Читать книгу Поцелуй - Даниэла Стил - Страница 2

Билл Робинсон нетерпеливо поглядывал на таможенника – он спешил. Получив чемодан, на что потребовалось всего несколько минут, он направился к водителю из «Клэриджа», который скромно стоял в сторонке.

В этой гостинице Билл останавливался на протяжении тридцати лет – всякий раз, когда бывал в Лондоне, – и убедил Изабель тоже там поселиться. Отель славился своими традициями и считался лучшим в городе, возможно, Билла привлекало еще и то, что там его встречали как дорогого гостя.

Положив в багажник лимузина чемодан и кейс, водитель исподтишка окинул высокого, уверенного в себе американца оценивающим взглядом. Светящиеся добротой синие глаза, когда-то светло-песочные, а ныне седеющие волосы, мужественное лицо с квадратным подбородком. Одет хорошо, но без претензий – серые брюки, спортивная куртка, синяя рубашка и в тон – галстук от Эрмеса, сверкающие черные туфли. А когда пассажир развернул газету, чтобы почитать в дороге, стали видны наручные часы «Патек Филипп» – давний подарок Синди. Женщина еще отметила бы, какие красивые у него руки. Вообще во всем облике Билла чувствовалась некая неброская элегантность, которая неизменно привлекала взгляд, хотя Билл Робинсон предпочитал оставаться в тени и вовсе не стремился к известности, да и в интересах дела часто бывало необходимо остаться незамеченным.

Эта черта характера сближала его с Изабель. Когда на нее обращались взгляды присутствующих (что, кстати сказать, бывало нередко), она смущалась и чувствовала себя свободно только в приватной беседе, один на один, – как вот с ним, Биллом. Он высоко ценил ее откровенность. Она делилась с ним своими чувствами, эмоциями, мыслями, доверяла ему свои сокровенные тайны, которые, по словам Изабель, никогда бы не поведала мужу.

В вестибюле отеля Билла тепло приветствовал дежурный по имени Томас. Заместитель управляющего лично отвел его в номер, по дороге они мило поболтали о погоде и о местных выборах. Апартаменты располагались на третьем этаже – большие, светлые, с шелковистыми обоями на стенах. Как только сопровождающий вышел из комнаты, Билл сразу же схватился за телефонную трубку и улыбнулся, услышав знакомый голос.

– Как прошло путешествие?

– Прекрасно, – ответила Изабель, попавшая в гостиницу всего двадцать минут назад. – А как вы?

– Великолепно. – Она догадалась, что он улыбается той мальчишеской улыбкой, которая всегда привлекала взгляды женщин. – Но мне казалось, что полет никогда не кончится, я не мог дождаться, когда окажусь здесь, – сказал он, и оба рассмеялись. В последний раз они виделись в Париже приблизительно полгода назад. Билл уже давно рвался приехать, но все время возникали какие-то непредвиденные обстоятельства, и встреча откладывалась. – Вы не устали? Может, хотите отдохнуть?

– После часовой-то поездки? – Она засмеялась. – Со мной-то все в порядке. А вот вы как себя чувствуете?

– Ужасно проголодался. Не хотите пойти куда-нибудь поесть? – Было три часа дня.

– С удовольствием. А потом можно немного погулять. – Ей не терпелось его увидеть, это чувствовалось по голосу. Когда они встречались, то часами разговаривали, как и по телефону, не испытывая никакой неловкости, независимо от того, сколько времени не виделись.

– Как перед вашим отъездом чувствовал себя Тедди? – В голосе Билла звучала озабоченность – он знал, насколько здоровье сына важно для Изабель.

– Спал. До этого он хорошо провел ночь. А вечером из Португалии звонила Софи – она там прекрасно проводит время. Как ваши девочки?

– Думаю, неплохо. Они, кажется, сейчас тоже в Европе вместе со своей матерью. Мне ведь никто ничего не сообщает – я узнаю, где они, только по банковским счетам. Синди привезла их на юг Франции, а потом они отправятся в Мэн, к ее родителям. – Он же собирался, как обычно, увидеться с ними в Хэмптоне в конце лета. До тех пор он хотел все лето проработать в Вашингтоне. Зная, что это бесполезно, Синди уже давно не предлагала к ним присоединиться и была бы весьма удивлена, если бы подобная мысль взбрела ему в голову. – В каком номере вы живете? – посмотрев на часы, осведомился Билл. Сейчас они успеют наскоро перекусить, а вечером он отведет ее на ужин в бар «У Гарри».

– В триста четырнадцатом.

– А, значит, мы на одном этаже, – отметил Билл. – У меня триста двадцать девятый. Я зайду за вами, скажем, через десять минут. Идет?

