Читать книгу Цена победы. Книга вторая - Даниил Никулин - Страница 2

«Спортсмены гоночного класса ка-эф два приглашаются в зону выпуска», – прогремел по территории белгородского автоспортивного комплекса «Вираж» строгий голос распорядителя гонок. Механики, толкая перед собой тележки с картами, проходили последний технический контроль; опоздавшие, закрутив колесные гайки, спешили занять места в очереди.

Колеса выдавались строго перед заездами – необходимая мера, чтобы гонщики не превышали определенный регламентом лимит на использование новых покрышек. После гонки колеса в обязательном порядке возвращались на специально оборудованный для этих целей склад.

Рома еще в Курске заинтересовался: почему карты без колес?

– Так положено, – пояснил ему Иван, – иначе в каждом заезде народ начнет цеплять свежую резину; поэтому механики сдают колеса спортивным комиссарам и снова получают их перед следующей гонкой… Правда, на финалы, – добавил он, – можно поставить две новых шины. Если, конечно, не жаль сотню евро…

Деньги у Ромы закончились еще в субботу, однако, рассчитывая произвести на Сухова неизгладимое впечатление, он попросил помощи у Ивана. Тот хоть и поморщился, но все же требуемую сумму своему помощнику выдал.

– До зарплаты, – строго предупредил он, и радостный Рома тут же помчался покупать дополнительные полкомплекта резины – слишком велико было желание навязать лидерам борьбу в воскресных гонках и повторить свой недавний успех.

В первом из двух финальных заездов, тяжелом и напряженном, успех повторить не удалось, и теперь у Ромы оставался всего один шанс, чтобы убедить Сухова – его новый пилот не «чайник» и не какой-нибудь «гарнир». Да, он совершил несколько досадных ошибок и целую кучу оплошностей, но после гонки тщательно все проанализировал и ничего подобного больше не допустит.

– Ведь именно на ошибках и приобретается опыт, не правда ли, Владимир Петрович? – спросил Рома у Сухова в перерыве.

– Посмотрим… – скептически ответил тот и усмехнулся в свои черные, с проседью, усы.

После обеда Рома с нетерпением ожидал второго заезда гоночного класса KF2. Жаль, что отец до сих пор в дороге, не опоздал бы… вот уж кому надо доказать – украденные из коробки деньги истрачены на самое настоящее доброе дело…

В техническую зону старший механик команды Сухов Рэйсинг и его юный помощник прибыли последними – Иван из-за возросших нагрузок (три карта вместо привычных двух) вот уже четыре дня крутился как белка в колесе и едва успевал готовить технику к заездам.

Когда голос из динамиков пригласил спортсменов в зону выпуска, они только-только начали крутить гайки: Рома насаживал колесные диски на ступицы и наживлял крепеж, а Иван, поджав губы и хмуря брови, ловко орудовал пневматическим гайковертом; переходя от колеса к колесу, он недовольно бурчал в адрес отсутствующего Семенова: «…болтается рыжая сволочь неизвестно где, вместо того чтобы быть здесь и помогать…»

Рыжая сволочь примчалась в техническую зону, сразу же после того, как Иван и Рома прикрутили последнее восьмое колесо.

– Ты где ходишь? – накинулся на него Иван.

– «Миников» смотрел, – торопливо пояснил Семенов. Его незамутненные раскаянием голубые глаза возбужденно сверкали на безмятежном конопатом лице; всем своим видом Сема транслировал: чувство вины за свое отсутствие в технической зоне он не испытывает, зато есть острое желание поделиться с друзьями только что увиденным.

– Зачем тебе это? – поинтересовался Рома, не очень понимая: какой интерес наблюдать за гонками младших классов? Скукота ведь…

– Да там такой завал со старта вышел, жесть просто! – и, энергично размахивая руками, Сема рассказал о коллизии, случившейся в гоночном классе Мини: инцидент спровоцировали лидеры, не желавшие уступать друг другу место в первом послестартовом повороте; жертвами стали ребята, стартовавшие следом.

Гонка была тут же остановлена, и на рестарт пилоты вышли в усеченном составе – проштрафившихся лидеров судьи от заезда отстранили, а двум из трех пострадавших гонку пришлось пропустить по требованию врачей.

– Вот поэтому ты и ездишь в ж… – подражая тону Сухова, рассудительно произнес Иван по окончании рассказа. Семенов пожал плечами и перевел взгляд на Рому, словно желая получить от него разъяснения.

– Ванька хочет сказать, что тебе следует настраиваться на собственную гонку, а не бегать на трибуны, – перевел слова Ивана Рома, а тот в знак подтверждения несколько раз энергично кивнул.

– Хватит болтать, – скомандовал он и покатил боевую машину Семенова в зону выпуска. Рома, толкая перед собой тележку с собственным картом, пристроился следом.

В зоне выпуска они временно расстались и каждый двинулся в свою сторону – чтобы занять позицию в соответствии с результатами предыдущего заезда. Докатив тележку с картом до своего стартового места, Рома по сложившейся уже традиции принялся ждать Ивана, который в тот момент что-то разъяснял Семенову.

«Как будто Семе это сейчас поможет…» – хмыкнул Рома и в который уже раз вгляделся в трибуны, надеясь заметить там отца, еще недавно обещавшего ему приехать сюда рано утром.

Игоря на трибуне не было. Что же, скорее всего, отец передумал и остался дома – так тоже бывает…

«Просто он не интересуется гонками…» – утешил себя Рома, продолжая внимательно разглядывать зрителей.

Подошел Иван. Обычно невозмутимое лицо выражало сейчас крайнюю степень озабоченности, и Рома неожиданно догадался: к нему это имеет самое непосредственное отношение.

У Семенова проблем нет и быть не может, зато у него – после всего, что случилось в первом заезде – запросто…

– Взялѝсь, – мрачно произнес Иван; слаженным движением сняв с тележки карт, они поставили его на асфальт.

– Чего случилось? – как можно беспечнее поинтересовался Рома, стараясь скрыть беспокойство. – У Семы проблемы?

– При чем тут Сема, – тихо сказал Иван, явно не желая, чтобы их подслушали, – ты, это… поосторожнее… если сможешь, со старта тут же уходи в отрыв и следи за… – едва заметным движением головы он указал в сторону стоящего чуть позади них красно-желтого карта, на боковом понтоне которого была наклеена фамилия: М. ЮРЧУК.

– А лучше держись от него подальше, – еще тише добавил он. – Сумеешь оторваться – хорошо, не сумеешь – пропусти…

Для подобного совета у Ивана имелись веские основания – за час до начала второй финальной гонки, поручив Роме несколько простых заданий по технической части, он отправился обедать; встретив в столовой знакомых, он принял горячее участие в обсуждении достоинств и недостатков белгородской трассы.

– А у вас, значит, пополнение? – спросил у него один из механиков.

– Да, откуда взялся? – поинтересовался другой.

Иван вкратце рассказал коллегам, что паренек пришел из проката и, по его мнению, обладает незаурядным потенциалом; Сухов взял его пока на одну гонку с целью выяснить: стоит с ним иметь дело в дальнейшем или сразу послать куда подальше…

– И пока неизвестно, что Сухарь решил, – закончил он свой рассказ.

После обеда один из механиков, старый знакомый еще по картингу, отозвал Ивана в сторону:

– Вань, ты пареньку своему с незаурядным потенциалом посоветуй: пусть во время старта почаще по сторонам смотрит…

– В смысле? – скосился на него Иван.

– Юрчук, – коротко объяснил механик, – за предфинал… Краб об этом только и болтает, и морда такая довольная, что даже сомневаться не приходится – будет мясо.

Иван поблагодарил за сведения, но заранее волну решил не гнать, собираясь провести необходимый инструктаж перед стартом. Возникла даже мысль совсем ничего не говорить – вдруг это все пустая брехня, а парень будет всю гонку дергаться; однако в зоне выпуска он снова услышал разговоры и теперь уже не сомневался: предупредить Рому о возможной опасности необходимо – реальна она или вымышлена…

– Так что смотри чаще по сторонам, – повторил Иван слова своего коллеги. – Проблемы обычно приходят сзади, и особенно, когда их не ждешь.

– Сзади… – ухмыльнулся Рома, натягивая на голову подшлемник яркого красного цвета, – так ведь меня еще догнать нужно… Но спасибо, что предупредил.

– Ты все-таки поосторожнее… – повторил Иван, чувствуя, что его советы до адресата не сильно доходят – мешает не по статусу раздутое эго.

Надев шлем, Рома застегнул ремешок и хлопнул Ивана по плечу.

– Не бойся, Вань… – беспечно сказал он, бросив косой взгляд в сторону Макса. – Если что, я и сам его уберу куда-нибудь…

– Не советую… – покачал головой Иван.

– Это почему? – с вызовом поинтересовался Рома нарочито громким голосом. – Была бы возможность, а что делать, я знаю.

– Не надо тут крутизной блистать, – сказал Иван, начиная терять терпение. – Ты отца сюда для этого, что ли, позвал? Показать, как тут все по-взрослому?

– Нет здесь отца, – буркнул Рома, поскольку Иван надавил на больное место, – наверное, дома решил остаться… ладно, проехали… – он еще раз посмотрел в сторону Макса и добавил: – Увидимся на финише…

Он уселся в карт, а далеко впереди парнишка в оранжевом жилете показывал пелетону табличку, на которой была наклеена цифра 3 – до выезда на трассу пилотам гоночного класса KF2 оставалось три минуты.

«Черт с ним… я его предупредил, а он пусть делает так, как хочет…» – решил Иван и вместе с остальными отправился на трибуну механиков. В конце концов, его основной пилот – это Семенов, а тот в первом финальном заезде совершил маленький подвиг, финишировав в первой десятке.

Уберет его Макс, ну, значит, судьба у Ромки такая. Может, мозгов в голове прибавится…

На недавно открытом автоспортивном комплексе под названием «Вираж» соревнования начались точно так же, как и на любом другом картодроме: в среду команды поделили места под шатры и до вечера обустраивались; рано утром в четверг прибыли пилоты и на трассе закипела жизнь – тренировки шли одна за другой; на плохо обкатанное асфальтовое полотно по очереди выезжали пилоты всех гоночных классов от «Микро» до KZ2; шум работающих моторов прерывался только на время обеденного перерыва, после чего картодром снова начинал «жужжать».

Роме тут понравилось сразу – радость от достигнутой цели: «ура, я в гонках!» слегка портило возникшее чувство стыда за разыгранный перед отцом спектакль – когда он дрожащим голосом просил у отца прощения за украденные деньги…

Отец тогда в его искренность поверил, смотрел на него с любовью, простил… Не то чтобы Рома совсем не чувствовал стыда за содеянное, просто цель была куда важнее, чем средства для ее осуществления.

Однажды, еще в детстве, стащив у мамы из кошелька десять тысяч рублей, он накупил приятелям-одноклассникам стреляющие пульками автоматы; в другой раз он на этом попался, и мама при активной поддержке мужа объясняла ему: красть – это очень и очень нехорошо. После разговора Рома пообещал маме никогда больше не брать чужих денег и слово свое держал долго; но увлечение картингом вновь заставило его вернуться к воровству.

Деньги мамы Рома не трогал, избрав источником средств карманы отчима. Вором он себя не считал: «Если бы они прислушивались к моим просьбам и понимали их истинный смысл, мне не пришлось бы этого делать…» – так говорил он себе после очередной успешной кражи.

Стащив из обувной коробки 175 000 рублей, Рома привычно себя успокоил: он не вор, основная причина этого поступка – не его горячее желание во что бы то ни стало купить карт, а необъяснимая упертость отца этого не делать…

Он обязательно признался бы в содеянном, но чуть позже – спокойно и с достоинством; но тут возникла необходимость визита к нотариусу, поэтому пришлось срочно устраивать небольшой актерский этюд.

Тогда ему не было стыдно – даже обратив внимание, что Игорь отправился курить вечернюю трубку со слезами на глазах, Рома сохранил невозмутимость. «Был бы отец сговорчивее, никто бы сейчас и не плакал…» – думал он, провожая Игоря взглядом, а затем отправился к себе в комнату, где немедленно приступил к изучению информации о белгородском картодроме.

Следующие две с половиной недели были прожиты в полной гармонии с собственной совестью, но когда отец на прощанье крепко его обнял, чувство стыда за недавнее притворство пустило в его сердце первые ростки; по дороге в Белгород Рома вспоминал, как отец, стоя возле открытого настежь окна кухни, машет ему своей большой рукой – той же самой, которой не так давно на глазах у целого коллектива слесарей он отправил сына в нокдаун.

Приехав на картодром, Рома перестал думать о грустном, полностью сконцентрировавшись на текущих делах; лишь по вечерам, перед самым сном, он позволял себе немного помечтать – в воскресенье сюда приедет отец, он удивит и порадует его своими достижениями и тем самым загладит вину.

А потом извинится и в этот раз уже искренне…

«Я приехал сюда гоняться, поэтому остальное подождет…» – сказал он себе в первый же тренировочный день, надевая гоночный комбинезон.

Дважды он выезжал на трассу на машине Семенова – Иван перекидывал с карта на карт пластиковые обтекатели с номерами (фамилии по инициативе Сухова раньше пятницы решили на боковые понтоны не клеить); с пятницы Рома, уже на собственном карте, пристраивался за Семой, анализировал, как тот проходит повороты, и после окончания каждой из тренировок понятно и подробно рассказывал о допущенных Семой ошибках.

Семенов Рому слушал внимательно, тряс рыжей головой и в субботу умудрился неплохо квалифицироваться, показав время, позволившее ему стартовать в отборочных заездах совсем недалеко от первой десятки. В отборочных заездах Сема также не затерялся, повторив результат, показанный им во время квалификации.

