Читать книгу Высшая милость - Даниэла Стил - Страница 3

Бальный зал отеля «Ритц-Карлтон» был готов к приему гостей. Сара Слоун, войдя, придирчиво огляделась. Что ж, все превосходно. Не к чему и придраться. На столах шелковые, сдержанного кремового цвета скатерти, серебром поблескивают подсвечники, столовые приборы, хрусталь, придавая обстановке торжественность и дорогой вид. Щедрый попался благотворитель. Не поскупился. И все это великолепие для подготовки сегодняшнего события встало ей гораздо дешевле, чем поначалу предлагал отель. Тарелки с золотой каймой. Каждого гостя на столе ждет небольшой подарок, завернутый в серебристую бумагу. Меню в маленьких серебряных держателях написаны каллиграфическим почерком на плотном картоне светло-бежевого оттенка. Карточки с именами гостей, украшенные крошечными золочеными ангелочками, уже расставлены – Сара заранее тщательно обдумала план рассадки всех приглашенных. Первые три ряда столов – для «золотого» спонсора, за ними – столы для «серебряного» и «бронзового». На каждом стуле – изящно оформленная программа вечера, каталог аукциона и карточка с номером.

Сара занималась всем этим здесь, в Сан-Франциско, с тем же завидным азартом, с каким она делала все в этой жизни, и так же, как она устраивала подобные вечера раньше в Нью-Йорке. Ни одна мелочь не ускользнула от ее внимания, ничто не упущено, и сейчас зал выглядит так, словно здесь ожидается свадьба высоких особ, а не благотворительное собрание – рядовое из вереницы многих подобных. Сара окинула довольным взглядом букеты кремоватого оттенка роз, перевитых золотыми и серебряными лентами. Они особенно хороши на этих столах. Розы были любезно предоставлены лучшей флористической компанией города за одну треть стоимости, уж так она ухитрилась договориться. «Сакс» проведет показ мод, а «Тиффани» пришлет сюда свои образцы украшений и девушек-моделей для дефиле. Настроение у Сары от созерцания зала осталось приподнятое, она предвкушала безусловный успех.

В этом зале сегодня пройдет аукцион, и лоты выставлены дорогущие: драгоценные украшения, туры в экзотические места, спортивная экипировка, совместные мероприятия со звездами, а также черный «Рейндж Ровер», который стоит сейчас у входа в отель с огромным золотым бантом на крыше – какой-то счастливчик укатит сегодня на нем домой. А неонатальное отделение здешней больницы будет еще более осчастливлено, когда получит средства от проведения аукциона. Это был уже второй такой Бал малюток-ангелов, который Сара устраивает ради медицинского учреждения. Благодаря первому они сумели заработать более двух миллионов долларов – за счет продажи билетов, самого аукциона и пожертвований. Сегодня она рассчитывала на три миллиона.

Должно сработать и то, что развлекательная программа предполагалась изысканная: весь вечер «живая» музыка – будет играть хороший эстрадный оркестр. Дочь одной голливудской музыкальной «шишки» входит в состав благотворительного комитета. Ее отец договорился с Мелани Фри, что та выступит, и это позволило значительно повысить цены как на индивидуальные места, так и на спонсорские столики. Три месяца тому назад Мелани получила приз «Грэмми», и теперь ее сольные выступления стоят не меньше пяти миллионов. Но сегодняшний ее концерт – благотворительный. А все «ангелочки», которых должны разобрать сегодня, предоставлены ею по себестоимости, хотя и весьма немаленькой. Затраты на поездку, проживание и питание ее администрации и оркестра оценены в триста тысяч долларов – сущая мелочь с учетом того, что она собой представляет и какую роль играет в мероприятии.

Никто не остался равнодушным, получив приглашение на вечер и увидев, кто будет выступать. Мелани Фри нынче самая популярная из певиц, и все горят желанием на нее посмотреть. Ей всего девятнадцать, и за два года она совершила головокружительную карьеру со своими гремящими на всю страну хитами. А приз «Грэмми» стал дополнительной приятной неожиданностью. Сара была благодарна Мелани за ее согласие бесплатно принять участие в нынешнем вечере. Вот только не отказалась бы она в самый последний момент, как это бывает иной раз со звездами, приглашенными ради благотворительных целей. Хотя администратор Мелани клялся, что она непременно сдержит данное ею слово… Все предвещало, что вечер будет роскошный, и пресса уже заранее отзывалась о нем как о значительном культурном событии. Организационному комитету удалось заманить еще несколько знаменитостей из Лос-Анджелеса, кои прибудут аккурат к началу и примут участие в вечере. Вся местная общественность приобрела билеты. Так что сегодняшнему благотворительному действу прямо-таки суждено стать самым значительным и продуктивным в Сан-Франциско и, как все, затаив дыхание, ожидают, самым захватывающим за последние два года.

Благотворительностью Сара начала заниматься не на пустом месте. А после того, как ей довелось столкнуться с неонатальным отделением клиники. Три года тому назад они спасли ее недоношенную дочь Молли, когда девочка родилась на три месяца раньше срока. Молли была ее первым ребенком. Сара была уверена, что беременность пройдет без эксцессов. Ей было тридцать два года, и она не только выглядела, но и чувствовала себя превосходно, а потому пребывала в абсолютной уверенности, что все у нее пройдет гладко. И она беспечно пребывала в этой уверенности вплоть до момента, пока одним несчастным дождливым вечером ее не привезли в отделение, и они ничего не смогли сделать. Молли родилась на следующее утро и пролежала в инкубаторе неонатального центра два месяца. Все это время Сара и ее муж Сет были рядом с дочуркой. Сара дневала и ночевала в больнице, и они выходили Молли без каких-либо последствий для здоровья малышки. Сейчас Молли – подвижный трехлетний ребенок, готовый осенью пойти в детский сад.

Второй ребенок Сары, Оливер – Олли – родился минувшим летом, действительно не доставив ей никаких проблем. Улыбчивый чудный бутуз радует маленькую сестричку и папу с мамой. Для них с Сетом их дети – наипервейшая из радостей жизни. Сара всю себя без остатка посвящает своим детишкам и только им, и единственное, что на время отвлекает ее, – это благотворительные вечера, которые она проводит один раз в год. События требуют скрупулезной продуманности, дотошности по мелочам, большой общей работы и немалых усилий, но все это прекрасно ей удается.

