Читать книгу Сборник повестей «Мирдорог». Книга I. Леший. Пролог и первый том - Даниил Денисович Протасов - Страница 8

Наш рассказ начинается 39 дня осени 1348 года от написания первой Повести (Эльфийского летоисчисления), а именно поздним и очень темным вечером. Шел сильный ливень, раскаты грома сотрясали небеса, а молнии сверкали каждые полминуты. В монастыре Святого Александра, что возле славного города Тырговец в Полесном воеводстве, шла служба. Звучные голоса послушников уже допевали последние строчки, разносившиеся по ухоженной и достаточно богато обставленной церкви, как вдруг двери распахнулись, и в них показался человек в промокшей до ниточки робе, по которой вода лилась ручьем, освященный блеском электрического разряда, пробившимся через облака.

– Ваше святейшество… – взволнованно начал вошедший голосом, если можно так сказать, стража ворот, Кондрата.

– Что случилось? – сердито спросил эльф настоятель Ероним.

– В главные ворота стучат!

– А ты сам не пробовал разобраться прежде, чем прерывать мессу? Зачем мы тебя тут, как ты думаешь, содержим? Чтобы ты по пустякам нас дергал?

– Я спрашивал, кто идет, но никто не отвечал.

– Так может тебе показалось? Ты, часом, не пьян.– совсем потеряв голову от злости закричал аббат.

– Да точно там кто-то ходит, вот вам крест!

– Ты мне тут не богохульствуй, – начав махать во все стороны руками и, чуть ли ни с пеной у рта, заорал глава обители, – Ты мне тут не богохульствуй! Брат Вит, посмотрите, наконец, что там!1

Из строя послушников вышел человек среднего роста и возраста, темноволосый, с немного суженными глазами и шрамом на правой щеке. В компании Кондрата он отправился к главным воротам, а остальные, тем временем, продолжили службу.

Приблизившись ко входу в обитель, Вит справился о том, есть ли там кто-нибудь и, не получив ответа, сказал отворить проход. В полуночной тьме, изредка озаряемой молниями, он увидел большую корзину, оставленную кем-то.

Вы, верно, не поверите, если я скажу, что в ней лежал ребенок. Но в тот раз все так и было, в коробе действительно лежало маленькое существо, по всей видимости, эльфийского происхождения. Его отнесли к настоятелю и стали решать, что с ним делать.

– Брат Вит, – начал аббат, – что бы вы сделали, будучи на моем месте?

– Как любой порядочный монах я оставил бы его на попечение обители.

– Но у нас нет никого, верно, кто бы взялся за его развитие и образование2.

– Я мог бы это сделать.

– Ну, тогда, он под вашей протекцией и опекой. Делайте с ним, что хотите, но если он вырастит преступником, или бандитом, или кем похуже, знайте, что вам жизнь малиной не покажется… Да, как вы его назовете?

Имя… как их много на этом свете, – начал, задумчиво прижав ладонь ко лбу, монах, – Радомил, Максим, Ришард… Пал, Оскольд, Ольгерд… имя надо выбирать чательно… оно, как мне говорили, определяет судьбу, что наверняка является правдой… сколько имен, сколько судеб?..А зачем долго думать, назову Матиашом.

На том и порешили. Мальчик рос под присмотром брата Вита. Процесс этот осуществлялся довольно быстро, но никто не мог понять, к какой расе принадлежал ребенок. Только на пятом году его жизни в обители удалось выяснить, что это был леший. Внешне он был крепок, высок, скуласт, здоров, однако бледен, с твердой кожей3, темно-русыми волосами и серыми глазами.

Был он любознательный и обучался всему, что могло предложить монастырское общество: чтению, письму, счету, торговле, фехтованию, стрельбе из лука, арбалета, метанию копья, лечению травами и приготовлению снадобий, верховой езде, плаванию, шахматам (в этом вопросе он был одаренным), танцам, взлому замков и, конечно, музыке и пению.

Особенно любил он читать книги, а из них предпочтения отдавал тем, в коих описываются баталии. Как-то Матиаш попросил у Вита листок и перо с чернилами. Через неделю Опекун увидел в кельи своего воспитанника подробный план сражения под Кроснулью 875 года, когда Рэвинстернская армия наголову разбила войско императора. Так что искусство стратегии тоже постигалось юношей.

Вот так и текла жизнь нашего друга в монастыре, уныло и однообразно. Но молодая кровь бурлила в жилах, хотелось викторий, славы, богатств и новых викторий, хотелось узнать и научиться чему-то новому, ведь в предложенных ему занятий он достиг не то, что хороших, но отличных успехов.

Брат Вит гордился своим подопечным, коего все хвалили за абсолютно все. Складывалось такое ощущение, что Матиаш идеален для всех, кто хотя бы заговаривал с ним. Как – то в обитель наведалась боярыня Эржебет Силецкая4 и после восьми слов, сказанных юношей она была очарованна и так долго восхваляла его и его протектора.