– Ромку надо нанимать на работу… – совершенно серьезно посоветовал Иван Сухову после окончания отборочных заездов, – а папашке Семы ценник поднять. В соответствии, значит, с возросшими достижениями сына…

Сухов в знак согласия только кряхтел и шевелил усами. Он и сам прекрасно все понимал и по возвращении в Курск собирался обдумать вариант взаимовыгодного сотрудничества, а затем переговорить с Игорем.

Прямо сейчас общаться на подобные темы рано; чем дольше парнишка поживет на испытательном сроке, тем серьезнее станет относиться к делу – неопровержимый и давно проверенный временем факт. А скажешь сейчас, даже просто намекнешь – и все: нос задран к небу, а результаты катятся вниз…

Видали таких и не раз; и вообще: никуда он не денется – кому еще здесь может прийти в голову оригинальная идея взять в команду тест-пилота?

Правильно, никому… вот и пусть сын Игоря катается с надеждой на светлое будущее.

А в Курске – поговорим…

Рома и его карт под номером 73 наделали шума еще в пятницу, показав лучшее время прохождения круга в трех официальные тренировках; еще одну тренировку Рома завершил на втором месте, чему был одновременно и удивлен, и расстроен.

В закрытом парке немедленно заинтересовались, откуда взялся столь быстрый гонщик; однако, кроме самой очевидной информации – парень приехал из Курска, едет за команду Сухова и в российском спортивном картинге раньше замечен не был – больше ничего выяснить не смогли и толковали данный феномен по-разному: первые выражали мнение, что гонщик под семьдесят третьим номером вовсе не курский, а местный и поэтому знает трассу как свои пять пальцев; «ездить из Курска на тренировки не составляет больших трудов, – говорили другие, – два часа, и ты уже на месте, катайся хоть до одури…»; и, наконец, нашлись те, кто без каких-либо доказательств распускал слухи: мол, Вовка и раньше жульничал с гоночной техникой…

Сухов на выпады коллег не реагировал, требуя того же от подчиненных:

– Пусть себе болтают, – сказал он вечером в пятницу, внимательно изучив результаты официальных тренировок. – А вы, ребятки, рот на замок… особенно ты, – добавил руководитель команды, многозначительно посмотрев на Семенова.

– А что я? – пожал плечами Сема. – Мне лично наплевать, что там говорят…

– Мне тоже, – поддакнул Иван.

– Наше с тобой дело маленькое, – продолжал Сухов, когда Рома и его рыжий друг покинули палатку, оставив их с Иваном тет-а-тет, – будем теперь Сему в лидеры выводить… и если Ромка с нами, сам понимаешь…

– Все правильно говоришь, – согласился Иван, вспомнив, как в четверг, когда первый тренировочный день завершился и большинство пилотов покинули картодром, Рома отправился на трассу и долго по ней бродил, изучая характерные особенности того или иного поворота.

Так что результат, показанный Ромой в пятницу, Ивана не удивлял: кто больше делает, тот сообразно и получает…

В субботу они все с нетерпением ожидали квалификации, но когда на доске информации появилась распечатка с результатами заезда, разочарованию не было предела – Рома смог показать только пятнадцатое время, проиграв тому же Семенову четыре позиции.

То ли он перенервничал: все-таки первая в жизни квалификация на таком серьезном уровне; то ли не повезло, и на быстрых кругах, когда надо выжать из себя и машины максимум, ему каждый раз мешали более медленные пилоты.

Проваленной квалификацией Рома не ограничился; после обеда пилотов ждали отборочные заезды, по результатам которых распределялись стартовые места в первой из двух воскресных гонок.

– В отборах крайне важно не облажаться, – объяснял Иван поникшему духом Роме. – Стартовых мест двадцать шесть, а вас сюда понаехало тридцать четыре гаврика…

– Тридцать пять, – поправил его Рома.

– Да неважно, – тряхнул щеками Иван, – в начале сезона народа всегда много, а потом часть куда-то рассасывается… ты вот что заруби у себя на носу: если приедешь ниже, чем двадцать второй, попадешь в «утешки».

– Куда? – переспросил Рома, услышав новое слово.

– Утешительный заезд так называется, – пояснил Иван. – Сема так половину прошлого сезона проездил. Там, кстати, народ лютый собирается: кому-то не повезло, а кто-то просто «чайник», и все хотят попасть в финалы…

Иван целенаправленно решил застращать своего юного protégé «утешками»: каждая лишняя гонка сокращает ресурс мотора, а еще в таких заездах запросто могут вынести с трассы; причем, не факт, что с обратимыми последствиями для техники; мотор, в конце концов, можно взять в аренду, есть тут специальные люди, но вот купить новый карт Роме точно будет не на что.

Превращаться из участника соревнований в зрителя – худшее из того, что может произойти на гонках…

Страшилки не подействовали; в отборочных заездах Рома, по самому мягкому выражению Сухова, «выделывал всяческие чудеса», и около пяти часов вечера, находясь в прескверном настроении, он вышел на старт утешительного заезда в компании из тринадцати агрессивно настроенных пилотов – «чайников» и тех, кому не повезло.

Первая и основная причина, по которой Рома угодил в «утешок», состояла в том, что он оказался отвратительным «стартером» – едва красные огни светофора погасли и пилоты, взревев моторами, дружно устремились к первому повороту, Рома растерялся и потерял сразу десять мест. Из первого поворота он выехал последним, с пятисекундным отставанием от ближайшей к нему группы аутсайдеров.

«Такое со мной уже было… – вспомнил он свои недавние курские подвиги, – сейчас наверстаю…»

Повторить успех ему не удалось – длинная белгородская трасса более скоростная, чем компактная курская; да и плотность результатов тут оказалась ниже, поэтому двенадцатое место по итогам первого отборочного заезда стало для Ромы еще более обидным разочарованием, чем провал в квалификации…

В палатке Сухов обругал Рому тщательно подобранными для подобного случая словами; Семенов с сочувствием смотрел на расстроенного однокомандника; привыкший к разборкам Иван, не обращая внимания на вопли шефа, с пристрастием изучал телеметрию, а сам Рома никак не мог поверить в реальность происходящего – ведь еще вчера все было просто замечательно, а его имя не сходило с первых строчек протоколов.

«А сейчас вышла такая задница… – говорил он сам себе, не обращая внимания на оскорбления Сухова, – ну ничего, в следующем хите отыграюсь…»

Однако, как он ни старался, ему снова не удалось справиться с нервным напряжением, и под вопли Сухова он снова провалился на последнее место; впрочем, в этот раз от пелетона он не отстал и почти сразу начал бороться с соперниками, улучшая свои позиции; но чем выше он поднимался, тем сильнее переживал за итоговый результат: ведь, кроме позора, его на финише будет ждать кое-что еще…

«Только бы не угодить в утешки, только бы не угодить в утешки…» – твердил Рома про себя, при этом ошибки он совершал свойственные исключительно «чайникам»: либо невовремя начинал тормозить, либо не там, где следует, разгонялся.

Несколько раз его выносило на грязную часть трассы, он терял скорость и вновь откатывался в хвост пелетона. Приходилось начинать все сначала; во время очередного прорыва его грубо выбил с трассы кто-то слишком уж неуступчивый.

После этого досадного инцидента мотор заглох и возвращаться к жизни решительно отказывался, сколь бы сильно изрыгающий проклятия Рома ни колотил по красной кнопке START ENGINE. Все, что ему теперь оставалось, это сесть на заднее колесо своего обездвиженного карта, наблюдать, как мимо него круг за кругом пролетают соперники, и настраиваться на тот самый «утешок», чтобы завтра не оказаться тут зрителем.

Что он тогда скажет отцу? Извини, папа, но ничего у меня не получилось?

Выезжая на старт утешительного заезда Рома, решил ни о чем не думать и не волноваться. Главное – это сейчас приехать в первой четверке и можно идти отдыхать.

«Представь, что ты на трассе один…» – сказал он себе, устремляясь к готовым погаснуть стартовым светофорам.

Неожиданно для всех стартовал Рома отлично – с третьего места легко выскочил на первое и с каждым пройденным кругом стабильно отрывался от преследователей. Легко выиграв утешительный заезд, он обеспечил себе двадцать третье стартовое место в первой воскресной гонке.

– Вот и хорошо, – Сухов фамильярно толкнул Ивана в бок, после того как Рома с огромным отрывом от остальных пересек линию финиша. Они наблюдали за гонкой с трибуны для механиков и последние пять минут отчаянно скучали, глядя, как Рома в одиночестве едет по трассе, изредка догоняя и пожирая тех, кто отстал от него на круг.

– Хорошо – это когда в утешки не попадаешь, – недовольно ответил Иван и отправился встречать Рому, ворча себе под нос, что идея стать механиком сразу двух пилотов оказалась крайне неудачной. «Черт меня дернул на это согласиться…» – еще в четверг думал он, занимаясь обслуживанием трех картов сразу: своего, Ромы и рыжего.

В прокате Рома был как работник полезен, но здесь он мог выполнять только самые примитивные функции: снять колесо, надеть колесо, протереть карты от грязи и, по сути, все – а ответственность за настройку и обслуживание гоночной техники целиком лежала на плечах Ивана; объемы работ возросли минимум в два раза, он уставал больше, чем обычно, и это не замедлило отразиться на его личных гоночных результатах – во время заездов Иван едва держался в первой десятке, а после очередного финиша его неизменно посещала одна и та же мысль: если Рома останется, а Сухов не захочет приглашать в команду второго механика, ему самому, скорее всего, придется делать выбор – между чемпионскими амбициями и достойной зарплатой, причем существует большая вероятность того, что выберет он зарплату, а от претензий на чемпионство скрепя сердце откажется – сославшись, например, на необходимость готовится к свадьбе, ремонту, переезду или чему-то еще, на что, в общественном понимании, всем без исключения людям нужны деньги.

«Конечно, титул доходов не принесет, поэтому разумнее будет сосредоточиться именно на работе… но ведь титул – это… титул… – терзался сомнениями практичный Иван, глядя, как Рома, ритмично постукивая по рулю кулаком, вальяжно двигается к зоне взвешивания. – Черт возьми, пусть Сухарь ищет механика, в конце концов, можно у местных кого-нибудь переманить, деньги – на то и деньги, чтобы мир ими вперед двигать…»

– Больше никогда в это дерьмо не попаду! – торжественно пообещал Рома, выбравшись из карта. Соскочив с весов, он сообщил Ивану, что техника работает идеально, и завтра он покажет этому придурку Юрчуку, как надо ездить.

– Ты сперва окажись с ним рядом, – хмыкнул в ответ Иван. – Порвать всех в утешках куда проще, чем попасть с двадцать третьего места в группу лидеров.

– В Курске у меня получилось, – напомнил ему Рома.

– В Курске народ вялый был, – ответил Иван. – Хватай…

Они поставили карт на тележку и отправились в закрытый парк.

– И машинка твоя подохлей Семиной будет, – заметил по дороге Иван, еще с института предпочитая вести дела с нормальными людьми; самоуверенных или глупых он старался обходить стороной, и лишь Сухов являлся исключением, поскольку сотрудничество с ним четвертый год приносило Ивану деньги; да и знали они друг друга много-много лет. – И мотор у него лучше, чем у тебя, – добавил он, – и сам Юрчук…

– Да хватит уже, – раздраженно отозвался Рома. – Вот если завтра я облажаюсь, тогда и говори, что хочешь…

В воскресенье он проснулся раньше Ивана, побродил по трассе, фиксируя в памяти точки торможения, затем на скорую руку позавтракал в местном кафе; после завтрака он вернулся в мотель, лег на узкую койку, закрыл глаза и начал прокручивать в голове предстоящий заезд – от старта и до финиша. Используя полученный в субботу опыт, он выстраивал стратегию и тактику будущей гонки, мысленно совершал обгоны, проходил повороты и защищал завоеванные позиции от атак соперников.

Самым ярким его видѐнием стала борьба с Максом за первое место.

«Да-да, – возбужденно думал Рома, проходя в своем воображении поворот за поворотом, – только за первое место…»

Прогнозы три дня подряд баловали картингистов оптимистичностью своих показателей и нулевой вероятностью осадков; воскресный день и вовсе обещал стать чудесным – едва заметный теплый ветерок напоминал о приближающемся лете, высоко в небе висели редкие облачка, а яркое до слепоты солнце вовсю трудилось, нагревая трассу для хорошего сцепления гоночных шин с асфальтовым полотном.

«Шикарная погодка, и трасса интересная, держак только ужасный, – в один голос заявляли пилоты, намекая на покрытый густым слоем пыли недавно уложенный асфальт, – вылететь – пара пустяков, чуть ошибся – и привет…»; многие, в том числе и Рома, успели убедиться в этом на личном опыте.

С утра гонщики всех классов проехали так называемый «прогрев», Рома уверенно показал второе время (лидером стал Максим Юрчук) и начал готовиться к первому из финальных заездов.

– Мне кажется, я понял, в чем твоя проблема, – сказал Иван, когда они вернулись в палатку. – Во время свободных заездов ты ездишь вообще без напряга. А в гонке – кипишуешь, изо всех сил стараешься не обкакаться и нервничаешь, когда начинаются проблемы. Расслабься, представь, что это не гонка, а так – покатушки простые… подвигов мы от тебя не ждем, нечего из комбеза каждый раз выпрыгивать… Набирайся опыта, если хочешь гоняться дальше.

– Куда дальше-то? – спросил со вздохом Рома, еще в четверг выяснивший, что для участия в чемпионате России по картингу нужна особая лицензия, которую можно получить после двух успешно проведенных соревнований более низкого уровня. И пусть белгородская гонка у него вторая, но ведь не расскажешь: простите, я тут в Курске Сему подменял, третьим приехал, давайте мою лицензию и все дела…

Так что гонит Ванька пургу – нет у него никаких «дальше», и если уж показывать все, на что он способен, то именно сейчас, чтобы затем выложить этот козырь представителям Федерации картинга: мол, мне и одной гонки хватило, чтобы не затеряться среди ваших лидеров.

