Читать книгу Донецк через прицел видеокамеры - Даниил Левин - Страница 4

У меня очень плохая кратковременная память: не получается зафиксировать имя человека, представившегося несколько минут назад, или какую-ту дату, озвученную только что. Однако нет сомнений в том, что адрес Чапаева, 4, услышанный мною во время зимней командировки в Донецк, останется в моей голове на всю жизнь.

У пятиэтажного здания, расположенного по этому адресу, я с оператором Стасом оказываюсь примерно через полчаса после того как первый снаряд попадает прямо в здание, второй разрывается неподалёку. Один из осколков, пролетев сорок, а, может, и пятьдесят метров, убивает пожилую женщину, которая находится в соседнем частном доме.

В здании по адресу Чапаева, 4 выбиты абсолютно все окна, в стене на четвёртом этаже зияет огромная дыра от попавшего снаряда, во дворе валяются ветки, разбитое стекло.

Чапаева, 4

Во время работы на месте обстрела много снимать не стоит, да и вообще лучше там не задерживаться. Поэтому мы быстро делаем нужные кадры, общаемся с местными жителями, записываем стенд-ап2. И уже готовимся уезжать. Так бы и всё удачно и завершилось, если не одно но.

Наша подруга Аля – корреспондент «Донецкого агентства новостей», та самая, к кому мы отправились на день рождения в салатовом «Черри» – вместе с фотокором в этот момент подъезжает к месту обстрела на такси. Она предлагает дождаться её, чтобы затем вернуться уже вместе.

Я соглашаюсь, ведь у меня есть ещё одно важное дело. Местная жительница – пенсионерка Надежда (это имя я, естественно, тоже сначала не запомню, потом переспрошу и после этого уже, наверное, никогда не забуду) – спрашивает, остались ли ещё на месте сотрудники МЧС. Дверь в квартиру женщины заклинило – теперь невозможно закрыть.

Когда я говорю, что, кажется, все спасатели уехали, Надежда робко задаёт ещё один вопрос: можем ли мы помочь увезти отсюда её пожилых родителей? Отказать, разумеется, нельзя, да и правда хочется оказать хоть какую-то услугу людям, попавшим в беду.

На такси уже подъезжает Аля с фотокором, они выходят из машины. А я вручаю шофёру двести рублей (этой суммы с лихвой хватит, чтобы оплатить проезд с одного конца Донецка до другого) и прошу его подождать несколько минут.

Тем временем из подъезда выходят родители Надежды. Бойкий старичок в щегольском для происходящего пиджаке помогает своей супруге, у которой здоровье, увы, намного хуже, спуститься с лестницы.

Сколько лет они прожили вместе, а точнее десятилетий? Может, и полвека, если не ещё больше. В одном нет сомнений – заключительную часть своей истории любви они представляли не так.

Каждый шаг женщине даётся с огромным трудом. И на её мокром от слёз лице проявляется боль не только физическая. Каково ей видеть разрушенный дом, оставлять свою квартиру, в которой было прожито столько счастливых мгновений…

Первый взрыв раздаётся в тот момент, когда пожилые супруги только садятся в машину и закрывают двери. Все, кто стоят на улице, мгновенно пригибаются и ложатся на землю.

В такие моменты правило одно – падай, где стоишь. Ведь люди получают ранения, в том числе смертельные, чаще всего от осколков, которые разлетаются на несколько десятков метров.

А автомобиль с пенсионерами всё ещё стоит на месте. Путь ему преграждает «Газель» спасателей. Я рядом с ней. Из всех сотрудников МЧС ближе всех ко мне и, соответственно, к машинам начальник пожарной части – полковник, которого все зовут просто Петровичем.

Как в тот момент обращаюсь к нему я? Понятия не имею. Главное, он слышит от меня то, что нужно как можно быстрее отогнать служебный автомобиль в сторону.

Молниеносный прыжок – и вот Петрович уже за рулём. Путь для такси через несколько секунд свободен. Честно говоря, то, как машина с пожилыми супругами уезжает и уезжает ли вообще, я уже не вижу. Забегаю в один из подъездов – как раз в квартиру, оставленную пенсионерами.

