Читать книгу Выбор чести - Даниил Сергеевич Калинин, Даниил Калинин - Страница 4

Глава вторая. Блицкриг

Оглавление

Напряженная учеба и немногочисленные увольнения, которые я всецело посвящал семье, съедали все имеющееся время. Но даже при столь напряженном графике приходилось находить время для ознакомления с международной обстановкой. Это требовали старшие офицеры, но этого требовала и сама наша жизнь.

Как личную трагедию и позор французской политики многие думающие военные приняли «Мюнхенское» соглашение с Германией. Нацисты, которых «подкармливали» то Австрией, то Рейнской областью, решились на оккупацию целого государства. Союзного Франции государства, с которым был подписан договор о военной помощи.

Оказала ее Франция? Как же. Только что из клюва у англичан не ели французские политики; союзники были преданы, никто не пришел на помощь чехословакам.

Правда, сами чехословаки вполне могли своими силами отбиться от немцев. Их оборонительные сооружения в Судетской области были не слабее, а то и посильнее Мажино. Но, даже добровольно отдав эту территорию, они сохранили еще многочисленную и первоклассно вооруженную армию, а также значительные бронетанковые силы. Насколько нам было известно из курса изучения вражеских и союзных танков, LT vz.35 и LT vz.38, выпускаемые «Шкодой», были значительно совершеннее немецких панцеров Т-1 и Т-2. В 1938-м у немцев других машин не было. Но тем не менее чехословацкое правительство сдало свою страну. Пускай и под дипломатическим давлением британцев и косвенно французов. Но разве можно, смотря в рот чужим дипломатам, лишиться независимости?!

А армия, потенциально способная уничтожить вермахт? Только один офицер, только ОДИН отказался сдать оружие и организовал сопротивление своих солдат. Только один из всего офицерского корпуса…

Еще меня поразила близорукость поляков. Разве не могли братья-славяне помочь возрожденной Речи Посполитой, когда германцы напали бы на нее? Разве не понимали поляки, что немецкая экспансия повернута лицом не только на запад, но и на восток? В 1938-м польская армия представляла вермахту серьезную угрозу. Но в 1939-м немецкая армия стала вдвое сильнее за счет чехословацкого оружия и заводов. Да поляки были способны спасти братьев по крови, просто предоставив Красной армии свободный проход по своей земле. Одно только утвердительное заявление – и немцы бы не осмелились на оккупацию страны!

Но, конечно, они не пошли на это. Как и чехи, ляхи глядели в рот британцам и ждали их указаний. А хитрые англосаксы, верные своей политике, растили в Центральной Европе противовес СССР и считали, что Рейх полезно усилить за счет приобретения Чехословакии. Но и после этого нацисты и большевики не имели еще общей границы…

И ведь поляки понимали угрозу со стороны Германии. Но их надежды были напрямую связаны с союзнической помощью британцев и французов. Странно, вот почему-то мощь англичан кажется всем какой-то незыблемой величиной. Однако, учитывая, что их войска в 1914-м были легко разбиты солдатами кайзера, что их армия не смогла справиться со слабой турецкой в Месопотамии на протяжении всей войны, что огромный десант, брошенный на Дарданеллы, потерпел сокрушительное поражение… откуда выводы о мощи бриттов? Англосаксы воюют ТОЛЬКО за себя и свою выгоду. Они десятки раз предавали союзников, но им почему-то по-прежнему верят.

Как говорят в России, дураков учить надо. Дураки – это чехи, ляхи, французы. А учат нас немцы.

За французов стоит сказать отдельно. Что же касается ляхов – так они не только не помогли естественным союзникам, они еще и присоединились к дележу территории. Какая-то спорная область, ради которой был заключен военный союз с Рейхом и введены войска в Чехословакию. Вот так… Вместо того, чтобы вместе противостоять историческому врагу, гораздо проще ударить в спину с молчаливого согласия тех, кому абсолютно плевать, есть ты или нет тебя.

Я даже не был удивлен, что когда немцы напали на поляков, военная поддержка им ограничилась заявлениями о вступлении в войну да демонстрацией наступления, которое тут же выдохлось. Немцы вдребезги, разгромно разбили ляхов, к чести которых все же стоит сказать – дрались они мужественно.