Настроившись на борьбу, Рома занял добытое им вчера двадцать третье стартовое место и отправился доказывать скептикам – любые ошибки можно исправить, если у человека есть к этому способности и желание.

Старт ему снова не удался: стараясь обогнать в первом же повороте минимум пять-шесть человек, он вылетел на грязную часть трассы и, точно как в субботних отборах, оказался последним. Сухов плюнул и выругался, но разочарование его длилось недолго —очистив шины от грязи, Рома начал штамповать обгоны – одного за другим, одного за другим. К середине гонки он с удивлением обнаружил, что едет прямо за Максом, но ведь тот стартовал с первого места и никак не должен быть здесь.

Значит, Макс тоже где-то накосячил. Не такой он и великий, как про него тут говорят…

– Ну что, Вань, – вслух сказал Рома, готовясь к обгону своего врага, – надеюсь, ты сейчас следишь не за Семой, а за мной и после гонки найдешь в себе моральные силы извиниться за вчерашние разговоры…

Трехкратный чемпион России по картингу Максим Юрчук в первой трети гонки действительно совершил ряд ошибок, от каких не застрахованы гонщики любого уровня мастерства. В отличие от того же Ромы, каких-либо проблем во время старта Макс не испытывал – газ в пол и погнали; вот и сейчас ему удалось сохранить со старта первое место, однако оторваться от соперников не получилось – на втором круге, отбивая атаку за атакой, многоопытный Макс, уподобившись новичку Роме, выехал двумя колесами на грязную часть трассы.

Мгновенно потеряв скорость, он откатился вниз сразу на пять позиций.

Очистив шины, Макс вернулся в ритм гонки и за два следующих круга смог добраться до призовой тройки; но спустя еще круг, после неожиданно возникшего контакта с очередным соперником (Макс так и не понял, кто это был) его вынесло на грязь в том же самом участке трассы; он снова потерял скорость и, пропустив всех, кого не так давно обогнал, оказался в середине пелетона прямо перед Ромой.

Сосредоточившись на повторной очистке шин от грязи, Макс старательно высчитывал: сколько кругов осталось до конца заезда и каковы шансы забраться в группу лидеров, чтобы побороться за победу?

Будучи по своей натуре человеком честолюбивым, он еще до приезда в Белгород поставил цель: выиграть Кубок губернатора и стать на этой трассе первым победителем в классе KF2, причем выиграть и квалификацию, и субботние отборы, и воскресные финалы. Другими словами, взять картинговый «Большой шлем».

С квалификацией он справился блестяще, показав недосягаемое для остальных время; в отборах он также финишировал первым, но теперь, после двух досадных ошибок (и не ошибок даже, а в чистом виде невезения), шансы получить из рук губернатора Белгородской области заветный кубок начали стремительно падать.

Поэтому гнать надо что есть сил, обгонять всех, кто попадется у него на пути – друг или не друг, все равно – а если кто-то упрется, то с трассы его долой.

«Вперед!» – скомандовал сам себе Макс и в тот же самый момент ощутил легкий толчок в задний бампер – сообразив, кто именно оказался перед ним, Рома решил применить силовой прием, которому выучился в прокате и не раз успешно применял во время клубных соревнований.

«Сейчас я тебя уделаю, урод… – приговаривал Рома, с каждым разом все сильнее толкая Макса в задний бампер. – На… вот тебе еще… и еще…»

От жесткого прессинга Макс занервничал – ездить «бампер-в-бампер», таская за собой соперника, никак не поможет ему сейчас добиться успеха – а ведь за оставшиеся в этой гонке круги надо успеть забраться как можно выше и обеспечить себе на старте второй финальной гонки хорошее место. В начале длинной прямой Макс на секунду обернулся, но так и не понял, кто за ним едет.

«Что за придурок?» – выругался он, а «придурок» внезапно выскочил с правой стороны и решительно пошел на обгон. Макс энергично крутанул руль вправо, пытаясь, как говорится, «закрыть калитку», но было уже поздно – момент, позволяющий заблокировать соперника – чтобы тот притормозил и отказался от обгона – Макс прозевал.

Хорошо понимая – еще немного выдержки, и принципиальный соперник будет повержен – Рома от обгона отказываться вовсе не собирался; а растерявший самообладание Макс совершил ошибку, списать которую на невезение ему впоследствии не удалось: вместо того чтобы пропустить соперника вперед и затем, перекрестив траектории, вернуть себе потерянное место в следующем же повороте, он упрямо продолжал выдавливать Рому с трассы, словно желая уничтожить того за дерзость.

И он давил и давил, но Рома, также взбудораженный жесткой контактной борьбой, совершенно не собирался ему уступать, и так продолжалось, пока перед обоими не возникла острая необходимость сбавить скорость, чтобы повернуть направо.

Поняли они это слишком поздно, и ни тому, ни другому нормально войти в поворот так и не удалось – результатом борьбы стал обоюдный вылет за пределы трассы.

Они выскочили из машин и, не обращая внимания друг на друга, принялись выталкивать карты на асфальт; вытолкнув, завелись и поехали дальше – снова «бампер-в-бампер» – только теперь поменявшись местами: впереди ехал Рома, а за ним, ругаясь, двигался Макс; разглядев номер соперника, он понял – это тот самый, из Курска, кто в пятницу три раза показывал лучшее время, а в субботу с треском провалился в отборах, угодив в «утешки».

«Ну что, теперь твоя очередь подергаться… – принял решение Макс, – толкаться я не хуже тебя умею…»

Теперь под жесткий прессинг попал Рома – Макс своими толчками пытался заставить того совершить ошибку, но Рома сдаваться не собирался и отчаянно «крылся», не давая сопернику ни единого шанса пробраться вперед. Так они и финишировали: сперва мимо размахивающего клетчатым флагом маршала проехал Рома, следом за ним, с отставанием в несколько сотых секунды, Макс.

На взвешивании Макс впервые увидал Рому без шлема и с удивлением узнал в нем парнишку, с которым чуть не подрался три недели назад; разборку трехкратный чемпион устраивать не стал, приняв более изящное решение – в финальном заезде он отправит его в стену, отбойник или куда-то еще, в зависимости от обстоятельств…

«И ни один из судей не вякнет в мой адрес ни малейшего замечания…» – подумал Макс, считавшийся в закрытом парке одним из лучших специалистов по контактной борьбе.

А подиум – черт с ним: за этот сезон они сюда еще дважды приедут. Никуда подиум от него не денется…

– А ты герой, Сема… – доброжелательно высказался Сухов, когда его пилоты, толкая перед собой тележки с картами, зашли в палатку; Иван остался в технической зоне и готовился к старту первой финальной гонки ка-зэдов.

После нескольких комплиментов, выданных первому пилоту, руководитель команды подверг пилота второго беспощадной экзекуции:

– У тебя на голове шлем или дуршлаг? – брызгал слюной Сухов, широкими шагами меря палатку. – Сперва ездить научись, а потом с Максом связывайся…

Язвительные выпады шефа Рома выслушивал, сжав зубы – его так и подмывало сказать все, что он думает и о Максе, и о несправедливой критике в свой адрес. Однако от перебранки он благоразумно воздерживался, понимая – именно благодаря Сухову он сейчас находится в этой палатке, пусть даже и выслушивая в свой адрес ругань.

Выждав, когда запас брани иссякнет, и клятвенно пообещав подобные действия никогда больше не повторять, Рома в компании Семенова поспешил на трибуну, чтобы посмотреть гонку с участием Ивана; далее по расписанию был обед: съев в местном кафе тарелку борща на первое, котлеты с картофельным пюре на второе и запив все это стаканом компота, Рома вернулся в палатку, уселся на ящик с инструментами и, крепко зажмурившись, принялся настраиваться на вторую финальную гонку, в которой «этот урод Юрчук» примет старт сразу позади него.

Оставшись без собеседника, Семенов заскучал и отправился на трибуну, чтобы посмотреть гонки маленьких. Объявление «спортсмены гоночного класса ка-эф два приглашаются в зону выпуска» застало его за просмотром заезда класса Мини – того самого, где произошел крупный завал.

Жалея, что не удастся досмотреть заезд «миников» до конца, Семенов побежал в техническую зону, где в этот момент Иван и Рома прикручивали к картам колеса…

Взметнулся в безоблачное небо синий флаг, прозвучала стандартная команда «заводи и поехали». В ответ дружно загрохотали моторы – пилоты, обволакивая зону выпуска клубами сизоватого дыма, устремились на трассу, а механики гурьбой отправились на трибуну для механиков, расположенную в той части трассы, куда гонщики возвращаются после финиша.

На современных гоночных трассах подобные сооружения проектируются заранее; на картодромах старых таких «трибун» часто нет вообще: например, в Курске гонщики заезжают в коридор, выделенный крашенными в желтый и синий цвет автомобильными покрышками; там и ведется работа с техникой. И хорошо, если в момент заезда нет дождя – спрятаться от льющейся с неба воды можно только под зонтиком, а механики не всегда имеют при себе подобный аксессуар.

Белгородские удобства все оценили на отлично – крыша над головой есть, мест для обслуживания машин много, плюс отличный обзор на трассу…

– Я смотрю, как у вас новый парнишка появился, так и рыжий быстрей поехал… – заметил тот самый механик, который за обедом предупреждал Ивана об опасности, исходящей от Юрчука. – На чемпионат, кстати, обоих заявили?

– Пока еще неизвестно… – помотал головой Иван, наблюдая, как Рома агрессивно крутит руль из стороны в сторону, прогревая перед стартом шины, и через пару секунд добавил:

– А было бы неплохо – на Сему он и правда положительно воздействует.

Иван мог бы поведать старому знакомому, что продолжение карьеры нового парнишки сейчас находится под вопросом из-за банального отсутствия необходимого финансирования… Но кому и зачем нужна лишняя болтовня? Будет Ромка в чемпионате или не будет, зависит сейчас только от Сухова – если тот поговорит с отцом Семенова и убедит его дополнительно раскошелиться, тогда, возможно, в команде и случится пополнение.

– Жаль будет, если не выйдет… – со знанием дела заметил знакомый механик. – Хороший пилот, хоть и косячит, прямо как мелкие… но, если наберется опыта, сможет здесь шороху навести.

Иван, поглощенный собственными мыслями, рассеянно кивнул. Конечно, жаль – а сколько еще таких, как Рома: быстрых и упрямых, целеустремленных и талантливых – но без необходимого бюджета. Они приходят, сколько могут, держатся, а затем бесследно исчезают… Зато обеспеченные всем необходимым посредственности, для которых гонки – простое развлечение, сидят здесь годами, пока не вырастут или им самим все это не надоест.

Жаль… но даже если чудо случится и Рома выйдет на старт первого этапа в составе их команды, единственным механиком он не станет, что бы там Сухов ему ни говорил – после удачно проведенной первой финальной гонки Иван твердо решил: от планов завоевать в этом году титул чемпиона он не отступится.

К тому же сейчас он может выдвигать любые требования: без него Сема гарантированно провалится, после чего не только он сам, но и Сухарь останется без работы…

Механик, имеющий титул чемпиона России по картингу, – отличный способ обеспечить себя достойной заработной платой; возможно, он и свою команду возродит – есть и палатка, и техничка…

Титула только и не хватает – суховы, «комары», да мало кто тут еще своими званиями кичится? Он-то ничуть не хуже их всех вместе взятых.

«Ну, удачи вам, парни…» – пожелал Иван своим подопечным, когда гонщики, упираясь друг в друга, пестрой разноцветной лентой неторопливо проехали мимо трибуны механиков и устремились вверх, в сторону зрительских трибун, чтобы принять старт.

«И чтобы на финише оба приехали в десятке…» – так он сказал каждому из них перед стартом, а сейчас решил мысленно повторить – на всякий случай…

Двадцать шесть картов вышли из правого, последнего перед стартовой прямой, поворота и выстроились в два идеально ровных ряда. Двадцать шесть педалей газа одновременно были утоплены в пол, и двадцать шесть моторов немедленно отозвались взрывом оборотов и бешеным ускорением. Сигнальный светофор погас, и второй финальный заезд гоночного класса KF2 стартовал.

В этот раз старт Роме удался, он сумел сохранить свою позицию и удержать Макса позади. Теперь надо срочно прорываться вперед, создавая задел по времени – чтобы избавить себя от угроз со стороны московского чемпиона.

Но как бы Рома ни старался, обогнать кого-то, таская у себя за спиной Макса, он не мог, а оторваться от агрессивно настроенного соперника метров на десять-пятнадцать оказалось нереально. Так они и шли друг за другом – вместо обгонов Рома бросил все силы для защиты своей позиции, ну а Макс спокойно двигался сзади, выбирая удачный момент для осуществления своего коварного плана.

«Эх, вынес бы его кто-нибудь…» – с надеждой подумал Рома; завершая второй круг гонки, он на мгновенье обернулся.

Карт под номером 44 по-прежнему ехал прямо за ним. На третьем круге Рома почувствовал сзади легкий толчок, потом еще один… так-так, похоже чемпион заскучал, раз решил потолкаться…

Да только его этим не напугаешь, в прокате таких толкачей он видал-перевидал!