– Идет, – согласилась она и после паузы добавила: – Я буду рада вновь увидеть вас, Билл. – Он вдруг почувствовал себя молодым. Она много для него значила и являлась воплощением настоящей женщины – мягкая, любящая, терпеливая, понимающая, интересующаяся всеми его делами, веселая, добрая. Словом, как он часто повторял, настоящий подарок судьбы. Да и для нее Билл стал единственной опорой. Ей просто больше не на кого было положиться: Тедди она могла потерять в любой момент, а Гордон стал всего лишь соседом по дому, не играющим в ее жизни никакой особой роли. Что же касается Софи, то она, как и положено в ее возрасте, уже покинула родительский кров. В эти дни Изабель особенно остро чувствовала свое одиночество и забывала о нем, только когда разговаривала с Биллом. Он был ее опорой, ее радостью, ее утешением – ее лучшим другом.

– Я тоже очень рад, – мягко сказал он. – Я зайду за вами через десять минут. Тогда и обговорим наши дальнейшие планы. – Изабель уже раньше сообщила ему, что на следующий день собирается в Тейт, кроме того, она хотела посетить еще несколько частных галерей. Билл планировал поужинать с ней и в первый вечер, и во второй. Он хотел бы также сводить ее в театр, зная, что Изабель это будет приятно, но не желал терять драгоценное время, которое можно было бы потратить на разговоры. Нынче вторник. Она сказала, что может задержаться до утра пятницы, но только в том случае, если Тедди не станет хуже. К выходным, считала Изабель, она обязательно должна оказаться дома. Все это сильно напоминало бег наперегонки со временем. Билл не строил никаких тайных планов, у него не было никаких скрытых намерений – он просто хотел пробыть с ней как можно дольше.

Умывшись, он наскоро побрился и через десять минут уже шел по коридору, выискивая нужный номер. Дважды завернув за угол и чуть не заблудившись, он наконец нашел то, что искал. Он постучал в дверь, и после ожидания, показавшегося ему бесконечным, на пороге появилась смущенно улыбающаяся Изабель.

– Как поживаете? – слегка покраснев, спросила она. – Вы прекрасно выглядите, – добавила Изабель, пропуская его в комнату. Билл, сделав шаг вперед, обнял ее и поцеловал – разумеется, только в щеку. Проведя у себя дома, в Гринвиче, последние выходные, он немного загорел, и этот загар резко контрастировал с белоснежной кожей Изабель, уже давно не загоравшей на юге Франции. Гордон периодически туда выезжал с друзьями или с Софи, а Изабель оставалась дома, с сыном.

– И вы тоже! – с восхищением заметил Билл. Красота Изабель каждый раз его поражала. Иногда он забывал о ее внешности, захваченный ее словами и мыслями, а когда спохватывался, понимал, как она ослепительна. Она и двигалась грациозно, словно молодая девушка, а не почтенная матрона. Она взяла его под руку, и Билл сразу заметил и шикарный черный костюм, и сумочку от Эрмеса, и элегантные туфли на высоких каблуках. Из украшений, кроме обручального кольца, на ней были только алмазные сережки. Удивительно, но, глядя на Изабель сейчас, невозможно было предположить, что ее могут одолевать какие-то серьезные заботы. Она лучезарно улыбалась, широко распахнутые глаза светились радостью. – Боже мой, Изабель, как вы прекрасно выглядите! – повторил Билл. За последние четыре года она нисколько не изменилась, разве что немного похудела, но это ей только шло.

Рука об руку они спустились по лестнице, болтая о поездке, о галереях, которые хотели бы посетить, о выставке в Тейте, о его девочках… Билл снова чувствовал себя семнадцатилетним.

– Я очень боялся, что эта поездка сорвется, – признался он, когда они вышли на улицу. – Вдруг Тедди стало бы хуже, и тогда бы вы не приехали. – Он никогда не лукавил с ней, а ей это вообще было несвойственно. Да, состояние Тедди действительно могло им помешать. Или Гордон мог счесть, что ей незачем ехать в Лондон. Но муж, слава богу, проявил свое обычное безразличие, а Тедди был за нее только рад. Он ничего не знал о Билле, но, видя, как мать мечтает о предстоящей поездке, не хотел ей мешать.

– Я тоже беспокоилась, – сказала она. – Но теперь ему гораздо лучше. – Пожалуй, за последние пять лет он еще ни разу не чувствовал себя так хорошо. Процесс роста протекал у Тедди трудно, сердце и легкие не поспевали за остальным организмом, и в последние годы его состояние ухудшилось. – Он действительно хотел, чтобы я поехала. – Биллу казалось, что он знает мальчика уже очень давно. Непонятно, как это сделать, но надо будет обязательно познакомиться с ним лично.

Они вышли на Брук-стрит, и Изабель, все еще держа под руку Билла, с удовольствием вдохнула свежий воздух. День стоял замечательный, не по сезону теплый.

