Читать книгу Время «мечей» - Данил Корецкий - Страница 3

Подмосковье

Шоссе было мокрым, машину водило, и он снизил скорость.

– Ну, ты подумай сам, с чего твой отец вдруг так задружил с этой Катей? Ключ ей оставляет, за домом смотреть поручает…

Бухтенье жены выводило Александра из себя.

«Что с ней случилось? То вообще не ездила к родителям, а то и меня погнала, и сама прицепилась», – раздраженно подумал он.

– Лена, не зуди! Дорога ни к чёрту, да ты ещё под руку… Чего ты вообще бурю в стакане подняла? Чего мы с места подхватились, будто на пожар?

– Да того! Может, он жениться собрался? А может, и без всякой женитьбы завещание на нее оформил?

Видавшая виды «девятка» свернула с трассы к дачному посёлку. Под монотонный шум мотора, ворчанье матери и покачивание машины на кочках дети мирно спали на заднем сиденье.

– Куда это они, интересно, поехали? – не успокаивалась Елена. – Может, он уже и дачу на неё переписал? Типа, подарил… А о внучках он подумал?

– С чего ты взяла, что он с Екатериной Ивановной уехал? Он же сказал: «Уезжаю с человеком, чья визитка на столе»… Ви-зит-ка! Понимаешь? Откуда у неё визитка? А общается он с ней по-соседски. С кем ему ещё там общаться?

– Вы, мужики, всегда были дураками! Любая юбка вас обведет вокруг пальца и оберет до нитки! – Жена насупилась и всю оставшуюся дорогу молчала.

Мончегоров-младший подъехал к дому Федоровых, покричал у калитки, Катя сразу выскочила, близоруко щурясь, всмотрелась, заулыбалась.

– Александр Иванович, погостить приехали? Сейчас я вам ключ вынесу!

Александр хотел сказать, что никакой он для нее не «Иванович», но тут сзади раздался строгий голос Елены:

– Мы не гостить, мы в свое домовладение приехали! А ключ и правда лучше отдайте хозяину!

Александр поморщился, но Катя не обратила внимания ни на недоброжелательный тон, ни на смысл сказанного. Она метнулась в дом, вынесла несколько незамысловатых ключиков, протянула с улыбкой.

– Этот от калитки, этот от дома, этот от сейфа, а вот – от почтового ящика…

Елена не взяла, а, скорей, вырвала ключи. Мончегоров-младший опять поморщился.

– Спасибо, Екатерина Ивановна. А вы не знаете, где отец?

– Сказал – в места своей молодости поехал. Меня попросил за дачей присматривать. А я и присматриваю, мне не трудно…

– Куда? – переспросил Александр. – В тайгу, что ли? Но зачем?

– О том не говорил, – пожала плечами соседка. – Приезжали к нему какие-то люди, я издалека видела. Машины солидные, черные, костюмы хорошие.

– Ясно, спасибо, – сказал Александр.

А Лена не преминула холодно добавить:

– И смотреть больше ни за чем не надо, мы сами за своим имуществом присмотрим…

А когда они уже шли по улице, зло сказала:

– Видишь, он ей даже сейф доверяет! А ты говоришь…

– Ты этот сейф видела? Он доброго слова не стоит! – поморщился Александр. – От него ключ такой же, как от почтового ящика! Да он и пустой всегда!

Через несколько минут они вошли в дом. Здесь пахло сыростью нежилого помещения. Мончегоров-младший бросился к столу, девчонки стали возиться на диване, Елена принялась заглядывать в шифоньер и кухонные шкафчики.

«Посольство Республики Казахстан, заместитель руководителя аппарата Карим Худобейдыров» – прочёл Александр надпись золотыми буквами на черном прямоугольнике из твердого картона.

«Странно, при чем тут Казахстан?» – подумал он, достал телефон и по очереди набрал три указанных номера. Один оказался «вне зоны досягаемости», два других не отвечали. Тогда он позвонил в справочную.

– Подскажите мне номер посольства Республики Казахстан, – попросил он любезную девушку на том конце связи и записал продиктованные цифры. Тут же набрал новый номер, по которому сразу ответили.

– Как я могу поговорить с Худобейдыровым? – спросил он у дежурного дипломата.

– У нас нет такого сотрудника, – вежливо ответил тот.

– Как нет? – растерялся Александр. – Вот у меня в руках визитная карточка: «Заместитель руководителя аппарата посольства Карим Худобейдыров»…

– Извините, это какая-то ошибка. Такого сотрудника у нас нет, – так же вежливо, но твердо ответил дежурный. – А заместителем руководителя аппарата работает совсем другой человек!

Александр застыл с трубкой в руках.

– Что случилось? – спросила Елена. – Почему у тебя испуганное лицо?

– Такого человека в посольстве нет! – Он поднял черную карточку. – Кто же увез отца? Может, его похитили?

Елена махнула рукой.

– Никто его не похищал. Все вещи аккуратно сложены, кое-что он забрал с собой: белье, свитер, носки… И нож, помнишь, у него был большой нож?

– Откуда ты все это знаешь? – удивился Мончегоров-младший. – Ты что, раньше лазила по шкафам?

– Нет… Просто заглянула как-то раз. Кстати, надо сейф проверить.

Александр рассеянно заглянул в ящики стола, сам не зная, что хочет там найти.

– Пустой, говоришь! Это, по-твоему, пустой?! – раздался сзади возбужденный голос супруги. – Десять тысяч долларов он ей доверил!

– Какие десять тысяч долларов?! – Он обернулся.

Елена стояла посередине комнаты, потрясая в воздухе долларовой «котлетой».

– Вот какие! Тебя вокруг пальца обведут, а ты и не почешешься! Не приехали бы сегодня, через неделю тут бы пусто было!

– Вот что он имел в виду… А я думаю, что у него может быть в сейфе? Подожди, но откуда у отца такие деньги?!

– Это неважно! Главное, что они сохранились! Благодаря тому, что я тебя сюда погнала!

– Странно… Как бы то ни было, а надо заявлять в полицию. Вы побудьте тут, я один поеду.

– Только про деньги им не говори! А то быстро конфискуют да поделят.

Расспросив дорогу, он минут через двадцать добрался до отдела полиции. Унылый капитан за толстым стеклом выслушал его с олимпийским спокойствием.

– Ну что вы, гражданин, как маленький? Ваш отец взрослый человек, он сообщил вам, что уезжает, соседка подтвердила. Что вы тревогу поднимаете?

– Но он сказал, что уехал вот с этим человеком, – Александр показал черную визитку. – А в посольстве такого нет…

– Так кого нам искать? Вашего отца или этого человека? Вы уж определитесь…

Мимо по коридору прошел сухопарый подполковник, Александр бросился за ним.

– Товарищ милиционер! Или как вас теперь… Господин полицейский! Вы начальник?

Офицер остановился, посмотрел без особого интереса, вздохнул.

– Я заместитель, слушаю вас!

– Отлично! Я вашему подчиненному…

Мончегоров показал пальцем на окно дежурной части, за которым маячила невозмутимая физиономия капитана.

– Я ему битый час объясняю – у меня отец пропал! Сообщил, что вот с этим человеком. А такого в аппарате посольства Казахстана нет – я туда звонил…

Упоминание посольства насторожило офицера, он внимательно прочел визитку, покрутил головой, прищурился и так же внимательно осмотрел заявителя.

Обычно сдержанный, Александр Иванович был сильно возбужден. Интеллигентное лицо, горящий взгляд правдоискателя, опрятная одежда. Сразу видно – грамотный, настойчивый, вон, до посольства добрался! А раз иностранное посольство замешано, надо держать ухо востро. Кто знает, что за птица его отец, тем более живет в элитном поселке. Нет, не все так просто, и, конечно, это не тот человек, которого можно запросто отфутболить обычными приемами: обязательно будет жаловаться, и до главка дойдет, и до министерства, да еще и поддержку отыщет. А эти ослы со всеми по одной схеме работают!

– Пойдемте, будем разбираться, – построжав лицом, сказал замнач и направился к дежурке.

То ли по походке, то ли по выражению лица, но капитан понял, что обстановка осложнилась, и выскочил навстречу из своего «аквариума»:

– Товарищ подполковник, ему отец на автоответчике сообщение оставил, что уезжает на месяц, а он через неделю к нам пришёл. Я ему и объясняю…

– Это я тебе потом все объясню, – ледяным тоном процедил подполковник. – Вызовите участкового, кто у нас там – Ванин?

– Так точно! Он как раз у себя!

– Так проводи к нему товарища, пусть оформляет заявление и делает все, что положено! А потом зайдет ко мне!

Через полчаса Александр уехал, а старший лейтенант Ванин принес к замначальника заявление о пропавшем без вести гражданине Мончегорове И. С.

Подполковник внимательно прочел, задумался, снова прочел.

– Что это за фигура такая – гражданин Мончегоров? – наконец спросил он.

– Я точно не знаю, но администрацию района он построил, как захотел! – сказал участковый. – Его даже из списка отселяемых вычеркнули, а вы знаете, какие за этим деньги стоят!

Замнач снова подумал.

– Ну все равно, не ехать же за ним в тайгу! Ты его в журнал «потеряшек» пока не включай и в сводку не давай. Выполни формальности – запросы в морги, больницы, психлечебницы… Будет результат – зарегистрируем. Нет – спишем материал в наряд, и дело с концом!

– Есть, товарищ подполковник!

Дагестан. Ахульго

– Куда едем, шеф? – спросил Муса.