«Ну, подожди, урод, сейчас я тебе тоже покажу кое-что! – прошептал Рома, и его губы сжались в злобной гримасе. – Надоел ты мне, ох, надоел…»

– Четвертый день смотрю и удивляюсь, – бросил Иван своему знакомому, внимательно наблюдая за происходящим на трассе, – он как будто тут родился…

Тот в знак согласия кивнул. Внимание почти всех зрителей – а механики сейчас тоже были в некотором роде зрителями – занимала дуэль именно этих двух пилотов, а некоторые с нетерпением ожидали развязки, понимая – без жертв их сражение не завершится.

Пелетон из двадцати шести гонщиков окончательно разбился на группы по два-три человека; раз в несколько секунд эти группы проносились мимо трибуны механиков и уходили наверх, к прямой старт-финиш. Механики по привычке провожали глазами своих подопечных и тут же переключали внимание на отчаянную борьбу Макса и Ромы за какую-то жалкую тринадцатую позицию.

Однако для двух принципиальных соперников схватка являлась чрезвычайно важной: Рома собирался сделать все возможное, чтобы публично унизить многократного чемпиона, который на глазах у всех проиграет зеленому новичку; а Макс, еще до старта оставив надежду выиграть эту по большому счету мало что значащую гонку, твердо решил наказать «придурка» за его проделки в первом финальном заезде.

Ну и за Курск, конечно, тоже – за все в жизни надо платить, а таким, как этот, тариф двойной… осталось только выбрать подходящий момент, чтобы уже наверняка.

А пока мы с тобой продолжим толкаться…

К четвертому кругу гонки толчки эти достали Рому окончательно. Понимая, что от преследователя ему не оторваться, он решил применить против Макса прием, который не раз использовал в клубных соревнованиях. Они находились в самой дальней части трассы, и затяжной правый поворот отлично подходил для задуманного.

«Ну, держись, урод…» – перед входом в поворот Рома резко нажал педаль тормоза, рассчитывая, что не ожидающий подобного маневра Макс уткнется в его задний бампер и потеряет скорость, а сам он, наоборот – получит дополнительное ускорение и сможет оторваться от преследователя.

Но Макс разгадал его действия и к недозволенному приему оказался готов: прицепившись к заднему бамперу карта под номером 73, он до ограничителя утопил педаль газа и начал выдавливать соперника за пределы трассы. Не ожидавший подобного развития событий, Рома едва сумел удержаться на трассе, и Макс немедленно этим воспользовался и провел обгон; теперь он двигался впереди Ромы, оторвавшись от последнего на несколько метров.

– Вань, это ведь твой, семьдесят третий? – раздался резкий баритон Кирилла Карпушина, механика Макса по прозвищу Краб – низкорослого краснолицего парня без определенного возраста, обладателя небольших выпученных глаз, толстого носа и несоразмерно больших рук. – Он у тебя что, дурак совсем?

– Еще неизвестно, кто здесь дурак… – ответил Иван, не любивший Краба за чрезмерные понты.

– Ну-ну… – усмехнулся Краб, сверкнув ослепительно белыми зубами. – А мы тут как раз ставки делаем, кто же первым среди ка-эфов по-взрослому уберется… И все в один голос говорят, что твой… Участвуешь, Вань?

Иван резанул Краба презрительным взглядом и продолжил наблюдать за происходящим на трассе. Где-то там, на восьмом месте, уверенно ехал Семенов, но о своем главном подопечном Иван сейчас не беспокоился: сосредоточив все свое внимание на Роме, он удивился, как быстро тому удалось отыграть потерянные метры и снова вплотную приблизиться к Максу.

Соперники в очередной раз промчались мимо трибуны механиков, ушли вверх, и до завершения четвертого круга этой гонки им предстояло пройти две коротких прямых и два левых поворота, после чего начиналась длинная прямая, параллельно с которой находилась главная трибуна.

«Что-то здесь не так…» – размышлял Иван. Пока он раздумывал, чем могла быть вызвана внезапная потеря скорости у московского чемпиона, оба пилота вышли на длинную стартовую прямую. Увидав, что Макс, слегка сместившись вправо, начал чуть ли не демонстративно пропускать соперника вперед, Иван тут же понял, какую жестокую подлянку тот задумал.

«Только не лезь на внешнюю сторону…» – мысленно воззвал он к Роме.

Но было уже поздно: увидав, что Макс замедляется, Рома решил, что сопернику не хватает скорости; сместившись влево, он уверенно пошел на обгон по внешней стороне прямой, и через секунду его карт уже сравнялся с машиной Макса.

Большего при всем желании добиться не удалось – Макс снова поехал быстро, находясь при этом в позиции более выгодной для входа в правый поворот, чем его соперник.

«Если не обогнать сейчас, – понял Рома, – придется тормозить, терять скорость, а за последний круг к ним приблизились еще несколько машин, и как бы вообще не стать тут гарниром…»

Нет, тормозить уже поздно. Надо успеть вырваться вперед на полкорпуса – тогда обгон состоялся, и тормозить придется уже Максу.

«Давай, давай, давай…» – скороговоркой повторял Рома, и вот он уже впереди на передний обтекатель, еще немного, еще чуть-чуть… Уже почти полкорпуса, ну, давай, урод, пропускай уже меня!

А затем произошло именно то, о чем подумал Иван: Макс, внимательно следящий, чтобы Рома не продвинулся дальше, чем это необходимо, неожиданно ускорился и сместился в центр прямой. Рома, ни разу до этого в подобную ситуацию не попадавший, растерялся и правым передним колесом наехал на карт Макса. Оторвавшись от асфальта остальными тремя колесами, он взмыл в воздух и вместе с машиной полетел в сторону сетчатого металлического забора.

– Идиот, – простонал Иван.

– Первые «уши» сезона, – радостно хохотнул Краб. – Мои поздравления, Вань… Кто его в гонки-то пустил?

– Да пошел ты… – бросил ему Иван, надеясь разглядеть в поднявшейся пыли целого и невредимого Рому, но первый послестартовый поворот находился несколько выше, чем расположенная в низине трибуна механиков – узнать о последствиях аварии было физически невозможно. «Ладно, после разберемся…» – плюнул он, переключая внимание на промчавшегося мимо Семенова – рыжий улучшил позицию и теперь ехал на седьмом месте.

Оправившись от шока, Рома обнаружил себя валяющимся на куске мешковины – траву посеяли совсем недавно, и вырасти как следует она не успела; по всему периметру трассы, там и тут, виднелись земляные проплешины, заботливо укрытые грубой коричневой тканью: необходимая мера, чтобы после порывов ветра картодром не превращался в пылевой каток.

Неподалеку стоял парнишка в оранжевом жилете и яростно размахивал желтым флагом, запрещая в этом месте обгоны; пилоты, с которыми он только что боролся, повинуясь приказу, слегка сбрасывали скорость, некоторые, особо любопытные, проезжая мимо, бросали взгляд его в сторону, пытаясь разглядеть, что же там приключилось; впрочем, ничего этого Рома не видел, да и видеть не мог – потому что лежал на животе, уткнувшись шлемом в ту самую мешковину.

«Не время сейчас валяться, – сказал он себе, – надо завести машину, догнать эту суку и размазать его по асфальту. Урод… дебил… убью тебя на хер…»

Сделав над собой усилие, Рома встал на ноги. Сильно болела левая рука и шея, остальное вроде бы не пострадало, ноги дрожат, но держат, правая рука вроде бы в порядке… Вот только почти ничего не видно. Неужели глаза пострадали?

Он провел правой рукой по визору шлема и с облегчением выдохнул: с глазами все нормально, просто визор покрылся толстым слоем пыли.

Подняв визор вверх, он жадно глотнул воздух и осмотрелся.

Все на своих местах: вот трибуна, а там зрители, которых он только что развлек своим полетом. Вот ребята мимо едут, один даже рукой махнул. А-а-а, понятно – это Сема.

А где, кстати, карт?

Карт Рома обнаружил в трех метрах от себя – частично прорвав металлическую сетку, он застрял в заборе, при этом задние колеса смотрели в небо, а передние упирались в землю.

На подгибающихся от волнения ногах Рома двинулся к забору… нет, нет, нет, это что угодно, только не его карт – задняя ось загнута, пластиковый обвес сломан, руль овальный, а сиденье треснуло. Дисплей телеметрии вдребезги разбит. Мотор… да кто же знает, что с ним…

В гонку ему не вернуться… Хотя при чем тут гонка? Карьера закончена – ведь кто он без своего карта?

Он развернулся и посмотрел на трассу – мимо проезжала группа из пяти гонщиков, в числе которых находился и тот, кто всего минуту назад лишил его будущего…

– Сука! – как можно громче крикнул Рома и остро ощутил желание измордовать Макса до полусмерти – так, чтобы от лица вообще ничего не осталось.

– Все в порядке? – спросил подошедший паренек в оранжевом жилете. «Иди ты в ж…!» – тихо огрызнулся Рома и, ухватившись за задний бампер, рванул карт на себя. Изувеченная машина, подняв небольшое облачко пыли, рухнула на все четыре колеса. Парнишка, пробормотав что-то в рацию, отошел в сторону, а Рома, содрав с головы шлем, кинул его вместе с перчатками в треснутый ковш сиденья, протер слезящиеся от пыли глаза и сел рядом: стоять на трясущихся ногах тяжело, идти ему некуда, остается сидеть и ждать, когда приедет эвакуатор и отвезет его к трибуне механиков, где будет ждать… Кто?… У Ваньки скоро гонка, значит, это будет Сухов.

«Опять орать будет…» – подумал Рома, представляя, как Сухов, даже не задумываясь, насколько ему сейчас плохо, унижает его достоинство. Но ничего, он выдержит, а затем выскажет Сухову все, что он о нем думает.

И плевать на последствия, он и сам до дома доберется…

Хорошо, что отец так и не приехал; не довелось ему стать свидетелем позорного фиаско сына, не увидел, как его драгоценные деньги за несколько секунд превратились в кучу никому не нужного хлама…

Мысли в гудящей от потрясений голове внезапно начали путаться… С разбитого карта, отца и денег они соскочили на Макса (тебе конец, урод!), потом возник образ предупреждающего об опасности Ваньки, которого он не слушал и смеялся… затем появился Сухов: «Сперва ездить научись, а потом с Максом связывайся…»

Что за бред! Разве он ездить не умеет? Это ведь Макс во всем виноват – должен, просто обязан был его пропустить!

«Вот уж везет мне на дураков последнее время… – с горечью думал Рома, глядя на группу проезжающих мимо гонщиков, в числе которых находился его конопатый однокомандник. – Семе-то что, – вдруг скривился он, – рыжий может хоть три раза в день „уши“ ловить. Ванька просто пойдет и купит ему новый карт… Или три новых карта…»

Раздирая душу страданиями, Рома и представить не мог, насколько ему повезло: после двух оборотов вокруг себя вместе с картом он выпал из сиденья, и в сетчатый забор несчастная машина полетела в одиночестве. Сам момент аварии ему не запомнился, все произошло слишком быстро: вот он собирается провести обгон, а буквально через мгновение уже валяется на куске мешковины, причем рот и нос забиты мерзкой пылью.

Время от времени, заходя на самый популярный в мире видеохостинг, Рома развлекал себя просмотром роликов, посвященных авариям в автоспорте; смотреть на головокружительные кульбиты летающих по воздуху картингистов было особенно забавно. В реальности все оказалось по-другому: «словить уши» – больно и обидно, а знать, что минуту назад у тебя был карт, а сейчас его нет, и вовсе невыносимо…

Пилоты проехали мимо в последний раз; вскоре на трассе воцарилась тишина. Через пару минут приехал эвакуатор – большой белый американский внедорожник с прицепом в виде ровной площадки. Рома помог водителю погрузить разбитый карт и сел на площадку, чтобы доехать до зоны взвешивания.

Вопреки его опасениям, Сухова там не оказалось. Вместо шефа Рому поджидал Семенов. Остальные гонщики давно разбрелись по своим командам.

– Как ты? – озабоченно спросил Сема. После небольшого, но важного разговора с Иваном он решил помочь другу с ремонтом машины и поговорить с отцом, чтобы при его содействии Рома остался у них в команде.

– Рука болит, – ответил Рома и поморщился, – а машина в хлам…

– Вижу, – сочувственно вздохнул Семенов.

– А Ванька где? – спросил Рома.

Семенов указал в сторону технической зоны, откуда доносились резкие звуки прогреваемых моторов – пилоты гоночного класса KZ2 готовились ко второму финальному заезду.

– Ах, ну да… А Сухов?

– Где-то… а зачем он тебе?

– Да незачем…

Они сняли разбитый карт с эвакуатора и установили его на тележку.

– Ты давай в скорую, а я в палатку, – сказал Семенов и, оглядев повреждения карта, добавил: – Ну и улетел же ты…

– А ты разве видел? – удивился Рома.

– Ребята рассказали, – тряхнул головой тот. – Я-то в другом месте был. Макс, конечно, та еще сука…

– И не говори, – кивнул Рома. – Ладно, я пошел… Спасибо, что встретил. Я думал, Сухарь припрется.

– Он-то хотел, – сказал вдруг Семенов, – но я его отговорил…

Они разошлись в разные стороны. Семенов покатил тележку с покалеченным картом к палатке, а Рома отправился в машину скорой помощи, чтобы выяснить – сломана у него левая рука, либо он сча̀стливо отделался ушибом.

– Больно? – спросил Рому врач скорой.

– Ага, – кивнул Рома и поморщился. – Это перелом?

– На перелом не похоже, – уверенно ответил врач, – но рентген на всякий случай сделать надо…

– Ясно, – сказал Рома. – Сделаю…

Врач зафиксировал поврежденную руку бандажом и пожелал Роме скорейшего выздоровления. Поблагодарив за оказанную помощь, Рома покинул медицинскую машину, и первым, кого он встретил, оказался отец – опираясь на палочку, Игорь стоял метрах в трех от скорой.

– Привет, – угрюмо буркнул Рома, подходя.

