Читать книгу Есть только миг… «Восход» - Данияр Акбарович Гафаров - Страница 3

На подъезде к Рублёвке, я остановился на стоянке и задумался. А как, собственно, я подберусь к Резиденции? Машину там точно негде поставить, да и не дали бы, если б было где. Впрочем, и это меня не сильно печалило, в любом случае рисоваться там я не собирался. Гораздо печальнее, что об этом я не подумал, когда говорил командиру, что у меня всё схвачено. Как же добраться до туда? Не пешком же бежать, неизвестно, как долго работает это состояние при беге, да и вообще как долго работает? Я же не проводил опыты по установлению времени задержки состояния “остановки времени.” Вывалюсь в мир в самый не подходящий момент, весело тогда будет. Ещё веселей станет, когда не получится войти в этот режим вновь. Какой у него откат? А то, что откат существует – я не сомневаюсь. Просто я никогда не достигал точки отката. Хоть и говорилось в книжке, что некоторые маги замедляли время на довольно длительный срок, но там не говорилось на какой именно. Кроме этого, они таинственно погибали после этого. Я такой участи не хочу, и искать точку отката не буду. Буду использовать это состояние редко и недолго. А возможно с перерывами, как и раньше. Так и как же мне тогда попасть на интересующий меня участок?

И тут я увидел тентованную Газель, направляющуюся в нужную мне сторону. Рессоры были слегка просевшими, вероятно перевозили что-то тяжёлое. Дождавшись, когда машина проедет, остановил время и, подойдя к машине сзади, попытался заглянуть в кузов. Это удалось без труда, ремня бокового, который зашнуровывает тент, с правой стороны просто не было, а на углу тента был крючок, который цеплялся за бортовой замок откидывающейся задней двери. В машине перевозили мебель. Её было не так много, и стояла она по бокам кузова, в центре был узенький проход. А мебель была не простая. Даже удивительно, как ТАКУЮ мебель загрузили в такую машину. Была она старинной, это точно, и полностью из дерева. Раньше, в царской России мебель делали из древесины. Выполняли её краснодеревщики, очень достойная профессия. А сейчас мебель делают из опилок, а заборы из дерева. “Достойное” применение народного богатства.

Слева стоял старинный комод, солидный и очень красивый. Видно, что он после реставрации, выглядел ново, но старинОй от него несло за версту, а справа – на боку, платяной шкаф, тоже, из тех же времён, и тоже выглядел новым. Всё это дело было качественно изолировано от бортов Газели при помощи плотного пенопласта. Снизу тоже был тот же пенопласт. Хорошо хоть на проходе пенопласта не было, а то мог наследить.

Не теряя времени, отстегнув крючок, откинул тент и залез внутрь. В таком состоянии тент поддавался с трудом. Инерционность, однако. Хорошо хоть не порвался. Забравшись внутрь кузова, застегнул тент, как и было, просунув руку в щель, и отойдя вперёд кузова, сразу пустил время в своё русло. Чуть не вылетел наружу. Газель-то двигалась с обычной скоростью, 60 км в час, а я практически стоящим был. Вот с этой скоростью я и грохнулся на пол кузова. Падая – успел зацепиться руками за мебель, чуть руки не вывернул к чертям, и уже прилично погасив скорость, упал на пол. Если бы мебель не была пристёгнута к бортам ремнями, то неприятностей было бы не избежать. Но даже так, меня протащило по полу до самого борта, прилично при этом ободравшись. Вот ведь дурачок. Как можно было забыть про инерционность? Только что ведь думал об этом, когда говорил о тенте, а о том, что это же действие относится и ко мне, в момент возврата прежнего режима – не подумал. Ну, уроком мне будет, на будущее. Вот интересно, это же уже со мной происходило, когда я от торпед Погоста отрывался. Тогда я останавливал время, находясь в машине, выбегал, затаскивал труп на место пассажира, а потом сел на своё место и пустил время в нормальное русло. Тогда меня тоже придавило к креслу, но я в тот момент выводы не сделал, да некогда было просто. Не придал значения такому несущественному факту, а теперь расплачиваюсь. Теперь-то уж точно должен запомнить надолго такой момент. Ладно, замнём. Проверив себя на предмет целостности, убедился, что ничего страшного со мной не произошло, мелкие ссадины, которые на моих глазах постепенно сходили. Регенерация наше всё. Отряхнувшись от грязи на сколько возможно, выглядеть стал почти прилично, если не присматриваться. Да и темно тут, не больно-то и видно. На воздухе надо будет внимательней осмотреться.

