом, лишней головной болью, к тому же бесил ее друга. Шарлин была предана Гарольду, а не Блу. Ясно было, что она больше не хочет его видеть. Выходило, что у него нет никого в целом свете. Сирота в самом полном смысле слова!

– Я дам вам знать, если получится устроить его в приют. Через неделю-две я уеду на несколько месяцев. Хочу упорядочить его жизнь, пока я здесь, – сказала Джинни. Этот разговор заставил ее еще сильнее тревожиться за Блу. Ему не к кому было прибиться, за спиной у него была пустота, ни единого близкого человека – не считая Джинни.

– Куда бы вы его ни определили, он все равно сбежит. Его тянет на улицу. Там теперь его родной дом, там он умеет жить. Вряд ли он теперь вернется в школу. – Для уха Джинни это прозвучало как приговор. Тетя Блу уже смирилась с такой судьбой для племянника. – Я – младшая медсестра в больнице «Маунт Синай». Я попыталась заинтересовать его уходом за больными, а он говорит: «Фу, грязь и вонища!» Он мечтатель, воображает себя башковитым, рассчитывает набрести на хорошую работу. Но мы-то с вами знаем, что одного ума здесь мало.

– Потому я и хочу уговорить его продолжить учебу, – упрямо гнула свое Джинни. – Пока что он соглашается.

– Так всегда, – безнадежно сказал Шарлин. – Не позволяйте ему сильно вас огорчать, – предостерегла она. – После смерти матери он ни к кому неспособен привязаться. Думаю, он остался без матери в слишком юном возрасте.

Джинни удивляла готовность тети Блу принять то, что он навсегда порченый, и позволить ему сделать своей судьбой уличную жизнь, не предлагая никакой альтернативы. В отличие от Шарлин, Джинни не собиралась сдаваться. Точно так же она вела себя там, где работала: она всегда билась над тем, чтобы изменить положение своих подопечных. К тому же Блу был умницей для своих 13 лет, да еще жителем цивилизованного города, гражданином цивилизованной страны. Такому необходимо было дать шанс. Он этого заслуживал.

– Прежде чем уехать, я вам сообщу, где он будет находиться и чем заниматься, – пообещала она, хотя его тетя, похоже, переживала за него совсем не так, как она. Шарлин хорошо знала его, понимала, как сильно его тянет на волю, как он склонен к бегству.

Размышляя об этом, Джинни готовила завтрак на двоих. Ей хотелось рассказать Блу о беседе с его теткой, но она не осмелилась. Не хватало, чтобы он заподозрил, что они строят заговоры у него за спиной.

– Как насчет того, чтобы заглянуть сегодня в детские приюты? – после завтрака предложила Джинни. Его взгляд сразу похолодел, даже окаменел.

– Лучше я еще на тебя поишачу, денег заколочу, – упрямо буркнул Блу. Он не желал примиряться с ее скорым отъездом, Джинни видела, как его печалит сама эта мысль. Но от этого ее решимость найти для него безопасное убежище и вернуть его в школу не стала слабее. Это было единственное, о чем Джинни сейчас могла думать.

Ничего ему не сказав, она купила папки, тетрадки, ручки, карандаши, калькулятор и прочую всячину для школы, сложила все это в пакет и оставила в стенном шкафу.

Новый год они встретили за телевизором, наблюдая, как на заполненную толпой Таймс-сквер традиционно опускается по флагштоку «шар времени». Блу был в восторге, Джинни тоже, с ним за компанию.

Наступил понедельник, и она отправилась вместе с Блу в школу, которую они вдвоем присмотрели раньше, там явились к заместителю директора, чтобы записать парнишку в класс. Джинни назвала свой адрес, не уточнив, что он временный: она хотела создать у Блу уверенность, иначе он не провел бы в школе и дня. На вопрос, где он учился раньше, Блу ответил, что раньше жил у тетки, там и посещал школу. В школе были привычны к частым переездам учеников, и больше вопросов на эту тему не последовало.

– Вы его законная опекунша? – спросил Джинни заместитель директора. Она ответила не сразу.

– Вообще-то нет. Официально опекуншей остается его тетя, только он у нее не живет.