– Что с рукой? – обеспокоенно спросил Игорь сына, пропустив приветствие.

– Перелома нет, – холодно сообщил Рома и тут же перешел в наступление: – Ты давно здесь? Почему не позвонил?

– Ты не ответил, – сказал на это Игорь. – Да и зачем было тебя отвлекать?

– Действительно, зачем? – усмехнулся Рома. Критически осмотрев отца с головы до ног, он развернулся и направился в сторону зрительской трибуны, чтобы посмотреть гонку ка-зэдов. Покачав головой, Игорь двинулся вслед за сыном; за несколько широких энергичных шагов он его догнал и молча пошел рядом.

Дойдя до ограждения, Рома остановился: гонщики класса KZ2 уже заняли свои места на стартовой решетке – в картинговых гонках только они и самые младшие, «микробы», стартовали с места; остальные гоночные классы старт принимали с хода.

Красные светофоры погасли, и ка-зэды с первобытным воем 35-сильных двигателей ушли в гонку.

Не обращая внимания на стоящего рядом отца, Рома внимательно наблюдал, как гонщики пройдут первый поворот – то самое место, где Максим Юрчук легким движением руля уничтожил его будущее.

– Видел, значит, как этот урод меня выбил? – поинтересовался Рома, после того как гонщики без каких-либо происшествий прошли поворот.

– Твоя ошибка… – немедленно отозвался Игорь, также с интересом наблюдая за происходящим на трассе. Он собирался сказать еще что-то важное, но, увидав наполненные злобой глаза сына, передумал.

Впрочем, это ему уже не помогло.

– Надо же… – ядовито заметил Рома, – оказывается, по гонкам ты у нас тоже спец? Может, тогда и про разбитый карт мне что-нибудь расскажешь? – в его голосе зазвучало ничем не прикрытое раздражение, он ждал от отца слов сочувствия; для критики здесь имеется Сухов – тот обязательно съест его без соли и в сыром виде, стоит ему только до палатки дойти. – Видел его?

– Видел, – кивнул Игорь, стараясь не обращать внимания на раздраженный тон сына, – рыжий парнишка мимо провез…

Он достал из кармана трубку и начал набивать ее табаком. Рома обратил внимание, что руки отца слега трясутся. Переволновался, наверное…

Тогда почему отец так странно себя ведет? Последствия стресса?

– Надо бы у Ваньки узнать, сколько потребуется для ремонта, – заметил Рома более дружелюбно, в расчете, что отец поймет его правильно и скажет: конечно, сынок, спроси, а я тебе деньгами помогу.

Ответная реплика его надежды похоронила.

– Твоему карту не в ремонт надо, а на помойку, – покачал головой Игорь. – А мотор продай, если вдруг уцелел…

У Ромы от возмущения перехватило дыхание; Игорь держался спокойно, продолжая набивать свою трубку.

– А это не тебе решать, что мне делать с рамой или мотором! – взорвался вдруг Рома, окончательно обиженный подобным отношением, в пылу обиды начисто позабыв – кому в самой бо̀льшей степени он обязан приездом в Белгород.

– Не понял… – Игорь отвлекся от своего занятия, при этом часть табака из пачки просыпалась на асфальт. – Что значит не мне?

– Это не твое дело, – сказал Рома, глядя на отца с ненавистью и презрением. – Нашелся тоже мне вершитель судеб… Я его починю и буду гоняться! И ты мне не указ. Ясно тебе?

– Ясно, ясно… – невозмутимо ответил Игорь, – деньги на ремонт ты где возьмешь? У мамы или, может… снова у меня? Картонной коробки в шкафу больше нет… – добавил он, убирая в карман пачку с табаком.

Возникла томительная пауза, заполненная пением гоночных моторов и визгом резины.

– Я верну твои деньги… И все, что я теперь буду делать, тебя не касается, – сказал Рома и отправился на трибуну, чтобы хоть как-то отвлечься от своих переживаний. Возле входа его остановил какой-то человек, который зачем-то поинтересовался: не с отцом ли он сейчас говорил?

– А вам что за дело? – грубо ответил Рома и пошел дальше.

Игорь провожал сына взглядом до тех пор, пока тот не скрылся из виду, затем разжег табак и запыхтел; увлекшись гонкой (быстро ездят, черти, в его времена о таких скоростях только мечтали), он не сразу заметил, что рядом стоит и пристально его разглядывает какой-то человек.

– Здоро̀во, Игорь, – улыбнувшись, сказал тот, когда Игорь обратил на него свое внимание.

Проводив сына в Белгород, Игорь не находил себе места – обычно захватывающая его целиком работа сейчас только мешала. Слесари гадали – что вдруг такое приключилось с шефом? почему он почти безвылазно сидит в своей конторке, а на вопросы отвечает, мягко говоря, рассеянно?

Никто из них даже представить себе не мог, насколько незначительными сейчас казались тому текущие дела – раскопав в интернете схему белгородской трассы, Игорь сделал распечатку; затем, вынув из ящика стола подходящий по размеру винтик, он раз сто провез его по листу бумаги, определяя, где в том или ином повороте расположены идеальные точки для торможения и ускорения, где следует обгонять, а где нет.

Работа временно отошла на второй план.

В четверг вечером Игорь позвонил Сухову и, волнуясь, поинтересовался, как у них дела. Выслушав подробный отчет о результатах сына, он рассказал о своих исследованиях и попросил передать их Роме.

– Только передай их как бы от себя, ладно? – добавил он на прощанье.

В пятницу вечером Игорь снова позвонил Сухову; узнав о впечатляющих успехах сына, он решил ехать в Белгород в субботу утром, однако на работе возникли непредвиденные обстоятельства, связанные со срочным ремонтом одной из клиентских машин – задержаться пришлось чуть ли не на целые сутки; домой он попал только в воскресенье, незадолго до восхода солнца – усталый, как загнанная лошадь. Чтобы перед дорогой хоть немного поспать, Игорь прилег на диван; проснулся он в девять утра и громко выругался – первый финальный заезд в гоночном классе KF2 начинался ровно через два часа: чтобы успеть к старту, ему придется злостно нарушать скоростной режим.

«Поеду-ка я ко второй гонке…» – решил Игорь и, плотно задраив шторы, снова улегся. Два часа спустя истошно зазвенел телефон – звонил Рома, с обидой в голосе вопрошая: где же он и почему до сих пор не приехал?

Клятвенно пообещав, что обязательно успеет ко второй гонке, Игорь вскочил с дивана, принял душ, побрился, позавтракал, надел новые, недавно купленные джинсы и лучшую из своих немногочисленных курток и, заскочив по дороге на мойку, отправился в Белгород.

На картодром Игорь приехал незадолго до старта (промазав нужный поворот, он доехал чуть ли не до Белгорода, пришлось возвращаться) и сразу же позвонил сыну, но Рома на вызов не ответил.

Оставив «форд» на парковке, Игорь, дрожа от волнения, на ватных ногах отправился на трибуну, где встал напротив сигнального светофора. В тот же момент гонщики выехали на трассу, и в середине пелетона он разглядел черно-желтый комбинезон сына.

Теперь все его внимание было приковано только к нему. Ничего не ведая о коварных планах Макса, он тем не менее заметил, что едущий следом за сыном гонщик ведет себя агрессивно и, подобно Ивану, сообразил – добром эта дуэль может и не закончиться…

Когда Рома взлетел в воздух, Игорь непроизвольно ахнул и мертвой хваткой вцепился в перила – даже костяшки на его кулаках побелели. Руки и ноги затряслись, а в сердце будто воткнули с десяток тупых иголок.

Таблетки лежат в бардачке «форда», и надо поспешить на парковку, пока чего-нибудь не случилось…

Покинув трибуну, Игорь вернулся к машине, принял таблетку, а остальные положил в карман; сердце минут через пять отпустило, и он зашагал обратно, но на трибуну уже не вернулся – сел на лавочку, чтобы дождаться сына и выразить тому свои сожаления.

Он видел, как Сухов отправился к зоне взвешивания, а через несколько минут, толкая перед собой тележку с картом, направился в сторону палаток. Затем на трассу выехал эвакуатор.

Увидав, что Рома зашел в медицинскую машину, Игорь немедленно забеспокоился и тоже направился к скорой; незнакомый рыжий парнишка в гоночном комбинезоне провез мимо него изувеченный карт с номером 73.

«Да уж… – подумал Игорь, провожая их взглядом, – вот вам и отличный способ, как избавляться от лишних денег…»

Стычка с сыном заняла чуть менее пяти минут; затем перед ним (вот уж неожиданность, так неожиданность) возник его бывший гоночный инженер Серега Миронов – шикарно одетый и по-прежнему похожий на киноактера; в последний раз они встречались много лет назад, в больнице – тогда Игорь прогнал его из палаты и даже послал куда подальше: смотреть на красивое лицо Сергея, зная, что сам похож на гадкое страшилище, оказалось невыносимо…

(Света как-то рассказывала: в те трудные времена Миронов помогал ей решать проблемы, связанные с расходами на лечение и последующую реабилитацию.)

– Привет, дорогой, – грустно сказал Игорь, – рад тебя видеть…

– Взаимно, дружище! – снова улыбнулся Миронов. – Какими судьбами?

– Да вот, приехал… – Игорь, в свою очередь, выдавил кривую улыбку, – на сына посмотреть.

«Интересно, а ты что тут делаешь?» – подумал он, но спросить не успел – Миронов перестал улыбаться и стал очень серьезным.

– Значит, это твой Ромка, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал он, пристально глядя на Игоря, – уши словил…

– Ну, мой… – кивнул Игорь, – ты тоже это видел? – поинтересовался он.

– Да я за ним с самого утра наблюдаю, – сообщил Сергей, – все думаю: надо же так – мало того, что однофамилец, так еще и имя совпадает…

– Да уж… – кивнул Игорь, – действительно совпадение…

– Он здесь, как бы это сказать, темной лошадкой оказался, – добавил Миронов. – Жаль, что в финале все так вышло, было интересно за ним наблюдать. Как он, кстати? На первый взгляд – не очень…

– Вроде легко отделался, – ответил Игорь и вдруг почувствовал острое желание найти сына и извиниться за все, что недавно ему высказал, – ну, ладно, мне пора… рад был повидаться.

– Нет уж, подожди, – твердым, не терпящим возражений голосом сказал Миронов, – пошли-ка, кофейку выпьем и поболтаем о том о сем… Пойдем-пойдем – никуда твой герой отсюда не денется…

Немного подумав, Игорь на предложение согласился. Действительно, все уже случилось и назад не вернешь – пусть теперь сын остынет, придет в себя, а уж потом они помирятся… Кому, как не ему, хорошо знакомы чувства гонщика сразу после аварии; особенно когда считаешь, что ни в чем не виноват… тогда, скажите, ну чего он полез к сыну со своими комментариями? Подождать не мог? И хорошо еще – хватило мозгов вовремя остановиться…

– Только ненадолго… – предупредил он.

– Как скажешь, – Миронов дружелюбно хлопнул Игоря по твердому плечу; к удивлению последнего, они отправились не в кафе, а в сторону автомобильной парковки…

Едва появившись сегодня на картодроме, Сергей пронюхал: в гоночном классе KF2 появился дерзкий дебютант по фамилии Лапин; в пятницу он ездил невероятно быстро, субботние гонки слил, а в воскресенье снова поехал быстрее всех.

Заинтересовавшись, Миронов пошел смотреть первую финальную гонку ка-эфов; пилоты еще не финишировали, а он уже твердо решил: после окончания второго заезда он с быстрым пареньком познакомится и переговорит на одну важную и весьма деликатную тему.

После того как Рома попал в аварию, Миронов с огорчением подумал: не погорячился ли он с выводами относительно профпригодности новичка; поразмыслив, он решил раньше времени не расстраиваться – даже самые великие гонщики в пылу борьбы допускают детские ошибки.

Понимая, что все интересное для него закончилось, Сергей тем не менее гонку решил досмотреть; к тому же на трибуне появился один старый знакомый, ставший в последнее время весьма важной персоной в российском автоспорте.

Поскольку на белгородский картодром они прибыли с одной и той же целью, им было о чем поговорить; во время беседы Миронов периодически поглядывал вниз, ожидая, когда эвакуатор подвезет Рому и его карт к зоне взвешивания.

«Ну уж нет, приятель, – думал он, внимательно слушая рассказ знакомого о перспективах недавно созданной программы поддержки автогонщиков, которую тот возглавлял, – этого паренька ты себе так просто не заберешь. Сперва с ним я поговорю…»

Вежливо свернув разговор, он поспешил вниз, но на выходе с трибуны остановился, увидав, что Рома отправился в скорую.

«Черт возьми, он еще и травму получил… – огорчился Миронов. – Надеюсь, ничего серьезного…»

Через несколько минут Рома вышел; согнутая в локте левая рука покоилась на поддерживающей повязке. Возле скорой, опираясь на палочку, стоял человек; Рома к нему подошел, и между ними завязался разговор.

«А это еще кто такой? – подумал Миронов и, к огромному своему удивлению, признал в человеке с палочкой… Игоря Лапина!

Да, это он, ошибиться невозможно: пусть они и не виделись почти 14 лет, но это лицо со шрамами… конечно, это он – Игоря ни с кем не спутаешь… А уж если к нему подходит другой Лапин по имени Роман, которого он хорошо помнит совсем маленьким, тут и подавно любые сомнения должны испариться.

– Это судьба… – пробормотал Миронов и решительно направился к ним. Очень невовремя зазвонил телефон: супруга просила на обратном пути заехать в магазин, купить домой кое-какие продукты.

Пообещав любимой женщине сделать все в лучшем виде, Миронов двинулся дальше, но к этому моменту разговор отца и сына завершился ссорой, и Рома с побледневшим от злости лицом прошел мимо него.