– Куда бы вы желали пойти? – осведомился он, мысленно составляя список тех мест, куда бы сам хотел с ней отправиться. Обычно он не тратил время на прогулки. Вся его жизнь была занята работой, такого понятия, как свободное время, для него попросту не существовало, пока он не встречался с Изабель. Тогда время словно останавливалось, изменялись темп и содержание всей его жизни. Никто из близких, пожалуй, и не видел его таким: Билл, расслабившись, с улыбкой смотрел на стоявшую рядом с ним красивую женщину с длинными темными волосами. – Может, отведаем где-нибудь пиццу? – небрежно предложил он, и Изабель с готовностью кивнула, не вникая в смысл его слов, – так она была рада встрече. – Чему вы улыбаетесь? – спросил он, когда они не спеша, без какой-либо определенной цели двинулись по улице.

– Я просто счастлива. Ничего подобного я давно не испытывала. Все мои заботы сейчас от меня далеко-далеко. – Тедди находился в надежных руках, и вообще мир был прекрасен.

– Этого я и добивался. Чтобы вы успокоились и обо всем забыли.

Через несколько минут они сели в такси и отправились в небольшое заведение, располагавшееся на Шеперд-маркет, неподалеку от посольства. Билл не раз забегал туда наскоро перекусить между деловыми встречами. Хозяин заведения был рад гостям. Усадив их за тихий столик в глубине сада, он вручил Биллу карту вин, подал обоим меню и тихо отошел.

– Здесь просто замечательно, – откинувшись на спинку кресла, произнесла Изабель. В последний раз они виделись с Биллом в Париже перед самым Рождеством. Тогда он подарил ей красивый шарф от Эрмеса и первое издание книги, о которой они прежде говорили. Страшно редкая, в кожаном переплете – этим томиком Изабель очень дорожила, как, впрочем, и всем, что он подарил ей за последние годы. – Вы меня балуете.

– Вот и хорошо, – кивнул Билл. Заказав пиццу и салаты, он попросил принести еще и бутылку «Кортон Шарлемань».

– Итак, вы собираетесь средь бела дня меня напоить, – шутливо констатировала Изабель. Билл знал, что она практически не пьет, но это вино она любила, да и урожай был очень удачного года.

– Не думаю, что вы чем-то рискуете, разве что за последние полгода вы резко изменились. Скорее я сам напьюсь, – признался Билл, хотя Изабель никогда не замечала за ним излишеств. У него вообще не было вредных привычек – разве что склонность слишком много работать. – Так что же мы сегодня будем делать?

– Что хотите. Мне и здесь хорошо. – Она чувствовала себя птичкой, упорхнувшей из золотой клетки, и когда он предложил ей побродить по галереям и антикварным магазинам, Изабель с радостью согласилась. За ланчем они много разговаривали, и, когда вышли из ресторана, было уже четыре тридцать. Билл снова остановил такси. В гостинице его ждал лимузин, но оба были рады возможности просто свободно побродить по Лондону. Посетив галереи и магазины, в начале седьмого они вернулись в гостиницу.

– Ну что, ужин в девять? – улыбнулся он. – Мы можем выпить здесь, а потом пойти в бар «У Гарри». – Она уже давно призналась ему, что это ее любимый ресторан. Заведение считалось вполне респектабельным, и можно было не опасаться за свою репутацию, если их кто-нибудь увидит. Собственно, им абсолютно нечего скрывать, и даже если до Гордона в конце концов дойдут слухи, она совершенно спокойно признается ему, что виделась с Биллом Робинсоном. Сама она не собиралась сообщать об этом мужу, но и виноватой себя не чувствовала. – Я зайду за вами в восемь. – Билл положил руку ей на плечо и повел к лифту. Увидев их сейчас, любой решил бы, что они женаты и, разумеется, живут в одном номере. Они так непринужденно вели себя друг с другом, что их можно было принять если не за супругов, то по крайней мере за любовников. Но подобные мысли не приходили в их головы. Им было некогда смотреть на себя со стороны.

– Я прекрасно провела время, – сказала Изабель, когда они подошли к двери ее номера, и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. – Вы очень добры ко мне, мистер Робинсон. Спасибо, Билл, – серьезно добавила она.

– Удивляюсь, почему это я проявляю к вам такую доброту! Вы ведь весьма неприятная особа, к тому же с вами очень скучно. Впрочем, время от времени приходится заниматься благотворительностью. Сами понимаете – жены политиков, хромые, убогие… вот теперь с вами вожусь. Надо же как-то набирать очки! – Она засмеялась, и Билл нежно коснулся ее руки. – Идите немного отдохните, Изабель. Вам это не помешает. – Он знал, какая напряженная у нее жизнь, знал, что о ней никто толком не заботится, и хотел хотя бы на несколько дней взять эту заботу на себя. Пообещав, что постарается немного поспать, она действительно прилегла, но сон не приходил, и Изабель принялась размышлять о Билле и о том, как ей повезло, что они по чистой случайности познакомились.

