Читать книгу Незаконченное дело - Даниил Андреевич Ковалёв - Страница 3

Древние не единственные исконные жители Материка. Помимо них, здесь проживает множество рас гибридов – ламии, кентавры, карсы и прочие изумительные создания, что имеют разум и душу.

Снова дорога во дворец, но уже по вечернему городу. Исангасту особенно нравилось гулять по столице в это время суток. Широкие улицы освещали магические светильники, которые никогда не гасли и давали света куда больше, чем обычные фонари. В Алкиилоне каждая улочка, каждый переулок, каждая площадь и каждый двор был залит мягким жёлтым светом. Некоторые горожане даже жаловались, что им трудно уснуть, – так светло было на улицах.

Прогулка по вечернему городу принесла мир в сердце Исангаста, и, когда они дошли до дворца, капитан вернул обычное хладнокровие. Второй раз за день он оказался перед парадной лестницей, где увидел странную картину. На вершине стояла небольшая толпа оборванных крестьян, которые отчаянно спорили с позолоченным гвардейцем. Мёртвый номер. Когда воины Совета заступают на пост, они превращаются в статуи – глухих и немых.

Когда Исангаст поравнялся с крестьянами, то путь ему преградила истощённая женщина:

– Ты Исангаст? – прежде чем капитан успел что-либо ответить, прыщавый юноша подал знак рукой и золотая статуя пришла в движение. Женщине заломили руки и поволокли вниз.

– Как ты спишь по ночам, капитан? – истошно орала она. – Наши родные томятся в рабстве у этих варваров, а ты ничего не делаешь! Будь ты проклят!

– Прошу прощения, капитан, – залепетал посланник, – ранее такого не было. Прошу вас идёмте.

Капитан покорно последовал за юношей. Он знал, что ему солгали. Выступления крестьян были далеко не в первый раз и будут продолжаться. Они пытаются пробиться к Совету, но министры принимают лишь жителей столицы. А в городе проживают почти одни древние. Ещё один старый закон. Все древние должны жить в пределах леса Дриадель. Северяне там не устраивают набеги. Единственное безопасное место. Проблема была в том, что людям жить в магическом лесу запрещалось. Они селились в деревнях за пределами Дриадель и в том числе в прибрежных деревнях. И поэтому от набегов северян страдали все, кроме самих древних. Крестьян забирали в рабство, а Совет ничего не предпринимал. И поэтому люди роптали. Раньше Исангаст спрашивал генерала, почему ему не прикажут вызволить рабов. Каждый раз ответ был неизменен. Нет распоряжения Совета. Это было выше понимания капитана, но он не спорил. Он давно усвоил, что каждый должен заниматься своим делом. Он выполнял приказы и делал это отлично. На этом всё. И тем не менее слова крестьянки запали в душу.

Задумавшись, капитан не заметил, как оказался в приёмной зале Совета. Но на этот раз она была заполнена не солнечным, а магическим светом от светильников, изящно свисающих с потолка, а все троны в дальнем конце залы были заняты. Капитан, не медля ни секунды, направился к ним твёрдым, гулким шагом. Вскоре он замер прямо перед ними, гордо выпрямился и принялся изучать министров.

Самым левым от Исанагста сидел генерал Эрмегерн с выражением лёгкого самодовольства на лице и лукаво поблёскивающими глазами. Значит, его обед с архимагом удался. Это сильно приободрило капитана, и он воодушевлённо продолжил сверлить взглядом Совет.

Следующей сидела красивая, белокожая древняя, облачённая в широкий халат, расшитый колосьями, овощами и фруктами, – министр сельского хозяйства Лидия. Лично Исангаст с ней знаком не был, но всё, что он о ней слышал, было в высшей степени положительным. Она смотрела на капитана мягкими, малахитовыми глазами и тепло улыбалась.

Рядом с ней сидел куда более интересный персонаж. Это был архимаг академии магии Алкиилона – Макран, древний, которому Исангаст очень симпатизировал. Во-первых, потому, что в отличие от прочих худосочных, книжных червей, именующих себя магами, он не презирал силовую подготовку и искусство владения оружием, а напротив, если верить слухам, уделял физическим тренировкам значительное количество времени.