Сара и Сет познакомились в Стэнфорде шесть лет тому назад в школе бизнеса, куда оба приехали из Нью-Йорка. Поженившись сразу после окончания школы, они стали жить в Сан-Франциско. Сет получил работу в Силиконовой долине и сразу же после рождения Молли учредил собственный инвестиционный фонд. Сара решила, что не будет работать. Она забеременела Молли в день свадьбы и хотела проводить все свое время с детьми. До того как поступить в Стэнфордскую школу бизнеса, в Нью-Йорке она пять лет проработала аналитиком на Уолл-стрит. И теперь ей хотелось отрешиться от суеты, сполна вкусить материнства, насладиться этой чудесной порой, когда она молодая мама, наблюдать, как растут и развиваются ее дети, слушать их первый лепет и видеть их первые шаги и умения. Сет здорово придумал – учредить инвестиционный фонд. Это позволило ей с легкостью не возвращаться к работе и отказаться от роли преуспевающей бизнес-леди.

Сету сейчас тридцать семь, он достиг замечательных бизнес-успехов и стал весьма заметной восходящей звездой на финансовом небосклоне Нью-Йорка и Сан-Франциско. Они с Сарой купили большой кирпичный дом с окнами на залив в Пасифик-Хайтс. Но это не просто большой и красивый дом. Он наполнен произведениями знаменитых современных художников. В их коллекции – Калдер, Элсворс Келли, де Кунинг, Джэксон Поллак, плюс сколько-то картин неизвестных, но подающих надежды художников. Сара и Сет были поглощены своей жизнью. Всем городам Штатов они предпочли Сан-Франциско, ибо ни в одном американском городе их ничто не цепляло: так случилось, что немолодые родители Сета – он был их единственным, поздним ребенком – не так давно умерли один за другим, оставив все нажитое сыну, а родители Сары уехали жить на Бермудские острова. Так что у них не осталось какой-либо серьезной привязанности к Нью-Йорку. Всем было очевидно, что Сара и Сет поселились в Сан-Франциско надолго, и их присутствие чудесным образом дополняло деловую и социальную картину жизни этого города. Саре даже предложили работу в конкурирующем инвестиционном фонде, но она отказалась в пользу Оливера и Молли, ну и Сета, конечно, когда тот был свободен. Совсем недавно он купил самолет, «G5», и часто летал по делам в Лос-Анджелес, Чикаго, Бостон и Нью-Йорк. Жизнь, одним словом, была у них просто роскошная и с каждым годом становилась все лучше. Не слишком ли они размахнулись, думала иногда Сара. Несмотря на то что и она, и Сет выросли в небедных семьях и комфортных условиях, ни он, ни она не вели прежде такой окутанной благополучием жизни, как это было сейчас. Сару это несколько беспокоило. Время от времени ей казалось, что они, возможно, тратят слишком много денег, имея, помимо дома в городе, еще и дом в Тахо, и самолет… Но Сет говорил, что все это нормально. Он уверял ее, что они могут себе это позволить, что те деньги, которые он зарабатывает, на то и рассчитаны, чтобы приносить им удовольствие. Собственно, так и было.

Сет раскатывал на «Феррари», Сара – на «Мерседесе»-«купе», что было очень удобно с двумя детьми. Правда, она не без едва уловимой алчности поглядывала сейчас на «Рейндж Ровер», который сегодня должен был принять участие в аукционе. Она намекнула Сету, что это было бы им нелишне, тем более что и причина хорошая… В конце концов, этот неонатальный центр спас жизнь Молли. В любой другой больнице, менее оснащенной и с менее профессиональным персоналом, Молли могла бы не выжить. Устраивая свои вечера, Сара желала таким образом выразить центру неизбывную благодарность. После вычета всех расходов по организации мероприятия они должны получить огромную прибыль. Сет положил начало, сделав от их имени благотворительный взнос в размере двухсот тысяч долларов. Сара им очень гордилась. Можно сказать, боготворила его. После четырех лет супружества и рождения двоих детей они все еще не потеряли свежести чувств и любили друг друга, как в первые месяцы. И даже подумывали обзавестись третьим ребенком. Последние три месяца она была полностью поглощена сегодняшним аукционом. Может быть, в августе, подумала Сара, в Греции, где они планировали провести время на арендованной яхте, будет тот особый подходящий момент, чтобы забеременеть в третий раз.

С придирчивостью переходя от столика к столику, Сара сверяла имена на пригласительных карточках со списком гостей, прочитывая каждое имя дважды. Частью успеха бала являлась та благородная утонченная безупречность, с какой они проводились. Это было событие высшего класса. Во что бы то ни стало надо было держать марку, и нельзя было позволить себе небрежности в мелочах. Проверив столики «золотых» спонсоров и приступая к «серебряным», она обнаружила две ошибки и заменила карточки. Едва она закончила проверять последние столы и собралась было просмотреть пакеты с подарками, которые планировалось вручать гостям в конце вечера и которые сейчас готовили шесть ее помощников, как вдруг с противоположного конца зала к ней стремительно подошла заместитель главы благотворительного комитета. Она была очень взволнована. Это была красивая высокая блондинка, а муж ее был генеральным исполнительным директором в одной из ведущих корпораций. Статусная жена. В Нью-Йорке она работала моделью. Ей было двадцать девять лет. Детей у нее не было, да она их и не планировала. Место в благотворительном комитете она занимала по убеждению, что подобное дело стоит того, к тому же приносит ей удовольствие, служа для нее развлечением, – на одном из таких балов они и познакомились с Сарой и с тех пор отлично ладили: брюнетка Сара и светловолосая Анджела. У Сары были длинные прямые темно-каштановые волосы, и в сочетании со смугловатой кожей и огромными зелеными глазами они делали ее облик ярким и запоминающимся. Она была очень привлекательна даже с простым хвостиком, в который были забраны сейчас ее волосы, и с ненакрашенным лицом, в простеньком свитере, джинсах и шлепанцах с открытыми пальцами. Но всего через час с этими женщинами произойдет волшебное превращение…

– Она здесь! – с ходу шепотом объявила Анджела, широко улыбаясь.

– Кто? – подняла на нее глаза Сара, прижимая планшет к бедру.

– Сама знаешь кто! Мелани, разумеется! Они только что прибыли. Я отвела ее в номер.

Сара испытала огромное облегчение. Они поспели вовремя, вся их свита из Лос-Анджелеса. Оркестр и администраторы уже два часа как прилетели коммерческим рейсом и ждали в своих номерах. Сама Мелани, ее лучшая подруга, менеджер, ассистент, парикмахер, бойфренд и мама доставлены отдельно на арендованном специально для них частном самолете.