Она не понимала, почему он не расстанется с женой – ведь совершенно ясно, что их уже ничто не связывает. Билл не любил говорить об этом, но Изабель подозревала, что он сохраняет привычный порядок вещей только потому, что не желает привлекать к себе внимание. Отчасти его сила заключается именно в том, что он остается в тени, а вот развод, особенно скандальный, неизбежно вызовет шум. А что будет скандал, сомневаться не приходилось. Синди не уступит ни пяди своей «земли», она ценит те преимущества, которые полагаются миссис Уильям Робинсон, особенно в Вашингтоне. Несмотря на все свои заверения в том, что она ненавидит политику, иметь мужа, обладающего значительным влиянием на президента, – это, с ее точки зрения, должно быть не так уж и плохо. Изабель жалела Билла – он заслуживал лучшего. Впрочем, то же самое он говорит и о ней самой. Нынешняя жизнь с Гордоном совсем не походила на то, о чем она мечтала двадцать лет назад, но тем не менее она с ней смирилась. Сейчас, предвкушая вечер, который она проведет с Биллом, Изабель вовсе не думала о своем замужестве, а Гордон, казалось, существовал в каком-то ином измерении. В обществе Билла она всегда чувствовала себя спокойно, а уж оказаться вместе с ним в Лондоне было пределом ее мечтаний.

Она все же немного подремала, а в семь часов встала и приняла ванну. На вечер она выбрала черное кружевное платье для коктейлей и шелковую шаль, черные атласные туфли на высоких каблуках, жемчужное ожерелье и серьги с жемчугами и алмазами, доставшиеся ей от матери. Платье выглядело вполне респектабельно, но в то же время очень женственно и, с точки зрения Изабель, даже слишком сексуально. Заколов волосы в пучок и тщательно наложив косметику, она посмотрела на себя в зеркало и не обнаружила там ничего примечательного. Позвонив домой и поговорив с сиделкой, Изабель с облегчением вздохнула – дома все в порядке. Гордон куда-то уехал, Тедди уже крепко спал, поэтому с ним нельзя было поговорить, но Изабель успокоило то, что он хорошо провел день. Так что, возможно, сегодня вечером угрызения совести не потревожат ее.

Реакция Билла оказалась для нее совершенно неожиданной.

– Ого! – воскликнул он, отступив на шаг назад. Шелковая шаль была небрежно наброшена на плечи, а кружевное платье изящно облегало фигуру. Изабель выглядела элегантно и в то же время очень соблазнительно. И то, что она не сознавала собственной красоты, только добавляло ей очарования. – Вы выглядите просто великолепно! Кто сшил это платье? – с видом знатока осведомился Билл, и Изабель засмеялась, подозревая, что он блефует.

– Сен-Лоран. Но с каких это пор вас интересует мода? – Раньше они никогда не касались этой темы, но сейчас, видно, все изменилось. У них была впереди уйма времени – целых два дня.

– С тех пор, как вы это носите. Сегодняшний костюм был от Шанель, не так ли? – заявил он, явно гордясь собой, и Изабель снова рассмеялась.

– Да, теперь мне придется тщательно за собой следить, чтобы соответствовать вашим стандартам.

– Вряд ли вам следует об этом беспокоиться, Изабель, – ласково заверил он. Направляясь к лифту, они вполголоса продолжали беседу. Изабель рассказала о том, что говорила с сиделкой, Тедди чувствует себя хорошо. Когда она сообщала об этом, у нее был счастливый вид. Что ж, до сих пор судьба им благоприятствовала. Билл стремился максимально насытить эти два дня впечатлениями. Он хотел, чтобы поездка в Лондон запомнилась им на всю жизнь – ведь кто знает, когда их пути снова пересекутся. Он боялся даже думать о том, что подобная возможность может им больше не представиться.

Билл пропустил Изабель вперед, и они вошли в гостиничный бар. Взгляды всех присутствующих тотчас обратились на них – уж очень хорошо они смотрелись вместе. Усевшись за угловой столик, Билл заказал себе виски с содовой и бокал белого вина для Изабель. Как обычно, они едва пригубливали свои напитки, оживленно беседуя об искусстве, политике, театре, о его летнем доме в Вермонте и о тех местах, где оба в детстве любили бывать. Она рассказала, как навещала своих дедушку с бабушкой в Хэмпшире и о тех редких, но запомнившихся на всю жизнь случаях, когда она встречалась с королевой. Они слушали друг друга с жадным интересом. И, как обычно, снова обнаружили поразительное сходство в оценках – в том, что касалось людей, мест, важности семейных уз. Потом, когда они ехали в лимузине на ужин, именно Изабель обратила внимание на странную закономерность. Для них обоих семья значила чрезвычайно много. Отчего же и он, и она избрали своими спутниками столь бесчувственных людей?