Но уважение капитана архимаг заслужил иным. Макрану было уже более девяноста лет, срок невеликий для большинства древних, но не для него. Именно на нем Мать-природа решила показать, что всё в мире находится в равновесии. Магом Макран был исключительным. От природы ему достался невиданный по своей величине магический потенциал и не менее редкий по своей остроте и пытливости ум. Однако за это он заплатил тем, что произошёл от самого захудалого из всех священных деревьев – Зрагоса. Его потомки отличались от остальных древних только лишь короткой продолжительностью жизни. Им была отведена всего сотня лет, что в три раза меньше, чем у остальных. Если же говорить про детей Лиосхама, то из них ещё никто не умер от старости. И это за все время существования этой удивительной расы! За своё долголетие они заплатили тем, что появляются из священного дерева не чаще раза за век.

Сам Макран весьма достойно держал удар судьбы. Он никогда не жаловался на свой короткий век, но обратил свою слабость в силу и работал как проклятый каждую драгоценную секунду своей жизни. В Алкиилоне бытовало мнение, что архимаг никогда не спит – настолько он всегда занят. У него были правильные черты лица, прикрытые тонкими кусками коры, золотые глаза и длинные волосы цвета болотной тины, собранные в высокий хвост на затылке. Вообще, у древних это помесь травы и луба, но было принято называть это волосами.

Далее от Макрана гордо восседал министр внешних связей – широкоплечий мужчина с грубыми чертами лица, скрытыми большими кусками дубовой коры, и необычайно яркими глазами золотого цвета, чем отличался от остальных зеленоглазых древних. Самый старый и опытный министр в Совете, гордый сын священного дуба – Фареодур Мудрый. Он был вторым по счёту, вышедшим из Лиосхама, и считался самым старым древним из всех ныне живущих. Старше него был только его брат – Вырейм Непобедимый – бессменный страж их священного древа – первый древний, появившийся на свет. Но про него мало что было известно.

Что касается Фареодура, то именно он объединил пять разрозненных племён древних в одну нацию. Он стоял за созданием Совета для управления своим народом, он был в числе основателей Алкиилона. Великие дела, совершённые им, не имели счёта. С ним Исангаст тоже никогда не общался лично, но чтил за великую мудрость и справедливость.

По левую руку от него сидел древний с изъеденным Дриадельской оспой лицом и очень уставшими глазами. Горячо любимый своим народом, министр по управлению делами города – Перагм.

Дриадельская оспа – болезнь, несущая опасность исключительно для древних. Суть этого мерзкого заболевания заключается во множестве мелких личинок жуков-древоточцев, которые поселяются в теле древнего и пожирают его изнутри, очень быстро при этом размножаясь. Взрослую особь оспа убивает за неполных три дня, если жуков не изгнать из тела заболевшего. Для этого больного помещают в ванну, заполненную специальным раствором, губительным для паразитов. Средство верное и хорошо освоенное. В городах или деревнях Дриадельская оспа не страшна, но для путников или охотников смертельно опасна. Не так давно паразитов практически удалось вывести – опасной осталась лишь северо-восточная часть леса.

Именно там молодой Перагм решил поохотиться – дабы покрасоваться перед друзьями и подругой. Через час он почувствовал растущую боль в теле. Дриадельская оспа поразила очередную жертву. На счастье молодого глупца, он был не один. Друзья успели доставить его в город, где его вылечили, но за время, потраченное на дорогу, паразиты непоправимо подорвали его здоровье. Древоеды проточили в его теле множество каналов, из-за которых Перагм в любой момент мог лишиться конечности или важного органа. Активный образ жизни стал для него заказан. Только покой и постоянное наблюдение лекарей. Единственное, что ему оставалось, – кабинетная работа, в которой он, неожиданно для себя, сильно преуспел, получил уйму знаний и в итоге занял трон министра.

С ним Исангаст не то что не разговаривал, он его видел второй раз в жизни. Обычно Перагм сидел взаперти в своем кабинете и оттуда руководил жизнью в городе.

Последнее кресло занимал древний с шишковатыми наростами по всему телу, которые прятал под халатом, расшитым изображениями монет. От взгляда его пронзительных маленьких глаз Исангасту стало не по себе. Как, впрочем, и всегда. Министр денежных дел Шимер. К большому сожалению, с ним капитан общался довольно часто, поскольку именно он выплачивал жалованье капитану и его отряду и урезал его при каждом удобном случае. Исангаст никогда не любил торгашей, а Шимер был царём среди них, поэтому и капитан не любил его по-царски, а именно – ненавидел.