Сегодня он приехал на видавшей виды «девятке» с многочисленными вмятинами на проржавевшем кузове. Оловянный любил менять транспорт, путал маршруты и избегал часто появляться в одних и тех же местах.

– Давай в Ахульго, к Вагабу, – сказал он, одобрительно осмотрев машину и занимая место впереди. – Не заглохнет?

– Обижаешь! – Водитель надулся.

– А как свеча у тебя зашлаковалась, помнишь? – тут же встрял Абрикос.

Они с Сапером, как всегда, сели сзади.

– Один раз. И потом, когда это было…

– Потому что я тебя предупредил: еще так случится, и я тебе эту свечу в зад засуну! – засмеялся Абрикос. – Будешь как моторизированный козел по горам бегать…

– Смотри, чтобы я тебе не засунул, – огрызнулся Муса.

– Зачем свечу? – вмешался Сапер. – Лучше вот эту штучку!

Из внутреннего кармана пиджака он достал паркеровскую ручку и поднял над головой.

– А потом колпачок сдерну – бах! И твое говно разлетится во все стороны вместе с кишками и другими внутренностями!

– Очень смешно! – буркнул Муса.

– Кончай, Бейбут, не шути с этим! – Абрикос отодвинулся и вжался в борт машины. – Спрячь!

– Не бойся, сама по себе она не взорвется! – хохотал Сапер. Ему нравилось внушать людям страх.

– Спрячь, – негромко произнес Оловянный, и Сапер мгновенно вернул ручку на место.

Низкая посадка «девятки» затрудняла передвижение: она то и дело скребла брюхом по неровностям дороги, поэтому приходилось ехать очень медленно.

– Неправильно выбрал машину, Муса! – сказал Оловянный. – В горы надо на джипе ехать!

– Так откуда я знал, куда поедем? – стал оправдываться водитель, но скорость прибавил.

Наконец они добрались до цели своего путешествия: среди дикой горной природы оказался возведенный целый торговый центр, и «девятка» подъехала к нему.

– Ничего себе, Вагаб развернулся! – сказал Оловянный, неодобрительно рассматривая магазин, автомойку, ресторан с гостиницей и шиномонтаж. – Еще немного, и он весь зиярат застроит! Только тогда тысячи паломников ездить сюда перестанут, и он разорится! Вот и получится, что сам себе нассал в карман!

Они остановились на асфальтированной площадке рядом с серебристым «Рейндж-Ровером» с зеркальными стеклами.

И сразу рядом с «девяткой» вырос низкий и широкий, как шкаф, человек с бородой на все лицо. Из бороды сверкали злые глаза. Это и был Вагаб – хозяин здешних мест. Во всяком случае, сам себя он считал хозяином. Одетый в дорогой костюм, он походил на обычного грубого пастуха, укравшего одежду у настоящего крупного бизнесмена.

– Эй, вы! Чего здесь встали?! – заорал он.

Здоровенный кулак затарабанил по крыше машины так, что она стала прогибаться. От здания гостиницы к ним с неспешной уверенностью направились три охранника в черной форме такого же телосложения, как их хозяин.

– Вон стоянка для всех! А здесь только для меня!

– А ты кто такой? – тихо спросил Оловянный, приспустив затемненное стекло.

– Пошли вон, а то сброшу в ущелье и вас, и вашу таратайку! Я уже сбра…

Он опустил взгляд и резко оборвал фразу, с ужасом глядя на пристально рассматривающего его амира.

– Руслан, извини! Я не видел… Тут всякие бараны приезжают, все нервы вымотали… Заходите, я всех накормлю обедом!

– После такого приема твой обед поперек горла встанет, – тише обычного сказал Оловянный, выходя из машины.

Его спутники тоже выпрыгнули наружу и с хищными ожидающими полуулыбками стали полукругом, будто случайно направив автоматы в живот здоровяку. Охранники остановились, потом развернулись и пошли обратно к гостинице.

– Извини, Руслан, забудь мою ошибку! – прижав руки к груди, просил Вагаб. – Это все дурной характер…

– Вот теперь ты мне больше нравишься, – усмехнулся Оловянный. – Только если бы сюда приехали обычные крестьяне, которые хотят поклониться зиярату, ты действительно сбросил бы их в пропасть!

– Да никогда, Руслан, никогда! Это шутка, только шутка!

– Какая же шутка? Простые люди все на таратайках ездят, у них нет денег на такие джипы, – Оловянный кивнул в сторону «Рейндж-Ровера». – А ты подходишь к машине человека и кулаком гнешь ей крышу…

– Давай загоним в цех, сейчас все выправим…

– Не волнуйся, Вагаб, – амир похлопал его по плечу. – Мы решим этот вопрос по-другому, более достойно!

– Ты знаешь, это все мой характер, – сокрушенно жаловался Вагаб. – Я и не хочу, а оно само получается…

– Вот у тебя с Бульдозером так получилось, а ты выводов не сделал! Пришлось мне за тебя слово говорить…

– Спасибо, Руслан, большое спасибо! – Глаза в бороде загорелись неподдельным интересом.

– Я это не за тебя сделал, а за своего дядю, которого Бульдозер не послушал…

– И что?! – нетерпеливо спросил бородач. – Тебя он послушал?

Оловянный презрительно скривился.

– А как ты думаешь?

– Конечно, послушал, конечно… А то жизни не давал, клянусь! Комиссию за комиссией слал, в суд пошел, потом сказал – бульдозеры пришлёт.

«Пастух – он и в Африке пастух, – подумал Оловянный. – Бабла нарубил и думает, что стал выше всех…»

– А как ты хотел? Ты Абулазизу нагрубил, а у него прозвище Бульдозер.

– Это не я, Руслан! Это характер! – Вагаб постучал кулаком по крутому лбу.

– Ладно, не переживай. Я же обещал помочь… И помог. С Абулазизом вопрос решён: он обиду забыл и от тебя отступился.

– Храни тебя Аллах, Руслан! – воскликнул Вагаб и воздел руки к небу.

– Только для вида надо решение суда как бы исполнить…

– Как?! – Глаза из бороды снова сверкнули яростью. – Там написано: все снести!

– Вот и снесешь что-нибудь маленькое. Вон тот туалет, за шиномонтажкой…

Оловянный показал на две спаренные кабинки, напоминающие скворечник.

– Потом тёплый построишь, капитальный. У самого-то, небось, хороший туалет, с кафелем? Вот пусть и твои рабочие в такой ходят…

– Да, да, конечно, снесу, – снова обрадовался Вагаб. – Это ты здорово придумал: крохотный сортир вместо всего комплекса! Пойдем ко мне, коньяк выпьем, я тебе благодарность сделаю…

Оловянный одобрительно кивнул.

– Вижу, ты начинаешь головой думать…

Они прошли к гостинице, миновали почтительно вытянувшихся охранников и поднялись в просторный, богато обставленный кабинет. Оловянный неспешно обошел кабинет, заглянул в комнату отдыха с примыкающим санузлом, осмотрел кожаную мебель, картины на стенах.

– Ты что, Вагаб, в художниках разбираешься? – с плохо скрытой издевкой спросил он.

– Кто, я? Да нет… Так, кресло-месло, картин-мартин – чтобы как у людей…

Лязгая ключами, Вагаб отпер сейф, закрывая его спиной, повозился внутри, запер и положил на полированный стол четыре пачки пятисотрублевых купюр.

– Спасибо тебе, Руслан! Вот…

– Что это? – Оловянный подошел, брезгливо тронул одну пачку. – Что это такое?

– Двести тысяч… Это моя благодарность…

Оловянный молча подошел к окну. Перед ним открывался чудесный вид: горы, скалистое ущелье, синее небо, легкие перистые облака, парящие в вышине орлы… Внизу была видна пустующая автомойка и шиномонтаж, у которых что-то обсуждали рабочие в новеньких синих комбинезонах и несколько охранников в черной униформе. Их поведение бдительно контролировали стоящие в сторонке Муса, Абрикос и Сапер.

– Красиво тут у тебя.

– Что?! – напряженно спросил за спиной Вагаб.

– Красиво, говорю… Горы, небо, орлы летают…

– Да, орлы… Недавно Омар с верхнего пастбища одного подстрелил. А тот уронил человеческую руку… Настоящую, с часами. Дибир сам видел и руку, и часы.

– Я к тебе не сказки слушать пришел.

– Что?!

– Во сколько тебе обошлась эта стройка?

– Что?!

Может, Руслан действительно говорил слишком тихо, а может, хозяин почувствовал, что дело поехало не по тем рельсам, и от страха не понимал вопросов. Но Оловянный был терпелив. Он развернулся, подошел к столу, сел в глубокое кожаное кресло.

– Сколько денег ты вложил в свой комплекс?

– Ну… Как считать… Цемент почти бесплатный, кирпич со скидкой, рабочие дешевые…

– Ну, если он ничего не стоит, так может, лучше выполнить решение суда, как положено?

– Нет, нет, как ничего… Считай, миллионов тридцать. Не считая мебели и оборудования.

– А сколько тот сортир для рабочих стоит?

– Не знаю, Руслан! Клянусь Аллахом, не знаю! Можно бухгалтера позвать.

– Не надо, я тебе и сам скажу. Он стоит столько, сколько твоя благодарность! Ты понял, к чему я веду речь?

Вагаб опустил голову. Он понял только одно – шутки кончились. И что лучше бы ему не обращаться за помощью к Оловянному.

– А сколько надо? – хрипло спросил он, глядя в пол.