– Когда мы учились в колледже, Синди была гораздо отзывчивее, но потом стала довольно циничной. Не знаю, может, в этом есть и моя вина, – задумчиво заметил Билл. – Наверное, мы с ней все-таки очень разные, и, по-видимому, я много лет не давал ей чего-то для нее необходимого. Вот она и разозлилась на меня за это или, по крайней мере, во мне разочаровалась. Она хотела, чтобы я вместе с ней по уши погрузился в светские игры и в Коннектикуте, и в Нью-Йорке. Ее и раньше не особенно интересовала политика, а теперь она, вероятно, сыта ею по горло. Так мы и разошлись в разные стороны. – Но Изабель полагала, что дело не только в этом. Он ведь уже упоминал, что жена ему изменяет, и даже признался в собственной измене. Изабель была уверена, что Синтии действительно недостает тепла, и она ищет его на стороне. И оправдывает себя тем, что таким образом наказывает Билла за его, по ее мнению, недостатки. Были ли они когда-либо близки и оказывала ли жена Биллу какую-нибудь эмоциональную поддержку? По-видимому, ему просто больно признать, что жена больше его не любит. По правде говоря, Изабель сомневалась и в том, что Синтия вообще когда-либо его любила. Не желая бередить рану, Изабель не стала больше ни о чем его расспрашивать. – По-моему, Гордон по натуре гораздо холоднее Синтии, – подвел итог Билл, и Изабель не могла с ним не согласиться, хотя по-прежнему во многом винила себя.

– Мне кажется, я сильно его разочаровала, – тихо сказала она. – Он, видно, ожидал, что я окажусь гораздо более светской. Я честно старалась играть свою роль, но я не очень свободно себя чувствую в обществе. В первые дни замужества я ощущала себя марионеткой, а Гордон вовсю дергал за веревочки. Он диктовал мне, что говорить, как себя вести, как думать. А когда Тедди заболел, у меня не стало времени и терпения, чтобы играть в эту игру. Да и раньше маленькая Софи интересовала меня гораздо больше, чем вся эта глупая компания, которую он заставлял меня очаровывать. Мне хватало семьи. Наверное, в этом смысле я его действительно подвела, ведь у Гордона совсем иные запросы.

«Дело не только в этом, – подумал Билл. – Холодность мужа, скорее всего, просто демонстрация, заставляющая Изабель думать, что отчуждение возникло между ними именно по ее вине». Билл подозревал, что на самом деле оно не имело никакого отношения ни к ней, ни к Тедди, а возникло по каким-то совсем иным причинам. Но Биллу не хотелось огорчать ее подобными предположениями, и Изабель с готовностью брала вину на себя. Несмотря на всю недоброжелательность Гордона, она всегда находила оправдания его словам и поступкам. Насколько понял Билл, такая душевная щедрость, в случае с Гордоном совершенно незаслуженная, была вообще для нее характерна.

– Не представляю, как вы можете кого-то разочаровать. Я еще не видел столь самоотверженных людей, как вы, и уверен, что и для мужа вы сделали все возможное. А то, что Тедди болен с рождения, отнюдь не ваша вина.

– Гордон считает, что во время беременности я спровоцировала преждевременные роды. Врач утверждал, что они все равно бы произошли, но Гордона это не убедило. – Ее слова лишь подтвердили ту гипотезу, которая родилась у Билла.

После университета он встречался с Гордоном дважды, и банкир произвел на него неприятное впечатление. Билл находил его чересчур напыщенным и высокомерным, а тот саркастический тон, который он позволял себе с Изабель, не мог его не возмутить. Гордон обращался с ней как с ребенком, публично делал резкие замечания. Зато Робинсону он изо всех сил старался понравиться. Когда хотел, Гордон мог быть очаровательным – с теми людьми, которых считал для себя полезными. А вот порядочность, искренность, доброта Изабель вызывали у него, казалось, только отвращение. Билл подозревал, что в глубине души Гордона смущало происхождение Изабель, в особенности ее родственные связи с королевской семьей. По-видимому, он мстил ей таким образом за то, что знатностью она его превосходила.

Тем не менее ради Изабель Билл старался проявлять к Гордону терпимость. В конце концов, он оставался ее мужем. Она больше не делала вид, будто счастлива с Гордоном, но вместе с тем и не жаловалась, считая, что такая уж ей выпала судьба.

Этим вечером у «Гарри» собралось так много народу, что они с трудом протиснулись в дверь. У бара толпились женщины в модных вечерних платьях и мужчины в темных костюмах и белых рубашках с темными галстуками, на фоне которых черное кружевное платье Изабель выглядело вполне достойно, как и синий двубортный костюм, купленный Биллом перед самой поездкой.