Так они смотрели друг на друга, изучали и оценивали – ветеран, покрытый шрамами, и вершители судьбы целого государства. Ожидание затягивалось, и Исангаст стал подозревать, что уважаемый Совет ждет ещё кого-то, прежде чем начать. Вскоре этот кто-то появился.

Исангасту даже не пришлось поворачиваться, чтобы узнать опоздавшего. Сильный запах ароматной воды и звон лат. Капитан Намор.

Это был высокий, статный мужчина в самом расцвете сил. Командир гвардейцев Совета. Человек в золотых доспехах и гнилой душой. Исангаст ошибся. Шимера он просто сильно не любил. А вот Намора ненавидел.

После войны с орками в подчинение к Исангасту попал молодой паренёк – покладистый и очень способный. Мечта, а не подчинённый. Несколько лет капитан учил его всему, что знал сам, и когда Совету понадобился новый капитан гвардейцев, то Исангаст без всяких сомнений выдвинул кандидатуру своего лучшего человека. Намора произвели в капитаны, и уже на следующий день, Исангаст заметил изменения в поведении своего бывшего подчинённого. От привычного уважения не осталось и следа. Новоиспечённый капитан был холоден и отчасти даже груб. Тогда Исангаст и понял, как сильно ошибался в нём. Намор попросту использовал его, сначала для получения знаний и умений, затем для более высокого жалования и, наконец, для поста капитана. Таких людей Исангаст ненавидел всю свою жизнь. И Намор не стал исключением.

С того дня прошло много лет. Пропасть между капитаном и его бывшим подчинённым стала бездонной. Когда создали особый отряд и поручили его Исангасту, Намор едва не лопнул от злобы. Он так сильно этого желал. Завистливый и мелочный, он воспринял это как личное оскорбление. И принялся мстить. Он постоянно доносил и клеветал на отряд Исангаста, отчаянно завидуя их особому положению. Капитан потерял счёт его подлым выходкам, которые так или иначе вредили его парням. То урезанное жалование из-за его кляузы, то перебои со снабжением, то присвоение их заслуг. Было и ещё кое-что, за что Намор заслужил ненависть, но об этом позднее.

И сейчас, стоя перед тронами министров, Исангаст искренне не понимал, зачем этот кусок дерьма стоит рядом. Он-то какое отношение имеет к тому, что собрался обсуждать Совет?

– Покорнейше прошу простить мою задержку, высокоуважаемые министры, – немедленно принялся лизать задницы Намор. – Меня задержали определённые личности по пути ко дворцу.

– И что же это за личности, которые посмели задержать столь высокопоставленного военного? – подавшись вперёд, спросил Эрмегерн, весело блеснув глазами.

Прежде чем Намор открыл рот, Исангаст за долю секунды перебрал всех в городе, кому хватило бы на это полномочий, глупости или дерзости. Чин капитана был самым высоким, и лидер гвардейцев не был исключением. Генерал и все, кто был выше Намора по званию, присутствовали в этой самой зале. Значит, не первое. Может, кому-то из горожан достало глупости попросить его о помощи? Но даже если и так, Исангаст прекрасно знал, как Намор вытирает ноги о простой люд. Значит, не глупость. Остаётся только дерзость. Во всем городе таких можно было перечесть по пальцам одной руки. И Исангаст прекрасно знал, что в таких вопросах судьба никогда не встаёт на его сторону.

– Это были подчинённые капитана Исангаста, генерал, – подтвердил эту мысль Намор.

– Твою мать, Люциус, – пронеслось в голове у капитана.

– Солдаты Люциус и Бринстальф в очередной раз показали своё неуважение к мундиру и Совету, который этот мундир вручил, – продолжал Намор.

– И что они сделали? – спросил генерал, ещё веселее блестя глазами.

Исангаст приготовился к излиянию Намора, к тому, как он обильно приукрасит проступок его подчинённых, потом перейдёт на Исангаста и всё это проделает в своей мастерской задо-лизательной манере. Но тут, к огромному удивлению Исангаста, Намор стушевался. Он залился густой краской, уставился в пол и пробормотал:

– Они задержали меня для какой-то просьбы, генерал. Но они не соблюли устав, и я их отчитал.