После Польши пала Дания, началось вторжение в Норвегию, а французская армия оставалась на своем месте. Пограничникам даже вменялось не стрелять по дозорам врага. И ради чего? Ради плана британцев натравить Рейх на Советский Союз, а по окончании их кровавой схватки диктовать свои условия мира, полностью сохранив армию и флот. Странная пассивность союзных армий объяснялась демонстрацией намерений: «нападайте на «красных», вам ничто не угрожает»!

Но ни Гитлер, ни Сталин не были профанами в политике. Нет, они прекрасно понимали лживость британских лис, им обоим были ненавистны союзники. Потому, несмотря на явную враждебность, они заключили союз, разграничив сферы влияний. Британские политики просчитались, их намерения были прозрачны нацистам: зачем оставлять в тылу врага, который лишь намекает, что не нападет, когда можно оставить в тылу принципиального союзника?

Ну а что касается Сталина… Его обвинили во всех грехах, в предательстве, в оккупации польских земель. Но я видел иное. Сталин сделал все, чтобы предотвратить усиление Рейха, Сталин был самым последовательным врагом Гитлера. СССР до последнего оказывал военную помощь Испании, а военные грузы отказалась пропускать Франция. СССР готов был прийти на помощь чехам – но те добровольно стали немецкими рабами. И что же, после всего лицемерия англичан и французов, после осознания того, что Рейх натравливают на его страну, Сталин должен был поступить как-то иначе? Тем более что с момента возрождения Польша всегда была враждебна большевикам. Так что Сталин поступил мудро, сделал ход на опережение, подарил своей стране и армии отсрочку, во время которой рассчитывал подготовиться в достаточной мере.

…Весна 1940-го была полна тревог и надежд. Близился мой выпуск, и это событие как-то заслонило пассивную войну. За то время, пока я учился, мама и Дуниша вполне основательно прижились вместе, их отношения стали действительно родственными. Жена уже достаточно выучилась языкам, и матушка сумела взять ее помощницей в аптеку. В своем последнем увольнении я узнал от Дуниши потрясающую новость: я должен был стать отцом!

…10 мая 1940-го перечеркнул все грезы о мирной жизни.

Война развивалась стремительно, по четко сработанному немецкому плану. Успешно комбинируя удары с воздуха, десанты и стремительные натиски механизированных частей, немцы за 4 дня заставили капитулировать голландцев. Реки Ваал, Маас, канал Альберта, форт Эбан-Эмаэль – все естественные и искусственные оборонительные рубежи, опорные пункты, на которые возлагало надежды командование союзников, не смогли удержать необратимого натиска вермахта. Германцы воевали умело, быстро, непредсказуемо, используя последние и самые совершенные тактические приемы.

По плану англичан и французов немцев, наносящих удар через Бельгию, необходимо было остановить на естественных рубежах (р. Маас, канал Альберта). Таким образом, считая линию Мажино неприступной и оставив на границе ее гарнизон (а в тылу второсортные части), лучшие войска двинулись навстречу вермахту. Это были войска первой линии, вооруженные согласно всем штатам, до предела насыщенные танками и бронемашинами.

Но планы командования не учли скорость движения механизированных соединений немцев, не предвидели, что враг столь эффективно проведет масштабные десантные операции. Удобные оборонительные рубежи заняты не были. Кроме того, вырвавшиеся вперед французские части, которые могли с ходу вступить в бой и затормозить движение немцев, зачастую отказывались атаковать, ожидая подхода основных сил. Только в сражение при Анню, где в бой вступил Кавалерийский корпус (в составе 2-й и 3-й танковых дивизий противостоящий двум немецким танковым дивизиям), германцам был нанесен чувствительный удар, темп их продвижения снижен. По дошедшим до нас данным, немцы потеряли 164 танка. Однако и потери корпуса были очень чувствительными: 104 машины. И надо отметить, что Кавалерийский корпус был укомплектован отличными танками S35, превосходящими по бронированию Т-3 и уступающими только немногочисленным Т-4. Также с нашей стороны в бой шли пушечные танки Н35, которым сильно уступали легкие Т-1 и Т-2.

Но битва при Анню стала единичным случаем. И главное: удар немцев через территорию Бельгии и Голландии, при всем масштабе и успехе, оказался лишь отвлекающим маневром! Огромные массы танков и пехоты прошли через Арденны, считающиеся совершенно непроходимыми для механизированных соединений и крупных пехотных частей! И началось…

Прорыв через Арденны можно было бы остановить массированными бомбардировками – но французское командование не сумело быстро среагировать. А как только механизированные соединения германцев вышли на оперативный простор, их просто некому было остановить – Арденны прикрывали резервисты и второстепенные части без значительных средств усиления.

