Читать книгу Хочу «Оскар»! - Даниэла Стил - Страница 1

Если проехать через пролив по мосту Золотые Ворота к северу от Сан-Франциско, то попадешь в округ Марин. Тот июльский день в Марине был жарким и безоблачным.

Таня Харрис возилась на своей кухне, устраняя малейшие признаки беспорядка, а порядок Таня ценила превыше всего. В ее собственной жизни царил именно такой безукоризненный порядок: вещи занимали свои, строго определенные места, чистота в доме была безупречной, жизнь семьи была под неусыпным Таниным контролем. Все свои дела она планировала заранее и редко второпях выбегала из дома, чтобы купить что-то, о чем она забыла, – у нее всегда были запасы всего необходимого. И такая четкая, размеренная жизнь ее вполне устраивала.

В свои сорок два года – впрочем, ей никто не давал ее лет – Таня была изящной, стройной женщиной с прекрасной фигурой.

Муж Тани, Питер, был старше жены на четыре года. Он работал в одной солидной юридической компании в Сан-Франциско. Каждый день он дважды пересекал мост, отправляясь на работу и возвращаясь обратно в Росс, где они жили. Росс был респектабельным, безопасным и весьма привлекательным местом для многих состоятельных людей, предпочитающих жить в пригороде. Харрисы переехали сюда из Сан-Франциско шестнадцать лет назад главным образом из-за детей, в частности, из-за того, что в Россе была лучшая во всем округе школа.

У Тани с Питером было трое детей. Джейсону исполнилось восемнадцать, и в конце августа он должен был уехать учиться в университет в Санта-Барбару. Сам Джейсон ждал этого момента с нетерпением, а Таня волновалась и нервничала – она знала, что будет ужасно скучать по сыну. Еще у них были дочери-двойняшки, Мэган и Молли – им только-только исполнилось по семнадцать лет.

Последние восемнадцать лет Таня занималась детьми и домом. И ее это вполне устраивало. Домашние заботы никогда не казались Тане ни обременительными, ни скучными. Ее никогда не раздражала необходимость по договоренности отвозить и забирать из школы своих и соседских детей. В отличие от матерей, которые вечно жалуются на своих детей, Таня любила проводить время с детьми, укладывать их спать, будить по утрам, возить на собрания бойскаутов. Она несколько лет даже возглавляла родительский комитет школы, в которой учились дети. Таня гордилась своими детьми, она ходила на все бейсбольные и баскетбольные матчи, в которых участвовал Джейсон, и на все мероприятия с участием дочерей. В старших классах Джейсон входил в спортивную команду школы и надеялся и в университете попасть в баскетбольную или теннисную команду.

Две его младших сестры, Мэган и Молли, были разнояйцевыми близнецами и отличались друг от друга, как день и ночь. Мэган была миниатюрной и светловолосой, как мать. В подростковом возрасте она всерьез занималась гимнастикой и подавала большие надежды. Но потом отказалась от участия в национальных соревнованиях – Мэган поняла, что занятия спортом мешают учебе. Молли, высокая и худощавая, была такая же темноволосая и длинноногая, как и ее отец. Она единственная из всей семьи не участвовала ни в каких соревнованиях. Молли была музыкальной и артистичной, очень увлекалась фотографией; характер у нее был независимый и даже эксцентричный. Девочки заканчивали школу на будущий год. Мэган собиралась продолжить образование в университете Беркли, где когда-то училась ее мать, или, возможно, в университете Санта-Барбары. Молли же подумывала о том, чтобы отправиться на восток или в колледж в Калифорнии, где она смогла бы дать волю своим артистическим устремлениям. Хотя сестры были очень близки, они категорически не желали поступать в один и тот же университет. Они все годы проучились в одном классе, и теперь каждая стремилась пойти своим путем. Родители одобряли такой подход. Питер даже уговаривал Молли попробовать поступить в один из престижных университетов Плющевой Лиги. Оценки у нее были хорошие, и Питер считал, что Молли сможет быстро освоиться в университетской среде сама. Молли пока пребывала в сомнениях, она подумывала и о Брауне, где можно было бы пройти курс обучения фотографии, и о школе киноискусства в университете Калифорнии. Все трое младших Харрисов могли выбирать, где им продолжить образование, – и брат, и обе сестры учились хорошо.

Таня, счастливая мать и любящая жена, была абсолютно довольна жизнью и своим браком, длившимся вот уже двадцать лет. Эти годы – начиная с того момента, как она вышла за Питера сразу после окончания колледжа, – промелькнули словно мгновения. Питер тогда только-только окончил Стэнфордский юридический колледж и поступил в юридическую фирму, в которой работал и по сей день. И практически все в их жизни было спланировано и предсказуемо. В их браке не было ни значительных потрясений, ни неожиданностей, ни разочарований, и дети умудрились пройти через подростковый возраст без травм, как физических, так и моральных. Таня и Питер с удовольствием делили свое свободное время с детьми, наслаждаясь всеми радостями счастливой семейной жизни. Они прекрасно понимали, какие они везучие. Один день в неделю Таня работала в городском приюте для бездомных, и когда позволяло школьное расписание, она брала с собой и девочек. Обе дочери занимались общественной работой еще и в школе. Питер частенько поддразнивал Таню, говоря, какие они все скучные и предсказуемые с этим их заведенным порядком. Но Таня не обижалась на него, в душе она гордилась таким положением дел. Ведь это же прекрасно – устойчивая, благополучная семейная жизнь.