Подойдя к переднему борту Газели, проковырял дырку в тенте, просто проткнул её пальцем, ускорившись, да и всё. Скоро должен появиться пост ГАИ, и мне об этом надо будет знать заранее. Если остановят, а остановят её обязательно для проверки, место-то не простое, прятаться здесь негде. Надо будет выпрыгнуть перед постом, и подождать машину уже за ним. А вот и он родимый, и навстречу уже спешит инспектор с полосатой палочкой, останавливая машину. Спешить я не стал, пусть остановится. Когда машина полностью остановилась, остановив время, выбрался из кузова, застегнул тент, перебежал пост, забрался на дерево и пустил время в норму. В этот раз никаких неприятных моментов не случилось. Даже птички, находящиеся здесь же на дереве, не испугались.

Дождавшись, когда машину проверят, и она поравняется с деревом, опять остановил время, соскочил с дерева, забрался в машину, привычно застегнул тент, пробрался вперед кузова и оперевшись спиной о верх шкафа, который сейчас для меня был торцом, пустил время в нормальное русло. В этот раз меня слегка только прижало к шкафу, ну ещё бы, скорость-то небольшая, машина только разгонялась. Устроившись у дырки, стал ждать момент, когда нужно будет покинуть кузов. Ехать в таком темпе минут пятнадцать, но всё же лучше видеть, куда он едет, а то может и вообще не доедет и свернёт куда.

Всё это время, мы ехали в нужном мне направлении, и когда уже невдалеке показался нужный мне зелёный забор, мне пришло сообщение: “Бабушка посылку получила”. Вот чёрт, а я ещё не доехал. Надо спешить, иначе потом попасть внутрь будет очень проблематично.

Больше медлить я не мог. Остановив время, выскочил с машины, тент даже не застегнул, и помчался к забору. До него было метров триста. Пробежал это расстояние я быстро. Хотя здесь и не имеет смыла время, для других всё равно это будет мгновенно. Но мне было это важно, точка отката не известна, и рисковать я не хотел.

Добежав до забора, забрался на дерево, растущее рядом и, пустив время в нормальное русло, осмотрелся. А глядел я взглядом ЭМИ, и не зря. Много интересного заметил на своём предстоящем пути. Чего тут только не было. По излучению определить, что к чему относится, не получилось, но вот то, что этими излучениями перекрыты все подступы к забору с внутренней стороны, а снаружи всё перекрыто камерами слежения, это увидеть удалось. Кроме того, вдоль забора прохаживалась довольно серьёзная охрана периметра, в полном обвесе и с собаками, это я уже увидел, переключив своё зрение на определение ауры. Приметив наиболее непонятное излучение, исходящее из земли и пересекающее мой маршрут следования, прикинул для себя маршрут уклонения и, остановив время, перепрыгнул с дерева через забор, а росло оно в паре метров от забора, и помчался по проторенному маршруту. Я понимаю, что в момент остановки времени на земле даже отпечатков не останется от моей обуви, но опять же напомню о точке отката. Уходя от излучений, вырвался на безопасный участок, в десяти метрах от забора, ничего серьёзного уже не было, но всё же удалился метров на пятьдесят, и только тут привёл время в норму и, не останавливаясь, а ускорившись, побежал непосредственно к резиденции. Собак не боялся, были они далеко, да и бежал я в сканирующем режиме. Если попадались на пути следования живые, оббегал стороной. Заметить меня в таком состоянии тоже не реально. Глаза просто неспособны уловить такую скорость.

Бежать было не очень удобно, кругом лес, высокие деревья, но кустарника нет. Очень прибранный лес. Мне как-то друг рассказывал, он жил какое-то время в Германии, так вот там лес – словно городской парк. Всё вычищено, нет ни одной сухой ветки валяющейся на земле, ни одного сухостоя. И вот я сейчас бегу по такому же лесу. А преимущества для хозяина этих земель неоспоримы, ну или для тех – кто охраняет эту территорию, спрятаться здесь просто не реально.