Таким образом, пока главные силы союзников втянулись в Бельгию, к ним во фланг и тыл вышла сильнейшая немецкая группировка. Фактически наша армия оказалась в ловушке.

Немцы стремительно продвигались вперед, проходя около 50 километров в день. Наше командование пыталось организовать удар во фланг наступающей из Арденн группировке, но все мехчасти были уже связаны в боях, и оперативная их переброска была невозможна. Единственную достойную попытку предпринял бригадный генерал Шарль де Голль (очень популярный в войсках и находящийся в некоторой оппозиции к командованию), сформировавший ударный кулак из 4-й танковой дивизии и приданных к ней частей. Он атаковал южный фланг немцев трижды и добился определенного успеха, отбросив противника. Но немцы оперативно перегруппировались и бросили против де Голля лучшие части, которые с воздуха поддержали Люфтваффе, безраздельно властвовавшие в небе.

…Воздушную войну немцы выиграли в первые же дни. Их пикирующие бомбардировщики уничтожали союзную авиацию прямо на аэродромах, зачастую еще до взлета. Как я и опасался, достаточную противовоздушную оборону малочисленные и устаревшие зенитные орудия обеспечить не смогли. Так что группу де Голля (как и несколько позже англичан у Арраса) уничтожили в первую очередь с воздуха. К слову, немалую роль в воздушных победах немцев сыграли уже виденные мною в Испании «мессершмиты». Во Франции воевала более совершенная и доработанная модель, которая по своим показателям превосходила все французские истребители.

Отрезанная союзная армия отступила к Дюнкерку. Англичане, не собирающиеся сражаться во Франции до последнего, 26 мая отдали приказ о эвакуации экспедиционного корпуса, вместе с которым бежали и французские части. Только в небе над Дюнкерком британские ВВС, имевшие на вооружении отличные истребители «харрикейны» и «спитфайры Mk.I», сражались в полную силу. На 106 потерянных машин пришлось 140 сбитых немецких. Эвакуация личного состава прошла успешно, но было брошено все тяжелое вооружение и вся техника…

Таким образом, к 4 июня (окончание эвакуации) Франция потеряла весь цвет своей армии, лишилась авиации, бронетанковых сил, лучших пехотных частей. Вновь создаваемая линия фронта была ничтожно слабой – не хватало артиллерии, средств усиления, опытных командиров и обученных солдат. В бой шли резервисты, ветераны прошлой войны, молодняк… и мы, не дослужившие до выпуска чуть меньше месяца. Курсантов артиллерийской школы в Пуатье наспех произвели в лейтенантские звания и отправили на фронт. На прощание с родными дали одну только ночь, полную слез прощания…

И все-таки надежда была еще жива. Надежда на мужество таких командиров, как Шарль де Голль, и собственную выучку. Все выпускники, отправляемые в бой, жаждали помериться с немцами силами.

…Я попал в маршевый батальон, спешно двигающийся навстречу немцам. Необстрелянный молодняк вперемешку с возрастными мужиками. Последние, впрочем, хотя бы имели боевой опыт, вот только растеряли все навыки за годы мирной жизни. Вооружили подразделение «третьей очереди» плохо: «туземными» винтовками Бертье с емкостью магазина в три патрона да небольшим числом пулеметов «гочкинс».

Из всех офицеров только я и командир единственного танка «Рено» FT-17 Анри Гюто имели боевой опыт. Я прошел Испанию, Анри воевал в 4-й танковой дивизии, той самой, которую вел в бой де Голль. Гасконец по происхождению, Анри горячо ругал командование, которое вместо создания ударных бронетанковых кулаков разбрасывало машины по пехотным частям, немецкую авиацию, сдерживающую любые попытки атаковать, и собственный танк. Старенький «рено» был «самцом» (то есть пушечной машиной), но безнадежно устаревшим. Он мог еще потягаться с Т-1 или Т-2, но против «тройки», имевшей броню в 30 мм, сражаться был не в состоянии (новый бронебойный снаряд к старой пушке пробивал только18-мм броню). Анри с грустью вспоминал свой S35, на котором он уничтожил две немецких машины (одну «двойку» и один LT vz.38), а также до взвода пехоты. Танк был поврежден точно сброшенной бомбой.

