Читать книгу Диссидент - Данила Таран - Страница 2

С Макаром мы познакомились в колледже, попав на смежную специальность. Помниться, я пришел поутру и увидел его у кабинета. Подошел, тяну руку, а он мне: – «Ты какого вероисповедания»? И тут я понял, что это человек, с кем будет интересно делить тяготы учебного процесса, несмотря на то, что одним видом, он говорил о лобковых волосах, впивающихся в щели домашней клавиатуры – признак свободы и тотальной неуверенности. Если сказать, что он со странностями, то это будет неправильно. Люди с внутренними проблемами ценные субъекты на земле, они делают жизнь ярче, в какой-то степени полезнее, не так труднее.

Через несколько месяцев общения, я понял, что он неонацист – самая тупая часть населения. Правда, скинхедом был в большинстве случаев тогда, когда находился в зоне комфорта. Если ему тянут руки те, против кого он ведет диванную борьбу, он принимает приветствие, конечно, если чувствует физическое превосходство визави. С остальными, же… кто ниже ростом, слабее, глупее или аморфнее, он отвечал отказом, путем игнорирования, не более. Но, должен сказать, что все изменилось. Из одной стадии взросления, буквально на глазах, он переходил в другую. Один хрен, он держался особняком от себе подобных, потому, что немного умнее, ведь, кому хочется садиться в тюрьму и ломать себе рок. Для меня, он был личностью, конъюнктурной единицей, до недавних пор. Это был тот возраст, когда тянет ко всему, что может раскрыть глаза на изнанку мира… будто мне не хватало этого опыта.

Идя по направлению к автобусной остановки, раздался входящий вызов. Макар постоянно названивал, когда была договоренность встречи. Достав мобильник, обнаружил, что вызов совсем от другого человека. Это был Йосиф. Мой близкий приятель. Товарищ, с которым можно провести полезные мозгу дискуссии на любые темы. Чего бы я ни спрашивал, голова его всегда владела базисом, каркасом, для начала развития диалога и темы в мире не было, где он не знал основных истин.

– Привет Йосиф, как ты?

– Привет, слушай, ты не мог бы помочь?

Любому другому за такую прямолинейность, ответил бы отказу, но только не ему. Я слишком жалел его и сердечно уважал, чтобы просто так взять и вытереть ноги. Да кто я вообще такой, чтобы отказать ему? У меня денег не шибко, до того момента, пока я не нашел подработку, всегда обходился мелочью, а все купленное на перекус обязательно делил с ним. С легкостью можно уважать человека, когда понимаешь, сколько труда он совершил, чтобы стать тем, кем хочет и является. Но Йосифа я уважал за другое.

– Конечно, что у тебя произошло?

– Ты не мог бы купить упаковку памперсов для взрослых. Я тебе отдам как-нибудь.

– Йося, не думай, скоро буду.

Он повесил трубку, и я развернулся, чтобы дойти до аптеки. Во время нашего короткого диалога, он как всегда держался стоически, как и подобает интеллигентному парню. В трубке были посторонние звуки. Это был крик. У его матери очередной припадок.

Судьба у него не из легких. Черт, она и сейчас не лучше. Бедняга, сколько себя помню, если брать за точку отчета наше знакомство, он редко появлялся на учебе, но все сдавал своевременно, успевая ухаживать за лежачей матерью, настоящей мамой замечательного человека.

Поднимаясь на второй этаж с подгузниками наперевес, благодарил судьбу, что мы живем на одной улице. Перед глазами стояла живописная картина, как он боролся с челкой, кладя ладонь на голову, параллельно лицу и медленно, надавливая на лоб, опускал твердую руку вниз.

Вдавив силой на звонок, ждать долго не пришлось.

– Привет еще раз, смотри, такие подойдут?

– Да, спасибо, я тебе отдам на днях.

– Слушай, не стоит, это от…

Он захлопнул дверь. Успел заметить испарину на его длинном лбу, которая, если бы не брови, залила влагой все лицо. Над своей матушкой хрен бы я так горбатился. Да… мне не повезло с мамашей, но это не значит, что они все такие.

Раз в год, в городе, на дикую сиесту, решают положить асфальт. За пару лет, облагородить тут могут разве что сантиметр. Засмотревшись на рабочих из окна автобуса, я оставил полосу грязи на брюках, чуть выше щиколоток и оттирая пыль ладошкой, представил, как выгляжу сейчас со стороны.