– Как она себя чувствует, все нормально? – Они получили список пожеланий звезды, список всего того, что она требовала, – здесь были: бутилированная вода из Калистога[1], обезжиренный йогурт, натуральные продукты, деликатесы, упаковка шампанского «Кристаль», увлажнитель воздуха в номере, влажные салфетки с запахом лайма – голова закружится перечислять… Список был на двадцати шести листах, с подробным перечнем всех ее личных требований, указанием гастрономических предпочтений ее матери и марки пива для ее парня. А еще были сорок страниц по части оркестра. Там значилось электронное и звуковое оборудование, еще какие-то приспособления – и особый рояль, его уже доставили ночью. На два часа дня была запланирована репетиция, к тому времени все приготовления в зале должны быть закончены, вот почему Сара слегка волновалась.

– С ней все в порядке. А парень ее какой-то странный, да и мамаша… – Анджела неопределенно покрутила рукой, не находя слов. – Зато ее подруга – девчонка что надо, отличная. Кстати, Мелани эта – милашка! Очень естественна. Это не сыграешь нарочно.

У Сары тоже сложилось о ней такое же впечатление, когда она разговаривала с Мелани по телефону – лишь один раз. Все остальное время она имела дело с ее менеджером, но постаралась от своего имени поблагодарить звезду за согласие принять участие в благотворительном вечере. И вот этот великий день настал. Мелани не внесла никаких изменений в свою программу, отступлений от плана нет, они все на месте. Чего и желать? Погода стоит теплее обычного. Солнечный полдень середины мая. Правда, жарко и влажно – изрядная редкость для Сан-Франциско. День скорее похож на летний где-нибудь возле Нью-Йорка. Сара знала – это ненадолго, и все же теплые ночи создавали атмосферу праздника в городе. Единственное, что вызывало у нее неприятное сосущее чувство в груди, так это то, что местные жители называли такие дни предвестниками землетрясений. Ее знакомые ободряюще подтрунивали над ней, и все же ей было тревожно. То, что в Сан-Франциско случались землетрясения, беспокоило ее еще тогда, когда они с Сетом собрались переехать сюда. Но ее уверяли, что такое случается редко, а уж если и случается, то сильных разрушений не происходит. За те шесть лет, что они прожили в районе залива, она ни разу не ощутила ничего подозрительного. Поэтому, прогнав от себя мысли и о погоде, и о земных катаклизмах, она целиком сосредоточилась на возможных неприятностях, какие могут доставить ей люди в самый ответственный момент готовящегося события: певица-звезда и ее окружение – смесь потенциально весьма взрывоопасная.

– Как ты думаешь, стоит мне к ней подняться и поздороваться? – спросила Сара у Анджелы. Быть навязчивой ей не хотелось. Но не хотелось и быть невежливой, не выказав радости в связи с приездом столь важной в программе бала особы самой этой особе. – Я собиралась поздороваться с ней здесь, внизу, когда она начнет репетицию…

– Ты можешь просто заглянуть в дверь ее номера и ее поприветствовать. Этого будет достаточно.

Мелани Фри и команда певицы оккупировали два огромных номера и еще пять комнат на клубном этаже. Номера им были любезно предоставлены отелем. Отель был основательно взбудоражен свалившейся на него миссией стать хозяевами стильного вечера. Они бесплатно выделили благотворительному комитету пять номеров и пятнадцать комнат, плюс номера меньших размеров для особо важных персон. Оркестр и администрация расположились на нижнем этаже, в тех немногочисленных комнатах, за которые комитету надо будет заплатить из благотворительного бюджета после получения прибыли от этого вечера.

Сара кивнула, сунула планшет в сумочку, проверила девушек, заполнявших разными дорогими штучками подарочные пакеты, и через мгновение была в лифте, чтобы попасть на клубный этаж. У нее и Сета тоже была здесь комната, и потому был и свой ключ для вызова лифта. Она и Сет решили, что будет удобнее переодеться в отеле, чем ехать домой и в спешке возвращаться обратно. Их няня согласилась побыть с детьми, что предвещало для родителей чудесную ночь вне стен привычной домашней спальни. Она уже предвкушала, как на следующий день они будут нежиться в кровати, закажут завтрак в номер и будут смаковать подробности бала… Но сейчас она мечтала только о том, чтобы все прошло без сучка без задоринки.

Холл на клубном этаже, когда Сара попала туда, выйдя из лифта, был заставлен столиками с пирожными, бутербродами, фруктами, бутылками с вином. Был здесь и небольшой бар. Стояли удобные кресла, столы, телефоны, были разложены в огромном количестве газеты на любой вкус, ну и, конечно, центром пространства был телевизор необъятных размеров. За стойкой дежурили две женщины, они должны были помогать гостям – заказать ужин, ответить на вопросы о городе, рассказать, где сделать маникюр, где найти парикмахера, массажиста, да мало ли, что еще может понадобиться в такой ситуации. Сара узнала у них, как пройти к номеру Мелани. Чтобы избежать стычек с охраной и фанатами, Мелани остановилась в отеле под именем Хастингс – девичьей фамилией своей матери. Они делали так в каждом отеле, так же как и другие звезды, которые вообще редко останавливались под своими настоящими именами с афиш.

Сара деликатно постучала в нужную дверь. Оттуда доносилась музыка. Через мгновение ей открыла низенькая, крепко сложенная женщина в топе и джинсах. В руках у нее было вечернее платье и желтый планшет, из копны волос на голове торчала ручка. Сара безошибочно поняла, что это помощница Мелани, с которой она тоже общалась по телефону.

– Пэм? – полуутвердительно спросила Сара, и женщина улыбнулась ей и кивнула.

– Я Сара Слоун. Я на секунду! Пришла вас поприветствовать.

– Давай проходи, – отвечала толстушка весело, и Сара прошла за ней в гостиную. Боже, какой тут царил бедлам. С полдюжины чемоданов разверзли свои широкие пасти, и из них изверглось их содержимое – все вперемешку: туфли, джинсы, сумочки, топики, блузки, кашемировое одеяло, а из-под груды белья высовывалась морда плюшевого медвежонка. И посреди всего хаоса на полу сидела хрупкая блондинка с дивной внешностью. Она взглянула на Сару и продолжила рыться в каком-то из чемоданов в поисках чего-то нужного для себя, и задача ее была отнюдь не из легких.