– Ты сейчас с отцом говорил? – поинтересовался Сергей.

– А вам что за дело? – услышал он в ответ, но в полемику решил не вступать – сейчас его больше интересовал уже не Рома, а тот, кто стоял возле ограждения и курил (ну, конечно!) трубку.

– Здоро̀во, Игорь, – сказал Миронов, когда тот обратил на него свое внимание.

Сергей Владимирович Миронов родился в Москве в 1967 году. Первой его осознанной игрушкой стал подаренный отцом макет руля – Миронов-старший работал проектировщиком на московском заводе малолитражных автомобилей.

Маленький Сережа переворачивал табуретку, втискивался в нее, поджимал ноги и отчаянно крутил этим рулем, издавая звуки работающего мотора. Первой его книгой стал «Краткий автомобильный справочник» – по нему мальчик учился читать и в неполные 4 года мог рассказать, чем снаряженная масса грузовика «КРАЗ-255» отличается, например, от «МАЗ-500» и на сколько лошадиных сил мотор «Волги» ГАЗ-24 отличается от «Москвича-408».

Когда Сергей подрос, они со школьным другом, таким же, как и он, любителем автомобилей, ездили в центр города, чтобы поглазеть на проезжающие по Садовому кольцу дипломатические машины иностранного производства. Они даже играли в игру, кто больше насчитает Volvo или, скажем Mercedes. Проигравший покупал мороженое или пирожки, в зависимости от сезона; страсти кипели нешуточные, и однажды дело дошло до драки прямо возле здания американского посольства, под гордо развевающимся звездно-полосатым флагом – один утверждал: мимо проехал Volvo-240, другой доказывал, что этого не было…

За руль отцовского «Москвич-2140» Сергей впервые сел в двенадцать лет; в пятнадцать родители уже доверяли ему управлять машиной по дороге на дачу, а однажды отец принес с работы иностранный журнал про автоспорт, на обложке которого была фотография чего-то необычного, почти космического, ни разу до этого не виданного…

С этого исторического дня Сергей всерьез увлекся гоночными болидами и начал собирать любую информацию про Формулу-1.

После школы сын пошел по стопам отца и легко поступил в МАДИ на факультет автомобильного транспорта. В 1992 году новоиспеченный инженер, сжимая в руке красный диплом, с alma mater попрощался; в то же самое время советский автоспорт практически прекратил свое существование.

– Черт возьми, – сетовал Миронов, больше всего желавший работать именно со спортивными автомобилями, – куда не обращусь, везде отказы…

– Ну, приходи к нам на завод, – предложил ему отец. – Местечко тебе найдем.

Проработав на автозаводе имени Ленинского комсомола около года, Сергей понял: здесь он зря теряет драгоценное время.

Перспектив мало, денег – еще меньше…

– И куда же ты собрался? – спросил огорченный известием об увольнении отец; он был уверен – наступит день, и его умный сын обязательно станет генеральным директором АЗЛК.

– Займусь продажей машин, – сообщил Сергей. – Мы тут с приятелями по институту посидели, поболтали и решили открыть автосалон.

– Торгашами станете… – огорченно вздохнул отец.

– Ну почему сразу торгашами? – запротестовал Сергей. – Теперь это по-другому называется…

Вскоре Миронов и сотоварищи открыли на территории бывшего стадиона на Ленинградском проспекте автосалон подержанных автомобилей американского производства – многочисленным покупателям предлагались практичные седаны Chevrolet Impala и Ford Crown Victoria, пользующиеся ажиотажным спросом внедорожники Jeep Cherokee и Grand Cherokee, а также редкие в российских широтах Ford Mustang, Chevrolet Corvette и Pontiac Firebird. Ценителям стиля luxury салон предлагал сделать выбор между Lincoln Mark VIII, Chrysler LeBaron, Buick Riviera или Cadillac DeVille.

Дела у компании пошли успешно – в стране появились люди, желавшие выделяться из машинопотока не только большими черными седанами и купе из Штутгарта; в Финляндию за прибывающими из Нового Света автомобилями Миронов ездил, как на работу, и вскоре выучился болтать по-фински, чем время от времени развлекал компаньонов и знакомых.

Замечательный подарок сделало Сергею российское телевидение, начав трансляции гонок королевской формулы. Миронов старался не пропускать ни одного этапа Гран-при и болел за молодого Михаэля Шумахера.

Формульные болиды своей мощью и эстетикой доводили его до состояния экзальтации. Он даже начал подумывать: а не рвануть ли ему в Англию, чтобы найти себе работу в какой-нибудь из гоночных команд.

Образование у него подходящее, английским владеет свободно – так чем он хуже местных или каких-нибудь приезжих?

– А что, и поезжай, – поддержали его родители.

– У нас на заводе все на куски разваливается… – вздохнул недавно вышедший на пенсию отец. – А ведь какой гигант был… Все убили, коммерсанты недоделанные…

– А потом и нас к себе заберешь, – сказала мама, с надеждой посмотрев на сына.

К концу 1994 года Миронов нашел подходящую вакансию и в феврале девяносто пятого, неожиданно для всех (и даже для самого себя) женившись, уехал с супругой Ириной в Англию, чтобы работать инженером в молодой команде Jordan Gran Prix. Долю в бизнесе он оставил за собой – мало ли как дела пойдут?

В сентябре того же года он стал папой…

Два с половиной года о них не было ни слуху ни духу, кроме редких «мы здоровы, с дочкой все хорошо, и вообще все в порядке…».

В конце 1997 семья Мироновых вернулась в Москву.

– Надолго? – спросил Сергея отец, после того как они крепко обнялись.

– Насовсем, папа, – ответил Миронов. – Как бы все это не было здорово, винтиком в системе я быть не хочу, предпочитаю отвертки и гаечные ключи.

– Ну и хорошо, – обрадованно сказала мама, давно желавшая познакомиться с внучкой. – Зато мир посмотрел.

Миронов заметил, что мир из-за специфики работы посмотреть как раз не очень получилось.

– Времени не было, – пояснил он, – слишком много работы…

– Ну, так еще посмотришь, какие твои годы, – успокоила его мама. – А жить и у нас можно, если голова на плечах есть.

– Это правда, – согласился Миронов.

В торговый бизнес он вернулся, добавив к активам предприятия полезные знакомства, которые успел завести в Англии.

Летом девяносто восьмого с целью «решения текущих задач по расширению сети автосалонов» Сергей оказался в Санкт-Петербурге. Закончив с делами, заехал на «Невское кольцо», где в тот момент проходил этап кузовного чемпионата.

– Здорово, Серега! – приветствовал его однокашник, учившийся в МАДИ на том же факультете. – Как жизнь? Какими судьбами? Чего поделываешь?

Пожав приятелю руку, Сергей тезисно изложил свою историю.

– Ну ты даешь! У самого Джордана? И ушел? Там же такие люди работают… – однокашник с выпученными от изумления глазами начал сыпать громкими, всем и каждому знакомыми фамилиями. – И ты их всех знаешь?

– Ну, не всех, конечно, но многих, – кивнул Сергей; за два года он, действительно, перезнакомился со многими известными в паддоке персонажами. Особенно ему понравился харизматичный менеджер канадского гонщика Жака Вильнева шотландец Крэйг Поллок. Они даже оказались похожи внешне: оба могли похвастаться правильными чертами лица и выразительными, слегка смеющимися голубыми глазами; четко очерченные скулы и волевые подбородки в сочетании с поджатыми губами характеризовали их как «людей дела», каковыми они и являлись.

Цвет волос и форма бровей у них также мало отличались между собой, и не один раз журналисты, приехавшие освещать Гран-при Англии или какое-то еще, куда Миронов выезжал вместе с командой, просили: «Mr. Pollock, could you please answer a few questions concerning Jacques and his current outlook…»1

В паддоке их также время от времени путали…

Досконально изучив биографию Поллока, Миронов впервые серьезно задумался о том, как причудливо устроена жизнь – вчера ты работаешь в колледже, а сегодня ты личный менеджер известного пилота с громкой фамилией, и весь мир у твоих ног.

И однажды ему пришла в голову мысль: когда-нибудь он повторит успех своего шотландского близнеца. Но для этого следует вернуться к «родным пенатам».

– Они ж в этом году первую победу одержали, – продолжал восторженно стонать однокашник и на всякий случай попросил дать номер мобильного телефона, – ну, а мы тут наш российский автоспорт возрождаем… Не Формула-1, конечно, но если появится желание и свободное время – присоединяйся, тебя после Джордана здесь с руками оторвут…

Вернувшись в Москву, Миронов разговор с однокашником не забыл. Неважно, что между «Невским кольцом» и тем же Сильверстоуном огромная разница; здесь все свое, родное – и асфальт, и люди. Два года жизни в Англии никак не повлияли на стремление Сергея быть полезным там, где он родился, вырос и получил образование.

К началу 1999 года, после ряда переговоров, Сергей нашел интересную для себя возможность применить накопленный опыт и был приглашен в одну из команд Формулы-3, где стал гоночным инженером Игоря Лапина; а тот, в свою очередь, был счастлив поработать с человеком, готовившим болиды для Эдди Ирвайна и Рубенса Барикелло.

Сам Игорь собирался стать чемпионом России; сезон получился успешным, и перед финальной гонкой на «Невском кольце» желанный титул был практически завоеван.

– Ну что, на финише с шампанским? – по традиции спросил Миронов своего пилота, когда тот уселся в машину.

– И только на первом месте, – как обычно добавил Игорь и едва не сгорел заживо, попав в жуткую аварию.

В Формуле-3 Сергей проработал до 2002 года; когда в очередной раз все бесславно закончилось, он вновь погрузился в свой бизнес, создавая сеть автосалонов по продажам автомобилей JAGUAR и LAND ROVER – теперь в статусе официального дилера прославленных британских марок.

– Как ты смотришь, – спросил Миронов однажды жену, – если мы уедем из Москвы?

– Куда? – поинтересовалась Ирина. – И, главное, на сколько?

– В Белгород, – ответил муж. – На неопределенное время.

– В Белгород? – удивленно переспросила Ирина, знавшая о существовании этого города лишь в теории.

– Пора приобщать юг нашей страны к прекрасному, и вообще там возникли неплохие перспективы… – сказал Миронов. – Белгород, между прочим, красивый и развивающийся город, да и Москва никуда не денется, надоест или не пойдет – всегда можно вернуться… Так что, едешь со мной на разведку?

– На машине или на поезде? – поинтересовалась Ирина.

– Поехали на поезде, – многозначительно поглядев на жену, предложил Миронов, – возьмем «Люкс» и…

– …целую ночь ты мне не будешь давать спать, – закончила его мысль Ирина, и Сергей несколько раз кивнул.

Природа одарила Ирину слегка кукольной, но яркой и с первого же взгляда притягивающей к себе внешностью; девушки с подобными чертами лица охотно идут в актрисы и впоследствии (при условии, конечно, что имеются соответствующие способности) становятся кинозвездами – сверкающие из-под длинных пушистых ресниц миндалевидные карие глаза, в которых время от времени зажигаются огоньки; взгляд как будто детский, наивный, но при этом глубокий и пытливый; аккуратный, слегка вздернутый и четко очерченный нос; две идеальные дуги бровей; глубокие ямочки возле уголков чуть приоткрытого рта и чувственные пухлые губы, улыбка застенчивая и нежная, а в некоторых, особых случаях, вызывающая и манящая; и, наконец, густые светло-каштановые волосы – предмет зависти подруг и постоянный вызов для парикмахеров.

От всех этих роскошеств легко было потерять голову – годами Ирина отбивалась от ухажеров школьных; во время учебы на филологическом факультете МГУ ее крепость осаждали студенты всех рас и континентов; получив диплом филолога и устроившись помощником редактора в одно из крупных книжных издательств, она по-прежнему отражала атаки самых разнообразных сердцеедов – записных и не очень, симпатичных и так себе, а также женатых, холостых или разведенных…

В отпусках дела обстояли не лучше: выйти на пляж в открытом купальнике означало перевести на себя внимание и мужчин, и женщин; мужчины, глядя на нее, в буквальном смысле слова облизывались и непроизвольно шевелили губами; женщины, за редким исключением, разглядывали Ирину с завистью, а были и те, кто с раздражением запрещал мужу «пялиться куда не следует», замечая, что «там и смотреть-то не на что…».

Однако последние заблуждались, и смотреть было на что: ее прямые широкие плечи гармонировали с тонкой, будто бы циркулем вычерченной талией; какой-нибудь твердолобый почитатель идеальных форм мог бы раскритиковать несколько узковатые бедра, однако, внимательнее разглядев ее изящные руки, стройные ноги и высокую грудь, он с легкостью признал бы подмеченный ранее недостаток пустяковым; снова сложив все части ее тела в единое целое, такой критик уже с восхищением разглядывал бы эту современную Галатею, которая могла служить (конечно, с поправкой на эпоху) моделью для скульпторов античности или художников Возрождения, поражаясь достоинству, с которым Галатея держит свою красивую голову на длинной изящной шее…

Из пристойных и не очень предложений, какие ей регулярно делали мужчины, можно было бы составить сборник цитат, издать его и даже на этом заработать; кроме того, ее часто спрашивали: почему с такими внешними данными она не пошла в актрисы? Ирина без какого-либо намека на кокетство отвечала: лицедейство не для нее, и вообще – роль зрителя нравится ей куда больше.

Девушкой она была неглупой, практичной и всестороннее образованной; помимо классической литературы, серьезно увлекалась древней историей и увлекательно рассказывала про культуру и быт древних египтян или греков.