Я был в темных туфлях, черных брюках, на торсе черный галстук, белая рубашка, а под ней белая футболка. Вот он – образ мнимой самоуверенности, но я физически не мог начать так не одеваться, читая книги.

Писатели пишут такие гениальные вещи, что просто осознаешь суть никчемного прожигание жизни, казалось бы, и у него, и у тебя одна жизнь, относительно равные условия. Руки, ноги есть, голова… Они, словно живые звери, я препарировал их с собственного согласия, вырезая нутро афоризмов и до глубины души принимая на простецкие истины, подключаясь к разъему эмпатии, пренебрегая правилам таксидермии, изучая всех, живых и мертвых без разбору. Я очень рано понял, отличный трюизм, который перефразируют, дополняют, конвертируют и изменяют, но лейтмотив истины вечен. Чтобы достичь успеха, совсем не нужен талант. Ведь успех можно сравнить с дорогой куда-то, ты идешь и ветер дует в лицо. Достигнув его, можно разом все потерять, будто бы едешь обратно и ветер дует уже в спину, подгоняя тебя. Я верю в шанс не кануть бесследно, я верю в таинственные дали, скрытые от народа, и я хотел бы удостовериться, просто понять, что я не один, кто верит и понимает суть, при этом, еще пока не понимая ничего.

Успех можно сравнить с наступлением совершеннолетия, после двух этих вещей, ты задаёшься вопросом – а что дальше? Талант – это минимальная единица. Наравне с усидчивостью, он давно стал синонимом. Это такая невербальная, глубоко фантомная вещь, служащая постулатом, краеугольным камнем и домом, который ты построишь с помощью терпения и усилий!

Вы поднимаетесь на гору. Чтобы к ней прийти, вы сделали огромное количество вещей. Рисковали, сворачивали, возвращались, ошибались, погибали и возрождались вновь. Вы на последнем издыхании. Успех прекрасно видно. Он где-то там, протянешь руку и вот, он твой. Но успех хитер и достается лучшим, терпеливым. Вполне возможно, что, когда опускаются руки, когда невмоготу терпеть нищету, когда ты понимаешь, что просто на просто умрешь с запасом знаний, умений и навыков, так и не забрав ни одну регалию, просто помни, успех испытывает тебя. Когда ты вдруг осознаешь, что близок к провалу, помни, что именно сейчас, именно в данный момент нужно работать. Приходишь с учебы – работаешь! Приходишь с работы – работаешь! Бросаешь гедонизм и работаешь! Все это удовольствие, посланное куда подальше, сконцентрируется и свалиться на голову, когда ты будешь на вершине. И это будет поистине удивительно!

Подходя к пивнушке и торжественно манкировав двух выходящих из заведения пьяниц, зашёл внутрь. В носовые пазухи мгновенно вгрызся отвратительный запах перегара и застарелого пота, переработанного биттера организмом, его накануне употребившем. Этому месту не помещает обзавестись добросовестным персоналом, способному поддерживать хоть какую-нибудь чистоту клоаки. Темнота в помещении, клубы дыма, не ощущавшиеся на входе, сейчас же, прекрасно распознавались… Отвратительное место, с годами здесь все хуже и хуже!

Макар сидел в углу и сел он туда неспроста, голова наклонена, открытая бутылка пива, наполовину полна, он видел всех и владел обстановкой. Возможно, дело пахнет криминальными манипуляциями, кто знает.

– Мазаль тов! – Иронично сказал я, улыбаясь.

– Очень смешно… Выглядишь не очень. – Резко подняв макушку, он поднял брови.

Мы обменялись римским рукопожатием, и я уселся.

– Сам знаешь… Забыл сделать клизму с крепким кофе… Ты чего в кепке?

Макар оглядывается, снимает кепку и говорит в стол:

– Покромсали как собаку… Отстой…

Издаю издевательский смешок, но не усердствую, чтобы не обидеть.

– Что-то ты долго.

– Так вышло, задумался и проехал остановку. – Сказал я отвлеченно, посмотрев на милую девушку и подумав, что же она делает в таком поганом месте? Пташка выскочила на улицу, а на ее место села витиеватая, бесформенная и старческая мерзость. В голове крутилось только одно слово – «импортозамещение». В России жить… посмотришь на фотографии людей русских, особенно женщин… Что время делает с ними? Зачем судьба так жестока к их нежной и чувственной натуре? Вся жизнь может повернуться наоборот, только из-за того, что родилась красивой. Или некрасивой. А Русь наша забирает красоту очень рано… Лица, улыбки, эмоции… а за ними что? – Кроме слез… Обложку многим вещам делают люди, как жаль, что и главенствующие лица России делают угрюмые лица народу. Мужики это дело запьют и переживут, а девушкам что делать?

