Читать книгу Очаровательный негодяй - Даниэла Стил - Страница 4

На следующее утро Максин уже в восемь часов находилась в своем офисе. До полудня она принимала пациентов, а потом поехала на Лонг-Айленд навестить Джейсона Уэкслера. В половине второго она добралась до психиатрической клиники в Силвер-Пайнс. По дороге съела полбанана и сделала несколько срочных звонков.

Максин больше часа провела наедине с Джейсоном, а затем встретилась с дежурным психиатром и матерью подростка. Максин долго говорила с Хелен, пытаясь успокоить ее. Хелен благодарила Максин за то, что та настояла на госпитализации Джейсона. Если бы он оказался дома, то его сейчас уже не было бы в живых. В клинике Джейсону помешали свести счеты с жизнью и оказали квалифицированную медицинскую помощь после третьей попытки суицида. Хелен признала правоту Максин. Теперь она полностью доверяла ей. Ее бросало в дрожь при мысли, что она могла лишиться сына, если бы увезла его домой. На этот раз Джейсон действовал наверняка. Он был исполнен решимости уйти из жизни. Подросток считал себя виновным в смерти отца. Юношу раздирали противоречия, и сознание вины не давало ему покоя.

Потребуется много времени, несколько месяцев, а быть может, даже лет, чтобы Джейсон залечил свои душевные раны и понял, что не несет ответственности за смерть отца. Для него пребывание в клинике должно было стать настоящим испытанием. Теперь Хелен не возражала, что ее сын проведет в лечебнице много времени и, возможно, не вернется домой даже к Рождеству. По мнению Максин, Джейсону предстояло лечиться в стационаре от шести месяцев до года. Другого выхода она не видела. Однако она пока не стала говорить об этом матери Джейсона, и без того потрясенной поступком сына.

В четыре часа дня Максин покинула клинику. На мосту ей пришлось простоять в пробке, и она вернулась в офис только после пяти часов. В половине шестого Максин приняла пациентку и после ее ухода стала проверять корреспонденцию. В этот момент ей позвонил доктор Уэст, врач Хелен. Максин не сразу ответила на его звонок. Ей не хотелось говорить с этим высокомерным человеком, она еще не забыла, как он отчитывал ее вчера, словно девочку. Кроме того, Максин расстроила очередная попытка суицида Джейсона. Несмотря на большой опыт и высокий профессионализм, Максин продолжала глубоко переживать за своих пациентов и их родственников.

Собравшись с силами, она все же сняла трубку.

– Алло! Говорит доктор Уильямс. – Максин внутренне приготовилась услышать надменный голос Уэста.

– Это Чарлз Уэст. – Как ни странно, в тоне врача не было обычной заносчивости, в его голосе звучали нотки печали. Уэст был явно расстроен тем, что случилось с подростком, и Максин по-человечески понимала его. – Сегодня утром я разговаривал с Хелен Уэкслер, она сама позвонила мне и сообщила о несчастье. Как чувствует себя Джейсон?

Несмотря на то что тон Уэста смягчился, Максин не поверила ему. Ей был неприятен этот человек. Скорее всего, врач Хелен сейчас обвинит ее в случившемся и снова потребует, чтобы Джейсона отправили домой. Максин прекрасно помнила его вчерашние доводы. Вряд ли с тех пор Уэст стал рассуждать более здраво.

– Сейчас Джейсон успокоился. Он помнит, что и почему сделал сегодня ночью. Его мучает чувство вины перед отцом. Он обещал матери больше не совершать попыток самоубийства, но не сдержал слова. – Максин не собиралась долго говорить с Уэстом и давать ему подробный отчет. – Подросток нуждается в лечении, он не остановится и в дальнейшем может снова попытаться свести счеты с жизнью.

– Я понимаю. Мне очень жаль, поверьте. Я хочу извиниться за вчерашний разговор и за свою грубость. Но поймите, я принимаю близко к сердцу проблемы Хелен. Джейсон – это все, что у нее осталось. Мне кажется, она не была счастлива в браке. – Максин не собиралась обсуждать с Уэстом эту тему. – Я думал, что Джейсон просто хочет привлечь к себе внимание матери, – добавил врач. – Вы же знаете, как обычно ведут себя дети.