Сара оглядела комнату и наконец увидела ту, кого искала. Мелани Фри в спортивном костюме сидела на диване, прильнув головой к плечу парня. Одной рукой тот беспорядочно тыкал в кнопки пульта, в другой у него был фужер с шампанским. Красивый парень, и Сара знала, что он был актер, который недавно перестал сниматься в популярном сериале из-за проблем с наркотиками. Саре смутно припомнилось, что он только недавно закончил лечение в реабилитационном центре. Он улыбнулся ей – вполне здоровый на вид и трезвый, несмотря на бутылку шампанского, которая стояла рядом с ним на полу пустая. Его звали Джейк. Мелани поднялась с дивана, чтобы поздороваться с Сарой. Без макияжа она выглядела еще моложе, лет на шестнадцать. У нее были длинные, прямые, окрашенные в золотистый цвет волосы, а у ее парня – черные как смоль и торчали во все стороны. Мелани не успела еще ничего сказать, как вдруг словно ниоткуда появилась ее мать и пожала Саре руку так, что ей стало больно. Она чуть не ойкнула, но сдержалась.

– Привет! Я Джанет, мама Мелани. Нам здесь нравится. Спасибо, что учли все наши пожелания. Моя детка любит, чтобы все было так, как она привыкла. Ну, вы понимаете, о чем я, – затараторила она, дружественно улыбаясь. В свои, по-видимому, сорок с небольшим лет она оставалась красивой женщиной, но было видно, что жизнь ее потрепала. Лицо было красиво, но в бедрах она расплылась. Ее «детка» не издала еще ни ползвука. Да у нее и не было шанса вставить хоть восклицание в словесный поток ее матери, каскадом выдававшей реплики одну за другой. Волосы ее были выкрашены в вызывающе красный цвет, весьма агрессивный, особенно по контрасту с бледными волосами Мелани и ее почти детским личиком. Так вот что имела в виду Анджела, делясь с ней впечатлением о матери прибывшей звезды!

– Привет! – наконец тихо молвила Мелани, точно попав в зазор между фразами своей матери, когда та чуть снизила темп, но не потому, что вспомнила вдруг о дочери, а просто ей надо было перевести дух. И дочь успела подать голос. Она совсем не выглядела на звезду. Просто хорошенькая девочка-подросток. Сара поздоровалась за руку с ней и с ее говорливой мамой, две другие женщины в комнате задумчиво перемещались от одной кучки вещей к другой, и парень Мелани встал и сообщил, что идет в спортзал.

– Не хочу быть назойливой. Устраивайтесь, – сказала Сара, намереваясь тут же уйти вслед за бойфрендом Мелани, но уточнила: – Все остается в силе? Репетиция в два?

Мелани робко взглянула на свою помощницу, когда та громко ответила вместо нее:

– Оркестр говорит, что они будут готовы начать в два пятнадцать. Мелани может подойти в три. Нам нужен всего час, чтобы она смогла проверить звук в зале.

– Отлично, – кивнула Сара, следя глазами за горничной, которая пришла забрать костюм Мелани, чтобы погладить его.

– Буду ждать вас в зале, чтобы удостовериться, что вы ни в чем не нуждаетесь.

Ей надо было быть у парикмахера в четыре, чтобы успеть сделать прическу, привести в порядок ногти и к шести вернуться в отель переодеться и появиться в зале в семь и ни минутой позже – следовало непременно оценить все в последний раз, убедиться, что все на своих местах, и начать встречать гостей.

– Рояль привезли еще вчера. Сегодня утром его настроили, – сообщила она певице.

Мелани одобрительно улыбнулась и пересела в кресло. Ее подружка издала победный клич. Сара слышала, как кто-то называл ее Эшли. У нее было такое же детское личико, как и у Мелани.

– Нашла! Можно я надену вот это? – И она выудила из чемодана платье леопардовой расцветки и помахала им. Мелани согласно кивнула. Она словно берегла голос, расходуя его экономно, и вместо слов предпочитала кивать. Эшли захихикала и подхватила с полу туфли на платформе и с гигантскими каблуками. Она сгребла находки и отправилась их примерять. Мелани застенчиво улыбнулась Саре:

– Эшли и я вместе ходили в школу, когда нам было по пять лет. Она моя лучшая подруга. И она всюду со мной.

Было очевидно, что Эшли давно стала частью ее свиты. Странный это был образ жизни, невольно подумала Сара. Было в нем что-то от бродячего цирка. Переезды из одного отеля в другой, жизнь за кулисами. За какие-то несколько минут они превратили элегантный номер в отеле «Ритц» в комнату студенческого общежития. После того как Джейк удалился в спортзал, в комнате остались только женщины. Парикмахер подобрал накладные пряди к светлым волосам Мелани, и она продемонстрировала их. Смотрелось идеально.

– Спасибо вам, что вы делаете это, – проникновенно проговорила Сара, с улыбкой заглядывая в глаза Мелани. – Я видела вас на вручении «Грэмми». Вы были неотразимы. Вы споете сегодня «Не оставляй меня»?

– Да, споет, – ответила за нее мать, передавая Мелани бутылку «Калистогской». Стоя между Мелани и Сарой, она отвечала вместо дочери, словно никакой красавицы-блондинки и суперзвезды здесь вовсе и не было. Не сказав больше ни слова, Мелани села на диван, взяла пульт, сделала большой глоток воды из бутылки и включила телевизор.

– Нам нравится эта песня, – улыбнулась Джанет.

– И мне, – тоже улыбнулась Сара, сильно обескураженная напористостью красноволосой дамы. Казалось, та полностью управляет жизнью дочери и уверенно принимает на свой счет звездность своего чада, оставляя его в тени. Мелани вела себя так, словно ее это устраивало. Видимо, она привыкла к такому положению дел. Через несколько минут, в позаимствованном платье и покачиваясь на леопардовых каблуках, появилась Эшли. Платье было ей великовато. Она села на диван рядом с подругой, и обе уставились в телевизор.

Было очень сложно определить, какая она – Мелани Фри. Казалось, у нее нет ни собственного характера, ни голоса. Только песни.