Своего избранника она встретила на вечеринке, посвященной встрече Нового 1995 года. Так уж получилось, что их вместе посадили за праздничным столом; Сергей тут же попал под ее чары, но и Ирина угодила в ту же самую ловушку.

Впоследствии оба благодарили судьбу, что решили отправиться на эту вечеринку, хотя поначалу ни он, ни она туда не собирались. Расписались они через месяц после знакомства; еще через месяц Ирина последовала за мужем в Англию.

Поселились молодожены в небольшой съемной квартире, в городе под названием Нортгемптон; Сергей подолгу пропадал на работе или же мотался с командой по Европе, а Ирина, насмотревшись английских детективных сериалов, решила создать собственного персонажа и написать детективный роман.

Теперь ей везде мерещились убийства и трупы; из любой, даже самой безобидной сценки в кафе, она выстраивала событийный ряд, неизменно приводящий к тому, что кто-то находит мертвое тело… Она штудировала криминальную хронику, изучала яды и обнаружила недюжинную смекалку, выдумывая оригинальные способы умерщвления.

Все это она рассказывала мужу, а тот шутил: «Если однажды меня найдут бездыханным, я буду настаивать, чтобы мою смерть тщательно расследовали…»

Придумывать детективные сюжеты оказалось намного легче, чем создать оригинального детектива, пока у нее получались персонажи блеклые и невыразительные. Но Ирина не унывала, запоем читала произведения Агаты Кристи, Каролины Грэм, Колина Декстера и прочих признанных мастеров детективного жанра.

При первой же возможности они садились в автомобиль и отправлялись в короткие путешествия, где впитывали в себя дух, быт и культуру местных жителей. В сентябре 1995 года поехали на экскурсию в Оксфорд – Ирина давно хотела погулять по городу, где жил и работал знаменитый инспектор Морс – и рядом с величественным зданием Бодлианской библиотеки она почувствовала себя неважно и напугала мужа отошедшими околоплодными водами.

Роженицу немедленно доставили в оксфордский госпиталь, где она произвела на свет сморщенную семимесячную девочку цвета недозрелого помидора и весом чуть больше килограмма.

Первые три недели девочка провела в специальной камере, после чего врачи из отделения детской реанимации сообщили родителям: с ребенком все в порядке, можете забирать. Миронов облегченно выдохнул, а Ирина, временно забросив писательство, полностью сосредоточилась на материнстве – заботы о ребенке захватили ее настолько, что Сергей, не меньше Ирины любивший маленькую Оленьку, начал понемногу ревновать.

В 1997 году, наигравшись в Формулу-1, Миронов предложил жене вернуться домой. Ирина, привыкшая жить среди англичан, поначалу воспротивилась, но после долгого и эмоционального семейного разговора (Миронов подробно объяснял жене причины его решения) согласилась, успокоив себя, что Англия под воду уходить не собирается и всегда можно приехать сюда в гости и при желании просто пожить там, где ей захочется.

Попрощавшись с небольшой, но очень уютной нортгемптонской квартирой и устроив на прощанье грандиозный шопинг в Лондоне, Ирина села в самолет, устроилась возле окна, посмотрела на огромный стеклянный ангар аэропорта, смахнула со щеки набежавшую слезу и прошептала: я вернусь…

Москва, с ее рынками и ларьками, пестрящая яркими рекламными перетяжками и насквозь пропитанная пылью и грязью, после величественного Лондона, сказочно-готического Оксфорда или ухоженного индустриального Нортгемптона, показалась Ирине местом, где нормальному человеку жить в принципе не следует; она захандрила и даже забросила писательство.

Однако Миронов глядел дальше, рассуждал иначе и о возвращении в Россию ни капельки не жалел. В желании обеспечить себе и жене комфортные условия к существованию, то есть приличные соседи, много зелени, тишина и свежий воздух – он собрал деньги и купил большую квартиру в перспективном юго-западном районе столицы.

Ирина при поддержке знакомого дизайнера превратила голые стены в уютное гнездо и, желая быть не только заботливой женой, любящей мамой и образцово-показательной домохозяйкой, снова устроилась в издательство редактором. К писательской деятельности она также вернулась.

«Серега, у тебя просто идеальная жена…» – говорили Миронову очарованные Ириной знакомые, а тот театрально разводил руками и довольно улыбался, как бы говоря: ну да, друзья мои, есть такой грешок…

В Белгороде они купили четырехкомнатную квартиру и переехали; воспользовавшись услугами того же самого дизайнера, Ирина соорудила новое уютное гнездо, взяв за образец их московскую квартиру. Сергей, со свойственным ему энтузиазмом, кинулся развивать бизнес, а его жена решила освоить необычную для российского книжного рынка стезю и стала агентом, занимающимся продвижением начинающих авторов.

– Вот увидишь, я обязательно открою новые имена, – сказала она как-то мужу.

Вскоре на ее почтовый ящик посыпались рукописи, которые она прочитывала или спокойно, или ругаясь, что напрямую зависело от качества текста. Некоторые шедевры Ирина даже читать не смогла – «графомания какая-то… ей-богу!» – жаловалась она, но несколько перспективных, на ее взгляд, молодых авторов ей удалось пристроить в издательство, где она раньше работала; она очень этим гордилась, говоря, что способствует повышению качества современной российской прозы.

О своих достижениях Ирина скромно умалчивала, хотя (отчаянно волнуясь) готовила к публикации свой первый детективный роман с интригующим названием «Мышеловка».

Отпуска Мироновы традиционно проводили в Англии, открывая для себя новые и навещая полюбившиеся им места; раз в год, в конце весны, они приезжали в Монте-Карло, чтобы окунуться в атмосферу старейшей и самой престижной гонки в истории Формулы-1 – Гран-при Монако.

Ирина реву формульных моторов предпочитала культурную и потребительскую программы, а вот Миронов с дочкой не вылезали из паддока, где у Сергея работало много знакомых.

– Тебе это еще не надоело? – спросила Ирина в 2009 году, вернувшись домой после очередной поездки на Лазурный берег, где старый знакомый Миронова по работе в гоночной команде Jordan Gran Prix бразилец Рубенс Барикелло занял второе место. – Мы ведь в Монако как на работу ездим…

– Честно говоря, надоело… – признался Миронов и, немного подумав, добавил: – быть зрителем уж точно надоело…

– А есть еще какие-то варианты? – удивилась Ирина. – Решил вернуться?

Сергей кивнул и посвятил жену в свою самую сокровенную идею, над которой в обстановке полной секретности трудился уже некоторое время: найти в российском картинге способных пилотов и создать им условия для развития, предоставив лучшую технику и специалистов; выделить из этих ребят самого способного, отправить его гоняться в Европу и постепенно довести до Формулы-1.

– И тогда я окажусь в паддоке, но уже не как гость, а как личный менеджер и непосредственный участник процесса, – сказал он, мечтательно глядя на жену.

– Как твой друг Крэйг? – улыбнулась Ирина, не раз слышавшая от мужа историю совместного восхождения на вершину формульного Олимпа Крэйга Поллока и его канадского протеже Жака Вильнева.

Когда муж их познакомил – это тоже случилось в Монако – Ирина никак не могла отделаться от удивительного чувства, что разговаривает с родным братом собственного мужа.

«Но мой-то гораздо красивее…» – довольно отметила она тогда.

– Да уж было бы неплохо утереть ему нос, – согласился Миронов. – Но, боюсь, до таких высот, каких достиг он, вырасти сложновато… Да и парни, как его Жак, на дорогах не валяются… Штучный товар.

Ирина пожала плечами. Не очень-то она и хотела, чтобы ее муж стал совладельцем формульной команды и окончательно растворился в насквозь пропитанной выхлопами высокооктанового топлива атмосфере паддока.

И вообще, все это суета…

– У тебя и так на нас времени не хватает, – рассерженно заявила она. – Теперь еще и картинг?

– Я должен это сделать, – твердо сказал Миронов. – Должен…

– Ну, раз должен, то делай… – великодушно согласилась Ирина, хорошо знавшая упрямый характер своего мужа.

– И потом я найду тренера, – пообещал он ей. – Тренер будет руководить командой и многое возьмет на себя… Не сам же я буду пилотов гоночным наукам учить.

Вскоре, при поддержке московского банка, Миронов открыл первую в России программу поддержки юных пилотов, став ее непосредственным руководителем. Базу команды открыли в подмосковной Икше, на картодроме «Маяк».

– Странно, – полгода спустя рассказывал он Ирине, – тренер у меня вроде хороший, с именем. Механики тоже не с улицы. А пилоты где-то в середине болтаются… До сих пор ни одного подиума, а ведь я в банке обещал, что команда слезать не будет с тумбочки.

– Подожди, – успокаивала его Ирина, – может, еще рано?

– Не уверен, – мотнул головой Миронов. – По-моему, самое время…

Настоящая причина невысоких результатов открылась только на следующий год – тренер с самого начала существования программы нашел нехитрый способ извлекать из общественной деятельности личный профит.

– Он берет взятки, – сокрушался Миронов, когда ему открылись грязные делишки приглашенного им специалиста, – нет, ты представляешь, какая гнида? Предлагает места в команде не по результатам, а за деньги. Оказывается, к нему чуть ли не очередь стоит… Я сперва и не поверил.

Увы, это было именно так. Двадцать пять процентов от годовой суммы поддержки в конверте тренеру – и «добро пожаловать в команду».

О махинациях гниды-тренера Миронов узнал от одного из механиков, по ходу второго сезона внезапно уволенного «за профнепригодность». На самом деле, парнишка по имени Алексей решил разобраться, почему кандидаты на поддержку не проходят перед участием в программе тщательные отборы, а попадают в команду по каким-то загадочным критериям.

В первый год он просто наблюдал за процессом и анализировал результаты, а в середине второго сезона решил изложить тренеру свое личное видение отбора кандидатов. Через два дня после этого разговора паренек оказался вне игры; каким-то образом раздобыв телефон Миронова, он позвонил в Белгород и все рассказал.

– Откуда ты про это знаешь? – спросил Миронов, сперва с недоверием, а затем с негодованием выслушав историю о тайной деятельности тренера.

– Мы все получаем с этого деньги… За молчание.

– Значит, пока получал деньги – молчал, а когда уволили – сразу ко мне?

– Извините, Сергей Владимирович, – тихо сказал паренек и замолчал.

«А ведь мог бы и не сказать ничего, – думал Миронов, слушая в динамике тишину, время от времени прерываемую сопением собеседника, – лучше ведь так, чем совсем никак…»

– Ну и что мне с тобой теперь делать? – спросил Сергей паренька, рискнувшего выступить против порочной системы набивания карманов за чужой счет.

– Возьмите меня к себе на работу, – попросил тот.

– Куда? – удивленно спросил Миронов.

– Да хоть к вам, в Белгород, – ответил бывший механик. – Меня в Москве мало что держит…

Миронов, недолго думая, согласился, и уже через неделю Алексей работал слесарем в его белгородском автосалоне. Честность, пусть даже и запоздалую, Сергей ценил в людях превыше всего, принадлежа к редкому типу деловых людей, считающих для себя недопустимым и недостойным выстраивать бизнес на обмане; много лет назад становлению этих качеств поспособствовали две истории, случившиеся с интервалом в один год.

Сережа Миронов был тогда несовершеннолетним и постоянно думал: где бы поднять денег, чтобы купить новые шмотки. В те далекие уже времена его часто можно было встретить возле главных московских гостиниц «Интуриста», где он вполне успешно «бомбил фирму̀», удивляя заграничных гостей уровнем владения английского языка.

Однажды вечером Сережа возвращался домой и заметил спящего на асфальте пьяного мужчину – из тех, кто после получки отправляется не домой, а в винный магазин. Рядом с мужчиной лежала небольшая кожаная сумка, в какой обычно носят деньги и документы. Недолго думая, Сережа сумку забрал и, отбежав метров на двести от места преступления, обследовал ее содержимое – в сумке он нашел пластмассовую расческу, паспорт на имя Рыбкина Вячеслава Вячеславовича 1949 года рождения и 150 рублей в новеньких купюрах разного номинала.

Сердце екнуло от свалившейся на него удачи. Сергей торопливо засунул деньги в карман; сумку вместе с расческой и паспортом он выбросил в ближайший мусорный бак и, радостный, отправился домой. Дома он достал из кармана изъятые у пьяницы деньги, наслаждаясь хрустом новеньких бумажек, несколько раз их пересчитал и засунул под матрас – пусть полежат немного, привыкнут к новому хозяину.

Добычу он вскоре удвоил – купив у вьетнамцев сшитые кое-как рубашки с крокодильчиком на груди, он тут же перепродал их каким-то залетным лохам, клятвенно заверяя тех – рубашки «из самой Франции, оригинал сто процентов…».

О том, что он обокрал человека, Сергей не думал вовсе; во-первых, он считал, что незадачливый пьяница получил по заслугам: «думать будет в следующий раз, как водку жрать…»; а во-вторых – если бы это сделал не он, сделал бы кто-то другой.

Да и чего ради вспоминать о дураках, которые вместо того чтобы нести деньги домой, напиваются как свиньи? Да и поделом таким…

Прошел год, и отца Сергея, возвращавшегося домой с автостоянки, обокрали: жестоко избив, сняли часы (подарок в честь 20 лет работы на автозаводе) и забрали деньги, а в тот день на АЗЛК давали получку.

Грабителей не нашли; Миронов-старший несколько дней провел в больнице (ему пришлось лечь на обследование, врачи подозревали серьезное повреждение внутренних органов). Через несколько дней он вернулся домой и за ужином с горечью заметил: те, кто его избили и обокрали, наверняка когда-то, пусть даже и очень давно, но все-таки были нормальными людьми.