В детстве самой Тани, отнюдь не безоблачном, не было ни комфорта, ни порядка. Может быть, поэтому она и стремилась устроить собственную иначе. На посторонний взгляд, ее жизнь с Питером могла показаться скучной и однообразной, но Таня, да и Питер тоже именно надежность и спокойствие их жизни ценили превыше всего. Детские и юношеские годы Питера прошли в условиях, очень сходных с теми, которые они с Таней создали для своих детей, – во внешне идеальном мире. Детство же Тани, напротив, было трудным и неустроенным. Ее отец был алкоголиком, и родители развелись, когда Тане было три года. После развода она видела отца всего несколько раз, он умер, когда Тане исполнилось четырнадцать. Мать, юридический работник без диплома юриста, очень много работала, чтобы дать дочери наилучшее образование. Она умерла вскоре после рождения двойняшек, а ни братьев, ни сестер у Тани не было. Так что ее семья теперь – это Питер, Джейсон и девочки. Они были центром ее вселенной, ее миром. И после двадцати лет брака Таня каждый вечер с нетерпением ожидала возвращения Питера. Ей нравилось рассказывать ему о том, чем она занималась в течение дня, что делали дети, и узнавать, как провел день он сам. Она до сих пор зачарованно выслушивала рассказы о делах, которые вел Питер, и о заседаниях суда. И именно Питеру она доверяла оценку ее собственных литературных трудов.

Таня после окончания колледжа и все последующие годы не переставала писать. Она всегда говорила, что для нее писать – все равно что дышать. Литературная деятельность оказалась идеальным занятием для нее, ее статьи и рассказы неизменно встречали теплый прием и доброжелательные отзывы критиков. Таня любила эту работу, потому что она помогала ей реализовать свои возможности и к тому же обеспечивала заметную прибавку к семейному бюджету. Танино сочинительство нисколько не ущемляло интересы детей, поскольку она работала дома. Днем она была любящей матерью, хранительницей домашнего очага, а ночью, когда дом затихал, она словно становилась другой женщиной и создавала иной мир – свои сочинения. Питер всегда говорил, что очень гордится ею, и вроде бы с пониманием относился к ее работе, хотя и сетовал на то, что по ночам она засиживается допоздна и он засыпает, так и не дождавшись жены. Но Питер ценил, что ее работа никогда не оттесняла на задний план заботу о детях и о нем самом. Таня была одной из тех редких талантливых женщин, которые, игнорируя собственные интересы, на первое место ставят интересы своей семьи.

Первая книга Тани представляла собой собрание эссе, посвященных по большей части женским проблемам. Книга вышла в конце восьмидесятых в небольшом маринском издательстве и привлекла внимание лишь малоизвестных феминистически настроенных литературных критиков, одобривших ее идеи и позицию. Книгу нельзя было назвать оголтело феминистской, но она была оригинальной и вполне самостоятельной. Именно такую и могла написать тонкая и думающая молодая женщина. Вторая книга Тани, изданная два года назад к ее сорокалетию – через восемнадцать лет после первой, – была сборником рассказов. Она вышла в крупном издательстве и вызвала исключительно хорошие отзывы в «Книжном обозрении» – приложении к «Нью-Йорк таймс». Таня была совершенно счастлива таким приемом.

В промежутке между книгами Таня постоянно публиковалась в литературных журналах, и часто – в «Нью-йоркере», писала эссе, статьи и рассказы. Если требовалось, она могла спать очень мало или даже работать ночи напролет. Судя по тому, как разошелся ее сборник рассказов, у Тани появились верные поклонники и среди обычных читателей, и в литературной элите. Несколько известных и уважаемых писателей прислали ей теплые письма и благожелательно отзывались о ее книге в прессе.

Таня в своей работе была в высшей степени добросовестна. Она никогда не нарушала ни своих обещаний, ни сроков сдачи статей. Все редакции, с которыми сотрудничала Таня Харрис, могли на нее положиться и ценили ее пунктуальность. Таня была усердна и очень дисциплинированна и откладывала в сторону свою работу только во время школьных каникул детей или когда кто-нибудь из них заболевал и оставался дома. В таких случаях на первом плане были дети. В другое время ничто не могло помешать ей взяться за работу. В часы, свободные от домашних дел, Таня была фанатиком работы. Она переключала телефон на автоответчик, выключала мобильник и каждое утро после второй чашки чая, когда дети были в школе, садилась писать.

Финансовая сторона Таниной деятельности тоже имела значение – бюджет семьи заметно пополнялся. Время от времени Таня писала статьи для местных изданий, а иногда и в «Кроникл». Ей особенно удавались забавные житейские истории, Таня была талантливой юмористкой, ироничной и остроумной. Источником для ее рассказов такого плана был собственный опыт и случаи, происшедшие с ее детьми, соседями и друзьями.

Но по-настоящему ощутимый доход ей приносили не статьи и рассказы, а сценарии мыльных опер для национального телевидения. За прошедшие годы Таня написала их немало. Конечно, это была не большая литература, и сама Таня не питала никаких иллюзий относительно своих произведений. Но платили за сценарии очень хорошо, Танину работу ценили и часто обращались к ней с предложениями. Это была не та работа, которой Таня гордилась, но ей нравился и сам процесс творчества, и гонорары, которые она получала. Обычно за год Таня писала десять-двенадцать сценариев. На эти деньги они купили новый микроавтобус «Мерседес» и каждый год на месяц арендовали дом на озере Тахо. Питер ценил и то, что значительная часть платы за обучение детей также осуществлялась Таней. Из денег, полученных за участие в коммерческих проектах, Таня сумела отложить немалую сумму. Еще она участвовала в написании сценариев для нескольких телесериалов, в которых каждая серия представляла собою законченный эпизод, – еще до того, как реалити-шоу потеснили на телеэкранах сериалы и телефильмы. Именно поэтому единственной регулярной работой Тани на телевидении остались мыльные оперы. Агент Тани звонил ей с предложениями писать очередной сценарий мыльной оперы не реже одного раза в месяц. Таня стряпала их за несколько дней, по ночам, пока остальные члены семьи спали. К счастью для Тани и к восторгу ее агента, ей всегда требовалось на сон немного времени. Она никогда не зарабатывала огромных денег, но всегда имела стабильный доход. Она была, в сущности, домохозяйкой и писательницей, обладающей жизненными силами и талантом. Это было отлично работающее сочетание.