Наконец я увидел просветление, а уже в следующий миг увидел и резиденцию. От неё уже отъезжала машина. Вероятно это та, что посыльного доставила. Ну, так и есть, посыльный уже стоял с открытой дверью резиденции, намереваясь войти. Всё это я наблюдал, остановив, как-то автоматически, время, что бы оглядеться и в случае необходимости спрятаться, (не надо думать, что ночью всё равно никто ничего не увидит, здесь датчиками всё обвешано так, что и наружного наблюдения не нужно) и очень удачно это вышло. Мгновением позже, и я бы не успел. Пришлось бы придумывать другой вариант, а это время, которое может испортить все наши приготовления.

То, что это именно посыльный, я не сомневался, в руке у него я заметил пакет, довольно приметный пакет. Что стало с тем человеком, который передал пакет, я даже не знаю. Оно, в общем-то, и не важно, этот человек совершенно ничего не знает о нас, должны были дать его совершенно левому человеку, со стороны присматривая за ним. Как его заинтересовали – могу только догадываться, наверно денег много дали. Если пакет у посыльного, стало быть, авантюра удалась. Если и возьмут того человека, то ничего он рассказать не сможет, потому что не знает совершенно ничего. Да вряд ли его будут брать, пакет-то можно сказать – от хозяев. Проследить могут, ну и шут с ними. Пусть хоть до посинения следят.

Опознав посыльного, я устремился к резиденции. Успевал я впритык. Забежав в фойе, я спрятался, чтобы подождать, когда он откроет следующую дверь. Так я и двигался. Сложнее было в длинных коридорах, прятаться там было очень сложно, почти везде открытые места или под прикрытием камер, но с трудом мне удавалось следовать своим курсом. Наконец, приёмная главы государства, посыльный и являлся хозяином этого кабинета, и когда он открыл дверь в кабинет, пытаясь проскользнуть вперёд, я упёрся во вторую дверь. Вот чёрт, тамбур. Пришлось выскочить в приёмную, и спрятаться от камер. Повезло, что он не стал закрывать первую дверь, так открытой и осталась. Ну а чего, в приёмной никого нет, кого опасаться? Тем более, что ему обратно выходить, а дверь тяжё-ёлая. Понимаю, и поддерживаю.

Когда он открыл вторую дверь, я проскочил в кабинет в режиме нон-стоп и, спрятавшись, стал ждать, когда удалится секретарь, который и оказался посыльным. Ха, а он и вторую дверь не закрыл. Так приоткрытой и осталась. Впрочем, отдав пакет Бельцину, он спешно покинул кабинет, плотно затворив двери. А пакет он ждал, это видно, как дрожащие руки вскрывали его. Там ожидаемо лежал текст его будущей речи и пустая кассета, но он об этом не догадывался. Он хотел побыстрее ознакомиться с текстом, что бы поменьше смотреть в бумажку, уж очень не приглядно это смотрится. А смотреть будут не только в нашей стране. Об этом его и предупредили и поэтому попросили, что бы, он не опаздывал, и подготовил своё выступление к выходу программы “Время”. А время уже начало девятого. Впрочем, группа телеоператоров подготовлена, и сейчас готовят студию к эфиру.

Торопиться я не стал, пусть ознакомится с текстом в спокойной обстановке, текст там не длинный, времени много не займёт. А вот от резких движений его остановить стоит. Как бы ему в голову не пришло пригласить секретаря к разговору. И судя по его меняющейся физиономии и потянувшейся в сторону селектора рукой, он именно это и собирался сделать. Всё, пора, больше ждать нельзя.