– Сдурел?! Чего пинаешься? – Заскорузло накатил я, как только почувствовал кончиком туфли его берец. – Это тебе не дачные сандалии, имей уважение!

– А что мне еще сделать, если ты опять залипаешь? – Пригибаясь и переходя на шепот, тут же продолжил. – Я давно общаюсь с авторитетами, что работают на районе и сегодня у них дебют – ловят неудобоваримого, сам понимаешь, никто не желает оказаться за решеткой, парни не хотят видеть в банде левых типов, еле уговорил их, поэтому не подведи.

Пребывая в ступоре, ощущал переломный момент Макара, дебют не только авторитетов, но и его. Он не обычный человек, но еще и не настоящий неонацист.

– Воу… – выдохнув, я продолжил. – Как тебя только занесло… в том плане, что… ты же остерегался свор, разве нет? – С недоумением поинтересовался и, тем не менее, сказал следующее. – Но, что позвал, молодец, сам знаешь, каково мое мировоззрение относительно таких субчиков.

– Слушай, просто подумал, не время сидеть на месте, читать «борьбу» и рефлексировать. Я решил, пора действовать! И действовать сейчас! Ты, кстати, не спеши радоваться, принимать участие ты не будешь, я… Что?! Не смотри так на меня, ты же не думаешь, что мы его вальнем? Нейтрализация – это его очищение от альковных мыслей с помощью внешних трех факторов, которые олицетворены в нас, тех, кто будет ворошить правосудие. И не делай такое выражение лица, что не подозревал о моем нахождении в банде. Это видно издали, говорю тебе. – Надменную уверенность, подчеркнул вальяжным глотком, присосавшись к бутылке.

– Вот только не надо меня лечить относительно божества твоих, так называемых «авторитетов». Для меня, авторитеты, это те, чьи книги стоят у меня на полке, так что заканчивай с прокачкой. – Постучав пальцами, сказал. – Так, а нахрен я вам нужен тогда?

– Ты будешь оператором. Как тебе… это я предложил? – Придать окрас вопросу помогло пиво, которым он взмахнул и мигом отправил в глотку. Опять. – Ты будешь снимать все на камеру, будет наше личное кинцо. Как тебе, класс? Ты же хочешь быть белым русским человеком – Произнес с полной уверенностью на лице. Он был полон надежд одобрения с противоположной стороны.

– Не знаю. – Протянул я. – Во-первых, сейчас, день, если ты не заметил, во-вторых, вы хотите, чтобы снималось место преступления, лица, что участвуют в преступлении, да и ко всему прочему еще и этого инфантила… он может кони дать от ваших гриндеров, и в-третьих, с чего ты вообще взял…

– Да не торопись, организационных деталей не послушал. Дело будет вечером, когда стемнеет, встреча будет на заводе… – я фыркнул. – Не ссы, по картам все пробили… – он начал загибать пальцы… – ментовок рядом нет, а если бы и были, то сам знаешь, с их скоростью появления на места вызова, можно спокойным шагом уйти. Тип приходит – раз, ждет парнишку – два, звонит ему, а тут «бац» – мы – три… – Когда он облокотился на грязное сиденье и латентно улыбнулся.

– Давай так, говоря прямо, стремно все, но с другой стороны, у меня же нет выбора, да? – Посмотрев на него, желая прочитать по губам хоть какой-то шанс на обратное. – Подняв палец вверх, он подтвердил мои слова.

– Верно, ты подметил… Кроме прочего, мне нужна фотка твоего паспорта.

– За каким хреном тебе нужна моя фотка. – Прекрасно понимая зачем, я все равно задал вопрос.

– Люди не пальцем деланые, сам должен понимать. Парни мрут как мухи, из нашего клана погибло трое, нужно для перестраховки. Я им говорил, что ты не сучной, но, там у главаря паспорта парней хранятся, благо я смог добазариться за свой документ и за твой, кстати тоже. Он настаивал на полной сдаче, но я уговорил на фотку. Не ссы, воспринимай это как залог, когда снимаешь квартиру на сутки. – Мы встретились взглядами, и я решил спросить, ведь это не сложно.