За прошедшие годы написание сценариев стало для Тани постоянным, приносящим удовольствие и хороший доход занятием, и по мере того, как дети подрастали, Таня собиралась трудиться на этом поприще еще более плодотворно. Единственной мечтой, которую Тане пока не удалось осуществить, было создать сценарий для полнометражного художественного фильма. Она постоянно озадачивала своего агента на этот счет, но ее работа на телевидении делала ее нежелательным претендентом, телевидение и производство художественных фильмов практически не имели точек пересечения. Это огорчало Таню, сама она была уверена, что ее способностей хватит, чтобы сделать полноценный сценарий фильма, но подходящий случай все не представлялся, и Таня уже стала сомневаться, что он вообще когда-нибудь представится. Она терпеливо ждала такой возможности двадцать лет. И продолжала делать текущую работу – и домашнюю, и профессиональную. На протяжении всей своей самостоятельной взрослой жизни Таня была неизменно загружена работой. Она выполняла ее левой рукой, а правой в это время делала все домашние дела, обихаживала семью, заботилась о своих родных. Питер всегда восхищался женой и говорил, что Таня – потрясающая женщина и замечательная мать и жена. Для Тани эти его слова значили куда больше, чем самые благожелательные рецензии на ее сочинения. На протяжении всех лет супружеской жизни семья стояла для Тани на первом месте. И Таня никогда не жалела, что сделала такой выбор, хотя иногда по этой причине и приходилось отказываться от интересных предложений. Но обычно Таня ухитрялась справляться со всеми своими делами и гордилась тем, что управляется с этим вполне успешно вот уже двадцать лет. Она никогда не подводила ни Питера, ни детей, ни своих работодателей. Дети гордились ею и частенько смотрели мыльные оперы, снятые по ее сценариям, хоть и поддразнивали мать, утверждая, что все это никуда не годится. Но тем не менее они хвастались матерью перед друзьями и втайне гордились ею. Для Тани было очень важно, что Питер и дети относятся к ее делам с уважением. И ей нравилось знать, что она выполняет свою работу хорошо и при этом не жертвует временем, принадлежащим семье. В ее кабинете на стене висел плакатик с надписью: «Кто сказал, что ночью надо спать?»

Таня только-только уселась за компьютер, прихватив с собой чашку чая, начала проглядывать набросок начатого вчера рассказа, когда зазвонил телефон, и Таня услышала щелчок автоответчика. Джейсон вчера остался ночевать в Сан-Франциско, девочки ушли к друзьям, а Питер уже давно уехал на работу – ему нужно было подготовиться к заседанию суда, назначенному на следующую неделю. Так что у Тани образовалась чудесная возможность спокойно поработать утром, а это случалось нечасто, если дети были не в школе. Летом Таня писала куда меньше, чем в зимние месяцы. Когда дети были на каникулах, она постоянно отвлекалась от своей работы. Но сейчас у Тани возник замысел нового рассказа, и уже несколько дней он не давал ей покоя. Таня как раз попыталась оформить свои наброски, когда услышала сообщение своего агента на автоответчике. Она бросилась на кухню, чтобы снять трубку. Таня прекрасно знала, что во всех сериалах мыльных опер, для которых она пишет, сейчас перерыв, так что вряд ли агент позвонил ей с предложением написать новый сценарий. Может, речь идет о статье для журнала или о предложении от «Нью-йоркера».

Таня успела ответить на звонок до того, как агент положил трубку. Он, собственно, оставил ей сообщение с просьбой перезвонить. Уолтер Дракер был нью-йоркским агентом с прекрасной репутацией, занимался делами Тани вот уже пятнадцать лет. У агентства имелся офис и в Голливуде, и оттуда приходило предложений не меньше, чем из Нью-Йорка.

– Я думал, ты сидишь и пишешь, – сказал Уолт, когда Таня сняла трубку. Она уже давно при общении называла Уолтера Уолтом.

– Я и писала, – отозвалась Таня, забираясь на высокую табуретку поближе к телефону. Кухня была центром всего дома, а Таня использовала ее еще и как кабинет. Компьютер приткнулся в углу, рядом с двумя шкафами, забитыми папками с работой. – А что случилось? Я работаю над новым рассказом. Думаю, что получится неплохо.

* * *

Уолт искренне восхищался Таней, в особенности тем, как она относилась ко всему, что делала, – неизменно профессионально и добросовестно. Он знал, как для Тани дороги дети, но при этом она продолжала писать. С ней приятно было иметь дело – Уолту никогда не приходилось извиняться за то, что Таня просрочила сроки сдачи, забыла про очередной заказ или испортила сценарий. Таня была профессиональным писателем, способным и добросовестным. Она была настоящим профессионалом, обладала талантом, энергией и напористостью. Уолту нравились ее вещи; раньше он не особенно любил рассказы, но Танины рассказы его восхищали. В них всегда был необычный поворот сюжета, своего рода сюрприз. Да и вообще в ее произведениях было что-то необычное. В тот момент, когда читатель меньше всего этого ожидал, Таня вворачивала какой-нибудь ошеломляющий сюжетный ход или нетипичный конец. А более всего Уолту нравились ее юмористические вещи. Иногда Таня заставляла его смеяться до слез.