– Знаю, – холодно согласилась Максин. – Большинство из них не пытаются покончить с собой для того, чтобы привлечь к себе внимание взрослых. У потенциальных самоубийц есть определенные причины, толкающие их на отчаянные поступки. Джейсона, например, мучает чувство вины. И чтобы убедить его в том, что он не виноват в смерти отца, потребуется очень много времени и сил.

– Уверен, вам удастся исцелить его от душевного недуга, – сказал Уэст, и Максин поразил его смиренный, почти уничижительный тон. Вчера врач Хелен разговаривал с ней совсем иначе. – Я заходил на ваш сайт в Интернете, доктор, и меня впечатлили ваши заслуги. Вы высококлассный специалист, признаю это.

Уэст был смущен и расстроен тем, что вчера разговаривал с Максин как с полным ничтожеством, шарлатанкой, которая, по его мнению, пыталась манипулировать Уэкслерами и раздуть их незначительные проблемы до масштабов трагедии. Но, прочитав размещенные на сайте материалы, он узнал, где училась и работала Максин, какие исследования она провела и сколько научных статей написала, и почувствовал к ней уважение. Ее книги о проблемах подросткового суицида высоко ценились в научном мире. Максин пользовалась заслуженным авторитетом среди своих коллег-психиатров. По сравнению с ней Уэст был полным ничтожеством и, несмотря на всю свою самоуверенность, признал это.

– Спасибо, доктор Уэст, – ровным голосом сказала Максин. – Я знала, что Джейсон хочет умереть, а не просто припугнуть взрослых, поэтому настоятельно рекомендовала госпитализировать его.

– Я хотел извиниться за свое глупое поведение. Я давно знаком с Хелен, сейчас она находится в ужасном состоянии. Я являюсь ее врачом вот уже пятнадцать лет и знаю Джейсона с рождения. Муж Хелен тоже был моим пациентом. Но я и представить не мог, что Джейсон действительно способен наложить на себя руки.

– Я думаю, психическое расстройство произошло у него еще до смерти отца. По-видимому, гибель сестры произвела на Джейсона очень сильное воздействие. Шестнадцатилетние подростки чрезвычайно ранимы и впечатлительны. На детей в семье Уэкслеров возлагались огромные надежды, и после смерти сестры Джейсон почувствовал на себе большой груз ответственности. Он боялся обмануть ожидания родителей. Смерть отца подкосила его. Ему все это было нелегко пережить, и поэтому у Джейсона, как выражается молодежь, поехала крыша.

– Теперь я все это прекрасно понимаю. Еще раз прошу простить меня за вчерашнее.

Уэст говорил с искренним огорчением, и сердце Максин наконец оттаяло.

– Не расстраивайтесь, все мы ошибаемся и порой недооцениваем своих коллег. Психиатрия не ваша область. Я бы, конечно, не стала ставить менингит или диабет у ваших пациентов. У всех нас есть своя узкая специализация. В любом случае я рада, что вы позвонили. – Максин знала, что Уэст проглотил горькую пилюлю и надолго запомнит эту историю. – Вам следует внимательно присматривать за Хелен. У нее сильный стресс, и это может расшатать ее здоровье. Я рекомендовала ей обратиться к хорошему психиатру. Сейчас Хелен трудно без сына, которому придется провести в клинике несколько месяцев. Все эти переживания и огорчения могут негативно сказаться на состоянии вашей пациентки.

Максин было известно, что после смерти мужа у Хелен ослаб иммунитет. За последние полгода она несколько раз перенесла сильную простуду и страдала от постоянных мигреней. Три попытки суицида Джейсона и его госпитализация не могли улучшить ее здоровье, и Чарлз Уэст знал это.

– Не беспокойтесь, я присмотрю за ней, – пообещал он. – Я всегда внимательно слежу за состоянием своих пациентов, потерявших близких. После тяжелой утраты организм некоторых из них начинает быстро разрушаться. Но Хелен пока неплохо держится. Я сегодня обязательно позвоню ей и узнаю, как она себя чувствует.

– Думаю, сейчас Хелен переживает этот тяжелый удар.

– В этом нет ничего удивительного. Любой на ее месте был бы вне себя от горя, узнав о третьей попытке своего ребенка покончить с собой. У меня нет детей, но я представляю, что в таких случаях переживают родители. Хелен уже потеряла дочь, потом у нее умер муж, а теперь над ее единственным сыном нависла угроза смерти. Врагу не пожелаешь такой участи.