Столик – в углу, как любил Билл, – был уже заказан, старший официант немедленно направился к ним и приветствовал Изабель радушной улыбкой. Рядом с ними сидели довольно известные люди. Здесь были несколько театральных актрис, знаменитая кинозвезда, две саудовские принцессы, один столик занимали бизнесмены из Бахрейна, другой – американцы, один из которых сделал состояние на нефти. Некоторые из знаменитостей подходили, чтобы поздороваться с Биллом. Изабель он представлял просто как миссис Форрестье, не объясняя, кто она такая. Во время ужина она заметила одного известного французского банкира, с которым была знакома, но он не обратил на нее никакого внимания.

– Интересно, что о нас думают, – с любопытством, но без всякой тревоги сказала Изабель. При всей необычности ситуации совесть ее была чиста.

– Наверное, считают вас французской кинозвездой, которая подцепила какого-то невежественного американца, то есть меня! – засмеялся Билл. Еда была вкуснейшей, вино – великолепным, но оба оставались совершенно трезвыми и чувствовали лишь приятную сытость и раскованность.

– Это вряд ли! – развеселилась от такого предположения Изабель. – На самом деле все тут знают, кто вы, Билл, но никто не имеет представления о том, кто я.

– Если хотите, могу сделать объявление. Или же можно пройтись от столика к столику, и я буду вас всем представлять и сообщать, что вы моя лучшая подруга. – Пока же публика видела перед собой весьма привлекательную пару, явно наслаждающуюся обществом друг друга. Глядя на Изабель с Биллом, люди улыбались.

– Посмотрим. А как вы думаете, Синтия расстроилась бы, если бы узнала, что вы ужинаете с другой женщиной?

– Честно? – спросил он. С ней он всегда был честным. Уже давно Билл обещал себе, что не станет скрывать от нее правды, какой бы неприятной та ни была. Насколько он знал, она вела себя с ним точно так же, ценя искренность их отношений. – По правде говоря, Изабель, думаю, что ей все равно. Пока моя личная жизнь не станет достоянием сплетников, она, вероятно, будет считать, что это ее не касается. Иначе я был бы вправе порасспросить Синтию о ее собственном времяпрепровождении. А ей есть что скрывать. – Слухи о жене доходили до него уже давно. Сначала он устраивал ей допросы, а потом решил, что не желает ничего знать.

– Что ж, это печально, – вздохнула Изабель. – По-моему, семья такой быть не должна.

– Да, не должна. Но увы, действительность не всегда соответствует эталону. Моя и ваша семейная жизнь – это вовсе не то, о чем мы мечтали. И все же с таким положением многие – по разным причинам – в конце концов смиряются.

– Наверное, вы правы, – задумчиво произнесла она. – И вас такой вариант тоже устраивает? – Выпитое вино придавало ей смелости.

– У меня нет выбора, иначе мне останется только уйти. По разного рода причинам никто из нас этого не хочет. Синтии в этом случае не удастся сохранить привычный образ жизни. А мне не нужна шумиха, которая неизбежно сопутствует разводу. Так оно и получается. Да к тому же девочки расстроятся. Я не вижу выхода, хотя ничего другого так сильно не желаю. – Но Изабель не понимала, почему он смирился с ситуацией. В свои пятьдесят два года он был еще достаточно молод для того, чтобы начать новую жизнь. «Он заслужил счастье, – думала она, – больше многих других. Он отдавал так много, а взамен получил так мало». Впрочем, и Билл был о ней такого же мнения.

– Пока вы связаны с ней, вы не сможете найти себе другую женщину, – отпив крошечный глоток «Шато Дикан», заметила Изабель.

– Вы предлагаете мне развестись? – удивился Билл. До сих пор она никогда прямо об этом не говорила, так отчего же сказала об этом сейчас?

– Не знаю. Просто иногда мне приходит в голову, что мы портим себе жизнь. У меня нет выбора из-за Тедди, к тому же в нашей семье никто никогда не разводился. Ну и наконец, в моем возрасте уже поздно начинать все сначала. Но у мужчин дело обстоит иначе. – Ее слова изумили Билла, он не предполагал, что она когда-либо задумывалась об уходе от Гордона.

– Для мужчины дело обстоит точно так же, – тихо сказал он, – к тому же я на одиннадцать лет старше вас. Если кому-то и думать о новой жизни, то это вам, Изабель. Вы с Гордоном уже много лет, по существу, не женаты. Я считаю, что вы заслужили лучшую участь. – Он впервые был с ней столь откровенен, но она сама предоставила ему такую возможность.