– У меня есть работа, – загадочно произнес Уолт.

Таня все еще продолжала размышлять над своим рассказом и не сразу сосредоточилась на его словах.

– Хм... это наверняка не мыльная опера. У них до следующего месяца перерыв, слава богу. У меня, признаться, за весь месяц, вплоть до вчерашнего дня, не было ни одной приличной идеи. Я была слишком занята с детьми, а на следующей неделе мы уезжаем на Тахо, где я приступлю к исполнению обязанностей шеф-повара, шофера, гостеприимной хозяйки дома и горничной.

Когда они отправлялись на Тахо, как-то всегда получалось, что вся домашняя работа доставалась ей, пока все остальные члены ее семьи купались, катались на водных лыжах и всячески резвились и развлекались. В конце концов Таня смирилась с таким порядком вещей. Дети то и дело приводили друзей, и, невзирая на все просьбы, мольбы и угрозы Тани, никто ей не помогал. Впрочем, Таня к этому уже привыкла – чем старше становились дети, тем меньше они делали по дому. Питер был ненамного лучше. В Тахо ему хотелось расслабиться и отдохнуть, а не мыть посуду, убирать дом или застилать постели. Таня приучила себя относиться к этому как к одной из немногих отрицательных сторон своей жизни. И она знала, что если это самая большая неудача ее жизни, то ей еще очень повезло. В душе она даже гордилась, что заботится о своей семье сама, без помощи наемной прислуги. Таня была из той редкой в наше время породы женщин, для которых забота о семье являлась источником радости, а не раздражения.

– Что за работа? – спросила Таня, сосредоточившись наконец на словах Уолта.

– Сценарий, основанный на книге. Бестселлер прошлого года, автор – Джейн Барни. Да ты знаешь эту книгу – это «Мантра». Она примерно девять недель держалась первой в списке продаж. Дуглас Уэйн только что купил права на эту книгу. Им нужен сценарий.

– Сценарий? Разве его не будет писать сама Барни?

– Похоже, что нет. Она никогда прежде этим не занималась и боится испортить дело. Она сохранила за собой права консультанта, но сказала, что сама не будет писать сценарий. У нее есть обязательства перед издателями: выходит новая книга, а в сентябре запланирован ряд поездок и встреч с читателями. У нее нет времени на написание сценария – да и желания, кажется, тоже. А Дугласу нравится, как ты работаешь. Судя по всему, он подсел на одну из твоих мыльных опер. Он сказал, что хотел бы поговорить с тобой об этом, и заявил, что ты угробила кучу его времени, пока он сидел перед телевизором, как приклеенный. Он думает, что это именно ты сделала это зрелище таким, какое оно есть, – уж каким бы там оно ни было. Я не стал ему рассказывать о том, как ты работаешь, – пишешь эту хрень, пока дети в школе или когда все спят.

– Это для телевидения? – спросила Таня, не сомневаясь, что так оно и есть, хотя ей и показалось странным, что Дуглас Уэйн взялся продюсировать телевизионный фильм. Он был известным кинопродюсером, и Таня не представляла, с чего бы это он перекинулся на телевизионный проект. Как бы ни был известен Уэйн, спрос на телефильмы сошел на нет. Теперь предпочитали оставлять выбранных наугад людей на необитаемом острове или снимать скрытой камерой, как люди обманывают друг друга. А еще пользовались популярностью реалити-шоу со знаменитостями, типа «Осборна» – сливки нынешнего телевидения. А в другом шоу юноша мог выиграть пятьдесят тысяч долларов за то, что у него меньше всего поднялось давление, когда у него над головой повесили извивающегося аллигатора. Это, конечно, тоже способ заработать на жизнь, но не для нее. И кроме того, для реалити-шоу не нужен литературный сценарий. – С каких это пор Дуглас Уэйн работает для телевидения?

Уэйн был одним из самых влиятельных продюсеров Голливуда, а Барни – писателем мировой известности. «Мантра» была очень сильным, хотя и несколько пессимистическим романом. Она получила Национальную премию в номинации «Художественная проза».

– Он и не работает на телевидении, – небрежно произнес Уолт. Таня хорошо знала, что чем значительнее предполагался проект, тем более сдержанным становился Уолт, впрочем, лишь внешне. Но сейчас его голос звучал почти сонно. В Нью-Йорке сейчас полдень, с минуты на минуту Уолт должен будет уйти на ланч. Он нечасто сидел в офисе – большую часть дел Уолт улаживал во время совместных трапез. Когда Таня звонила ему, то, как правило, заставала его где-то в ресторане и вечно в обществе крупных фигур кинобизнеса, издателей, авторов, продюсеров или известных актеров. – Это не телевизионный фильм, а художественный, полнометражный. Они вообще-то искали автора с громким именем.

Таня не была автором с громким именем, уважаемым – да, была, но не с громким именем. Просто серьезным, надежным и стабильным, как она сама считала.

– Уэйн вместо этого захотел тебя. Ему нравятся твои сюжеты в сериалах, он говорит, что они там самые лучшие, на порядок выше, чем у других авторов. И ему нравятся твои юмористические вещи. Судя по всему, он читал все, что ты печатала в «Нью-йоркере». Похоже, он твой большой поклонник.