– Вы знаете, когда-то я была танцовщицей в Лас-Вегасе, – сообщила меж тем Джанет, и Сара, которая пыталась держать на лице заинтересованное выражение, хотя ее так и подмывало выскочить за дверь и бежать по своим делам, поежилась. В танцевальное прошлое матери Мелани легко можно было поверить, она именно так и выглядела, несмотря на туго обтянутые джинсами телеса и гигантскую грудь, которая, как справедливо предположила Сара, была не настоящая. У Мелани грудь тоже была впечатляющая, но ее обладательница была молода, и на ее стройном сексуальном тренированном теле грудь смотрелась чудесно. Джанет выглядела так, словно ее время давно прошло. А так оно и было. Она была крепкой женщиной, с громким голосом и такой же напористости характером. И Сара почувствовала себя очумевшей, после того как наконец ей удалось с многочисленными извинениями, что она не может прямо сейчас дослушать монолог бывшей танцовщицы, покинуть номер. Мелани и ее подружка в это время завороженно таращились в экран телевизора.

– Я встречу вас внизу, чтобы убедиться, что к репетиции все готово, – напоследок предупредила Сара Джанет после того, как стало ясно, что реально доверенным лицом Мелани была ее мать. Сара быстро прикинула: если она пробудет с ними двадцать минут, то все же успеет заскочить к парикмахеру. Все остальное надо изловчиться сделать до этого, хотя все уже, собственно, было сделано.

– Увидимся, – лучезарно улыбнулась Джанет Саре, и та, выскользнув из номера, полубегом понеслась в свою комнату.

На несколько минут она присела и проверила сообщения на телефоне, который дважды вибрировал, пока она была в номере у звезды. Одно сообщение было от флориста, сообщавшего, что четыре огромные вазы при входе в зал будут стоять с цветами ровно к четырем часам. Второе сообщение пришло от музыкально-танцевальной группы, которая подтверждала, что начнет выступление в восемь. Затем она позвонила домой, чтобы узнать, как дети. Няня сказала, что все в порядке. Пармани была родом из Непала. Эта милая женщина была с ними с самого рождения Молли. Сара не хотела, чтобы у них была постоянно живущая с ними няня. Ей нравилось самой возиться с детьми во всех их дневных и ночных нуждах. Пармани приходила лишь днем, чтобы помочь ей, и иногда оставалась по вечерам, когда Саре и Сету надо было куда-нибудь отлучиться. Сегодня она пробудет с детьми всю ночь, что случается крайне редко. Заканчивая разговор, Пармани пожелала Саре удачи. Сара хотела перемолвиться с Молли, но та еще не проснулась после дневного сна.

К тому моменту, как Сара закончила свои организационные приготовления, пора было встречать Мелани и ее команду. Уже было доложено, что Мелани против, чтобы кто-то присутствовал в зале во время ее репетиции. Сара задавалась вопросом, чье это было нежелание, мамы или звезды. Мелани, по всей видимости, было все равно, что происходит вокруг. Казалось, она не обращает никакого внимания на то, что и как делается, кто заходит и выходит, кто что говорит. Быть может, все по-другому, когда она выступает, предположила Сара. Мелани напоминала ей послушного, апатичного даже ребенка, вот только голос у нее абсолютно невероятный. Как и все, кто купил билеты, Сара с нетерпением ожидала сегодняшнего ее выступления.

Когда Сара вошла, оркестр – восемь парней – был в зале. Одетые кто во что, они стояли неровным кружком, негромко разговаривали и смеялись, пока администраторы заканчивали распаковывать и устанавливать оборудование. Сара заставила себя вспомнить, что вот эта хорошенькая блондинка, которая только что таращилась в телевизор в номере этажом выше, на сегодняшний день – самая нашумевшая певица в мире. И при том в ней отсутствует всякая претенциозность или высокомерие. Лишь размер ее свиты убедительно свидетельствует о размахе ее успеха у публики. Лишенная дурных наклонностей или шокирующих замашек, какими грешат иные из звезд, она выгодно отличается на их фоне. В прошлом году, когда они проводили такой же бал, певица, которую они пригласили, из-за какой-то неполадки со звуком запустила в своего менеджера бутылкой с водой и пригрозила, что плюнет сейчас на все и уйдет. Проблему тогда быстро решили, но Сара чуть не впала в истерику из опасения, что в самую последнюю минуту дива и в самом деле откажется выступать, упиваясь своим апломбом. Спокойное поведение Мелани радовало, даже несмотря на требования – иногда вздорные – ее матери, которые она формулировала от ее имени.

Сара подождала еще минут десять, пока устанавливали аппаратуру, размышляя, придет ли Мелани вовремя или задержится. Но лучше не думать об этом. Она присела в сторонке за столик, чтобы никому не мешать. Было три десять, когда Мелани вошла в зал. Сара поняла, что в парикмахерскую она безнадежно опаздывает. Чтобы успеть, ей надо немедленно срываться и лететь пулей. Но обязанности важнее.

Мелани вошла одетая в плотно облегающую футболку и рваные джинсы, на ногах шлепанцы с открытыми пальцами. Волосы собраны в небрежный пучок и схвачены на макушке заколкой. Подружка была рядом. Первой шагала мама, затем шли менеджер и помощница. По бокам от певицы вышагивали два суровых телохранителя. Бойфренда Джейка нигде не было видно. Вероятно, он все еще занят совершенствованием своей спортивной фигуры. Мелани была самой незаметной в этой группе, ее практически не было видно в окружении свиты. Барабанщик из оркестра протянул ей бутылку колы, она с хлопком открыла ее, отхлебнула, вскочила на сцену и прищурилась, глядя в зал. По сравнению с теми местами, где она привыкла давать концерты, этот зал смотрелся прямо-таки будуаром. В нем царила теплая, интимная атмосфера, чего Сара и хотела добиться. Вечером свет будет приглушенным, на столах будут гореть свечи, и все будет выглядеть просто волшебно. Сейчас зал был ярко освещен, и, осмотревшись, Мелани крикнула администратору:

– Погаси свет!

Она оживала. Что-то в ней неудержимо менялось. Сара очень осторожно приблизилась к сцене. Мелани посмотрела на нее и улыбнулась.

– Как ты находишь общую обстановку? – спросила Сара, опять испытывая такое чувство, словно она обращалась к ребенку. По правде сказать, Мелани действительно была еще подростоком, хоть уже и звезда.

– Все великолепно. Вы не зря потрудились, – любезно отвечала звезда, и Сару тронули ее слова.

– Спасибо. У оркестра есть все, что им нужно?