– Я не могу так поступить, и вы это знаете, – покачала головой она. – Все наши родственники и знакомые придут в ужас, да и здоровьем Тедди я рисковать не стану. Он слишком слаб, чтобы пережить столь серьезную перемену. Кроме того, Гордон этого не потерпит. Он убьет меня, но не даст уйти. – Развод для нее не выход. Изабель выглядела спокойной, хотя сегодня вечером она впервые почувствовала себя узником, ненадолго отпущенным на свободу. Она никогда не позволяла себе думать о том, какая угнетающая атмосфера царит у нее в доме, как ограничена ее жизнь, но сейчас, сидя с Биллом в баре «У Гарри», она ощутила весь ужас своего положения. Но даже сейчас она пыталась уверить себя, что причиной этому лишь больной ребенок. Даже сейчас Изабель была не в силах признать, что муж давно оставил ее одну сражаться с судьбой.

– Никогда не слышал от вас ничего подобного, – взяв ее за руку, промолвил Билл. Раньше Изабель не сознавалась ни ему, ни себе, насколько она несчастна, и отказывалась признавать, насколько опасным может быть Гордон. – Почему вы так решили, Изабель? Он вам угрожал? – Неужели она уже обсуждала с ним эту тему? Изабель с улыбкой смотрела на Билла, но глаза ее были полны печали. Надежда на лучшую жизнь оставила ее много лет назад.

– Вы меня напоили, – пожаловалась она. Изабель уже не чувствовала себя связанной обетом молчания, который когда-то дала. На другом берегу Ла-Манша ее лояльность немного ослабла. К тому же Билл ее самый близкий друг.

– Я бы хотел вас напоить, – усмехнулся Билл, глядя, как она отпивает из своего бокала еще один глоток. – Было бы любопытно посмотреть, что вы станете делать в пьяном виде. Может, попробуем?

– Вы несносны. Боитесь скандала, а сами подстрекаете меня к скандальному поведению. Если будете подливать мне шампанское и «Дикан», то на обратном пути вам придется меня нести.

– Я переброшу вас через плечо и скажу, что нашел под своим столиком. Думаю, никто не станет возражать.

– А что вы сделаете потом? – Представив себе эту сцену, Изабель расхохоталась. Ей было так хорошо и хотелось, чтобы этот вечер длился вечно. После него у них с Биллом останутся только еще один вечер и два дня. Или два вечера, если она задержится до пятницы. Но им обоим придется возвращаться к реальности. Она чувствовала себя словно Золушка на балу, ни в коем случае не желая, чтобы кучер снова превратился в мышь.

– Ну, если вы станете буянить, то я напою вас кофе и постараюсь протрезвить настолько, чтобы можно было поехать в «Аннабелз» потанцевать. – Эта мысль только что пришла ему в голову.

– Звучит неплохо! – одобрительно кивнула Изабель. – В «Аннабелз» я не была целую вечность – с тех пор как вышла замуж. Я там праздновала свое восемнадцатилетие, и еще отец меня туда возил уже после моей помолвки. Больше я там не была – Гордон терпеть не может танцев.

– Тогда поедем. Сразу же после того, как вы допьете свой бокал. – Он шутил: Изабель скорее всего сделает от силы еще глоток или два, а бокал был почти полон. Она выпила еще вина и бокал шампанского, а «Шато Дикан» только пригубила. Так что если оба и были пьяны, то вовсе не от алкоголя.

– Но я не могу это допить, – сделав большие глаза, жалобно молвила Изабель, и Биллу сразу же захотелось ее обнять. Однако он не мог позволить себе подобную глупость – нельзя было ставить под удар ее репутацию.

– Пока вы не допьете «Шато Дикан», мы не сможем поехать в «Аннабелз»! – решительно заявил Билл, чрезвычайно порадовав Изабель, которая и не собиралась никуда ехать. – Ладно, у меня возникла другая мысль, – провозгласил Билл, когда официант принес целую тарелку конфет и шоколадок. – Я согласен на замену. Если вы съедите две шоколадки, я повезу вас танцевать. – Ему этого уже действительно хотелось.

– Вы серьезно? – Посмотрев на него, она положила в рот шоколадный трюфель. – Одна.

– Осталась еще одна, – констатировал Билл, подавая ей вторую конфету.

– Это ужасно. Вы хотите не только меня напоить, но и чтобы я растолстела.

– Это отнимет гораздо больше времени, – с усмешкой заметил он и сам съел один из трюфелей. – Значит, решено – мы едем в «Аннабелз». – Он сделал знак проходившему мимо официанту: мол, пора подавать счет.

– Вряд ли я смогу сейчас нормально танцевать, а кроме того, вы слишком для этого заведения молоды, а я слишком стара. Там, как правило, мужчины в возрасте моего отца танцуют с девочками – ровесницами Софи.

– Думаю, вы подойдете, да и я, к сожалению, тоже. Нужно только постараться. Я сам не слишком большой любитель танцев, но, мне кажется, это будет здорово. – Он заявил это с таким счастливым видом, что несколько человек повернулись в их сторону. Да, они были прекрасной парой.