– Я тоже его большая поклонница, – призналась Таня. Она видела все фильмы Уэйна. Неужто это происходит с ней?! Дугласу Уэйну понравилось, как она пишет, и он хочет, чтобы она написала для него сценарий? Вот это да! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Итак, теперь, когда мы установили, что вы оба нравитесь друг другу, давай я тебе расскажу про его фильм. Бюджет – сто восемьдесят миллионов долларов. Три крупных звезды. Съемочная группа, получившая премию Академии киноискусства. Никаких безумных мест съемок, весь фильм от начала до конца будет сниматься в Лос-Анджелесе. Все твои расходы оплачиваются – это само собой. Подготовка к съемкам начинается в сентябре. Начало съемок с пятого ноября. Они рассчитывают уложиться в пять месяцев, если не случится ничего непредвиденного. Ну, и плюс шесть-восемь недель на монтаж. При некотором везении, хорошем сценарии – а я знаю, что ты способна его написать, – в фильме Дугласа Уэйна ты завоюешь премию Академии киноискусства.

Судя по словам Уолта, ее мечта вдруг исполнилась – мечта всякого, кто пишет для Голливуда. Лучшего предложения и быть не могло, и они оба это знали. Это было то, о чем Таня мечтала всю жизнь!

– А я просто сижу дома, пишу сценарий и отсылаю им? Как это мило!

Таня улыбнулась. Когда она писала сценарии для мыльных опер, именно так все и происходило; в конечном итоге при съемках много импровизировали, но многое сохранялось и от ее варианта. Таня писала сценарии, пользующиеся успехом, и в результате работавшие с ней режиссеры не хотели ее потерять и требовали от нее новых и новых сценариев. Это давало им гарантию того, что рейтинг сериала будет расти.

– Нет, все не настолько мило, – рассмеялся в ответ Уолт. – Я и забыл, что ты никогда раньше не писала для полнометражного кино. Нет, любовь моя, ты не сможешь сидеть у себя дома и быстренько кропать сценарий в промежутках между готовкой обедов и походом с собакой к ветеринару.

Уолт хорошо знал, чем Таня жила последние пятнадцать лет. Его всегда удивляло, что она живет обычной жизнью и даже гордится своей ролью домохозяйки в Марине и при этом с поразительной регулярностью создает превосходные работы. Благодаря ей и сам Уолт имел стабильный доход, и так продолжалось уже пятнадцать лет. Таня сделала карьеру крепкого профессионала и получала куда лучшие отзывы, чем многие другие, поэтому Дуглас Уэйн и захотел привлечь ее к работе. Уэйн сказал, что желает заполучить ее любой ценой – невероятное заявление, особенно если учесть, что Таня никогда прежде не писала полнометражных сценариев. Желание Дугласа Уэйна заполучить ее было проявлением высшего доверия с его стороны. Таня была польщена.

– Дуглас Уэйн сказал, что ему нужен свежий человек, который поймет книгу и который не пахал бы на Голливуд вот уж двадцать лет.

Когда к нему обратились с этим предложением, Уолт едва не упал со стула, а теперь и Таня была близка к этому.

– Но для этого тебе придется поехать в Лос-Анджелес. Возможно, ты сможешь приезжать домой на выходные, до и после съемок – наверняка. Они предложили оплатить все твои расходы на проживание во время работы. Дом или квартиру – как пожелаешь, или бунгало в отеле «Беверли-Хиллз». Все за их счет.

Потом Уолт сообщил Тане, какой гонорар ей предлагают, и на том конце провода воцарилось молчание.

– Это что, шутка? – с внезапно вспыхнувшим подозрением поинтересовалась Таня. Не может быть, чтобы Уолт сказал это всерьез. Она не заработала столько за всю свою карьеру. Это было больше, чем Питер получал за два года работы – а он был партнером в очень солидной фирме.

– Это не шутка, – сказал Уолт с гордостью. Он был искренне рад за Таню и не минуты не сомневался, что она справится, даже если эта работа и непривычна для нее. Ей хватит и таланта, и профессионализма. Главный вопрос – захочет ли она сама поехать в Лос-Анджелес на девять месяцев? Но Уолт был уверен, что ни одна женщина не сможет быть настолько предана мужу и детям, чтобы отклонить такое предложение. Такой шанс выпадает всего раз в жизни, и Таня это понимала. Так далеко она не заходила даже в самых смелых своих мечтах и теперь была в полном смятении. Она уже махнула рукой на свою мечту написать сценарий для художественного фильма и довольствовалась работой над мыльными операми, статьями и рассказами, и вот теперь ей вручили ее мечту на серебряном блюде. Таня чуть не плакала.

– Ты мечтала об этом целых пятнадцать лет! Это твой шанс показать, на что ты способна. Я знаю, тебе это по плечу. Давай, беби, второе такое предложение ты вряд ли когда-нибудь получишь. Уэйн обдумывает кандидатуры еще трех сценаристов; у одного из них на счету две премии Академии киноискусств. Но Уэйн хочет свежего человека. Ему надо ответить на этой неделе, Таня. Если ты не возьмешься за эту работу, ему нужно побыстрее подобрать другую кандидатуру. Но я не думаю, что ты позволишь себе отказаться. Хотя ты последние пятнадцать лет занималась писательством, именно этот сценарий может сделать тебя по-настоящему известной. Такое предложение превращает твое хобби в занятие профессиональное.

– Это не хобби! – оскорбленно воскликнула Таня. – Я относилась к своей работе серьезно.

– Я знаю. Но я и мечтать не мог о подобном предложении для тебя, да и ни для кого, по правде говоря. Таня, это то, что надо, это твой шанс добиться успеха. Хватай его и держи.