– Много я с тебя не возьму, – ответил Оловянный. – Если я спас тебе тридцать лямов, то отстегнуть ты мне должен десять. Это будет справедливо!

– Десять? – Вагаб опешил.

Лицо Оловянного не выражало никаких эмоций. Разбогатевший пастух острым чутьем почувствовал, что еще минута, и ему могут не пригодиться ни торговый комплекс, ни деньги, ни красивый вид из окна, ни вообще ничего…

– Десять так десять, какие разговоры, – убито произнес он. – У меня здесь полтора лимона, остальные дня за два найду.

– Ты же не думаешь, что я к тебе буду каждый день ездить?

– Я…

– На связи! – вдруг сказал Оловянный, поднеся руку к лицу.

Только теперь Вагаб заметил тонкий проводок наушника, спрятанный под рубашкой страшного гостя. Значит, в рукаве микрофон, – он знал такие системы связи с охраной.

«Неужели все-таки убьют?!»

– Я сам привезу! – поспешно выкрикнул он.

Но Оловянный его не слушал. Как ужаленный змеей, он вскочил, схватил с журнального столика пульт от телевизора и судорожно нажал кнопку, включив программу новостей.

«Басманный суд Москвы удовлетворил ходатайство следствия и арестовал мэра Махачкалы Гаруна Джебраилова, – бодрой скороговоркой сообщала симпатичная ведущая. – Джебраилов заключен под стражу на два месяца. Обвинение ему будет предъявлено в течение десяти дней…»

Затем на экране появился сам Великий Гарун. Он сидел в грубой клетке из стальных прутьев и имел вид далеко не победный.

– Это сфабрикованное дело, я свою вину не признаю! – заявил он, сохраняя твердость голоса.

– Кто это сделал?! – закричал Оловянный так, что Вагаб присел от страха. – Как дядя оказался в Москве?!

Он снова упал в кресло. Лицо его окаменело, на лбу выступил пот.

– Ничего, его скоро отпустят! – сказал он, то ли самому себе, то ли Вагабу. Нет, скорей, все-таки себе, потому что Вагабу он сказал другое: – Не десять лямов, а пятнадцать! Завтра привезешь!

– Но я не знаю, где тебя найти, – пролепетал вконец оглушенный Вагаб.

– Твое счастье! Знал бы, тебя бы орлы склевали в ущелье! Оставишь в доме Магомедали Магомедова. Знаешь его?

– Конечно…

Оловянный встал. Вид у него был ужасный.

– Давай свои полтора лимона. И ключи от машины.

– От какой машины?!

– От «Рейндж-Ровера»! Свою таратайку я тебе оставляю, раз ты в ней крышу помял! Это справедливо? Ну, что молчишь?!

– Конечно, Руслан, конечно!

Оставшись один, Вагаб упал в кресло, сбросил на пол пиджак и, расстегнув рубаху до середины, жадно глотал воздух, глядя на распахнутый и опустошенный сейф. «Жизнь дороже, жизнь дороже, жизнь дороже», – повторял он, как заклинание.

Тем временем новенький джип, раскачиваясь, несся вниз по разбитой дороге. В нем царила атмосфера растерянности и уныния.

– Кто это мог сделать? Как мы ничего не узнали? Такого просто не может быть! – твердил Оловянный.

Когда уже подъезжали к Камрам, он распорядился выехать на обзорную площадку перед большим туннелем. Долго расхаживал взад-вперед, вспоминая, как совсем недавно беседовал здесь с всесильным Великим Гаруном, который сейчас заперт в стальной клетке. И никак не мог понять, что произошло. Тогда он взял автомат и открыл огонь по парящим вдоль хребта орлам, которые, по большому счету, не были ни в чем виноваты. Но не попал он не поэтому: просто автомат – неподходящее оружие для такой стрельбы.

Пятигорск. Оперативный отдел Управления «Т»

Шерлок Холмс обследовал место происшествия с лупой в руках, отбирал пробы табачного пепла, лично осуществлял наружное наблюдение, вступал в схватки с преступниками, стрелял в собаку Баскервилей и отбивался от ядовитой «пестрой ленты». Это говорит, как минимум, о двух вещах: о низком уровне криминальной активности в Лондоне того времени и об универсальности сыщика.

Сейчас бы его одного на все преступления не хватило, к тому же, наступил век узкой специализации, и каждый занимается своим, строго определенным делом. Далеко продвинулась наука, изменились поисковые технологии, и, конечно, задание изучить все ЧП, связанные с носителями ядерных секретов, ядерным оружием и известными террористами, поставило бы гения дедукции в тупик.

Об этом с удовольствием думал лейтенант Сорокин, который, вместо того чтобы разъезжать по всем ядерным полигонам и полицейским участкам мира, сидел в уютной комнате аналитического отдела и смотрел на монитор компьютера, задействованного на выполнение поставленной перед ним задачи. Начальник отдела подполковник Молчанов представил его рядовым экспертам, и те демонстрировали лейтенанту свою работу.

По разделенному надвое экрану быстро бежали длинные ряды фамилий. Левый ряд повторял фамилии потерпевших из суточных сводок о наиболее тяжких происшествиях, направляемых в МВД России из краев и областей. Убийства, причинение тяжкого вреда здоровью, похищения, скоропостижные смерти… Этому ряду не видно ни конца ни края, он был бесконечным. Зато в правом ряду крутилось всего пятьсот сорок фамилий – Сорокин даже не подозревал, что лиц, допущенных к атомным секретам, так мало на огромных просторах страны.

– Эта картинка не имеет практического значения, – показал на монитор оператор – молодой парнишка, еще младше самого Сорокина. – Программа ищет совпадающие фамилии, потом уточняет по имени-отчеству и году рождения. Полные совпадения выводятся в итоговую базу поиска. А картинку я сделал для вас просто для наглядности…

– Как барабаны на игральном автомате, – улыбнулся лейтенант.

– Что?

– Совпадут фамилии, тут же заиграет музыка и денежки в лоток посыпятся…

– Какие денежки? – совсем растерялся оператор. Его звали, кажется, Егором.

– Шутка, Егор, расслабься…

– А…

Паренек был далек от оперативной работы – от всех этих убийств, секретов, террористов… И он явно неуверенно чувствовал себя рядом с настоящим оперативником. А потому переводил разговор на свое поле.

– А тот процессор просеивает фамилии террористов и разные случаи, в которых они могли участвовать, – начал бойко рассказывать он. – Система та же самая, хотя здесь затруднены уточнения, потому что у этой публики и имена меняются, и места рождения, и другие установочные данные…

– Ладно, сколько времени займет эта лабуда? – спросил Сорокин. Ему было лестно чувствовать себя «настоящим оперативником». – В смысле сколько времени займет этот поиск? – исправился он.

– Как только получим результат, немедленно подготовлю официальный ответ, – отрапортовал Егор.

– Ладно, работай! – Сорокин снисходительно похлопал младшего товарища по плечу.

Москва. Институт ядерной физики

Это была самая громоздкая командировка в жизни полковника Нижегородцева. Микроавтобус с четырьмя автоматчиками до аэропорта, два вооруженных сопровождающих в самолете, микроавтобус с четырьмя автоматчиками во Внукове, пробег через пробки с включенным маячком и сиреной…

Конечно, все это относилось не к полковнику, хотя он являлся секретоносителем высокого уровня. Таковы были правила перевозки взрывателя для изделия «С». Сам взрыватель находился в свинцовом контейнере, а контейнер размещался в стальном чемоданчике, прикованном к левому запястью полковника и опечатанном по форме «А-1»: «Досмотру и контролю не подлежит».

Вся эта умопомрачительная канитель потребовала десятков разрешений, виз и согласований: чтобы автоматчики не разминулись с транспортом, а микроавтобусы «привязывались» к авиарейсам и никакие «накладки» не разрушили эту цепочку. Наконец он оказался в вестибюле Института ядерной физики, где вооруженный вахтер, изучив его удостоверение, покачал головой:

– У нас свои офицеры безопасности. Я сейчас вызову, а вы сами разбирайтесь!

Это было знакомо Вампиру: он в свое время курировал Тиходонский институт ядерной физики и прекрасно знал, что на такие объекты входит только ограниченный круг лиц по специальным допускам. Что ему и подтвердил быстрый, верткий, похожий на настороженного лиса молодой человек, не назвавший ни звания, ни должности, ни фамилии. Подразумевалось, что все это является строго секретным.

– Да я сам курировал такой объект! Я полковник службы безопасности!

– Тогда вы должны сами знать установленный порядок!

Вампир снял очки и впился взглядом в глаза неизвестного коллеги.

– Так что, мне развернуться и лететь обратно? – ледяным тоном произнес он. – Это вы хотите сказать начальнику оперативного отдела Управления «Т»?!

Наверное, так смотрят настоящие вампиры перед тем, как выпить кровь из своей жертвы. Лис смешался.

– Ну… Не совсем так. Просто надо взять специальное письмо, которое уполномочивает вас для прохода на режимный объект категории «1-А»…

– Так у меня есть такое письмо! – с облегчением воскликнул Нижегородцев.

Неловко действуя одной рукой, он извлек из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу и протянул коллеге. Тот скептически развернул смятый листок, заглянул, подтянулся, прочел снова, уже внимательно, а последние фразы даже произнес вслух:

– Всем должностным лицам органов власти, управления, армии и флота, МВД и ФСБ оказывать всяческое содействие полковнику Нижегородцеву А. С., выполняющему правительственное задание особой важности… Директор…

Он осмотрел и чуть ли не обнюхал подпись директора – не факсимиле, а настоящую, личную подпись, которую никогда не видел!