Сергей слушал отца, разглядывая его синяки и ссадины; на последних его словах он вдруг вспомнил, как год назад ограбил пьяницу, и ему пришла в голову мысль: причиненное зло имеет свойство возвращаться. Отец давно уже ушел к себе в комнату, а он так и сидел на кухне, размышляя о превратностях жизни.

В тот вечер Сергей твердо решил: чем бы он в жизни ни занимался, поступать с людьми будет по чести и совести. Другими словами – навсегда останется нормальным человеком.

Торжественно приняв эту «декларацию нормальности», он продолжил извлекать выгоду из всего, что попадалось под руку: от перепродажи шмоток и техники до спекуляций с черной икрой в железных банках, которые он доставал через знакомых из общепита. Его не заботило, что у части банок истек срок годности, а большая часть реализуемых им шмоток сделаны не в Америке, а пошиты знакомым портным, официально числящимся работником бани, но, по сути, тот работал цеховиком и шил все подряд: от «фирменных» джинсов до кожаных курток, цепляя на свои изделия любимые в народе лейблы.

«Сами дураки… – думал Сергей про своих многочисленных покупателей. – Могут ведь и проверить, да не хотят напрягаться…»

И он с удовольствием пересчитывал заработанные деньги, уверенный, что все у него в порядке…

В 1991 году Сергей решил продать свой первый автомобиль – пожилой ВАЗ-2103 достал поломками, ко всему прочему у машины вот-вот должен был «кончиться» мотор. Основательно натерев кузов воском, он поехал в Текстильщики, где по выходным собирался стихийный авторынок.

Вскоре перед машиной возник молодой мужчина, почти мальчик, с приятным, честным и неиспорченным лицом; компанию ему составляла улыбчивая молодая девушка с наивными голубыми глазами и «провинциальным» (по определению Сергея) видом; мужчина представил девушку как свою жену, на которую будет оформляться автомобиль.

Мужчина оказался общительным собеседником – Миронов вскоре узнал, что год назад тот окончил Ярославское военное училище, получил звание лейтенанта и уехал служить в Волгоград.

Неделю назад он женился на своей Катеньке; в Москве молодожены проводят отпуск и хотят вернуться домой на собственной машине.

Наметанным за годы предпринимательской деятельности глазом Сергей сразу же распознал в лейтенанте лоха, человека, который смотрит не вглубь, а по верхам; его жена в автомобилях не смыслила вовсе, поэтому вопросы продавцу не задавала и лишь кивала, когда муж о чем-то спрашивал, а Миронов обстоятельно отвечал.

Молодожены ненадолго отошли в сторону, затем вернулись, и осмотр продолжился более пристрастно – лейтенант попросил открыть капот, чтобы осмотреть моторный отсек, который Миронов также предусмотрительно вымыл.

Внешним осмотром двигателя лейтенант остался доволен (еще бы!), да и снаружи «трешка» для своих лет выглядела прекрасно: натертый кузов блестел, как новый, хромированные бампера без единого следа ржавчины, салон ухожен, оптика работает, есть магнитола и четыре колонки – две в передних дверях, две сзади, за сиденьями; спортивный руль MOMO (подделка, конечно, но выглядит отлично!); сиденья не продавлены, на колесах стальные колпаки (гордость эстета Миронова, он даже думал их снять, но потом сообразил – штампованные колеса – это анахронизм, поэтому колпаки остались). Ну а сам хозяин «трешки» вид имел респектабельный и за счет врожденной харизмы умел внушать доверие даже самым проницательным людям.

О цене долго не спорили; на вопрос «есть ли проблемы?» Сергей, ослепительно улыбнувшись, сообщил, что с машинкой все в порядке, «сел-поехал», ну, кроме разве что повышенного расхода масла; а то что синим дымит – есть такой момент, но он готов предоставить скидку на необходимый ремонт двигателя.

Лейтенант с женой скидке обрадовались и на предупреждение хозяина должного внимания не обратили. Ударив по рукам, все трое поехали в ГАИ, где провели необходимые процедуры; получив деньги в сумме $ 1200, Миронов пожелал супругам удачной дороги.

Вскоре его бывший автомобиль, красноречиво выпуская из выхлопной трубы клубы синего дыма, скрылся за поворотом; подметив, что сегодня дым валит сильнее, чем вчера, Сергей поздравил себя с удачной сделкой, поймал такси и покатил в сторону дома, размышляя: поужинать с родителями или зайти к друзьям в «Три заставы», чтобы отметить событие?

«Поеду-ка я в ресторан, – подумал он, – и заодно спрошу, продали восьмерку или еще нет… а еще вот что интересно: доедет лейтенант со своей голубоглазой Катенькой до места назначения или „трешка“ все-таки сдохнет где-нибудь в дороге? А кто ее знает, – отвечал он себе, – это ведро с болтами сейчас способно на любой сюрприз… масло-то как бензин жрет…»

И чем больше про это думал, тем яснее перед его глазами вырисовывалась печальная картина: пустое шоссе, на обочине стоит его жигуль, несчастный лейтенант с беспомощным видом таращится в моторный отсек, а голубоглазая Катенька сидит на пассажирском сиденье и горько плачет.

Затем в голове прозвучали слова, восемь лет назад сказанные отцом: «Напавшие на меня люди когда-то тоже были нормальными…»

А сам он кто? Нормальный или нет? Только что спокойно и без малейшего сожаления обманул доверчивых людей, и совесть не возмутилась, не сказала: «Эй, ты поступил нехорошо, скрыв от лейтенанта истинное положение вещей…»

Ну да, что уж тут юлить: вешать на уши лапшу для него дело давно привычное, он сознательно избрал обман как основной способ получения дохода…

А что будет, если однажды, окруженный всеми благами материального мира, он вдруг с сожалением поймет, что выстроил свою империю исключительно на обмане доверившихся?

Скорее всего, пожалеет, что когда-то был нормальным, но стал другим…

Нет, нет и еще раз нет! И пусть его дохлая «трешка» как-нибудь протянет тысячу километров и довезет супругов до места службы, а там каждый вынесет из этой истории свой личный опыт. Возможно, они с лейтенантом и попались друг другу неспроста, чтобы научиться чему-то новому: ему – прекращать обманывать людей, а лейтенанту, наоборот – стать более внимательным и осторожным в житейских вопросах и общении с незнакомцами…

Так и появился на свете честный и, вопреки устоявшимся стереотипам, вполне успешный бизнесмен, идеалист и филантроп Сергей Миронов, человек для своего времени редкий, можно даже сказать, исключительный. Дела свои он вел жестко, выгоду не упускал, конкурентов не щадил, а разного рода пройдох, время от времени пытавшихся его обмануть, мог стереть в порошок…

– Скажи мне, Ира, ну что у нас за народ такой? – кипятился Сергей, находясь под впечатлением от свалившейся на него информации о тренере-мздоимце. – Хочешь сделать для людей что-то хорошее, и тут же появляются те, кто тянет на себя одеяло… и плевать им на любые перспективы – лишь бы кусок свой урвать!

– Будешь выводить его на чистую воду? – спросила Ирина, зная, что муж никогда не бросает начатое дело незавершенным.

– Не буду, – покачал головой Миронов. – Ну его к черту… закрою программу по окончании сезона и со следующего года начну все с начала. Наберу новый персонал и контролировать все процессы буду сам.

– Я так и знала, что все закончится именно этим… – вздохнула Ирина.

Гниду-тренера Миронов выгнал, зимой провел переговоры с потенциальными кандидатами на освободившийся пост, нашел подходящего, как ему показалось, человека, но стартовать со следующей весны не получилось – сразу после Нового года банк уведомил Сергея, что в связи с финансовым кризисом они прекращают финансирование его программы.

Миронов, и сам крепко пострадавший от коллапса мировой экономики, провел необходимые расчеты и понял: на собственные средства он эту роскошь не потянет. Временно успокоившись, он вернулся к идее через год, когда в Белгороде началось строительство спортивного автомобильного комплекса, включающего в себя суперсовременный картодром.

– Картодром… вот, что мне было нужно! – воодушевленно говорил он жене. – И как я сам до этого не догадался? Дубина… Теперь его без меня строят…

«Опять он за свое, – думала Ирина, глядя в горящие глаза мужа. – Теперь картодром…»

– Не волнуйся, на этот раз все будет по-другому… я открою детскую школу картинга и организую здесь базу для новой команды, – добавил Миронов, читая мысли жены. – А пилоты будут проходить самый тщательный отбор и только при моем участии… Знаешь, когда человек по-настоящему чего-то хочет – вселенная обязательно протянет руку помощи…

– А деньги? – с улыбкой полюбопытствовала Ирина; ее забавляла возвышенная философия мужа и его манера по-своему излагать мысли знаменитых писателей. – Снова пойдешь к банкирам?

– Не пойду, – твердо сказал Миронов. – Я больше не хочу зависеть от людей, ничего не смыслящих в автоспорте и его перспективах… Я придумаю что-нибудь поинтереснее.

И он придумал – съездив осенью 2012 в Чехию, на завод-производитель спортивных машин, Сергей вернулся домой официальным российским дилером спортивной марки «Прага» с возможностью организации фирменной гоночной команды; при этом чешская сторона взяла на себя обязательства предоставить на спонсорских началах необходимую гоночную технику для двух пилотов, командный шатер и многое другое сроком на один год.

Пронзительный взгляд голубых глаз и неотразимая улыбка в очередной раз сделали свое дело…

– Видишь, как все получилось, – гордо сообщил Сергей по возвращении, – теперь осталось найти пилотов.

– Конечно вижу, мой дорогой, – с едва уловимым оттенком иронии согласилась Ирина. – А заодно тренера и механиков, – на этих ее словах ирония проявилась более явно, и закончила она фразу уже с неприкрытыми нотками сарказма: – Удачи тебе пожелать или сам справишься?

– Когда я занимаюсь делами, удача ездит со мной на заднем сиденье, – не обращая внимания на разыгранный перед ним этюд, ответил Миронов.

Несколько следующих месяцев ушло на подготовку контракта и прочих организационно-административных мероприятий. Детскую школу картинга Миронов так и не открыл, за него это сделала дирекция АСК «Вираж», но Сергей принимал деятельное участие в жизни школы, время от времени приезжал на занятия маленьких гонщиков, наблюдал, как они делают первые шаги, и предоставлял призы для школьных соревнований; однако дети не подходили под требования чешских партнеров, с самого начала переговоров поставивших условие: «Мы готовы к спонсорству, но только в юниорских классах, и наши машины должны стабильно ездить в группе лидеров».

– Я еду в Курск, – сказал Сергей жене в середине апреля 2013 года. – Там пройдет первая гонка, встречусь с народом, посмотрю, что у них происходит. Может, найду кого-то для себя интересного. Заодно подам заявку на участие команды в чемпионате.

– Надолго поедешь? – спросила Ирина.

– Как пойдет, – ответил Миронов, собирающийся убить двух зайцев – высмотреть пилота и решить вопросы по строительству автосалона, – скорее всего, дня на четыре.

– А можно я с тобой? – в гостиную зашла семнадцатилетняя Оля, случайно услышавшая разговор родителей.

– А если ты снова заболеешь? – спросил заботливый папа.

Весна на юго-западе России в 2013 году выдалась аномально теплой, однако погода время от времени преподносила сюрпризы в виде кратковременных похолоданий. В начале апреля Оля сильно простыла и три недели просидела дома.

– На улице почти жарко, я уже совсем выздоровела, и со мной ничего не случится, – успокоила Оля папу. – Я с прошлой осени только в школу и хожу. Хочу проветриться…

– Только у меня в четверг и в пятницу будут встречи в администрации, – предупредил ее Миронов. – Что будешь делать?

– Поеду на картодром, – ответила Оля и посмотрела на маму, чтобы понять, на чьей та стороне. – Встречусь с ребятами. Я их сто лет не видела…

– А может, мы папу отправим в Курск, а сами в Питер съездим? – вдруг предложила Ирина.

Миронов одобрительно кивнул – ехать в Курск с дочкой в его планы не входило.

– А что? – поддержал он предложение жены. – Погуляете, съездите в Петергоф, сходите в Эрмитаж. Устроите шопинг, наконец, и купите мне новых рубашек. А?

К разочарованию мамы, Оля выбрала поездку в Курск; в город на Неве, предварительно заказав билеты в Мариинку на себя и двух старых питерских подруг, Ирина уехала одна.

В субботу Миронов приехал на картодром. Оформляя заявку на участие в чемпионате России по картингу заводской команды под названием «Прага», он с огорчением выяснил: нормального тренера и механика найти невозможно, все заняты, и есть только один вариант – переманивать специалистов более щедрыми предложениями.

С потенциальными кандидатами все также нехорошо – более или менее опытные пилоты при своих командах, никто не готов рисковать результатами, переходя неизвестно куда. С дебютантами и вовсе полная неизвестность: новые ребята пришли, но как они поедут – еще неизвестно.

В Белгород Сергей вернулся, находясь под впечатлением от прорыва гонщика команды Сухов Рэйсинг Сергея Семенова с последнего места на третье.

«Эх, мне бы такого пилота…» – сокрушался он по дороге домой.

– Ты местный, что ли? – спросил Игорь, когда Миронов остановился возле представительского Jaguar XJ белого цвета. На красивом номере 007 стоял код белгородского региона.

– Шесть лет как здесь, – ответил Миронов, доставая из багажника «ягуара» стальной термос и картонные стаканчики. – Вот такими красавцами торгую на весь солнечный юг. И не только ими. Садись в машину. Сейчас я тебя сильно удивлю.

Открыв правую дверь, Игорь неуклюже провалился в объятия пассажирского кресла. Миронов закрыл багажник и сел слева.

Чуть издали, оставаясь незамеченным, за ними с интересом наблюдал Рома.

«Белый „ягуар“ с белгородскими номерами… – думал он. – Неужели тот самый?..»