Кроме меня, внутри наша подруга Аля, какой-то чиновник из местной администрации, прапорщик МЧС и та самая Надежда, которая попросила помочь её престарелым родителям.

В момент обстрела связь сразу отключилась, поэтому узнать, что с остальными ребятами, – невозможно. Остаётся только надеяться, что мои оператор и водитель, коллеги с канала «Лайфньюс», другие сотрудники администрации, спасатели – все успели забежать в другие подъезды.

Как выяснится уже позже, к счастью, успели. Благодаря одному человеку. Когда разорвался первый снаряд, местные жители мгновенно спустились в подвал. Оттуда они слышат крики людей, оставшихся на улице. Металлическая дверь в подъезд закрыта – и ребята не могут попасть в дом. Стучат, кричат, зовут на помощь.

Виктория Зуева выскакивает из бомбоубежища ради совершенно незнакомых людей. Держит дверь, пока все забегают внутрь. В этот момент поблизости разрывается очередной снаряд. Осколок попадает в спину Виктории. Прямо на месте доктор МЧС оказывает ей первую помощь.

Забегая вперёд, расскажу, что через неделю я познакомлюсь с этой храброй женщиной в больнице. Героиня расскажет: трудилась в донецком аэропорту, когда начались боевые действия, пришлось искать новое место. Стала работать дворником в Киевском районе, где жила, – деньги ведь получать как-то нужно. Виктория одна воспитывает маленького ребёнка.

Ранение настолько серьёзное, что на несколько месяцев пациентка прикована к постели, а потом будет заново учиться ходить. На вопрос, не жалеет ли она о том, что в тот вечер выбежала из бомбоубежища, женщина без лишнего пафоса и очень искренне произносит: «иначе я бы себе этого не простила».

Но это будет позже. А пока мы – пять человек – стоим в прихожей однокомнатной квартиры. Я чувствую себя несколько неловко от того, что на мне бронежилет и каска. А рядом все, кроме Али, без какой-либо защиты. Хотя и пластины, понятное дело, могут не спасти.

Коридор такой маленький, что все на этом пятачке едва помещаются. Вокруг стены, поэтому можно считать, что мы в безопасности. Но всё равно после каждого оглушительного хлопка Аля и Надежда вскрикивают.

Пенсионерка с тревогой в голосе спрашивает у меня: «успела ли уехать машина с её родителями?» Без колебаний отвечаю: «да, конечно, они умчали в самом начале; я видел, всё в порядке».

Мужчины стараются не паниковать. Вот только сотрудник администрации – лысенький в очках – очень уж хочет закурить. Разумеется, делать этого в нашей ситуации нельзя. Вдруг осколками повреждён газопровод. Когда чиновник берёт в руки зажигалку, Аля кричит на него так громко, что больше к этому вопросу никто не возвращается.

Несколько минут спустя Надежда начинает брызгать по стенам святой водой. Потом, повернувшись к нам, спрашивает разрешения окропить и на нас. Я нейтрально отношусь к таким религиозным проявлениям, но, как говорится, атеистов в окопах нет… Капля святой воды попадает мне прямо в глаз. В этот момент я, улыбнувшись, думаю, что теперь мне уж точно ничего не грозит во время обстрела.

Чапаева, 4. После обстрела весь двор изрыт воронками

Он продолжается уже минут десять. То снаряд разорвётся где-то перед домом, то с другой стороны. Минутным затишьем решает воспользоваться наш водитель Юра. Его описать очень просто: высокий, крупный с медвежьими руками – таких называют настоящими мужиками.

Спокойно отсиживаться в подвале он не может. Ведь на улице стоит его машина. Совсем недавно пригнанный из Грузии «Фольксваген Пассат» стоимостью четыре тысячи долларов. Сумма очень большая, для покупки Юре пришлось даже брать в долг.

Пробегая по битому стеклу, шофёр садится за руль и уезжает с места обстрела. При этом, не отправляется в центр города, где всё спокойно. А просто отдаляется на несколько километров – относительно безопасное расстояние – и ждёт нас.