До «Аннабелз» они добрались всего за несколько минут. Здесь тоже все знали Билла. Полгода назад он побывал тут с послом, а до этого время от времени обедал с друзьями, когда приезжал в Лондон. Когда он вел ее к столику, Изабель улыбалась, внезапно вновь почувствовав себя молодой. Конечно, это было глупо, но ей льстило, что Билл привез ее сюда.

В «Аннабелз» в тот вечер тоже было много народу, и значительную часть посетителей действительно составляли пары, о которых говорила Изабель, – пожилые мужчины с очень молодыми женщинами, но были и ровесники Билла и Изабель. Когда они устроились за столиком неподалеку от танцевальной площадки, в его глазах вдруг появилось странное выражение – они светились необычайной нежностью и теплом. В следующую минуту он, не говоря ни слова, повел ее танцевать. Играли старую мелодию, которую Изабель очень любила. Вскоре она с удивлением обнаружила, что Билл – прекрасный танцор. Сильной рукой он прижимал ее к себе, и Изабель скользила по паркету, чувствуя себя такой счастливой и безмятежной, какой не была уже многие годы. Они долго не уходили с танцевальной площадки, а когда вернулись за столик, показалось, что прошла целая вечность.

Билл сразу же заказал еще шампанского. Изабель сделала маленький глоток, и тут их глаза встретились. Испугавшись своих чувств, она поспешно отвела взгляд.

– С вами все в порядке? – заметив ее смущение, забеспокоился он. Он боялся, что чем-то ее расстроил, но дело обстояло как раз наоборот.

– Все нормально. Просто сегодня такой замечательный вечер, что не хочется, чтобы он кончался.

– А мы не дадим ему кончиться, – заверил ее Билл, и оба знали, что, возможно, пройдут годы, прежде чем они смогут все это повторить. Поездки в Лондон вряд ли войдут у нее в привычку, а если Тедди снова станет хуже, Изабель вообще не сможет никуда вырваться. А в Париже они не смогут чувствовать себя так свободно, как здесь. Гордон этого не одобрит, да и как ему объяснишь? – Давайте не думать о будущем. Лучше будем наслаждаться настоящим, пока оно есть. – Кивнув, она улыбнулась, но в ее глазах стояли слезы. Изабель думала о том, что, едва успев сказать «здравствуй», ей скоро придется говорить ему «прощай», и потом снова останется только голос в телефонной трубке. А Билл, в свою очередь, с тоской представлял, как она вернется к своей одинокой жизни. Она молода и красива, с ней рядом должен быть тот, кто способен ее оценить. – Может, еще потанцуем? – предложил он, и она согласно кивнула. На этот раз, когда Билл ее обнял, Изабель в полной мере ощутила его близость. Закрыв глаза, он молча сжимал ее в объятиях, и этот миг был, пожалуй, лучшим за весь вечер.

Покидая «Аннабелз», оба молчали. Тишина нарушилась только тогда, когда машина проделала уже полпути до отеля.

– Мне сегодня было так хорошо! – тихо прошептала Изабель, думая о том, какой он красивый и как добр к ней.

– И мне тоже. – Билл обнял ее за плечи. Сейчас она была не просто счастлива, а испытывала еще и необыкновенное чувство покоя. Когда они подъехали к гостинице, то еще с минуту не двигаясь сидели в машине, в то время как водитель вежливо ждал снаружи.

– Ну что, выходим? – с сожалением спросил Билл и нехотя отодвинулся. Заметив это, водитель немедленно распахнул дверцу.

Через вращающиеся двери они вошли в вестибюль. Было два часа ночи, двое уборщиков драили мраморные полы. Подойдя к лифту, Изабель сонно зевнула.

– Когда завтра начнем? – осведомился Билл, в глубине души желая провести ночь с ней. Это совершенно исключено – он никогда не станет рисковать их дружбой, никогда не сделает того, о чем она потом может пожалеть.

– В десять, вы согласны? Музеи вряд ли открываются раньше. – Они уже стояли у ее двери, у Изабель был усталый вид. Вечер во всех отношениях произвел на нее сильное впечатление.

– Тогда, может, позавтракаем в девять? Я за вами зайду, – предложил он, придвигаясь к ней вплотную.

– Это было бы прекрасно, – кивнула Изабель. – Мне так хорошо было сегодня… спасибо вам… – прошептала она, когда он отпер ей дверь.

– А мне просто ужасно, – улыбнулся он, глядя, как она входит в свой номер.

– Ну вот и славно, – повернувшись, усмехнулась она в ответ. Помахав ей, Билл направился к своему номеру. Закрывая дверь, Изабель думала только о том, как ей повезло, что у нее есть такой замечательный друг.