Несмотря на горячность, искренний и смелый гасконец произвел на меня хорошее впечатление, на него можно было положиться (так и получилось. Вечная тебе память…).

Помимо танка, из средств усиления батальон получил одну старенькую траншейную пушку Пюто и дивизионное орудие Шнайдера. Траншейное орудие приглянулось мне небольшими размерами (проще замаскировать) и хорошей оптикой, потому я решил командовать ее расчетом, набранным из добровольцев. Кроме меня артиллерийских офицеров в батальоне не было, зато из ветеранов удалось набрать полный расчет к дивизионной пушке.

Орудие Шнайдера обладает лучшими бронебойными качествами и вполне способно поразить броню и среднего Т-3, и даже тяжелого Т-4. Вот только угол горизонтальной наводки у него составляет всего шесть градусов, что сводит на нет все преимущество в бронепробиваемости.

Я долго думал, каким образом можно организовать противотанковую оборону батальона. И к моменту прибытия на позиции уже имел четкий план. Поделившись им с командиром батальона, я убедил седовласого майора выкопать траншеи так, чтобы на наиболее танкоопасном направлении (около 500 метров по фронту) окопы изгибались вовнутрь. Таким образом, получалась «чаша», в которой я собрался уничтожить немецкие панцеры, как римлян при Каннах.

Для дивизионной пушки мы соорудили отдельный приземистый дзот с возможностью стрельбы в одном направлении. Дзот расположили в середине левой дуги «чаши». Таким образом, расчет орудия мог вести фланкирующий огонь по наступающим фронтально немецким танкам. Для того чтобы упростить задачу артиллеристам, мы установили в поле приметные ориентиры и даже пристреляли по ним пушку.

Наибольшую опасность для нас представляли тяжелые и средние панцеры. Т-1 и Т-2 на практике успешно поражались ручными гранатами, а борт этих танков могли в упор пробить бронебойные пули ручных и станковых пулеметов стандартного калибра.

Траншейная пушка Пюто была способна разместиться прямо в окопах. Я решил не мелочиться, и под мой расчет было оборудовано аж 4 позиции на правой стороне «чаши». Мы также пристрелялись по отметкам. Мой план был прост: открыть огонь по самым опасным машинам противника в тот момент, когда они поравняются с ориентирами. Благодаря хорошей оптике я был уверен, что смогу «разуть» танки, то есть сбить гусеницы. И тогда обездвиженные панцеры станут легкой добычей второго расчета.

Еще один дзот мы расположили в верхней трети правой дуги. Нам пришлось попотеть, но в итоге из него можно было вести круговой обстрел. В дзоте обустроился расчет единственного в батальоне крупнокалиберного пулемета «гочкинс» (13,2 мм). Этот пулемет прошел боевое крещение в Испании и отличился тем, что успешно пробивал броню легких танков. Правда, после пробития брони он уже не мог вызвать пожар или повредить механизмы, зато успешно поражал членов экипажа. Бронебойная пуля пулемета, по заявленным данным, пробивала с 200 метров 30 мм брони. Верится с трудом, но в любом случае, на крупнокалиберный «гочкинс» я рассчитывал.

Также в отдельных окопах позади передовых траншей расположились минометчики. Капонир для единственного танка мы вырыли с левой стороны дуги, в верхней ее трети – напротив пулеметного дзота. Экипаж танка переподчинили мне, поскольку приданную к пехотному подразделению машину рассматривали в качестве артиллерийского усиления. Анри гордо именовал себя «истребителем панцеров»… По моему замыслу, танк должен был выдвинуться для ведения огня после того, как мы выбьем «тяжей». До того «Рено» был надежно укрыт от посторонних глаз.

Батальон прибыл на позиции два дня назад, ближе к вечеру, а работы по обустройству и оборудованию траншей закончились сегодня ночью. Чтобы обмануть немцев, в трех местах мы сбили вполне правдоподобные макеты противотанковых орудий. Засыпал я с чувством полностью выполненного долга.

Но сейчас, глубже вжимаясь в землю после каждого взрыва, с горечью думаю о том, что большая часть нашей работы пошла прахом.

Выбор чести

Подняться наверх