– Вы правы, – грустно сказала Максин. – Хелен могла потерять и сына. Слава богу, этого не произошло. И мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы этой трагедии не случилось. Во всяком случае, это мой долг.

– Я вам не завидую. У вас трудная работа.

– Да, легкой ее не назовешь, – сказала Максин и взглянула на часы. Через пять минут к ней на прием должен был прийти следующий пациент. – Хорошо, что вы позвонили.

Ее мнение об Уэсте действительно улучшилось. Не каждый врач на его месте стал бы извиняться перед коллегой и признавать ошибки.

– Теперь я знаю, к кому отсылать тех пациентов, у которых возникают проблемы с детьми.

– У меня большой опыт работы с детьми, пережившими серьезные травмы. Их лечение не оказывает на меня такого угнетающего воздействия, как работа с юными самоубийцами. Я, как правило, имею дело с маленькими пациентами девяти-одиннадцати лет, моя задача состоит в том, чтобы предотвратить отдаленные последствия полученных ими обширных травм. И скажу без ложной скромности: мне это удается.

– Я читал в Интернете ваше интервью на эту тему, данное корреспонденту «Нью-Йорк таймс». Вы добились потрясающих успехов.

– Я стараюсь.

Максин много сил и времени отдавала научно-исследовательской работе, выясняя, как травмирует психику больших групп детей то или иное событие, произошедшее в стране. Этой теме была посвящена ее вторая книга. Максин несколько раз даже выступала с сообщениями в конгрессе.

– Звоните в любое время, если у вас будут какие-нибудь новости о Хелен и Джейсоне. Я с благодарностью приму все ваши советы, – продолжал доктор Уэст. – Вы же знаете, что пациенты порой не все говорят врачу. Хелен – прекрасный человек, но она бывает скрытной. А мне очень важно все знать о ней, чтобы вовремя прийти ей на помощь.

– Хорошо, я позвоню, если в этом будет необходимость, – пообещала Максин.

В этот момент раздался сигнал аппарата внутренней связи. Записанная на пять часов тридцать минут пациентка явилась на прием без опозданий. Эта четырнадцатилетняя страдающая анорексией девочка после шестимесячной госпитализации в клинике Йельского университета чувствовала себя намного лучше, чем в прошлом году.

– Еще раз спасибо за то, что позвонили, – сказала Максин на прощание Уэсту.

В конце концов он оказался неплохим человеком. Только порядочные люди способны признавать свои ошибки и извиняться за них.

– Не за что, – сказал Уэст и повесил трубку.

Максин встала из-за письменного стола и пригласила войти в кабинет симпатичную худенькую девочку, выглядевшую моложе своего возраста. Этой пациентке можно было дать десять-одиннадцать лет, хотя ей должно было скоро исполниться пятнадцать. В прошлом году она едва не умерла от анорексии. О состоянии ее изнуренного организма свидетельствовали редкие волосы и отсутствие нескольких зубов, которые она потеряла в больнице. Одним из последствий тяжелой болезни могло стать бесплодие.

– Привет, Джозефина, проходи, садись, – тепло встретила Максин девочку и показала на большое кресло.

В него эта пациентка обычно забиралась с ногами и сворачивалась в комочек, как котенок, глядя на Максин огромными печальными глазами.

Уже через несколько минут Джозефина призналась, что на этой неделе стащила у матери слабительное, но, хорошенько подумав, не стала принимать лекарство. Максин спокойно восприняла ее слова, и они немного поболтали о том о сем. Джозефина рассказала, что вернулась в школу и встретила мальчика, который ей очень понравился. Ее жизнь постепенно налаживалась. Она чувствовала себя намного лучше. Но девочке предстояло еще проделать долгий путь к выздоровлению. В тринадцать лет она весила не больше шестидесяти фунтов, а сейчас ее вес уже составлял восемьдесят пять. Но для ее роста этого было явно мало. Их целью было сто фунтов. Джозефина старалась изо всех сил и каждую неделю набирала по фунту.

Затем Максин приняла еще одну пациентку, шестнадцатилетнюю девушку, год назад пытавшуюся покончить с собой. Ее руки были покрыты шрамами. За помощью к Максин обратился семейный доктор, и теперь они работали вместе, стараясь помочь девушке. За последнее время ее состояние заметно улучшилось.