– Это другое дело! – воскликнул он, вмиг превратившись из опытного травленого лиса в маленького нашкодившего лисенка.

– Пойдемте, я вас провожу.

Они прошли по коридорам, поднялись по лестнице и, наконец, оказались в большой приемной, где у высокой двери, обитой по давно прошедшей моде топорщащейся квадратами из-под обойных гвоздей кожей, уже ожидали несколько человек. На огромной вывеске крупными золотыми буквами написано: «Директор Афонин Иван Варламович», ниже, буквами поменьше, перечислялись все регалии директора, которые занимали не меньше десяти строчек.

При виде вошедших очередь беспокойно зашевелилась, но лисенок пошептал что-то на ухо секретарше, та, прикрыв микрофон рукой, произнесла несколько слов в трубку внутренней связи, и Нижегородцев был принят немедленно.

Большой кабинет был обставлен по канцелярско-бюрократической моде давно прошедших времен: длинный стол для совещаний с затянутой зеленым сукном серединой, мягкие стулья с венскими спинками, массивный двухтумбовый стол, тоже под зеленым сукном, настольная лампа с зеленым стеклянным, напоминающим берет, абажуром.

На первый взгляд он показался пустым, но со второго Вампир рассмотрел в высоком и глубоком кресле маленькую сморщенную фигурку. Хозяину кабинета было лет восемьдесят, а может, и все сто. Он напоминал египетскую мумию, и только живо блестящие глаза меняли это впечатление.

– Проходи, полковник, – скрипучим голосом пригласил лауреат, член-корреспондент и Заслуженный деятель науки. – Мы ведь с вашим ведомством всегда тесно работали… В былые времена с Лаврентием Павловичем каждую неделю встречались. Мы ведь с Курчатовым работали, с Харитоном, с другими ребятами. – Он кивнул на прикованный к руке кейс. – В таких чемоданчиках специальные курьеры документы по атомному проекту носили. Ну а ты что принес?

Нижегородцев неожиданно оробел. Перед ним сидела история. Наверняка этот сморщенный человечек видел самого Сталина, а может, и пожимал ему руку.

Он открыл кейс, развинтил свинцовый контейнер и извлек наружу блестящий металлический цилиндрик.

– Он не дает излучения, – пояснил Вампир, упреждая вопрос. – Просто правила техники безопасности. Это…

– Да вижу я, вижу! – раздраженно сказал Афонин. – Это ВЯБШ[1]. Разработан Шелестовым – сколько я его к себе звал, а он так и остался в своем Тиходонске… У тебя-то он зачем?

– Мы его у врага изъяли.

– Ничего себе! – Сухонький кулачок неслышно стукнул по зеленому сукну. – Да за такие дела расстреливать надо! Это же совсем новый образец, таких всего два было сделано! К новым зарядам ранцевого ношения, на десять килограммов действующего вещества. Раньше-то в них только восемь было!

– Совершенно точно, товарищ академик, действительно, изготовили два изделия! НИИ экспериментальной физики этим занимался, в Кротове! Я работал в тех краях…

Человек-мумия оживился и расплылся в улыбке.

– Тогда вы должны знать замечательнейшего человека Славика Абрикосова! Он руководил Кротовским отделением. Обязательнейший человек! Он погиб в автокатастрофе…

– Конечно, знаю, – кивнул Нижегородцев, но без улыбки.

Он вовсе не считал Абрикосова «замечательнейшим» человеком. Этот мерзавец продал два ядерных фугаса террористам и имитировал свою смерть в автокатастрофе. Когда Вампир нашел его под другой фамилией и с измененной внешностью, тот покончил с собой.

– Зачем ты принес мне эту штуку, если и так знаешь, что это такое? – сухо спросил Афонин, взглянув на часы.

– Чтобы снять всю информацию, которая на ней имеется.

– Сейчас я вызову завлаба, он изучит ВЯБШ и напишет тебе справку. Только эта штука останется у нас. Такие вещи не могут находиться где угодно!

– Но…

– Никаких но! – Немощный кулачок опять пристукнул по столу.

Вампир подумал, что когда-то он стучал гораздо сильнее, сминая людские судьбы в лепешку.

– Есть постановление правительства, и его никто не отменял!

– Хорошо, хорошо, товарищ академик! Но тогда я попрошу вас обеспечить его сохранность до возможного суда. И наш доступ к нему в случае необходимости. Это же вещественное доказательство!

– Это они тебе сделают, – академик небрежно махнул рукой и указал на дверь. – Иди, подождешь в приемной. У меня шесть сотрудников на прием записаны…

«Старая закалка!» – подумал Вампир. Иногда он встречался с такими людьми, но их становилось все меньше…

Через час он вышел из института со справкой о том, что ВЯБШ закодирован на применение в определенных координатах. Эти координаты совпадали с точкой, отмеченной на карте Безрукого!

* * *

– Так что там по вертолету? – Нижегородцев обвел подчиненных строгим взглядом. Собственно, определить строгость они могли только по тону, поскольку смотрел полковник, как всегда, через затемненные очки.

– Вертолет на обратном пути разбился, товарищ полковник, – доложил капитан Щелкунов. – Грузинские пограничники установили, что он садился в высокогорном селении Омало, там забрал трех пассажиров… Причины катастрофы неизвестны.

– Что за пассажиры?! – вскинулся Нижегородцев.

– Известны только имена: Азат, Сосо и Арчил. Они останавливались в домашних гостиницах, хозяева это и рассказали.

– Что еще они рассказали?

– Больше у них ничего не спрашивали. Погранцов интересовал сам факт посадки.

– Фамилии хозяев гостиниц известны?

– Да, – капитан заглянул в блокнот. – Гоча Кванталиани и Сандро Асатиани.

Полковник снял очки, потер глаза, снова надел.

– Договоритесь с грузинами, чтобы их опросили подробно. Приметы всех троих, их разговоры, цель полета. Надо переслать фотографию Безрукого, пусть представят для опознания.

Щелкунов кашлянул.

– Товарищ полковник, вряд ли это можно сделать в рамках взаимодействия сопрягающихся пограничных органов.

– Надо попробовать! Это очень важно! – с нажимом произнес Нижегородцев. – Сообщить им, что речь идет о террористической угрозе высшего уровня и эта угроза представляет опасность в первую очередь для их территории! Если не выйдет, направим запрос в секцию представления российских интересов при посольстве Швейцарии в Грузии! Это не обычная уголовщина, это международный терроризм. И эти… Квантилиани и Асатиани – очень важные свидетели!

– А участь свидетелей печальна, – пошутил Сорокин.

Нижегородцев перевел на него взгляд, отфильтрованный стеклами-хамелеонами, но все равно грозный.

– Доложи свою часть работы, шутник!

Сорокин вскочил.

– По установленным вводным ведется компьютерный поиск. Результаты будут получены не сегодня – завтра.

– Доложите немедленно, а потом проверите с выездом на места! – приказал Нижегородцев.

– Есть, товарищ полковник! – вытянулся лейтенант.

Он уже пожалел о своей шутке. Хотя в ней была только доля шутки…

Горный Дагестан

– Скорей всего, он прилетел на вертолете, – рассказывал Оловянный своим тихим голосом. – Радары обнаружили вертолет накануне перехода. На той стороне, у грузин…

Ханджар внимательно слушал. Они встретились в условленном месте – у заброшенной сакли, невдалеке от нижней дороги. Машины остались внизу, охранники ожидали в отдалении, чтобы не слышали разговора.

– Пограничники запросили пограничную полицию Грузии, те все проверили. Вертолет летел без полетного задания и на обратном пути взорвался…

В глазах эмиссара что-то промелькнуло и погасло.

«Дауд всегда зачищал концы», – подумал он.

Оловянный поймал этот блеск, но мыслей он читать не умел.

– А перед этим пилоты садились в горном селе и взяли трех пассажиров…

Светило яркое солнце, прохладный горный ветерок качал кустарник, за которым они сидели. Ханджар сорвал веточку, зажал в зубах. Он никогда не задавал преждевременных вопросов.

– Грузины опросили двух стариков, у которых жили эти люди, те рассказали об этом… Без всяких подробностей.

Оловянный развел руками и замолчал.

– Известны имена этих стариков? – равнодушным тоном спросил Ханджар.

– Вот, – Оловянный протянул неровный кусок бумаги с карандашными записями.

Эмиссар остро глянул, будто сфотографировал.

– Их надо ликвидировать, – по-прежнему равнодушно сказал он.

– Сделаем, Мухаммад, – кивнул Оловянный.

– И ваш источник у пограничников тоже…

– Тоже?! Он ведь сделал все, что надо!

– Нет. Это вы заставили его это сделать. Значит, он обижен. А таких оставлять за спиной нельзя… Хотя не сразу… Пусть пока поживет, может, еще пригодится…

Оловянный медленно наклонил голову.

Грузия. Телави

На небольшом стихийном рынке возле автовокзала Телави пожилой грузин Гела торговал ножами. Ассортимент у него был не хуже, чем на центральном рынке Тбилиси, – от китайского ширпотреба до бутафорских кинжалов в инкрустированных под золото и серебро ножнах, охотничьих ножей с наборными плексигласовыми или кожаными, берестяными, костяными и деревянными рукоятками, с лезвиями из нержавейки и «чернухи», от небольших перочинных складней до настоящих «свинорезов».