Исангаст почувствовал, что уголки его губ рвутся вверх, и приложил все усилия, чтобы сохранить лицо бесстрастным. Эрмегерн же, напротив, широко улыбался. Он тоже не выносил Намора, но тот приносил много пользы, а потому генерал его терпел.

Похоже, в этот раз Люциус превзошёл самого себя. Намору так стыдно рассказать о случившемся, что он упускает отличную возможность очернить Исангаста и его людей перед Советом в полном составе. Настроение капитана рвануло вверх. Спасибо, Люциус. Конечно, позже капитан накажет его для соблюдения порядка, но сейчас он был ему благодарен.

– Генерал Эрмегерн разберется с этой ситуацией позднее. Мы собрались для другого, – раздался низкий, скрипучий голос. Фареодур встал, выдержал паузу и продолжил:

– Исполняющий обязанности капитана отряда с особыми навыками, Исангаст Смерть орков, Совет вызвал вас для обсуждения приказа. Сегодня утром с острова северян прибыли послы с предложением о заключении мира. Для этого Алкиилон должен направить делегацию в город Гуннард, где по требованию их конунга должны состояться переговоры. Иные варианты их конунг рассматривать не желает. Их послы останутся у нас для обеспечения страховки. Капитан Намор рекомендовал ваш отряд для охраны дипломатов. Капитан, повторите Совету аргументы, которые вы приводили мне утром.

– Как прикажете, господин министр, – залебезил Намор. – Как вам известно, данный отряд был создан несколько лет назад по инициативе генерала Эрмегерна для ведения войны с северянами на их же территории и выполнения особых тактических задач. Для этого капитан даже принял в отряд одного из этих варваров, который обучил их своему языку. Знание языка северян сделало их отряд уникальным и позволило эффективно действовать на территории врага – захватывать пленных для добычи информации, устраивать диверсии и так далее. У отряда необычайно высокая результативность, несмотря на малую численность. Они чаще других сталкивались с северянами, и, соответственно, им лучше других знакомы повадки этих варваров. Знание языка северян даст им преимущество, если переговоры задумываются как ловушка…

Исангаст слушал, как Намор расхваливает отряд, который люто ненавидит, и понемногу закипал. Теперь ясно, зачем он потребовался на совете. Это он посоветовал Фареодуру послать Исангаста с парнями и приправил это неопровержимыми аргументами. Самое страшное то, что Намор был прав. У отряда Исангаста действительно больше шансов на успех, чем у других. Только вот Намор думал не о безопасных переговорах и не о прекращении войны, когда советовал их. Он хотел погубить их раз и навсегда. И осознание этого кипятило кровь в жилах Исангаста. Ну что ж. Эрмегерн всё устроил так, что переговоров не будет. А с Намором он ещё поквитается. Этого он ему не простит. Внутренняя борьба с рвущейся наружу яростью отвлекла капитана, и он пропустил завершение доклада Намора.

– Кто за то, чтобы назначить отряд капитана Исангаста для охраны делегатов в случае нашего согласия на проведение переговоров? – спросил Фареодур.

Проголосовали единогласно. Даже Эрмегерн. Капитан понимал, что он это делает для отвода глаз, и не злился на друга. Он ни на кого не злился. Послать его отряд было логично.

– Единогласно, – подытожил Фареодур. – Теперь совету нужно принять решение посылать ли делегатов. Первое слово я даю капитану Исангасту. Капитан, ваше мнение?

Это было неожиданно. Исангаст не ожидал, что его мнением будут интересоваться, и не подготовился должным образом. Что ж, он ответит, как всегда, – кратко и по делу.

– Я считаю, что это ловушка. Им нельзя доверять. Я не знаю, чего они добиваются, но точно не мира. Мир им не нужен. Они не знают, как в нём жить. Как по мне, это глупый риск отлично образованными дипломатами и моими людьми, – отрапортовал Исангаст

– Как вы обращаетесь к совету, капитан? – немедленно встрял Намор. – Нужно…

– Ничего страшного, капитан Намор, – ласковым голосом перебила его Лидия. – Всем известно, что капитан Исангаст чтит Совет. Я согласна с ним. Предложение северян похоже на ловушку. Нужно отослать послов северян с отказом.

Капитан с благодарностью взглянул на неё и увидел, как она тепло улыбнулась в ответ.