– А на счет квартиры…

– На счет хаты все отлично, ключи от нее находятся у пацана, он будет сегодня на… «отдыхе». Потом, я их у него заберу и торжественно вручу новому владельцу. – Макар был осторожным и не случайно употребил слово «отдых». Он спокойно мог сказать: заруба, драка, бойня, месиво, убийство, мочилово, кровопролитие, но во время диалога, проходил какой-то доходяга и он заведомо применил эвфемизм.

– Там не убрано, если найдешь кой-чего ценного, дай знать.

– И что это?

– Поверь, как найдешь, поймешь сразу. Я сам шарился, пиная мусор, но ничего…

– Мусор? Там что, свинья жила?

– Не ссы, не критично, бардака там нет.

– Хорошо, честно, я уже не мог там находиться, плевать на бардак…Что я должен тебе?

– Стоп, стоп, стоп. – Перебив меня, он продолжил. – Ты мне ничего не должен, достаточно того, что ты снимешь, как мы его отработаем кулаками, вот и все.

Когда он завершил, я подавился слюной. Как он мог сказать это? Буквально, минуту назад, когда мимо проходил какой-то бомж, он сказал так тихо слово «отдых», что я его еле услышал. А сейчас, когда из уборной идет явно неплохо одетый парень, не понятно, что забыл здесь, проходит мимо нас и это бритоголовое создание позволяет в голос говорить о факте совершения преступления, намеченное на сегодня! С рдением на лице я зашипел:

– Ты что с катушек слетел, голова не соображает, что издает твой поганый язык? Какого хрена ты треплешься об этом, когда люди рядом ходят? В тюрягу захотел, гик недоделанный?

– В смысле? – Что я такого сказал? – поинтересовался он. – Никто меня не слышал, не ссы.

– Чувак, что проходил мимо нас, и он явно слышал, о чем ты тут кудахтал!

– Да он обделанный был, тем более, я слежу за речью и не позволяю себе лишнего, как некоторые. – Указал пустой бутылкой на меня. – В отдыхе нет ничего плохого, он ничего не поймет.

– Причем тут отдых вообще? После него был еще парень, он прошел мимо нас!

– Не видел никакого парня – парировал он.

– Блять, Макар, вот ты как всегда, я в шоке…

– Слушай, не будь ты таким напряженным, ты педант и это не лучшее качество, что есть в тебе. Выброси его.

– Дай мне минуту, я должен собраться с мыслями и не послать к чертям всю эту операцию.

Он резко прильнул к столу, облокотил руки и с яростью в глазах посмотрел на меня.

– О, ты давай-ка соберись, а то я не хочу ставить репутацию в банде на кон, из-за того, что ты слишком труслив, ладно! – Сверля глазами пару секунд, успокоившись, он добавил. – Ты же сам хотел драйва, разве нет? Помниться, как ты мне говорил, что у тебя уши сворачиваются от одного и того же, каждый херов прожитый день, нет?

– Все было совсем не так, просто не было настроения. Я так никогда не говорил.

Говорил. Сукин сын прав. Я сидел возле детской площадки, курил сигарету, вздрагивая от поступающей мысли в голову относительно хлада внешнего мира. Мира, что меня не принимал. Иногда полезно поплакать, спустить эмоции, но тот факт, что я был никому не нужен, терзал изнутри и через несколько минут, ни смотря ни на что, я пришел в себя, на следующее утро сжег мосты со всеми, кто, как считал, тянут вниз, бросил курить, с нахождением в пачке 19 сигарет, выкинув ее и не прикасался к алкоголю вообще.

Чем больше читал, тем угрюмее становилось лицо, сужая круг интересов, избавляя от повседневных бредней и оставляя невидимые круги книг в душе. Начал понимать то, что все сознательное взросление хотел кого-то перерасти. Подходы разные, а цель одна.

Макар игрался с пустой бутылкой, давая мне время прийти в себя и вскоре сам вытащил из липофрении.

– Все нормально? – Голос звучал довольно мягко. – Мы решили? Ты будешь там? Времени нет, скоро начало!

Мне понадобилась секунда, чтобы поймать его взгляд:

– Да, я буду там.

Ноги поднялись сами и понесли тело к выходу, выбора не было, сейчас квартира за гроши важнее удобства. Около порога, Макар успел окликнуть меня и показал телефон, на котором включена камера, полном рабочем состоянии, готовая к вспышке.