– Тогда потребуется ее подпись на бланках. – Заместитель директора подал ей бумаги. – Пусть подпишет, тогда мы зачислим его в восьмой класс. Раз он не учился с сентября, ему придется поднажать, чтобы нагнать остальных.

Блу нахохлился. Через несколько минут они вышли на улицу. Он с отчаянием посмотрел на Джинни.

– Это обязательно?

– Обязательно. Но первым делом нам нужна подпись твоей тети. Можно ей позвонить?

Он долго колебался, потом кивнул.

– Звони. Ей все равно, учусь я или нет.

– Уверена, что это не так, – твердо возразила Джинни. Она знала, что он прав, но не могла признать это вслух, потому что он не знал о ее разговоре с Шарлин. – А главное, есть я, и мне не все равно. Тебе некуда деваться, Блу. Или ты хочешь всю жизнь работать на подхвате, за гроши? Кто возьмет тебя на приличную работу, если ты даже восьмой класс не удосужишься окончить?

Блу знал, что она права, как ни тошно ему было все это слышать. Вечером они позвонили его тетке. Та с легкостью согласилась подписать необходимые бумаги, но еще раз предупредила Джинни, что Блу все равно бросит учебу. Джинни нужно было поторопиться отвезти бумаги ей в больницу, пока она не передумала. Смена Шарлин начиналась в 11. Уходя, она позвала Блу с собой, но тот, не вставая с дивана, помотал головой.

– Лучше я здесь подожду, – пробурчал он. У него не осталось никаких значимых для него связей с людьми. Его швырнули в море, и он научился сам держаться на воде. Джинни не хотела, чтобы он пошел ко дну. Они едва знали друг друга, тем не менее она дала себе слово, что поможет ему, и не желала его нарушать. Эта цепкость была залогом ее успеха в работе. Джинни никогда не сдавалась, старалась никого не подводить, трудилась не покладая рук, пока не добивалась результата. Ее девизом было «Нет ничего невозможного» – эти слова она уже не раз повторяла Блу. У нее сердце разрывалось от его одиночества и неприкаянности. Даже с теткой увидеться не хочет! Джинни подозревала, что последняя сцена с Гарольдом оставила на его душе глубокий рубец: похоже, там все вышло еще хуже, чем рассказала Шарлин, раз Блу теперь отвергал возможность с ней встретиться.

Встреча Джинни с Шарлин в больнице «Маунт Синай» произошла в назначенное время. На женщине был комбинезон младшей медсестры. Она оказалась симпатичной темнокожей примерно одного возраста с Джинни – лет тридцати пяти. В разговоре она обмолвилась, что отец Блу был белым, это от него мальчик унаследовал глаза невероятной синевы. Стало понятно, откуда у него такой цвет кожи – кофе с щедрой долей молока. Женщины согласились, что паренек красавчик.

– Спасибо вам за все, что вы для него делаете, – со вздохом сказала Шарлин, подписывая бланки для школы. – Надеюсь, вы в нем не разочаруетесь.

– Я ничего не исключаю, – ответила Джинни. – Пусть только попробует бросить школу: я за шкирку приволоку его обратно. Не собираюсь проигрывать бой!

– Чего ради? Почему вы так о нем заботитесь? – Шарлин искренне недоумевала. Джинни белая, живет в приличном районе, на работу, судя по разговору, не жалуется, за плечами у нее немалый кусок жизни. Шарлин не могла взять в толк, зачем ей эта забота – своенравный мальчишка.

– Он заслуживает, чтобы у него в жизни был шанс, – убежденно ответила Джинни. – Как и все мы. Кому-то везет больше, кому-то меньше. У него есть право на замечательную жизнь, как и у любого другого. Он еще мал, всякое возможно. Кто-то должен его поддерживать, верить в него. У вас собственные дети, вам есть о ком заботиться. А я одна на свете, почему бы мне не потратить время на Блу?

В глазах Джинни было что-то, тронувшее Шарлин. Она распознала затаенную боль и не стала донимать Джинни расспросами, просто сказала, что Блу сильно повезло. Джинни знала, что раньше он не был знаком с везением, как раз наоборот. Она привыкла давать людям шанс, то же самое она теперь хотела сделать для Блу, поощрить его к борьбе за лучшую жизнь, по сравнению с той, которую ему приходилось вести раньше, ночуя в спальном мешке в аппаратной и не имея никого, кто о нем позаботился бы…

Шарлин поблагодарила ее еще раз, и Джинни ушла. Поймав на Пятой авеню такси, она поехала домой, к Блу.