Однако всегда есть исключение из правил. И на сей раз это был настоятель монастыря, Ероним. Есть те, к которым он хорошо относится, есть те, к которым плохо, есть те, к которым он вообще не относился. Но в большинстве случаев он просто терпеть не мог окружающих. Вот в это большинство и попадает наш, как вы, наверное, поняли, главный герой.

За что Матиаш попал в такое положение, относительно аббата, никто не знает, а те, кто в воспитаннике видит совершенство, вообще этих обстоятельств не понимают. Но как бы то ни было, юноше часто приходилось выслушивать злобные речи главы обители, терпеть розги, горох, а иногда даже и оскорбления. Эти события наложили некий отпечаток на его лице – большую часть времени, не занятую беседами и другими прямыми контактами с окружающими, ходил он мрачноватый, серьезный и немного грустный. Однако в вышеуказанных случаях мог быть любым – веселым, радостным, переживающим и сочувствующим, редко грустным, по большей мере шутливым и улыбчивым.

Так прошло пару десятков лет. 8 дня зимы 1370 года, рано утром, по заснеженной дороге на черном коне и в того же цвета площе мчался всадник, постоянно озираясь по сторонам. Когда наш знакомый, страж ворот Кондрат, увидел его, то спросил, кто он такой. Но неизвестный не ответил. Вместо этого он ещё больше разогнался, и животное его на огромной скорости выбило двери.

Когда аноним влетел во двор, он заорал, что имеет срочное донесение и требует созвать всех монахов. Послушники быстро собрались, человек в площе шепнул пару слов на ухо аббату, и вся толпа переместилась в церковь, заперев при этом вход.

Вышли они минут через десять-пятнадцать, хмурые и взволнованные, а Ероним вообще, казалось, умрет от злости.

К Матиашу, следившему за происходящим, подошел Вит, изрядно постаревший (к тому времени ему было 67 лет, что для представителя людского рода являлось очень большим сроком существования) и седой.

– Помнишь нашу благодетельницу, пани Силецкую, что приезжала к нам несколько лет назад? – спросил опекун.

– Да, конечно я её помню. Она была так добра с нами.

– Так вот, выполни одну мою просьбу. Муж её, Анджей, приносил мне артефакт, – с этими словами постриженик достал из робы вещь небольших размеров, завернутую в тартановый платок, – просил, чтобы я сверился по нашим книгам, что это действительно магический предмет.

– И каков же ваш вердикт?

– Сейчас не об этом речь. Я прошу тебя отвести её в их замок. Дорога описана здесь, – монах отдал сверток бумаги и кошелек с монетами, – езжай к нему как можно скорей. Потом погуляй дня 3, поведай мир, а то ни разу и носу за ворота не совал.

– Я вас понял, отец. Какую лошадь взять?

– Бери самую лучшую, только не продавай… по крайней мере сразу.

– Тогда я возьму Сокола?

– Да, да, именно его… его…

Тут Вит задумался, и лицо его сделалось печальным. Матиаш не стал отвлекать его от нахлынувших мыслей, а начал готовится в путь.

Через минут пять он на белом скакуне подходил к выходу. Его остановил опекун:

– Все взял?

– Все, что может, по моему разумению, понадобится.

– Сабля при тебе?

– Конечно, куда же без неё!

– Ну так езжай… может, свидимся ещё, – в этот момент он посмотрел на своего воспитанника так, как будто видит в последний раз.

Затянувшуюся паузу прервал крик настоятеля:

– Это ты, старый разбойник, все виноват! Ты, и, подчеркиваю, только ты!

– Мне кажется, что мы решили этот вопрос.

– Нет, послушай! Если бы ты не принес эту…

– Так не надо было меня принимать в монастырь. Или вы не так умны, чтобы отказать мне.

Ероним остолбенел от удивления. За все годы никто не смел ему перечить, или высказывать свое мнение, идущее в разрез с мыслями главы, тем более в такой грубой форме.

– Езжай, Матиаш! – кратко закончил перебранку монах и ударил коня, чтоб тот поехал.

На расстоянии примерно двух километров от стен родной обители юноша остановился и, обернувшись, подумал, что если сделает еще десяток шагов, то будет дальше от своего дома, чем когда-либо. Здесь его приняли, взрастили, сформировали образ, дали все знания и умения, которыми он обладает. Сердцу было тревожно, и чувствовал он, что зря покидает этот укромный уголок, затаившийся в восточных лесах и защищенный от мирской суеты. Но, с другой стороны, вот та воля и свобода, которой так ему не хватало, то приключение, что он хотел.

Эх, если бы тогда наш герой знал, что он испытает, переживет, в каких делах примет непосредственное участие, сколько викторий и разочарований, друзей и врагов… Но не будем гадать, лучше перейдем к следующей главе.