Таня хотела сказать «да» – но не могла, никак не могла. Через год, когда девочки уедут учиться в колледж, – еще куда ни шло, но даже и тогда она не смогла бы оставить Питера одного и уехать на девять месяцев в Лос-Анджелес только потому, что ей предложили написать сценарий. Они с Питером женаты, она его любит, у нее есть обязательства перед ним – в конце концов, у них общая жизнь. И в этом году девочки еще дома. Она не может все бросить и отправиться в Лос-Анджелес – у них же выпускной класс! Месяц-другой – еще куда ни шло, но девять месяцев – это невозможно.

– Я не могу, – с трудом выговорила Таня, сама не своя от сожаления и нахлынувших на нее чувств. – Я не могу, Уолт. Девочки в этом году заканчивают школу.

В ее голосе зазвенели слезы. Отказаться было очень трудно, но Таня знала, что вариантов нет – во всяком случае, для нее. Она не сможет сама вырвать у себя сердце, а ее сердце – это Питер и дети.

– Они не дети! – отрезал Уолт. – Они уже выросли, Джейсон уезжает в колледж, а Мэган с Молли – уже взрослые девушки. Они могут сами позаботиться о себе.

Судя по голосу, Уолт твердо решил не позволить ей ускользнуть.

– Ты можешь гарантировать, что я буду возвращаться домой на каждые выходные?

Таня знала, что он никак не может этого пообещать. При том, как происходит съемочный процесс, гарантировать это невозможно, Уолт и сам это знает. Он бы солгал, если бы дал ей такое обещание. На взгляд Тани, она никак не могла принять это предложение. Она нужна детям всю неделю, кто будет готовить им еду, помогать со школьными мероприятиями, следить, чтобы они справлялись с домашними заданиями, заботиться о них, когда они болеют? Не говоря уже об ухажерах, праздниках, подготовке к поступлению в колледж и их выпускном бале. Она была рядом с ними всю их жизнь – как же она может пропустить этот важный год? И как же Питер? Кто будет заботиться о нем? Они все привыкли, что она постоянно рядом с ними, что она живет их жизнью. Таня даже представить себе не могла, что она будет занята своей работой в Лос-Анджелесе. А Питер и девочки останутся одни. Кто будет вести хозяйство, следить за порядком в доме, заботиться о них?! Это всегда были обязанности Тани, а ее работу близкие воспринимали скорее как блажь, своего рода развлечение, хотя и небесполезное.

Уолт надолго умолк.

– Нет, я не могу этого гарантировать, – подавленно ответил он. – Но, думаю, ты сможешь приезжать домой на выходные довольно часто.

– А если не смогу? Ты, что ли, приедешь и будешь заботиться о моих детях?

– Таня, за такие деньги ты можешь нанять прислугу. Хоть десять человек, если пожелаешь. Они платят такие бабки не за то, чтобы ты сидела на заднице в своем Марине и пересылала им сценарий по почте. Они хотят, чтобы ты была там, где идут съемки. И это логично.

– Я понимаю, что это логично. Я просто не понимаю, как совместить эту работу с моей реальной жизнью.

– Это тоже твоя реальная жизнь, реальные деньги, реальная работа. И это одна из самых значительных кинокартин, которые делались в Голливуде за последние десять лет, а может, и на десять лет вперед, и возможность работать вместе с некоторыми из самых значительных людей нашего кинематографа. Ты хотела художественный фильм? Вот тебе художественный фильм. Такое тебе больше не найти.

– Я понимаю. Я все понимаю. – Таня чувствовала себя совершенно несчастной. Она никогда не думала, что перед ней встанет подобный выбор. Он казался немыслимым при ее жизненных ценностях. Семья на первом месте, писательское дело – на втором. На втором, вечно на втором, как бы сильно она ни любила писать и как бы хорошо ни зарабатывала. На первом месте всегда были Питер и дети. Все рабочее расписание Тани было подстроено под них.

– Может, ты подумаешь и обсудишь это дело с Питером? Мы можем вернуться к этому снова завтра утром, – спокойно сказал Уолт. Он представить себе не мог, чтобы человек, обладающий хотя бы каплей здравого смысла, посоветовал жене отказаться от таких денег, и он надеялся, что муж посоветует Тане хвататься за уникальную возможность обеими руками. Да разве могло быть иначе? В мире Уолта от таких возможностей не отказывались. В конце концов, он ведь был литагентом, а не психиатром. Таня же даже не была уверена, станет ли она рассказывать об этом Питеру. У нее было такое ощущение, что ей следует принять решение самостоятельно и отклонить предложение. Хотя, конечно, ей льстило такое потрясающее предложение.

– Я позвоню тебе завтра, – произнесла Таня, тяжело вздохнув.

– Не говори ты таким несчастным тоном. Это лучшее, что когда-либо происходило с тобой, Таня.

– Я понимаю... Извини... Я просто не ожидала ничего подобного, а выбор непростой. Моя работа никогда раньше не становилась между мною и моей семьей.

И Тане не хотелось, чтобы это произошло теперь. Это был последний год, который Мэган и Молли предстояло провести дома, и Таня не хотела его пропускать. Она никогда себе не простит, если не будет с ними рядом. И они, возможно, тоже ей этого не простят, не говоря уже о Питере. Это просто нечестно – просить его заботиться о девочках в одиночку, особенно если учесть, насколько он загружен работой.

– Думаю, ты сможешь с этим справиться, если все правильно обустроить. И подумай о том, как интересно тебе будет работать над этим фильмом, – попытался подбодрить ее Уолт.

– Да, – снова вздохнула Таня, – это было бы интересно.