Прежде чем отправиться домой, Максин позвонила в психиатрическую клинику в Силвер-Пайнс и узнала, что Джейсон ходил сегодня на ужин вместе с другими пациентами, а потом снова вернулся в свою палату. Дежурная медсестра сообщила Максин, что он все еще замкнут и молчалив. Однако первые шаги к выздоровлению уже были сделаны. С Джейсона все так же не спускали глаз, поскольку опасность повторения попытки суицида оставалась.

В семь тридцать вечера усталая Максин вошла в лифт своего дома. Ее встретил Сэм в костюме индюка. С громкими криками он стал носиться по комнатам. Максин невольно улыбнулась. Она всегда с радостью возвращалась домой. Однако на душе у нее по-прежнему скребли кошки. Максин переживала за Джейсона. Она всегда беспокоилась о своих пациентах и их родственниках.

– Хэллоуин давно прошел! – заявила Максин.

Сэм остановился, а потом, громко смеясь, бросился к матери. Он был крепким мальчиком и едва не сбил ее с ног, с разбегу уткнувшись лицом ей в живот и обнимая за талию.

– Знаю, мама. Но мне дали роль индюка в школьном спектакле, – с гордостью сообщил младший сын.

– Она тебе очень подходит, – заметил Джек.

Не снимая футбольных бутсов, он прошелся по ковру, оставляя на нем комочки грязи. Однако это не смущало Джека. В руках он держал стопку игровых дисков, которые на время взял у друзей.

– Зельда сейчас устроит скандал, – сказала Максин, глядя на грязные следы, оставшиеся на ковре.

И действительно, в холл тут же вышла Зельда и накинулась на Джека:

– Я выброшу эти ботинки в окно, если ты будешь расхаживать в них по дому, Джек Уильямс! Неужели ты не знаешь, что такую обувь нужно снимать у двери? Ты испортишь все ковры и полы! Сколько раз я должна повторять тебе одно и то же?!

Произнеся эту гневную тираду, Зельда с негодующим видом повернулась и удалилась на кухню. Джек сел на пол и снял бутсы.

– Прости, Зельда, – пробормотал он и улыбнулся матери. – Мы сегодня победили в матче с командой колледжа. Они настоящие лохи. Двое из них даже заплакали, когда проиграли.

Максин не раз видела, как плачут игроки команды, в которой играл ее сын. Мальчики в этом возрасте азартны и непредсказуемы. Они всерьез относятся к спорту и принимают близко к сердцу все неудачи. Они редко проявляют великодушие, одерживая победу, или стойкость, проигрывая сопернику.

– Я очень рада вашей победе. В четверг обязательно приду на вашу игру, – пообещала Максин. Для этого ей придется передвинуть часы приема пациентов. Повернувшись, она взглянула на одетого в костюм индейки Сэма, который с обожанием смотрел на нее. – Когда состоится твой спектакль?

– Накануне Дня благодарения.

– Тебе дали слова, которые ты должен выучить?

Вместо ответа Сэм снова начал громко кулдыкать, и Джек в ужасе заткнул уши.

– Ужин будет готов через пять минут! – крикнула Зельда из кухни.

Вскоре она вышла и, взглянув на Максин, тихо сказала:

– Мы вас ждали.

Зельда всегда задерживала ужин, стараясь дождаться с работы хозяйку дома. Максин и детям нравилось ужинать вместе. Зельда знала, как важно для них собраться вечером всей семьей за одним столом. Максин ценила Зельду за понимание и преданность. Некоторые няньки или помощницы по дому пытаются рассорить хозяйку с ее детьми, но Зельда искренне любила Максин и все двенадцать лет верно служила ей. У нее никогда не возникало желания узурпировать права матери, однозначно принадлежащие Максин.

– Спасибо, Зельда, – сказала Максин и огляделась по сторонам. – А где Дафна? В своей комнате?

Наказанная наверняка сейчас дулась на мать.

– А Дафна забрала свой телефон и теперь все время кому-то звонит, – наябедничал Сэм, не давая Зельде ответить на вопрос.

Няня нахмурилась, бросив на мальчика недовольный взгляд. Она сама собиралась в подходящий момент рассказать Максин о непослушании дочери. Зельда ничего не скрывала, и Максин ценила это.

– Нехорошо ябедничать на сестру, – сказала Зельда.