Специфичный товар пользовался особым спросом в летнее время у проезжаюших через Телави туристов. Правда, сезон подходит к концу, желающих полюбоваться красотами и историческими местами Грузии с каждым днем становится всё меньше. Каждый потенциальный покупатель на счету. Гела своими острыми, как сверкающие на прилавке клинки, глазами может сразу определить: кто собирается покупать, а кто просто хочет от нечего делать поглазеть да сфотографироваться.

Почему-то все любили запечатлеть себя в папахе, с зажатым в зубах кинжалом и с зверским лицом – наверное, так представляют настоящего грузина… Дураки, конечно, но хозяин – барин. Однако для того, чтобы заказывать музыку, надо платить. Поэтому за то, чтобы сфотографироваться с ножами, с некоторых пор Гела стал брать деньги. Сам, правда, никогда не соглашался позировать. Принципиально. Особенно уговаривали туристы из дальнего зарубежья, любят они похвастать фотографиями с колоритными аборигенами. Сосед Гелы этим подрабатывал – в дни наибольшего наплыва туристов выходил в чохе[2], подпоясанной узким ремнём с серебряными накладками и кинжалом. Но сейчас и у него дни проходят впустую – поток туристов практически иссяк.

К Геле только в обед подошли первые серьезные покупатели. Жгучие брюнеты с традиционной кавказской небритостью, сросшимися бровями, крупными носами, но не грузины. Стали в ряд, глянули на блестящие безделушки, перебросились несколькими фразами.

«Дагестанцы, – по разговору определил Гела. – Их-то чего к нам занесло? Своих гор мало?»

Он исподволь осмотрел всю троицу. Двоим лет по двадцать – коренастые, широкоплечие, со сплющенными ушами, сразу видно – борцы. Третьему около тридцати, тоже широкоплечий, но уши целые. Тренер, что ли? Тогда все понятно: на соревнования приехали. А к нему подошли просто поглазеть, убить время…

Словно подтверждая его предположение, молодые, небрежно осмотрев прилавок, шагнули назад и принялись негромко переговариваться. Старший же повел себя как настоящий покупатель – принялся внимательно изучать товар. Он не интересовался ни позолотой, ни сувенирными подделками, ни расшитыми ножнами, ни толстыми неуклюжими клинками. Даже не притронулся к тому, до чего так падки туристы. Взял с прилавка нож поуже и подлинней, поднес к уху, пощелкал ногтем по краю… Гела понял, что он хочет услышать тонкий вибрирующий звон, который производит высокоуглеродистая сталь настоящих кинжалов, шашек «гурда», кортиков и церемониальных армейских палашей… Знал он и то, что ни один из выставленных им клинков не отзовется таким звуком. Откуда здесь объявился такой знаток? И зачем ему клинок высшей категории? Для тренера борцовской команды такой интерес не характерен…

– А нормальные пики есть? – спросил незнакомец. Голос у него был низкий и напористый. Такому трудно отказывать.

– Которые «поют», нет.

– Да знаю, это я машинально попробовал, – усмехнулся «тренер». – Нам дамасская сталь не нужна. Просто хороший рабочий клинок…

– На охоту собираетесь?

«Борцы» стояли молча, глядя по сторонам, и что-то жевали.

«Насвай, – подумал Гела. – Зачем они жуют эту гадость? Лучше бы вино пили…»

– Не-ет, не на охоту. Так, путешествуем, достопримечательности смотрим, старину всякую, – «тренер» неопределенно покрутил ладонью. – А нож всегда нужен – мясо порезать, шашлык сделать. Но если покупать – то такой, который приятно в руки взять…

– Есть несколько штук, но некрасивые, ими никто не интересуется, – Гела достал из сумки неказистый нож: ни ножен, ни никелировки, ни гравировки, ни лака на деревянной рукояти с углублениями для пальцев, только небольшой ограничитель, чтобы рука при ударе не соскользнула на лезвие.

Но покупатель заинтересовался: осмотрел простой полированный клинок штыковой формы, прикинул, как сидит в руке, положил на палец, определяя центр тяжести, поскреб лезвием толстый ноготь. Одобрительно кивнул.

– Из рессоры?

– Точно.

– А есть ещё два таких же?

– Да, как раз три всего и есть. Никто не берет, я больше и не заказывал.

– А я возьму.

– Хороший выбор. Всего по пятьдесят лари. Недорогие, прочные, заточку хорошо держат…

– Держи, брат! – «тренер» протянул двести лари. – Тряпка найдется, завернуть?

Фамильярные «брат» и «ты» от юнца, который вдвое младше его, покоробили Гелу. У него отродясь не было таких наглых и невоспитанных братьев. Да и странно разговаривает этот незнакомец, нож пикой называет… Он достал серую тряпицу и принялся отсчитывать сдачу.

«Тренер» завернул ножи, сунул сверток в красную спортивную сумку, висящую на плече у одного из его спутников. Гела с удивлением отметил, что больше багажа у сомнительной троицы не было. Где же поместились все их вещи? Как они путешествуют без смены белья, запасной рубашки, свитера, мыла, зубной пасты и других необходимых предметов?

Продавец протянул купюры – две двадцатки и десятку. Но покупатель отвел их небрежным жестом.

– Сдачу оставь себе, брат. Лучше подскажи, как нам до Омало добраться? Там, говорят, башни старинные есть.

Если бы он не сказал про башни, Гела так бы и остался со своими сомнениями, которые забылись бы через некоторое время. Но интерес к старинным башням настолько не вязался с обликом «борцов», больше того, настолько противоречил их виду, манерам, багажу и сделанной покупке, что он вдруг все понял. Это никакие не борцы и никакие не туристы! Это мстители, которые спецом едут в Омало, чтобы разделаться со своим кровником! И как только он это осознал, то мгновенно преобразился, словно актер, начавший игру в другой роли.

– Как не подскажу, дорогой?! Конечно, подскажу. Только зачем вам в Омало? Поезжайте лучше в Шенако. Там Троицкий храм есть, который в тысяча восемьсот сорок третьем году греки построили, это единственный действующий храм на всю Тушетию. У меня там друг живёт. У него жильё недорого, кухня хорошая. Я адрес дам и записку напишу…

Покупатель на секунду замялся. Его спутники упорно молчали, суровые лица оставались невозмутимыми. Непонятно было, понимают ли они вообще русскую речь.

– Нет, брат, нас в Омало уже ждут, мы заранее договорились, – ответил, наконец, «тренер».

– Ну, раз ждут – ничего не поделаешь. А доехать легко, – Гела показал рукой в направлении автовокзала. – Вон стоянка маршрутных такси, там слева, у дороги, увидите табличку: «Омало».

– Мадлобт! – поблагодарил на грузинском «тренер».

Три человека, с фигурами борцов и замашками бандитов, направились в сторону стоянки маршруток. Посланцы Оловянного приехали только час назад. Ранним рейсовым автобусом они выехали из Тимуркалы, добрались до Владикавказа, потом таксист довез их до Телави. Около часа их продержали на границе в Верхнем Ларсе: провели личный досмотр, проверили по специальным учетам, перерыли скудные пожитки, но, в конце концов, пропустили. И вот теперь остался последний этап путешествия. Цель была близка. Точнее, цели…

– Слушай, Тимур, а зачем нам столько ножей? – спросил Валид, когда они отошли от рынка. – Ты же Оловянному сказал, что у тебя здесь муджахеды знакомые есть, стволы помогут достать.

– А зачем на стволы деньги тратить? Да нужно еще с глушаками брать, а это ещё дороже. Лучше поделим то, что сэкономили! Мы что, двух старых баранов втроём не зарежем? Попросимся на ночлег к одному, расспросим про второго… Ночью дело сделаем, спрячем их и уйдём. Пока их искать кинутся, пока найдут…

– А как мы уйдём? – не успокаивался Валид.

– Точно так же, как и со стволами бы уходили. Если у них транспорт какой есть – его возьмём.

– А тебе осла дадим, – заржал молчавший до этого Бурхан.

Валид замолчал и обиженно поджал губу.

Убедившись, что подозрительная тройка пошла именно к стоянке маршрутных такси, Гела достал телефон и набрал номер.

– Здравствуй, Гоги! Слушай, сегодня у меня странные люди были… Трое дагов – крепкие, сильные, наглые… Три ножа купили. Такие ножи, чтобы не красоваться или на стенку вешать, а кабанов колоть. Ну, или людей! В Омало поехали. Что я думаю? А что тут можно думать? Кровники, хотят кровь взять. Точный адрес я не спрашивал, пытался выведать, но не вышло. Я их в кахетинское Омало отправил. Там народу много, их быстро захомутают… У тебя там брат живет – позвони, предупреди, у них красная спортивная сумка приметная. Ну, и сообщи всем, кому можешь. Да, я тоже всех обзвоню. Будь здоров!

Отключившись, он тут же набрал следующий номер.

– Здравствуй, Георги! Слушай, сегодня у меня чьи-то кровники были…

Омало, но не то…

В Омало они добрались неожиданно быстро. Маршрутка остановилась на площади у колодца. Они выбрались из салона.

– Гля, я думал, дольше ехать будем, – удивился Валид. – А адрес ихний ты знаешь?