Превосходная писательская задача. В глубине души Тане ужасно хотелось взяться за нее, но при этом она понимала, что должна отказаться.

– Просто подумай об этом спокойно и не принимай скоропалительных решений. Поговори с Питером.

– Поговорю, – пообещала Таня, соскакивая с табурета. Ей нужно было переделать за сегодня тысячу дел. – Я позвоню тебе утром.

– Я скажу им, что не смог до тебя дозвониться, что тебя до завтра не будет в городе. И еще, Таня, – мягко произнес Уолт, – подумай о себе. Ты чертовски хороший писатель и лучшая жена и мать, каких я только знаю. Эти две работы вполне совместимы. Люди их совмещают. А твои дети уже не младенцы, ты и так много им дала.

– Ты прав, – Таня улыбнулась. – Просто мне иногда нравится думать о них так. Возможно, они справятся без меня, я уже почти вышла из употребления.

Все трое ее детей в старших классах стали очень независимы. Но Таня знала, что этот год очень важен для двойняшек и для нее самой. Это был ее последний год, полностью посвященный материнским заботам, перед отъездом детей в колледж. Им все еще требовалось ее присутствие. По крайней мере, так она думала и была уверена, что Питер разделяет ее мнение. Таня представить себе не могла, что с ними все будет в порядке, если она уедет работать в Голливуд на целый год, последний год дома для ее девочек. Конечно, предложение ехать в Голливуд и писать киносценарий – это потрясающе, никто из семьи не ожидал, что это когда-нибудь случится, и меньше всех – сама Таня.

– Расслабься и радуйся. Если такой человек, как Дуглас Уэйн, желает работать с тобой – это повод погордиться. Большинство писателей за такой шанс продали бы собственных детей.

Но Уолт знал, что это не Танин случай. И именно поэтому она ему нравилась. Таня была хорошей женщиной, живущей семейными ценностями. Но сейчас Уолт надеялся, что она на несколько месяцев задвинет свои ценности подальше.

– Буду ждать завтрашнего звонка. Передавай привет Питеру.

– Спасибо, – уныло отозвалась Таня. Для нее дело было не только в том, как отнесется к этой новости Питер, но и в высоких стандартах, которым она считала нужным соответствовать. Положив трубку, Таня некоторое время неподвижно стояла посреди кухни, словно громом пораженная. Ей многое следовало переварить, а ее семье – проглотить.

Таня все еще не двигалась с места, глядя перед собой невидящим взглядом и размышляя о происшедшем, когда на кухню вошел Джейсон, а с ним – двое его друзей, которые приехали вместе с ним.

– Что с тобой, ма?

Джейсон был высоким, красивым юношей, как-то незаметно и быстро возмужавшим, с широкими плечами, низким голосом, зелеными, как у матери, глазами и темными волосами. Он был красив – и это льстило Тане, – но еще больше она ценила в сыне его человеческие качества. Джейсон был хорошим сыном, он никогда не создавал родителям проблем, он хорошо учился и занимался спортом. Он собирался пойти учиться на юриста, как отец.

– У тебя вид какой-то странный. Что-нибудь случилось?

– Да нет. Я просто соображала, что мне сегодня нужно сделать. А ты чем собираешься заняться? – спросила Таня, пытаясь в то же время выбросить всякие мысли про фильм из головы.

– Мы отправляемся к Салли поплескаться в бассейне. Тяжелая работа для летнего утра, но кто-то же должен ее делать.

Джейсон рассмеялся, а мать привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его. У Тани уже сейчас сжималось сердце при мысли об отъезде Джейсона. Ей невыносимо было думать, что он уезжает. Без Джейсона дом опустеет, и, хуже того, через год все трое детей покинут дом. Таня цеплялась за эти последние дни, проведенные вместе, и оттого ей казалось невозможным принять предложение Дугласа Уэйна. Разве она может упустить эти последние, драгоценные дни, которые можно провести вместе с детьми? Никак не может, она никогда себе не простит, если лишит себя и детей такой возможности.

Джейсон с друзьями ушел через полчаса, пока Таня возилась на кухне. Она пребывала в таком замешательстве, что плохо понимала, чем сейчас занимается. Когда юноши ушли, Таня уселась за компьютер и ответила на несколько писем. Она никак не могла собраться с мыслями. Еще полчаса спустя, когда домой вернулись девочки, Таня сидела, устремив невидящий взгляд на клавиатуру. Мэган и Молли вошли, оживленно переговариваясь, и уставились на мать.

– Привет, ма. Что это ты делаешь? У тебя такой вид, словно ты уснула за компьютером. Пишешь?

Таня рассмеялась, услышав вопрос, и, выйдя из задумчивости, посмотрела на дочерей. Девочки выглядели совершенно по-разному – невозможно было сказать, что они сестры. Им повезло больше, чем близнецам, которых невозможно отличить друг от друга.

– Да нет, я обычно стараюсь бодрствовать, пока пишу. – Планы Тани поработать сегодня утром над рассказом пошли прахом. – Это нелегко, но я как-то справляюсь.

Таня рассмеялась. Девочки уселись за кухонный стол. Мэган хотела знать, можно ли ей будет пригласить в августе на Тахо ее бойфренда, а это был щекотливый вопрос. Таня не поощряла стремления детей приглашать на отдых предметы своих воздыханий. Иногда бывали исключения, но, как правило, они с Питером не одобряли эту идею.

– Я думаю, на этот раз нам лучше бы отдохнуть в кругу семьи. Джейсон никого с собой не берет, да и Молли тоже, – благоразумно заметила Таня.

– Они не возражают. Я у них спрашивала.