Максин, вздохнув, направилась в комнату дочери. Дафна лежала на кровати и увлеченно болтала с кем-то по сотовому телефону. Увидев мать, она вскочила на ноги. Подойдя к дочери, Максин протянула руку. Даже не попрощавшись со своей собеседницей, Дафна нажала кнопку отбоя и молча отдала телефон матери.

– Могу я полагаться на твое честное слово или лучше запереть телефон в сейф? – суровым тоном осведомилась Максин.

Дафна сильно изменилась за последнее время. Раньше она ни за что не нарушила бы запрет матери и не взяла бы телефон, которым ей не разрешалось пользоваться. Тринадцатилетний возраст не зря считался трудным, и Максин не нравилось поведение дочери.

– Мама, прости, – пробормотала Дафна, избегая смотреть матери в глаза.

Зельда позвала всех ужинать. Джек явился на кухню босиком и в футбольных трусах. Дафна вышла к столу в той одежде, в которой обычно ходила в школу. А на Сэме все еще был костюм индейки. Максин сняла пиджак и надела домашние туфли. Весь день она ходила в туфлях на высоких каблуках. Максин всегда выглядела деловитой и подтянутой и только дома позволяла себе расслабиться. Будь у нее время, она переоделась бы сейчас в джинсы и рубашку свободного покроя, но дети не могли больше ждать. Максин и сама страшно проголодалась и поспешила за стол.

Это был обычный семейный ужин, и Зельда села вместе со всеми за стол. Максин не допускала, чтобы Зельда ела одна, и обычно приглашала ее поужинать вместе с ней и детьми. Мальчики стали обсуждать события, произошедшие сегодня в школе, а Дафна, пребывавшая в плохом настроении, упорно отмалчивалась. История с телефоном не выходила у нее из головы. Девочка злилась на Сэма, который наябедничал на нее. Время от времени она сердито поглядывала на младшего братишку, строя планы жестокой мести.

Джек рассказал о прошедшем сегодня матче и обещал матери поставить новую компьютерную программу. После ужина все разошлись по своим комнатам. Максин тоже отправилась к себе, чувствуя себя разбитой после трудного рабочего дня. Зельда осталась на кухне, чтобы убрать со стола и помыть посуду. Через некоторое время, собравшись с силами, Максин решила заглянуть к дочери и поговорить с ней.

– К тебе можно? – спросила она, приоткрыв дверь спальни девочки.

Максин всегда просила у детей разрешения, когда хотела войти в их комнату.

– Заходи, если хочешь.

Дафна лежала на постели и смотрела телевизор. Пройдя в комнату, Максин села на кровать рядом с дочерью. Дафна успела сделать уроки еще до возвращения матери с работы. Она всегда хорошо училась. Джек уделял учебе меньше внимания, он отличался несобранностью и много времени проводил за компьютером.

– Я знаю, ты злишься на меня, Дафна, – мягко сказала Максин. – Наказание кажется тебе слишком суровым. Но пойми, никуда не годится, если девочки устраивают вечеринки с пивом. А я бы хотела доверять тебе и твоим подругам и не бояться оставлять вас одних.

Дафна долго молчала, потупившись.

– Это была не моя идея, – наконец заговорила она. – Пиво принесла одна из моих подруг.

– Но ты позволила ей сделать это и потом пила пиво вместе со всеми. Семейный очаг – это священное место, Дафна. Я доверяла тебе, но ты обманула мое доверие. Это нехорошо.

Максин отлично понимала, что во всем виноват возраст Дафны, но она не могла не отреагировать на проступок дочери. Родители должны наставлять своих чад на путь истинный, это их святая обязанность. Дафна видела, что мать отчитывает ее без особого энтузиазма, и жалела только об одном – что Максин нашла пустые бутылки.

– Я знаю.

– Твои подружки обязаны уважать правила, принятые в нашем доме. Я не считаю, что устроить вечеринку с пивом было хорошей идеей.

– Другие дети ведут себя еще хуже, – вскинув голову, заявила Дафна. Она была права. Максин знала детей, которые курили марихуану или даже принимали тяжелые наркотики и употребляли крепкие алкогольные напитки. Многие девочки в возрасте Дафны вступали в половые сношения. В своей практике Максин часто сталкивалась с такими подростками. Одна из ее пациенток с шестого класса оказывала интимные услуги, занимаясь оральным сексом. – Что страшного в том, что мы выпили немного пива? – продолжала Дафна.