– Я поддерживаю министра сельского хозяйства, – присоединился Макран хорошо поставленным голосом. Исангаст признательно посмотрел сначала на архимага, а затем на Эрмегерна. Его обед принес плоды. Теперь дело в шляпе. Три голоса у них уже есть, а если будет равное количество голосов за и против, то Совет не будет проводить переговоры. Так всегда было со всем, что обсуждал Совет. Исангаст почувствовал, как радость медленно наполняет его сердце. Его парням ничего не угрожает. Можно было расслабиться.

– Я тоже считаю, что это ловушка, – раздался тихий голос. Исангаст с интересом посмотрел в изъеденное оспой лицо его обладателя. – Но постоянные стычки с северянами плохо сказываются на жителях прибрежных деревень, что в свою очередь сказывается на жизни в городе. Не прошло и часа, как с крыльца прогнали недовольных крестьян. Мы должны сделать всё, чтобы это прекратить. Поэтому я считаю, что нужно рискнуть, – закончил Перагм.

– Затяжная война с северянами приносит одни убытки. Я за переговоры, – отрезал своим шипящим голосом Шимер. Ну с ним всё было понятно. Если не будет войны, то он сможет урезать жалование всему гарнизону, чего добивался очень давно. Остался Фареодур и Эрмегерн. Несмотря на то, что исход был уже ясен, Исангасту было весьма интересно узнать, что же думает сын Лиосхама.

Фареодур некоторое время вдумчиво вглядывался своими изумрудными глазами в стальные глаза капитана и наконец произнёс:

– Война чужда нашему народу. Если есть шанс прекратить смерти наших граждан, мы обязаны его использовать. Я за переговоры.

Его позицию Исангаст понимал и уважал. Осталось высказаться Эрмегерну, и вопрос с переговорами будет закрыт.

– Я против проведения переговоров, – в очередной раз доказал верность их дружбе генерал. Фареодур поднялся:

– Количество голосов равно. Переговоры не состоятся. Кто-то хочет что-то добавить, прежде чем заседание закроется?

– Прошу прощения, высокоуважаемые министры, я бы хотел кое-что сказать, – раздался взволнованный голос Намора. Исангаст резко повернулся к нему, впервые за всё время присутствия на Совете. Намор выглядел жалко – его лоб покрывали крупные капли пота, а глаза хаотично вертелись в орбитах. Исангаст был удивлён. Намор всегда хорошо владел собой и стойко переносил неудачи. Но сейчас… Что-то было не так.

– Как известно высокоуважаемому Совету, капитан Исангаст и генерал Эрмегерн давние друзья. А поскольку переговоры несут определённый риск для капитана, то генерал, возможно, не смог объективно оценить ситуацию.

– Что вы себе позволяете, капитан! – разбушевался Эрмегерн. – Может, я докажу как объективно оцениваю ситуацию тем, что лишу вас капитанской накидки?

– Генерал, успокойтесь, – прервал его Фареодур.

– Капитан Намор прав, – прошипел Шимер, воспользовавшись кратким затишьем. – И то, как генерал Эрмегерн отреагировал на слова капитана, лишь доказывает это.

Сердце Исангаста болезненно сжалось. Это невозможно, это…

– В ваших словах есть истина, – произнёс Фареодур. – Как глава Совета я лишаю генерала Эрмегерна права голоса в этом вопросе. Таким образом, три за и два против. Переговоры состоятся. Капитан Исангаст, жду вас к полудню в своём кабинете для обсуждения состава делегации. Заседание закрыто.

Министры стали расходиться, шелестя халатами. Лидия наградила капитана взглядом, полным сочувствия. Перагм и Шимер, наоборот, старались не смотреть на него. Макран, прежде чем покинуть дворец, подошёл и пожелал удачи. Фареодур тоже взглянул на капитана, прежде чем уйти, но что крылось в его взоре, Исангаст не распознал. Эрмегерн остался сидеть на троне, уставившись невидящим взглядом на один из гобеленов. Когда именно исчез Намор, капитан не заметил.

Что касается самого Исангаста, то он немного постоял, ошарашенный резко вышедшей из-под контроля ситуацией, а затем побрёл к выходу, не отдавая себе отчёт в том, куда именно движется. Опомнился он только в своей комнате. И вот сейчас он сидел на своей жёсткой солдатской койке и курил, стараясь отвлечься от разъедающей сердце тревоги.