Только Юра отъезжает – через несколько секунд следующий снаряд превращает в решето автомобиль журналистов «Лайфньюса» и ту самую «Газель» сотрудников МЧС. «Фольксваген» нашего водителя до этого стоял в нескольких метрах.

– Зачем ты так рисковал? – уже потом, беседуя с Юрой, я спрошу его.

– Ну а как я свою ласточку брошу, – смущённо отвечает он.

– Ты что, как же так? – вскрикиваю я – все корреспонденты, которых ты возишь, смогли бы объяснить руководству канала, что очень нужно помочь тебе с машиной. А вот что бы мы сказали твоей жене и двум детям, если с тобой что-нибудь случилось?..

Ну а чтобы с нами ничего не случилось, мы из квартиры Надежды перебираемся в подвал. Оказывается, под землёй можно свободно перемещаться между подъездами. Где-то в середине дома мы все и встречаемся: журналисты, спасатели, сотрудники администрации, местные жители.

Блондинка среднего возраста с испуганными глазами, едва не плача, спрашивает разрешения у руководителя пожарной части Петровича сбегать в квартиру, где до сих пор находится её собака. Секундное колебание. «Наденьте хоть мой бронежилет и каску», – предлагаю я.

К счастью, через несколько минут женщина вместе с испуганным псом возвращается в подвал. К этому моменту Аля, у которой – единственной из всех – телефон смог в бомбоубежище поймать сотовую связь, дозванивается до своей редакции «ДАН». Поэтому новость о том, что журналисты попали под обстрел, стремительно оказывается на лентах всех информационных агентств.

Ну а затем Аля, которая часто по работе общается с военными, начинает судорожно звонить всем своим контактам. В итоге, благодаря этому, работники министерства обороны ДНР связываются с сотрудниками совместного центра по контролю и координации за прекращением огня. Те передают информацию украинским военным и требуют остановить обстрел жилых кварталов.

Впрочем, могу предположить, что у нас была бы возможность поскорее выбраться из опасного района, даже если запустить эту длинную цепочку не удалось. Взволнованная Аля сделала столько звонков всевозможным офицерам, что я бы не удивился, если глава республики Захарченко лично приехал спасать нас.

Однако, как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Не вечно же сидеть нам в подвале, да и я, поглядывая на часы, понимаю, что до вечернего выпуска новостей остаётся примерно час. Продюсеры, даже не дозвонившись до меня, и так, конечно, осознают, что мы стали участниками очень масштабного происшествия.

Вот только успеть написать сюжет невозможно. Хоть бы перегнать в Москву видео и подготовиться к выходу в прямой эфир с рассказом о подробностях обстрела. Впрочем, даже ради служебной необходимости покидать бомбоубежище, пока на улице ещё разрываются снаряды, я, прямо скажем, не горю желанием, как, собственно, и все остальные.

Вот только кажется, что уже всё закончилось, я с некоторыми из коллег решаю высунуть нос на улицу. В этот момент на наших глазах разрывается снаряд.

Ярко-оранжевая вспышка. Осколки в разные стороны. Определить калибр в этом случае очень просто. Если бы мина была 122-х миллиметровая, сейчас эти строки я не писал. К счастью, снаряд был менее мощным.

В подвале немного жутко. Все сидят в томительном ожидании и угнетающем напряжении. Петрович передаёт своим коллегам из МЧС адрес, где мы находимся. Эвакуировать нас решено на бронетехнике. Но чуть позже – на это потребуется время. А начало эфира всё ближе.

В этот момент в помещение входят, чуть пригнувшись, сотрудники пресс-службы республиканского министерства обороны. Как же все были рады видеть этих замечательных ребят в тяжёлых бронежилетах и касках. Они убеждают нас, что на улице уже всё стихло. И через несколько минут на машинах парней мы отправляемся как можно дальше от места обстрела.

С нашим водителем Юрой мы встречаемся в центре. В такие моменты понимаешь, какие они – настоящие, крепкие, мужские объятия. Несколько минут, чтобы рассмотреть друг друга – живых и невредимых, – обсудить случившееся. И всё – пора уже выставляться3 перед прямым включением.