– Пойми, ты нарушила правила, установленные в нашей семье. И в этом заключается большая опасность. Один раз переступив черту, ты можешь зайти дальше. Где гарантия, что ты вовремя остановишься? Между нами существуют определенные договоренности, негласные или озвученные, это не имеет значения. Мы должны соблюдать их или вносить какие-то поправки после обсуждения. Но нарушать правила в одностороннем порядке нельзя. Я не привожу в наш дом мужчин и не устраиваю здесь диких оргий. Ты ведь хочешь, чтобы поведение твоей матери не выходило за определенные рамки, и я веду себя в соответствии с этим. Я не напиваюсь в своей комнате и не таскаюсь по ночам. Интересно, как бы ты себя чувствовала, если бы я вела себя неприлично?

Дафна невольно улыбнулась. Она не могла представить свою мать пьяной.

– Ты даже ни с кем не встречаешься, – заметила девочка. – Мамы многих моих подруг приводят домой бойфрендов. А у тебя никого нет…

Дафна хотела задеть мать за живое, и ее слова достигли цели.

– Даже если бы у меня кто-то был, я все равно не стала бы напиваться, запершись в своей комнате. Пойми, Дафна, будь ты постарше, мы могли бы выпить вместе, или я разрешила бы выпить тебе в моем присутствии. Но закон запрещает употреблять алкоголь детям в твоем возрасте, и я не желаю нарушать его. Не забывай: тебе всего лишь тринадцать лет!

– Я помню, – буркнула Дафна и вдруг добавила: – Прошлым летом в Греции папа позволял нам пить вино. Даже Сэму немного налил. Папа не сходил с ума из-за того, что мы выпили по бокалу вина.

– Это совсем другое дело. Вы находились вместе с ним. Он сам налил вам столько, сколько считал нужным. Вы не напивались украдкой за его спиной. Кстати, я тоже не схожу с ума из-за того, что ты с подругами устроила ночью попойку. Мне просто хочется, чтобы ты поняла: этого больше не следует делать. Ты еще слишком маленькая, чтобы употреблять алкоголь. Нельзя начинать пить в твоем возрасте.

Поведение Блейка вызвало у Максин недовольство. Его методы воспитания отличались от тех, которых придерживалась она. Для него не существовало правил, которые нельзя было бы нарушить. Он менял женщин как перчатки. Впрочем, его подружек с трудом можно было назвать женщинами. Это были юные создания. Когда дети Блейка повзрослеют, может случиться так, что он начнет встречаться с их сверстницами. Максин считала бывшего мужа слишком ветреным и легкомысленным, он никогда не прислушивался к ее советам и замечаниям. Когда Максин говорила ему о том, что он должен серьезнее относиться к воспитанию детей, Блейк только смеялся.

– Значит, когда я стану старше, ты разрешишь мне выпивать дома? – спросила Дафна.

– Возможно. При условии, конечно, что я буду рядом. Но твоим подругам я не могу разрешить распивать в моем доме алкогольные напитки до тех пор, пока они не достигнут совершеннолетия. У меня из-за этого могут возникнуть серьезные неприятности, особенно если с ними что-нибудь случится.

Максин всегда свято соблюдала законы и следовала всем предписаниям и правилам, принятым в обществе. Дети знали об этом.

Дафна промолчала. Она поняла позицию матери и не хотела больше обсуждать ее. У ее подружек были разные родители. Одни давали своим детям больше свободы, чем Максин, другие вообще не придерживались никаких правил. Но были и такие, которые вели себя столь же строго, как и мама Дафны. Кому как повезло.

В комнату заглянул Сэм в костюме индейки.

– Можно мне не принимать сегодня ванну, мама? – спросил он. – Я весь день старался не пачкаться. Честное слово, я совсем чистый.

Максин улыбнулась, а Дафна демонстративно сделала звук телевизора громче. Это было знаком того, что она больше не желала разговаривать с матерью. Максин поцеловала дочь и вышла из комнаты вместе с младшим сыном.

– Тебе все равно придется принять ванну, дорогой, – сказала она Сэму.

– Если бы ты знала, как же мне не хочется, – вздохнув, пробормотал он.

Максин отвела сына к Зельде, которая уже с мрачным видом поджидала его, и зашла в комнату к Джеку. Он поклялся, что уже сделал уроки, и успокоенная Максин вернулась в свою спальню. Здесь она прилегла на кровать и включила телевизор. Максин любила такие тихие вечера.