Читать книгу Колдырь - Даниил Геннадьевич Федяев - Страница 3

Поздним воскресным вечерком Федору вздумалось отужинать в трактире пригородной деревеньки. Постояльцы уже вдарили по водочке и, как то обязательно случается в подобных ситуациях, приступили к разрешению неотложных вопросов.

– Неужто думал, что имеешь право ухаживать за этими женщинами? – и хлысть по затылку сопляку.

– Не меньше твоего имею, – исподлобья пробормотал тот.

– Еще и дерзить смеешь, – и опять хлысть, что глаза чуть не выпали.

– Отвали, увалень, – и вырвался рывком.

– Воротишься – на гвоздь повешу.

– Туфли да штанцы на гвоздь повешай, – покрутил пальцем у виска.

– Гаденыш, – хотел было догнать, но спотыкнулся.

– Не дури, дядь – воткнешься ведь, – с издевкой указал на слишком уж острые носы туфель и удалился без какой-либо спешки.

Увальню хотелось было сигаретки, но имеющаяся пачка прямо-таки вся да помялась, покамест возился с этим сопляком, потому ничего и не оставалось, кроме как бросить к урне и, чтоб хоть немного да остыть, плюнуть со всею выразительностью. Плюнул, значит-с, прошел через арочный проем и принялся льстить женщинам, чтоб хоть какую, но завлечь.

– Вот и ковыляй теперь, коль незрячая, – заворчал хриплый постоялец так, что вывалилась зубочистка.

– Прошу прощения, – ответила официантка.

– Усядься скромнее, гусь важный! – выкрикнул Федор.

– Не лезь в чужие дела, – и убрал лапы под стол, хоть и искривил губы.

– Не делайте таким замечание, прошу, – шепнула на ухо, побаиваясь, что только хуже и будет.

– Таких надо затыкать, ибо это не прекратится.

– Оставлю вас, покамест листаете меню, – поправила плетеную веревочку на запястье и хотела было отойти, чтоб справиться со смущением.

– Постойте, проще будет опереться на ваши рекомендации, – и хлопнул кожаной оберткой.

Позже ему преподнесли блюдо на досточке, что покрыто хрустящею корочкой, разрезано на кровавые ломти и осыпано смесью перцев да укропом. Подле кровавых ломтей был красный нарезанный кольцами лук, дольки свежих помидоров и огурцов, деревенский картофель и лепешка. В заварочном чайнике листья вперемешку с ягодами вишни.

Народец местный по пьяни буйный – да, но в трезвом состояньице, когда таковое все-таки случается, довольно мастеровитый. Всякий из проходов накрыт дубовой ветвью и задекорирован желудями. На стенах висят картины и чучела животных, а в углу каждой из работ по ценнику. Лавки со столами выструганы и собраны и удобны. Инструменты их для исполнения музыки в состоянии хорошем: и шансон, и рок-композиции звучат без нареканий. В общем, все у этого народа да получается, только водочка потихоньку, но губит.

Федор закончил с кушаньем, снял кожанку с крючка и достал зажим, чтоб оплатить по счету, только появился кой-то мужичок, что потянул официантку к уборной, и пришлось вмешаться. Дал, значит-с, по шее и толкнул с таким усилием, что попадали горшки с зеленью, и чуть было не перевернулся малый из столов. Это такой низкорослый и дородный мужичок, что опускает бороду с усами, лишь бы спрятать лишний подбородок и пухлые губы, что в обувках, о подошву коих бьются бегунки, потому как лень нагибаться и застегивать, и что без пуговиц на ширинке. Никаких действий, кроме как буркнуть, не предпринял. Зажал ноздрю, высморкался, вытер все о штанины и удалился.

– Прошу прощения, все возмещу, – сообщил Федор тому, чьи блюда попадали во время разборок.

– Ничего не нужно, успел обглодать, – и сощурился, выражая, что неудобств то не доставило.