Мэган смотрела на мать в упор. Она была бесстрашна. Молли – та была куда более робкой. А Таня предпочитала, чтобы дети звали с собой в поездки друзей одного с ними пола, а не предмет увлечения – Таня в этом вопросе была консервативна.

– Я поговорю об этом с отцом.

Таня тянула время, не желая ничего решать. У нее неожиданно оказалось слишком много тем для размышления. Звонок Уолта перевернул все утро. Или, честно говоря, всю ее жизнь.

– Ма, что-то случилось? – спросила Молли. – Ты сама на себя не похожа.

Молли, как и Джейсон, заметила, что что-то неладно. Таня и вправду чувствовала себя странно. Звонок Уолта совершенно выбил ее из колеи. Он вручил ей мечту всей ее жизни, а Таня собиралась от нее отказаться. В ее книгах хорошие матери не оставляли своих детей ни во время учебы в выпускном классе, ни в какое иное время. Дети вырастают и покидают родителей, но никак не наоборот. Таня никогда не забывала о бросившем ее отце.

– Нет, солнышко, все в порядке. Я просто работаю над рассказом.

– Отлично, ма!

Таня улыбнулась, ей всегда была приятна похвала детей. Уважение Питера, сына и дочерей давало ей силы. Таня даже представить не могла, что они скажут о предложении, которое ей сделал Уолт от лица Дугласа Уэйна.

– Обедать будете?

– Нет, мы уже уходим.

Девочки собрались посидеть с друзьями за ланчем в Милл-Уолли. Через полчаса они ушли, и Таня снова осталась одна. У нее в эти минуты возникло чувство, словно она разрывается между двумя мирами, двумя жизнями, между людьми, которых она любит, и работой, которой она живет. Ей почти хотелось, чтобы этого звонка Уолта не было. Глупо – но, выключив компьютер, она смахнула слезинку, выкатившуюся из уголка глаза, а потом решительно отправилась по делам. Таня уже возвращалась домой, когда позвонил Питер и предупредил, что сегодня задержится и не вернется домой к ужину. Он собирался прихватить в офис сандвич и перекусить прямо на рабочем месте.

– Как у тебя прошел день? – спросил Питер бесцветным голосом. – У меня день был просто сумасшедший.

– У меня тоже немного сумасшедший, – ответила Таня, огорчившись, что Питер не придет к ужину. Ей хотелось поговорить с ним, но она поняла, что сегодня это вряд ли удастся – Питер вымотался, готовясь к суду. – А ты не представляешь, когда вернешься?

– Постараюсь к десяти. Извини, если огорчил тебя.

– Ладно, все нормально!

– С тобой все в порядке? Голос у тебя расстроенный.

– Просто забегалась. Ничего особенного, все как обычно.

– С детьми все хорошо?

– Они все разбежались. Мэган хочет взять на Тахо Яна. Я сказал ей, что поговорю с тобой. Мне эта идея не нравится. Они на второй же день начнут ссориться и доведут нас всех до белого каления.

Питер рассмеялся – Таня точно воспроизвела ситуацию. Так все и было в прошлый раз. Зимой они брали Яна с собой, когда отправились кататься на лыжах, и он уехал на два дня раньше, поссорившись с Мэган. Но вскоре после ее возвращения в город они помирились. Изо всех членов семьи у Мэган была самая бурная личная жизнь. У Молли пока не было серьезных увлечений. А Джейсон в старших классах встречался с одной девушкой, а совсем недавно, в начале лета, расстался с нею. Они оба решили, что не имеет смысла продолжать роман на расстоянии, когда Джейсон уедет.

– Я ничего не имею против Яна, – выразил свое мнение Питер. – Но я не возражаю, чтобы ты выставила меня злодеем перед ними.

Питер всегда поддерживал Таню в подобных вопросах, и они выступали перед детьми единым фронтом. Хотя те, как и все дети, стремились использовать для собственной выгоды то чувства отца, то – матери, чтобы добиться своего. Но их попытки почти всегда оканчивались неудачей. Питера с Таней объединяли крепкие узы, и их взгляды, как правило, совпадали. Между ними очень редко возникали разногласия как по вопросам, связанным с детьми, так и по многим другим.

Потом Питер позвонил еще раз и сказал, что приедет не поздно. Разговоры с ним всегда действовали на Таню успокаивающе. Она любила обмениваться мнениями с мужем, проводить время вместе с ним, лежать рядом ночами, крепко прижавшись к мужу. Они ни в малой степени не наскучили друг другу, и их не заел быт. У них был один из тех редких браков, которые никогда не подвергались серьезным испытаниям. Питер с Таней до сих пор, двадцать лет спустя, были влюблены друг в друга. Думая с нежностью о Питере, Таня еще раз сказала себе, что даже помыслить не может, как это она будет без Питера. Мысль провести девять месяцев в Лос-Анджелесе, пять ночей в неделю спать в одиночестве, была совершенно невообразима. Стоило Тане лишь подумать об этом, и ей уже стало тоскливо и одиноко. Сколько бы денег ей ни предложили и как бы заманчиво ни было это предложение, ее муж и дети – вот самое главное в ее жизни. Подъезжая к дому, Таня приняла решение. И даже не стала огорчаться из-за этого. Ну, может, она и испытала легкое разочарование, но ни капли не сомневалась в том, какую жизнь она хочет вести. Таня даже не была уверена, стоит ли рассказывать Питеру об этом. Сейчас ей хотелось лишь одного: позвонить утром Уолту и сказать, что она отказывается. Предложение, конечно, лестное, но ей это не нужно. У нее уже есть все, чего она желает: Питер, их дети и жизнь, которой они живут.