– Да какой адрес? Сказали, там всего несколько десятков домов, всех по именам находят. Ну, сейчас попробуем…

Тимур обескураженно огляделся по сторонам. Вокруг раскинулось большое село, площадь была переполнена народом. Стояла очередь в магазин за свежим хлебом, оживленно было у почты, в тени, на длинной скамейке, сидели старики в сапогах и папахах, они степенно переговаривались, внимательно осматривая бурлящую вокруг жизнь. Возле чебуречной стояла компания небритых мужчин в больших кепках – явно местные. Приезжие подошли к ним.

– Подскажите, друзья, где нам Гочу найти? И Сандро? – поздоровавшись, спросил Тимур.

Местные удивились.

– Какого Сандро? У нас две тысячи жителей. Как фамилия, где живет?

– Сандро Асатиани и Гоча Кванталиани.

Мужчины переглянулись, пожали плечами, посмотрели на самого старшего.

– Автандил, ты про таких слышал?

Тот покачал головой. Они заговорили на своем языке, размахивая руками, что-то обсуждали, потом один сбегал к лавке старейшин и почти сразу вернулся.

– У нас нет таких, – объявил он. – Вы ошиблись, уважаемые!

– Да нет, они точно живут тут. Нам сказали, что в Омало все друг друга знают, и мы найдем их за пять минут.

– Так это, наверное, другое Омало, тушетское! – обрадовались местные. – Оно в горах, за перевалом!

Тимур с досадой сплюнул.

– А далеко отсюда?

– Километров шестьдесят, – прикинув что-то, ответил Автандил. – Вы лучше переночуйте у нас, а утром поедете…

Троица переглянулась.

– Да нет, – качнул головой Тимур. – Спешим мы очень. Кто нас может отвезти? Мы хорошо заплатим.

– Левон извозом занимается, с ним поговорите. Вот он стоит, – Автандил указал на желтую «Ниву» возле почты.

Люди с фигурами борцов подошли к «Ниве» и за четыреста лари договорились о поездке. Через несколько минут машина тронулась в путь.

А к Автандилу подбежал мальчишка и сказал, что с ним хотят говорить старики. Тот немедленно подошел к длинной скамейке.

– Что хотели кровники? – спросил восьмидесятипятилетний Мамука.

– Какие кровники? – не понял Автандил.

– Эти, с красной сумкой, – морщинистая рука указала туда, где еще клубилась пыль от колес умчавшейся «Нивы».

– Они каких-то Сандро и Гочу искали. Но таких у нас нет, и мы направили их за перевал, в тушетское Омало. Только почему, уважаемый Мамука, ты назвал их кровниками?

Старик сухой ладошкой пригладил седые усы.

– Гоги из Телави позвонил своему брату Ревазу, предупредил, что к нам едут чужаки с красной сумкой, хотят кровь взять, даже ножи купили. А Реваз уже всем рассказал.

– Вот оно что! – озаботился Автандил.

– Сейчас надо наших братьев в Омало предостеречь, – продолжил Мамука. – Я скажу Ревазу, он сообщит Гоги, что чужаки поехали за перевал, к Гоче и Сандро. Гоги сообщит кому надо. И ты тоже спроси, у кого в Тушети есть друзья или знакомые…

– У Сосо друг из Омало, – ответил Автандил. – И у Заура сестра там замужем. А у Шалвы дядя в Верхней Алавани, это неподалеку…

– Вот пусть всем передадут, что к ним кровники поехали…

То самое Омало

– Гоча, выходи, быстро! – закричал подскакавший к дому всадник.

Это был Бесо из Нижнего Омало. Заросший седой щетиной, растрепанный, рубашка на груди не застегнута, овчинный жилет распахнут, за плечами двустволка.

– Что случилось, дорогой? – Гоча выскочил на крыльцо в чем был. – Беда какая?

– К вам из кахетинского Омало кровники едут! – взволнованно прокричал Бесо, удерживая крутящуюся на месте лошадь. – Хорошо, они села перепутали, а то бы нагрянули неожиданно!

– Какие кровники? – развел руками Гоча. – У меня нет кровников! Была вражда когда-то, так ее еще при царе дедушка Васо уладил…

– Кровная месть не умирает! Ее и через сто лет свершить могут.

– Да нет никакой кровной мести, говорю тебе! Откуда ты все это взял?

– Из Верхней Алавани Вахтанг позвонил! А ему племянник из кахетинского Омало! К ним трое приезжали, Гочу и Сандро спрашивали! А в Телави они три ножа купили! Зачем? Когда в гости едут, ножей не покупают! Вино, сыр, хачапури – да, а ножи – нет!

– Вот те на! – Гоча пребывал в полном недоумении. – Ножи, это конечно. Только ни у меня, ни у Сандро кровников нет. Хотя и в гости мы никого не ждем…

– Ладно, вспоминай! – Бесо махнул рукой. – А я Сандро предупрежу!

Он звонко шлепнул лошадь ладонью по крупу и поскакал вверх.

Гоча вернулся в дом. Залез в шифоньер, нащупал в углу ружье, вытащил наружу. Это была ТОЗовская[3] курковая двустволка двенадцатого калибра, которую он купил сорок два года назад за сорок три рубля. Простая и надежная, с тех пор она его ни разу не подводила, только воронение слегка потерлось. Из ящика вынул коробку с патронами, выбрал четыре снаряженных волчьей картечью, два вставил в патронники, а два положил в карман висящей на вешалке куртки. Достал и зарядил «харбук», приготовил кинжал.

Оружие разложил на кровати, оделся и снова вышел на крыльцо. Бесо как раз возвращался и остановился у его дома.

– Ну что? – спросил Гоча.

– Сказал.

– А он что?

– Ничего. Предложил выпить чачи.

– И что?

– Ничего. Я не хочу пить.

– Да я не про это! Что сказал Сандро?

– Сказал: «Давай чачи выпьем». А я сказал: «Не хочу».

Гоча начал терять терпение. Но виду не показывал.

– Про кровников что он сказал?

– Я же тебе говорю: ничего! Но не удивился. Видно, знает, откуда ветер дует…

– Чачи хочешь?

– Да сказал же – не хочу! – видно было, что Бесик тоже теряет терпение. Но виду тоже не показывает.

– Ты сказал, что не хочешь чачи Сандро. А я тебе предлагаю свою. У меня совсем другая чача. Но если не хочешь чачи, зайди, выпьем чаю.

Бесо громко поскреб свою щетину.

– Вам помочь? Я могу остаться. Могу ребят позвать. У Амирана пулемет есть, еще с той войны, немецкой. И автомат – уже с новой. У Дато две гранаты…

– Спасибо, Бесик, мы сами разберемся. Может, они совсем не за кровью едут.

– А за чем?

Действительно… Некоторое время они молчали. Солнце коснулось горной гряды. Скоро спустятся сумерки.

– Волчьих патронов дать? – нарушил молчание Бесо.

– Есть патроны. Все, что нужно, есть.

– Да… Ну ладно. Тогда я поехал.

– До завтра, Бесик.

– Я спать не лягу. Если помощь понадобится, сделай два выстрела подряд. Я прискачу.

– Спасибо, друг. Мы справимся.

– Если я их увижу, спущу с цепи Джима. Он все время домой рвется, мигом добежит. Это тебе знак будет. Да и поможет, если надо…

– Спокойной ночи, друг. Думаю, все обойдется.

– Спокойной ночи, – с сомнением сказал Бесо и шлепнул лошадь по крупу.

* * *

Через полчаса Гоча отправился к соседу. Сумерки сгущались, и заметно похолодало. Так что в незастегнутой овчинной телогрейке было не жарко. А толстая овчина не только грела, но и могла защитить от ножа или удержать мелкую дробь. К тому же под ней скрывались кинжал и «харбук». Ружье приходилось нести за спиной открыто, но в горах многие ходят с оружием, особенно вечером – от волков да шакалов.

Дверь оказалась закрытой.

– Сандро! Сандро, открывай! – Гоча забарабанил кулаком.

В Омало запирались не все, даже на ночь. И они с Сандро никогда не запирались. Правда, никто и никогда не приходил, чтобы их убить.

– Ты что там, пьянствуешь? Или уже напился и спать лег?

Гоча подул на отбитый кулак.

– Да иду, иду! – раздался голос соседа. – Не сплю я!

Сандро отодвинул засов и открыл дверь. Судя по румянцу на щеках, он действительно выпил, к тому же из натопленных комнат сильно пахло чачей.

– Кто пьет в одиночку, тот чокается с дьяволом, – буркнул Гоча, проходя внутрь.

– Когда это я один напивался? – обиделся Сандро.

За поясом у него торчал наган, сбоку был кинжал, в углу стояло ружье, а на вешалке висела старая, изъеденная молью бурка, которую сосед надевал в торжественных случаях. Но больше всего Гочу поразила картина, которая открылась на кухне.

– Да ты что?! – еле выговорил он, в изумлении застыв на пороге.

На столе, напротив хозяйской табуретки, стояла тарелка с хачапури, стограммовый граненый стаканчик и четверть с прозрачной чачей. А по другую сторону стола, на полу, большой серый баран увлеченно поедал из широкой кастрюли размоченный в чаче хлеб.

– Ты его вместо Бесика пригласил?! А как он тосты говорит?! Или ты за двоих?!

– Слушай меня внимательно, Гоча, – очень серьезно произнес Сандро. – Эти трое по нашу душу едут…

– Но у меня нет кровников!

– И у меня нет. Да это и не кровники.

– А кто?

– Не знаю. Но кто знает нас двоих из жителей всех Омало? Из кахетинского, Нижнего и Верхнего?

– Азат и твои постояльцы?

– Вот именно!

– Но зачем им подсылать к нам убийц?