Мелани обернулась и уверенно посмотрела через плечо. На сцене она была самым счастливым человеком. Это было то, что она делала с удовольствием и что получалось у нее лучше всего. Это был знакомый ей мир, а сейчас и само место для выступления было для нее гораздо приятнее, чем все те места, где она выступала обычно. И ей очень понравился номер. Джейку тоже.

– Ребята, у вас все есть? – спросила она оркестр. Ей утвердительно покивали и начали настраивать инструменты. Мелани тут же забыла про Сару и отвернулась – порядок, в каком она будет исполнять свои песни, включая ее нынешний шлягер, они согласовали заранее.

Сара поняла, что больше здесь не нужна, и тихонько стала пробираться к выходу. Было пять минут пятого, и она уже на полчаса опаздывала к парикмахеру. Было бы здорово, если бы удалось еще и ногти привести в порядок. Но вряд ли. Она прикидывала, как у нее это получится. Вдруг ее остановил один из членов благотворительного комитета, он тащил за руку менеджера по кейтерингу. Оказалось – проблема с закусками. Устрицы из Олимпии не поступили, а те, что в наличии, были не первой свежести, надо было срочно выбрать что-то другое. Что ж… Это несложно. У Сары случались ситуации и посерьезнее. Она оставила решение за коллегой, предупредив лишь, чтобы это была не икра или нечто подобное, что могло бы нанести удар по бюджету. Отдав распоряжения, Сара вихрем пронеслась через холл и попросила парковщика подкатить ей машину. Парковщик поставил ее недалеко. Щедрые чаевые, которые она предусмотрительно дала ему сегодня утром, сейчас оправдывали себя. Она рванула по Калифорния-стрит, повернула налево и взяла курс на Ноб-Хилл. Через пятнадцать минут она была у парикмахера. Еле переводя дыхание и извиняясь за опоздание, она плюхнулась в кресло. Тут знали, что у нее сегодня грандиозное мероприятие, поэтому, усадив ее поудобнее, ей принесли минеральную воду с газом, чашку чая, помыли волосы и, колдуя над ее обликом, аккуратно стали выспрашивать.

– Ну и какая она, эта Мелани Фри? – спросила парикмахерша, надеясь на пикантные подробности. – Джейк с ней?

– Да, с ней, – сдержанно отозвалась Сара. – Она выглядит как милый ребенок. Уверена, сегодня ее ждет огромный успех. – Сара закрыла глаза, тщетно стараясь расслабиться. Предстоял длинный и, хотелось надеяться, прекрасный вечер. Она с нетерпением ожидала его начала.

А тем временем, пока Саре укладывали волосы в элегантный пучок и украшали его микроскопическими стразами в виде звездочек, Эверет Карсон в отеле проходил регистрацию. Родом из Монтаны, высок, тощ, похож на ковбоя – в молодости он и в самом деле был им, – сейчас он стоял у стола регистрации – отросшие лохматые волосы спускались низко на шею – в джинсах, белой футболке и ковбойских сапогах. Сапоги были его талисманом – старые, потертые, удобные, из кожи черной ящерицы. Они достались ему в качестве приза, и у него было твердое намерение надеть их сегодня вечером вкупе со смокингом, который журнал взял для него напрокат специально для сегодняшнего мероприятия. На стойке регистрации он предъявил пресс-карту, в ответ ему приветливо улыбнулись: мы ждали вас. Отель «Ритц-Карлтон» был намного круче тех мест, где прежде доводилось ему останавливаться. И работа эта была для него новая, как и сам журнал. Он был сейчас здесь, чтобы собрать материал о благотворительном вечере для издания «Эксклюзив», журнала голливудских сплетен. Ему только что перевалило за сорок восемь. Много лет он проработал на «Ассошиэйтед пресс», освещая события из зон боевых действий. Уйдя оттуда, он год бездельничал, так что сейчас ему нужна была работа, и он три недели тому назад согласился на это гламурное предложение, успев за это время посетить три рок-концерта, одну голливудскую свадьбу, а благотворительный вечер был уже второй. Определенно это было не его дело. Каждый раз, когда он надевал смокинг, у него возникало чувство, словно он превращается в официанта. Он нещадно скучал по тем ужасным условиям, к которым привык и в которых чувствовал себя комфортно все двадцать девять лет работы в «Ассошиэйтед пресс», однако он старался быть благодарным за маленький, хорошо обставленный номер, куда они его проводили и где он бросил на пол свою видавшую виды сумку, проехавшую с ним по всему миру. Если бы он закрыл глаза, возможно, он мог бы представить, что вновь его занесло в Сайгон, Пакистан или Нью-Дели… Афганистан… Ливан… Боснию… – туда, где идет война. Он продолжал спрашивать себя, как такой парень, как он, мог так низко пасть, что сейчас ошивается по благотворительным мероприятиям и свадьбам знаменитостей. За что ему такое жестокое и изощренное наказание?

– Спасибо, – поблагодарил он портье, когда тот проводил его в номер. На столе лежала брошюра о неонатальном центре и пресс-подборка, посвященная Балу малюток-ангелов, на который ему, честно говоря, было чихать. Но работа есть работа, и он ее сделает так, что комар носу не подточит. Он, черт возьми, нащелкает им фотографий всех этих сладеньких благотворителей и, уж будьте спокойны, распишет выступление этой суперпопулярной певички – как ее, Мелани… Фрай? Фри? – коли редактор сказал, что это жутко важно для них.

Он вытащил бутылку лимонада из морозилки бара, открыл ее и жадно хлебнул, словно хотел запить раздражение от чувства глупости и неуместности своего пребывания здесь, в номере, будто назло ему щеголявшем безукоризненной чистотой и невероятно элегантной обстановкой. Он тосковал по звукам и запахам крысиных нор, в которых он проспал тридцать лет, по трущобам на окраинах Нью-Дели и по всем тем экзотическим местам, где он провел три десятка лет.