Она еще сидела в такси, когда зазвонил ее сотовый телефон. Она подумала, что это Блу, но оказалось, что звонит Бекки.

– Ты где? – устало спросила сестра. В Калифорнии было только девять вечера, но она успела прожить утомительный день, навозившись с тремя детьми и с отцом.

– Еду домой. Встречалась кое с кем, надо было получить подпись на бумагах.

– Зачем? – В голосе Бекки были и любопытство, и тревога.

– Для Блу. Сегодня мы записали его в школу. Завтра он должен начать учебу! – победно отрапортовала Джинни.

– Чем тебя так зацепил этот парень? – раздраженно осведомилась Бекки. За какие-то две недели вокруг бездомного мальчишки стала вращаться вся жизнь ее сестры.

– Любой заслуживает шанса в жизни, Бекки. Некоторым помогает куча людей, а ему эту кучу заменяю одна я. Вообще-то у него есть тетя, но у нее нет для него ни времени, ни места. Я привыкла сражаться с бюрократами и воевать с ветряными мельницами. Этому мальчику нужен человек, который в него поверил бы. В данный момент этот человек – я.

– Повезло ему с такой болельщицей! Только я не возьму в толк, зачем это тебе самой. В чем соль? Через две недели ты окажешься на другом полушарии, опять застрянешь в каком-нибудь лагере беженцев, опять по тебе будут палить повстанцы, а он тем временем, скорее всего, снова очутится на улице. Ты только и делаешь, что ввязываешься в сражения, заведомо обреченные на поражение! – с вызовом сказала Бекки. Она много дала бы, чтобы Джинни вернулась к нормальной жизни.

Джинни не собиралась спорить с сестрой.

– Так и есть, – тихо сказала она. – Кто-то должен вести эти бои. Бывает, и выигрываешь.

Такси тем временем доехало до места, и Джинни прервала телефонный разговор. Когда она вошла в квартиру, Блу тревожно вскинул голову, в его глазах была тревога.

– Подписала?

Джинни кивнула, вешая на вешалку пальто.

– Подписала. И попросила передать тебе привет и поцелуи. – А вот это не соответствовало действительности: ничего такого Шарлин не говорила. – Завтра марш учиться! – твердо добавила Джинни. Блу закатил глаза.

– Может, не надо?

Она строго взглянула на него и вместо ответа сурово свела на переносице брови. Он вел себя, как и полагается в тринадцать лет. Нехотя встав, поплелся в ванную чистить зубы.

Следующее утро вышло немного суматошным. Джинни готовила ему завтрак, он собирался в школу. Джинни снарядила его всем необходимым, благо все было куплено, и проводила до школы. Он помалкивал, и Джинни догадывалась, что он нервничает. На углу она пожелала ему хорошего дня и смотрела вслед, пока он не скрылся за дверью школы. Джинни знала, что с него станется дождаться, пока она уйдет, и улизнуть. Что ж, она сделала все, что могла, чтобы подтолкнуть его в правильном направлении. Дальше все зависело от него самого; так же происходило с детьми в лагерях беженцев, о которых она заботилась. Хотя нет, не совсем так. По какой-то причине, неясной пока ей самой, этот мальчик был ей небезразличен. С тех пор, как она впервые увидела его шмыгающим в дверь аппаратной, он сумел твердо занять место в ее сердце. Три года назад Джинни поклялась себе, что больше никогда никого не будет любить. Она чувствовала, что в детстве, когда умерла его мама, Блу принял такое же решение. И вот теперь две одинокие души нашли друг друга в неприветливом море жизни и бок о бок поплыли к спасительному берегу. Джинни поймала себя на странном чувстве, когда, вернувшись в квартиру, села за ноутбук. В последние дни Джинни забросила работу, а ведь ее уже завтра ждали в офисе фонда. Совсем скоро она опять уедет. По крайней мере, она загнала Блу в школу. До отъезда оставалось сделать одно: найти для него жилье.