Сандро пожал плечами.

– Это люди не простые. Они не туристы и даже не браконьеры. Там все посерьезней, раз пограничная полиция нас допрашивала. Да еще вертолет разбился… За этим какие-то большие тайны стоят! А мы свидетели!

– Какие свидетели?! – всплеснул руками Гоча. – Что мы видели? Что мы знаем?

– Лица их видели. Разговоры могли слышать. А может, и услышали что-то важное, только пока не поняли… Сколько раз в кино показывали, как свидетелей убивают!

– Так что ты предлагаешь?! – не выдержал череды загадок Гоча.

– Слушай меня внимательно, – повторил Сандро.

* * *

Вместо обещанных трех часов они ехали все пять. Мокрая гравийная дорога вилась по самому краю пропасти, на крутых поворотах машину заносило, камешки из-под колес летели в ущелье, и казалось, что желтая «Нива» вот-вот сорвется вниз.

– Эй, друг, зачем в такой тачке людей возишь? – зло спросил с заднего сиденья Валид. За все время экспедиции он впервые заговорил с местными жителями.

– Если слетим, то мы и не выскочим!

– Слушай, друг, разве я тебя силой сюда сажал? – сквозь сцепленные зубы процедил водитель, напряженно вцепившийся в руль. – Хочешь, остановлю, а ты выйдешь?

– Не обращай внимания, уважаемый, – примирительно сказал Тимур. – Целый день ездим – то туда, то сюда, устали, да и есть охота… – И, повернувшись назад, строго добавил: – Если слетим, никто не выскочит! И мы с Левоном не выскочим! Боитесь – выходите! Скажете Руслану, что дорога плохая, да машина не такая.

Он с усмешкой рассматривал притихших соратников.

– Да я ничего, мне по барабану, – приободрился Бурхан. – Что, я по таким дорогам не ездил? Ты Руслану про меня ничего не говори.

– Я тоже не отказываюсь, – дал задний ход Валид. – Просто мутить меня стало…

Левон несколько остыл и заговорил уже обычным тоном:

– Дорога такая, что поделаешь! Я тут много раз ездил, летом еще ничего, а в конце сезона вообще смерть! Раньше самолеты летали, тогда хорошо было…

С десяток километров водитель болтал без остановки, потом ему кто-то позвонил, и, поговорив, он помрачнел и замолчал, как будто моллюск замкнулся в своей раковине. Тимур даже почувствовал исходящую от него волну отчуждения с вплетенными нотками страха. Впрочем, ему было на это наплевать.

В пункт назначения они въехали, когда уже стемнело. Уличного освещения здесь не было: его заменял свет звезд и багровой луны. В лучах фар можно было определить, что это Омало было в десятки раз меньше предыдущего: ни улиц, ни площадей, все дома – вот они – как на ладони… Левон остановился примерно посредине села.

– Приехали, давайте рассчитаемся.

– Так где нам их искать? – спросил Тимур, осматриваясь по сторонам.

– Не знаю, – пожал плечами водитель. – Вон, у местных спросите…

К ним подходили три человека в бурках, папахах и с ружьями за спиной.

Тимур нехотя расплатился. Пассажиры высадились.

– Бадри дома? – спросил Левон у подошедших.

– Дома, – ответил один. Это был Бесо.

– Хочу у него заночевать, – пояснил Левон. – Ночью через перевал лучше не ехать…

– Это точно, – кивнул второй. Его звали Амиран.

– Ночью лучше дома сидеть, – заметил третий – Дато.

Левон дал газ и скрылся в темноте.

– А вы к кому приехали, уважаемые? – обратился Бесо к троице чужаков.

Те чувствовали себя не очень уверенно: трое местных обступили их полукругом, держались на дистанции, лунный свет высвечивал решительные лица и играл на стволах ружей. К тому же неизвестно, что у них под бурками…

– Гочу и Сандро ищем, – нехотя ответил Тимур.

Бесо напрягся, как охотничий пес, почуявший дичь.

– Так они в Верхнем Омало живут. А это Нижнее…

Тимур выругался.

– Опять не то? Да что это за село такое заколдованное?! А оно далеко?

– Рядом, – сказал Дато. – Четыре километра всего.

– Ничего себе! А как туда доехать?

– А чего тут ехать? Пешком прогуляйтесь, и через час на месте. А хотите, тут переночуйте, утром пойдете.

– Да нет, мы лучше у наших друзей заночуем, – сказал Тимур. – Чачи попьем, песни споем…

– Чача – это хорошо, – согласился Бесо. – А песни еще лучше. Тогда идите вот туда… – Он указал на узкую проселочную дорогу, уходящую вверх, куда-то в темноту. – Их дома последние…

– Да не дойдем мы туда! Целый день на ногах, а тут опять в гору переть! Пусть нас довезет кто-нибудь, мы заплатим!

Местные заулыбались.

– На чем довезет? Мы по селу на лошадях ездим.

– Ну, лошадей дайте!

– Пятьдесят лари за каждую, – сказал Амиран.

Вообще-то столько стоил прокат лошади на сутки, но Тимур кивнул:

– Хорошо, согласны!

Через полчаса Бесо зашел к себе во двор и отстегнул от цепи огромную лохматую кавказскую овчарку.

– Давай Джим, домой! Домой!

Но можно было не повторять: почуяв свободу, пес огромными прыжками понесся в гору и сразу же растворился в мраке горной ночи.

Амиран и Дато ждали на улице.

– Может, надо было с ними прямо здесь разобраться? – спросил Амиран.

– У них на лбу не написано, что они кровники, – возразил Дато. – Вдруг ошибка какая-то?

– И потом, это дело деликатное… Ребята сказали – они сами, – поддержал его Бесик. – Кровная месть их касается.

– Давайте посидим, послушаем. Может, все и по-хорошему обойдется, – сказал Дато.

Все трое с сомнением переглянулись и посмотрели на уходящую вверх дорогу, по которой отправились трое незнакомцев.

Лошади шли осторожно, поэтому передвигались они медленно.

– Зря пушек не взяли, Тимур! – сказал Валид. – Здесь народ серьезный! Представь, что кто-то с ножичками к нам в Камры придет.

– Да, просчитался слегка, – озабоченно сказал Тимур. – Забыл, что это не Россия. Ничего, со стариками как-нибудь справимся.

– А потом? – спросил Бурхан. – Выбираться как?

– Как, как… На лошадях – они и ночью через перевал пройдут! Или «Ниву» угоним! Тебе за что деньги платят?! За глупые вопросы?

Дальнейший путь продолжался в молчании. Только когда проезжали старинную крепость, которая в свете луны выглядела призрачно и страшно, Валид вдруг прошептал:

– Тут может всякая нечисть водиться. Привидения, ожившие мертвецы, вурдалаки… Даже сам шайтан…

– Молчи, дурак! – раздраженно приказал Тимур.

* * *

Весь вечер Гоча просидел у окна. Сгустилась ночь, небо усеяли яркие звезды и зловещая кроваво-красная луна. Вдруг со двора послышалось повизгивание и острые когти заскреблись у порога. Гоча открыл дверь, и на грудь ему, чуть не сбив с ног, кинулся огромный, размером с теленка, пес. Значит, они едут…

– Здравствуй, Джим, – он погладил свирепого «кавказца» по голове.

Джим в одиночку брал волка, но сейчас радовался, как обычная овчарка.

– Соскучился? Теперь останешься дома, во всяком случае, до весны. А сейчас иди во двор и сторожи. Чужие!

При этом слове шерсть на загривке волкодава встала дыбом, и он зарычал, продемонстрировав огромные клыки. Чужих в горах не любят, с ними связывают опасность и реальную угрозу. Повинуясь жесту хозяина, пес выскользнул на улицу и затаился в темноте. А Гоча снова присел к окну, вглядываясь и вслушиваясь в тихую горную ночь. Те, кого он ожидал, появились через полчаса. Послышался приближающийся топот копыт, Джим зарычал, подав сигнал, и снова замолчал.

Гоча вышел во двор и стал в темноте, прижавшись к стене. Свет в комнате он оставил включенным, окно светилось жёлтым глазом на темном фоне каменной стены, световой коридор выхватывал из мрака часть двора и небольшой кусок дороги. Можно было рассмотреть, как три темные фигуры спешились, привязали лошадей к редкой изгороди Гочиного двора и двинулись вдоль нее к калитке.

Они что-то говорили на незнакомом языке, в хрипловатом голосе одного прозвучала вопросительная интонация.

«Видимо, совещаются, с чего начать», – подумал Гоча и сделал несколько шагов вперед, по-прежнему оставаясь в темноте.

– Гамарджоба, генацвале, – как можно приветливей сказал он. – Чем могу вам помочь?

Приезжие от неожиданности остановились и, щурясь на свет, пытались рассмотреть того, кто их окликнул, хотя вряд ли это у них получалось. Зато Гоча хорошо видел всех троих, даже лица рассмотрел: двое совсем молодых, третий – постарше. Тот и отозвался на обращение:

– Подскажи, генацвале, где найти Гочу и Сандро? У них наши друзья гостили, передали им теперь гостинец.

– Так вы уже пришли, – сказал Гоча. – Следующий как раз – дом Сандро. А сразу за ним – дом Гочи. Только стучите громче, они вечером много чачи выпили.