Спокойно, Эв, буркнул он, включил Си-эн-эн, сел на пол возле кровати и вытащил из кармана сложенный пополам бумажный листок. Перед тем как покинуть офис в Лос-Анджелесе, он распечатал его из Интернета. Этот день должен принести ему удачу, сказал он себе. Встреча состоится в церкви Святой Марии – на Калифорния-стрит, в квартале отсюда. Начало в шесть, продлится час, и он сможет вернуться в отель в семь, как раз к началу события. А это означало, что на встречу ему придется идти в смокинге, иначе он опоздает. Ему вовсе не улыбалось, чтобы до редактора дошла информация о якобы его левых занятиях, начинать подхалтуривать было еще рановато. Прежде он это делал, и все сходило с рук. Правда, тогда он пил. Сейчас у него была новая жизнь, и он не хотел переступать границы. Сейчас он был хорошим мальчиком, благоразумным и честным. Словно опять пошел в детский сад, где надо слушаться и соответствовать… После фотографий умирающих в траншеях солдат и нескончаемых артиллерийских обстрелов освещение благотворительного мероприятия в Сан-Франциско было попросту издевательством над его журналистской натурой, хотя кому-то и понравилось бы. Для него же это была удавка, а не работа – впрочем, другой у него сейчас не было. Он вздохнул, метко отправил бутылку в мусорное ведро, стянул с себя одежду и встал под душ.

Струи упруго били по телу. В Лос-Анджелесе было очень жарко, здесь тоже было тепло и влажно. Комнату охлаждал кондиционер, и он почувствовал себя гораздо лучше. Одевшись, он приказал себе прекратить нытье. Надо примириться с неизбежным и сделать свою жизнь приятной. Он отломил полосочку шоколада от плитки на прикроватной тумбочке и заглотил пирожное из холодильника. Всунув руки в тесные рукава пиджака взятого напрокат смокинга и нацепив бабочку, он, чуть не отплевываясь, бросил взгляд в зеркало.

Из зеркала на него смотрел музыкант… или джентльмен. Кто-то безумно приличный. Рот его сам собой осклабился в усмешке. Хорош! Ну чистый пай-мальчик… И это он, Эверет Карсон. Фотографом он был преотличным – достаточно упомянуть, что однажды он удостоился Пулицеровской премии. Несколько сделанных им фотографий попали на обложку журнала «Таймс». В деловых кругах у него было имя, но со временем пристрастие к алкоголю все развалило. И он вынужден был восстанавливать свою личность. Кое-какие изменения на этом пути уже есть. Да и шутка сказать – шесть месяцев он провел в реабилитационном центре и еще пять в полном одиночестве, ломая голову, как жить дальше. Сейчас ему казалось, что он сумел это понять. Запои ушли из его жизни. Просто у него не было другого выхода – ну не сдохнуть же в бангкокской ночлежке. Проститутка, которую он снял в тот день, не дала ему отбросить копыта, и он продержался до приезда врачей. Дружок-журналист отправил его на пароходе в Штаты. За бездеятельность в течение почти трех недель и нарушение сроков сдачи материалов, которых было за тот год сотни, Агентство послало его на все четыре стороны. Это и стало для него отправной точкой. Он сам упек себя в реабилитационный центр – думал, деньков на тридцать, не больше – и, только попав туда, осознал, насколько паршивы его дела. Промаявшись в центре полгода, он решил окончательно завязать, чтобы не умереть во время очередного запоя.

Теперь к нему вернулся здоровый вид, и он ежедневно ходил на встречи анонимных алкоголиков, иногда даже по три раза на дню. Сейчас это уже не было для него так невыносимо тягостно, как вначале. Он считал, что даже если эти встречи не всегда помогают ему самому, его присутствие на них может принести пользу кому-то другому. У него был спонсор, один, и он уже более года не брал в рот ни капли. В кармане лежал жетон, подтверждающий год трезвости, на ногах были счастливые сапоги, и он опять забыл причесаться. Взяв ключ, он вышел из номера в шесть часов ноль три минуты с улыбкой на лице и сумкой через плечо, в которой лежала камера. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем полчаса назад. Нельзя сказать, чтоб жизнь его была легкой, но, черт возьми, она у него сейчас несравненно лучше, чем год назад. Как сказал однажды на встрече анонимных алкоголиков один парень: «У меня до сих пор плохие дни, но раньше у меня были плохие годы». Жизнь показалась ему довольно приятной, когда он вышел из отеля, повернул направо, вышел на Калифорния-стрит, прошел один квартал и вошел в старую церковь Святой Марии. Он очень ждал этой встречи. И настроение у него было сегодня соответствующее. Он нащупал в кармане жетон трезвенника, чтобы еще раз напомнить себе, как далеко он продвинулся за минувший год.

Вперед, шепнул он себе, заходя в дом приходского священника, чтобы найти группу. Было ровно восемь минут седьмого. Он знал, что на встрече поделится своими мыслями, как он всегда это делал.

А Сара в эти минуты как раз выскочила из машины и помчалась в отель. У нее оставалось сорок пять минут на то, чтобы одеться, и пять – чтобы спуститься вниз. Ее ногти блестели, хотя два она умудрилась смазать, доставая чаевые из сумки. Но общего впечатления это не портило. Как были уложены волосы, ей тоже нравилось. Оглашая пространство плюханьем шлепанцев, она перебежала холл, и, когда неслась мимо консьержки, та улыбнулась ей и крикнула вслед:

– Удачного вечера!

– Спасибо! – Сара махнула рукой, вбежала в лифт и нажала на кнопку клубного этажа. Через три минуты она была уже на месте, включила воду и достала из пластикового чехла свое платье – белое, переливающееся серебром. Оно подчеркнет все достоинства ее фигуры, и она предстанет в самом выгодном свете. К платью она купила серебряные босоножки от «Маноло Бланик» – на высоченных каблуках, но, чем славится этот бренд, с потрясающе удобной колодкой. С платьем они смотрелись фантастически. На душ у нее ушло пять минут. Она села, чтобы накраситься, и, когда она вставляла в уши брильянтовые серьги, вошел Сет. На часах было шесть двадцать. Сегодня четверг. Сет умолял ее провести благотворительный вечер в выходные, чтобы ему не пришлось вскакивать на следующее утро ни свет ни заря, но это был единственный день, который им выделили и отель, и Мелани, и им пришлось согласиться.

Сет выглядел таким же напряженным, как он всегда выглядел, возвращаясь по вечерам домой. Он очень много работал и делал одновременно множество разных дел. Такой успех, как у него, не дается даром и не достается тем, кто прохлаждается и работает спустя рукава, с гордостью думала о муже Сара. Но сегодня он был каким-то совсем… потерянным, отметила она про себя. Он сел на край ванны, отвернул воду, намочил ладонь и провел ею себе по лицу. Потом встал и наклонился, чтобы поцеловать жену.