Не поблагодарив, тройка приезжих прошла мимо к оставшимся впереди двум домам. Хотя, если разобраться, благодарить было не за что. Но они этого не знали, а следовательно, проявили свою невоспитанность. Но Гоча на них не обиделся. Он молча смотрел вслед трем теням, идущим в конец улицы. Последний дом, в котором якобы жил Гоча, сейчас пустовал – хозяин с семьёй уехал зимовать в Нижний Алавани и до следующего лета сюда не вернётся. В доме Сандро тоже было темно и тихо – как будто его обитатели крепко спали.

Поднявшись по высокой каменной лестнице, Тимур толкнул дверь. Заперто! Он жестом указал Бурхану на приоткрытое окно веранды. Бурхан кивнул, подкрался на цыпочках, открыл заскрипевшую раму и, зажав нож в зубах, перевалился через подоконник. В доме было тепло и тихо, сильно пахло спиртным. Он осторожно прошёл по коридору и отодвинул засов.

– Стой здесь! – прошептал Тимур в ухо Валиду и проскользнул внутрь.

Они с Бурханом постояли несколько минут, сжимая в руках ножи и напряженно вглядываясь в темноту. Судя по запаху, хозяин мертвецки пьян и проблем с ним не возникнет. Это просто удача!

Постепенно глаза привыкли к темноте, предметы начали обретать чёткие формы, и они, бесшумно ступая, двинулись в глубину дома. Обошли шифоньер, подошли к открытой двери в спальню. Оттуда доносилось хриплое сопение и удушающий дух спиртного. Взметнув нож, в одно мгновение Тимур оказался у кровати. Спящий укрылся с головой одеялом, в слабом отсвете луны было видно, как оно вздымается и опускается в такт тяжелому дыханию. Занесенный нож на миг замер, выбирая наиболее уязвимое место. Пожалуй, сердце где-то здесь…

Резкий удар! Преодолевая упругое сопротивление живой плоти, нож вошел по самую рукоятку. И тут же раздался нечеловеческий визг, большое тело рванулось, одеяло отлетело в сторону, из-под него вырвалось рогатое чудовище, заросшее серой шерстью. Сзади истошно заорал Бурхан. От ужаса Тимур покрылся холодным потом, но устойчивые рефлексы действовали без участия сознания и рука сама наносила удар за ударом. Визг оборвался.

– Что… это… было?.. – с трудом вымолвил Тимур, оборачиваясь.

Но Бурхан не мог разъяснить картину происшедшего. Он лежал боком на полу, прижав руки к груди, из которой торчало острие кинжала, и издавал булькающие звуки. Ноги его подергивались.

Охваченный ужасом, Тимур выскочил в коридор, и почти наткнулся на неподвижную фигуру в бурке и папахе. В руках у нее что-то отблескивало. Рефлексы бойца бросили его навстречу опасности, но блестящий предмет с грохотом изрыгнул пламя. Выпущенная из нагана пуля остановила крепкое тело и опрокинула на пол, мир для одного из лучших бойцов Камринского джамаата померк и перестал существовать…

Валид, сжимая нож, стоял у двери, и Гоча его хорошо видел поверх положенных на каменную изгородь стволов. Рядом громко дышал Джим. Когда раздались визг и крики, Валид дернулся, будто собираясь зайти в дом, но внутри глухо прозвучал выстрел, и он замешкался. А потом сбежал вниз по каменным ступеням и помчался назад, к лошадям, приближаясь к засевшему в засаде Гоче. Тот передвинул ружье, меняя прицел, но Джим его опередил. Лохматая тень метнулась навстречу бегущему и с рычанием прыгнула ему на грудь. Пятьдесят килограммов мускулов и ярости сшибли Валида с ног. Когда Гоча подбежал, пес трепал поверженного бандита за вооруженную руку, а тот пытался другой рукой перехватить нож.

– Погоди, не спеши, – Гоча сапогом наступил на кулак, а когда он разжался, отбросил нож в сторону.

– Вот так честней будет – Джим ведь без оружия…

Схватив скалящего клыки пса за ошейник, он с трудом оттащил его в сторону.

– Вы кто такие? Что мы вам сделали? За что пришли убивать?

Валид сел, держась за прокушенную руку. Блестящие глаза на темном лице округлились от страха.

– Я не знаю… Нам приказали, мы делаем… Не убивай меня…

– А ты бы меня убил? И моего товарища?

– У нас выбора не было… Если приказ не выполним, нам самим головы отрежут. А тебя никто не заставляет… Не убивай, прошу!

Гоча задумался.

– Ладно, я тебя не убью.

– Спасибо, отец, спасибо! – Валид воспрял духом и поднялся на ноги. – Можно, я к лошадям пойду?

Гоча взмахнул рукой.

– Я тебе не командир, иди куда хочешь! Только вначале с Джимом разберись. А то я ему помешал, это нечестно…

Он отпустил ошейник и направился к дому Сандро. Сзади раздавались рычание, крики и какая-то возня. Но он не обернулся.

Сандро стоял на ступенях в бурке, папахе и с наганом в опущенной руке. Он был недвижим и торжествен, как статуя на постаменте.

– Ты цел Сандро?

– Цел. Что со мной будет? Только баран пострадал.

– А те двое?

– Они не страдали, они получили по заслугам.

– Что ж… А баран, считай, принесен в жертву.

Возня и крики смолкли, подбежал Джим с измазанной кровью пастью.

Соседи осмотрели пса, немного помолчали.

– Ну, куда их? – спросил, наконец, Гоча.

– В Черную Щель, – сказал Сандро. – До весны шакалы даже кости растащат…

– Тогда приведу лошадей, – кивнул Гоча.

– Да тут же рядом…

– Все равно. Зачем надрываться? Нам уже не по возрасту…

– Тоже верно.

Через час неотложные дела были закончены. Соседи, по очереди сливая друг другу из ведра, вымыли руки, сели рядом на крыльце Гочиного дома и закурили.

– После такого и не заснешь, – нарушил, наконец, молчание Сандро. – Даже Джим не заснет!

Он кивнул на пса. Ему тоже вымыли морду, но он беспокойно бегал по двору.

– Это точно, – согласился Гоча. – У меня все внутри бурлит, как котелок на костре. И есть захотелось…

– Так давай из «жертвенного барана» шашлык пожарим, да чачи выпьем! – предложил Сандро.

– Давай! – оживился Гоча. – И ребят позовем: они ждут, пока нам помощь понадобится! Вот пусть и помогут мясо есть да чачу пить!

– Договорились, – кивнул Сандро. – Тогда займись шашлыком, а я пока приберусь у себя…

В отличие от сухого треска нагана, не вырвавшегося за пределы дома, дуплет из ружья двенадцатого калибра раскатился на всю округу. Когда прискакали встревоженные Бесо, Амиран и Дато, они ощутили будоражащий запах жареного мяса и увидели Гочу и Сандро живых, здоровых и возбужденно-веселых.

– Заходите, друзья, нам нужна ваша помощь, – пригласил Гоча, улыбаясь. И все пятеро сели за накрытый стол.

Ели ароматное дымящееся мясо, пили семидесятиградусную чачу, веселящую сознание и полезную для сердца и сосудов, говорили о погоде, о том, что надо успеть свести животных вниз, где для них есть корм, гадали, какая будет зима, и обсуждали прочие житейские дела. Когда огонь из живительного сока винограда пробежал по жилам, все захмелели, расслабились и принялись громко петь. Словом, все шло так, как рисовал один из чужаков: чача и песни. Но этот праздник жизни обходился без них, и про них никто не вспоминал. Только перебравший на радостях Бесик вдруг, будто невзначай, спросил:

– А где эти… незваные гости?

– Ушли, – ответил Гоча. – Они наше Омало с другим селом перепутали. Вот и пошли пешком на перевал…

– По-моему, это вы спьяну все путаете! – сурово сказал Амиран. – Я вообще никаких гостей не видел!

– И я, – подтвердил Дато.

– Не было никаких гостей, не было, – кивнул Сандро.

– Наверное, мы с Гочей выпили слишком много, вот и мерещится всякое, – покаялся Бесо. – Действительно, с чего я их взял?

– Скорей всего, привиделось, – согласился Гоча.

Доброе застолье продолжалось до самого утра, а потом его участники разошлись по домам и заснули крепко и спокойно, чему способствовали целебный горный климат, откровенное дружеское общение, экологически чистые продукты. И, конечно, напитки…

Но, очевидно, вино и семидесятиградусная чача, несмотря на свою несомненную полезность, начисто отбивают память. Потому что, когда через пару дней в Омало прилетели полицейские, чтобы подробно допросить свидетелей Кванталиани и Асатиани, оказалось, что они совершенно забыли все, что связано с их недавними постояльцами. Как ни пытались следователи их разговорить – безуспешно! И в этом не было ничего удивительного, особенно для того, кто знает кавказские поговорки, предусматривающие все случаи в жизни, в том числе и такие. Например: «“Не видел” – одно слово, “видел” – большой разговор…» Или: «Бойся, чтобы твой язык не перерезал твое горло!»

И еще раз прилетали оперативники, из более серьезного ведомства, но с тем же отрицательным результатом. То ли вино и чача навсегда стерли из голов Гочи и Сандро все воспоминания, то ли они решили, что быть свидетелями – слишком хлопотно, беспокойно и опасно. Конечно, Черная Щель большая, и места в ней на всех «кровников» хватит, да как бы самим там не оказаться…

Так что, скорей всего, мудрые горцы решили: сколько жили, не будучи свидетелями, столько и еще проживем! Может, с точки зрения гражданского долга и уголовно-процессуальных кодексов это неправильно, но в плане продления жизни, несомненно, верно!