– Ты сегодня сам не свой, в чем дело? – сочувственно спросила она, не пряча тревоги. С момента знакомства в Школе бизнеса они были настоящей командой, и на этом строились их отношения, радость взаимности, понимание. У них был счастливый брак, оба получали удовольствие от совместности и до безумия любили своих детей. За эти несколько лет он создал для них прекрасную жизнь. Она любила все, что происходило в ней, но больше всего – его самого.

– Устал, – глухо и односложно уронил он, не вдаваясь в подробности. – Как идет подготовка к вечеру? – бодрым тоном спросил он через секунду. Он очень любил слушать, когда она рассказывала ему про свои дела. Он был ее самым преданным помощником и самым большим поклонником. Иногда ему казалось, что дома ее выдающиеся деловые способности и степень магистра администрирования остаются никак не востребованными, но он был очень признателен ей за преданное отношение к нему и детям. А когда она блистательно организовывала благотворительные вечера, он воочию убеждался, что ее деловые качества на высоте.

– Великолепно! – Сара радостно улыбнулась, отвечая на его вопрос. Она натягивала на себя прозрачные, почти невидимые белые кружевные трусики, которые будут незаметны под платьем. Сет ощутил прилив волнения. Не удержавшись, он нежно провел рукой по ее бедру.

– Дорогой, не сейчас, – остановила она его, смеясь, – я опоздаю. – Можешь не торопиться спускаться вниз, если хочешь. Будет чудесно, если успеешь к ужину. В семь тридцать, если можешь. А пока отдохни, на тебе лица нет.

Он взглянул на часы и согласно кивнул. Было десять минут седьмого. В ее распоряжении оставалось еще пять минут.

– Я спущусь через полчаса. Мне надо позвонить нескольким людям. – Это было делом привычным – звонки кому-то после работы, и сегодняшний вечер не стал исключением. Сара отнеслась к этому с пониманием. Управление инвестиционным фондом заставляло мужа работать напролет дни и ночи. Это напоминало ей время, когда она работала на Уолл-стрит и они занимались первичным размещением акций. Сейчас у него была такая жизнь постоянно, но ведь только на этом держалось их семейное благополучие. Они жили так, как живут баснословно богатые люди в два раза старше их. Сара была благодарна супругу и не воспринимала это как должное. Она повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул молнию. Сет с готовностью расплылся в улыбке, созерцая ее:

– Ух!.. Ты сногсшибательна, детка!

– Спасибо. – Она лукаво прищурилась, и они поцеловались. После чего она взяла маленькую серебристую сумочку, забросила туда несколько необходимых вещиц, вскочила в сексуальные босоножки «Маноло» – и упорхнула. Не успела за ней закрыться дверь, как он уже разговаривал по телефону со своим лучшим другом в Нью Йорке – до ушей Сары долетели обрывки распоряжений на следующий день. Ее это не касалось. Она оставила на столике рядом с ним небольшую бутылку виски и стакан со льдом – закончив разговор, Сет с удовольствием отметит ее заботу.

Она зашла в лифт и спустилась на три этажа ниже – в бальный зал. Вход в него украшали огромные вазы с розами – белыми, с легким кремоватым оттенком, как и обещал поставщик. За длинными столами сидели красивые молодые женщины в вечерних платьях. Они ждали гостей, чтобы зарегистрировать их и вручить банкетные карточки с указанием мест. По залу перемещались модели в длинных черных нарядах и украшениях от «Тиффани». Пока в зале собралась лишь небольшая кучка гостей. Сара пошла по проходу, получая удовольствие от своей походки на каблуках и устремленных на нее восхищенных взглядов, и тут в зал вошел высокий мужчина со всклокоченными, с сединой, волосами. Через плечо у него висела сумка с камерой. Явно дав высшую оценку ее фигуре и не скрывая этого, он доложил ей с улыбкой, что представляет здесь журнал «Эксклюзив». Сара обрадовалась. Чем больше будет отзывов о вечере в прессе, тем лучше будет публика на следующий год, а значит, легче будет уговорить звезд выступить на условиях благотворительности и удастся собрать больше денег. Хорошая пресса была очень важна для них.

– Эверет Карсон, – представился мужчина и прикрепил на карман смокинга журналистский значок. От него исходило спокойствие и чувство совершенного удовлетворения.

– Сара Слоун, глава благотворительного комитета. Хотите выпить? – лучезарно предложила она. Он отрицательно покачал головой и весело улыбнулся. Теперь его всегда жутко смешило, почему это было первое, что предлагали люди сразу же после приветствия или знакомства друг с другом: «Хотите выпить?» иногда звучало сразу после «Привет».

– Нет, спасибо, и так хорошо. Не подскажете, на кого мне следовало бы особенно обратить внимание? Местные знаменитости, популярные личности города…

Она сделала понимающий кивок и ответила, что сегодня будет семья Геттис, Шин и Роберт Райт Пенн, а также Робин Вильямс и еще несколько человек из особо значимой местной публики, имена которых ни о чем ему не сказали. Она пообещала ему показать их, когда приедут.

И Сара вернулась, чтобы встать рядом с длинными столами и приветствовать прибывающих гостей. Они выходили из лифтов и направлялись к регистрационным столам. А Эверет начал фотографировать девушек «Тиффани». Две особенно его впечатлили – высоко поднятыми круглыми ненатуральными грудями и соблазнительными декольте, изящно прикрытыми бриллиантовыми ожерельями. Остальные показались ему неинтересными – тощими. Он вернулся и сделал снимок Сары – красивой молодой женщины с темными, уложенными узлом волосами, в которых посверкивали мелкие звездочки. В ее огромных зеленых глазах, когда она на него бегло взглянула, колыхнулась улыбка. Белое с серебром платье обольстительно обволакивало роскошное тело – казалось, под ним нет никакого белья.

– Спасибо, – вежливо сказала она, чуть потупившись, и он тепло улыбнулся ей в ответ. Она удивлялась, почему он не причесался. Забыл – или это было частью его образа? Она заметила его ковбойские сапоги из кожи черной ящерицы. Он выглядел как герой. В его жизни явно скрыта какая-то жутко привлекательная история, но она никогда о ней не узнает. Для нее он простой журналист, сотрудник журнала «Эксклюзив», который приехал из Лос-Анджелеса на сегодняшнее мероприятие.

– Желаю удачи! – напутствовал он ее, имя в виду аукцион, и неторопливо отошел, оглядывая зал и ища выгодный ракурс для следующего снимка. В этот момент из лифта вывалилась толпа в тридцать человек, и Сара поняла, что Бал малюток-ангелов для нее начался.