Ускорившись, я остановил попытку сделать звонок, перехватив руку в воздухе. Президент, подпрыгнув на месте, застыл в ступоре, широко открыв рот и выпучив глаза, как ещё не заорал, удивляюсь, а когда он справился с собой и пришёл в себя, я его уже откатил на кресле с колёсиками подальше от стола. Вдруг там ещё что есть, для подачи тревоги? Текст из руки я у него забрал, и аккуратно положил на стол, пригодится ещё. Состояние его я контролировал, и не зря. Он уже готов был сложить свои полномочия, так и не передав их. Вовремя подкорректировал работу сердца, а затем и влив немного энергии. Ох, и заср… запущен у него организм я вам скажу. Но ничего ему выправлять я не стал, главное, что бы он успел сделать то, что от него требуется, а что будет с ним дальше, мне совершенно не интересно. Изменится образ жизни, может и проживёт ещё, подольше, чем, если останется всё на прежнем уровне. Так-то, ему недолго осталось небо коптить. Испортила власть ему карму.

Пока президент приходил в себя, я спешно оглядывал помещение взглядом ЭМИ. Излучения от камер я не заметил, как и сказал Георгич, а вот схожие характеристики с прослушивающим устройством в кабинете у Георгича – я нашёл. Это была декоративная чернильница с золотым пером на столе. Прав был Георгич, слушают его, и слушают безбоязненно. Не поверю, что кабинет его не обрабатывается на наличие насекомых, а это говорит о том, что: либо это излучение наши приборы не могут засечь, что маловероятно, либо этот прибор включается в наиболее интересный момент, или когда этот момент сочтёт интересным хозяин устройства, либо тот, кто проверяет кабинет и сам является хозяином этого жука, что тоже маловероятно. Такие предметы простой системщик подарить не может, не по статусу. Значит тот тоже в деле. Но скорей всего, этот прибор включается дистанционно в наиболее интересный момент для хозяина насекомого. Надо будет не забыть, потом спросить его, кто подарил эту чернильницу.

Оторвавшись на мгновение от президента, я ускорился, и прикоснувшись в золотое перо композиции, подал импульс, спалив прибор. Вернувшись к президенту, я снова огляделся, и убедился, что прибор больше не излучает, вот и прекрасно. Теперь можно и поговорить.

– Кто ты? – Наконец совладал со своим голосом президент. – Что всё это значит?

– Для начала, – я посмотрел ему в глаза, – я хотел бы узнать, откуда эта чернильница у вас?

– Президент США подарил, лично. – И свирепея, он выкрикнул. – Да какая разница? Кто ты и что ты здесь делаешь?

Я, молча, взял чернильницу, президент в этот момент насторожился, покрутил её в руках, присматриваясь. Сама чернильница была выполнена из какого-то щербатого, тёмного камня, с множеством мелких отверстий. Похож он был на кусок метеорита, может им и был. Осмотр ничего не дал. Никаких потайных дверок или ниш я не нашёл. Тогда я взял одну из скрепок, во множестве лежащих в ёмкости канцелярского набора, разогнул его и стал тыкать в маленькие отверстия на поверхности камня. Всё это время президент сидел тихо и лишних движений не совершал. Для него тоже стало интересным, чем я там занимаюсь. В какой-то одной из отверстий мне повезло, скрепка провалилась глубже положенного и снизу открылась крышка. Подняв это к лицу, я убедился, что прослушивающее устройство присутствует и продемонстрировал это президенту.

– Это прослушивающее устройство. – Сказал я ему.

– Вот сука! – Не сдержался он. – А я-то думаю, как он обо всём узнаёт? Ладно, я с этим сам разберусь. Ещё раз спрашиваю, кто ты, и что ты здесь делаешь?

– Борис Николаевич, присядьте на диван, – указал я на диван рукой, – а я присяду на стул, и мы поговорим. Разговор будет очень серьёзным, и мне не очень удобно говорить с вами стоя.

Он не стал со мной спорить и качать права, встал, но прежде чем он перешёл к дивану, я попросил его ещё об одном одолжении:

– Борис Николаевич, попросите секретаря по селектору, что бы вас никто не беспокоил ни по какому вопросу, это очень важно, прежде всего – для вас. Если нас побеспокоят, то пострадают люди, много людей. И в первую очередь – вы. В Резиденции не останется живых. Я бы очень этого не хотел. По тому, как я оказался перед вами, вы можете сделать вывод, что мне это не сложно. Но ещё раз повторюсь, для меня это тоже не очень хорошее развитие событий. Ну, так как, сообщите?

Я блефовал, серьёзно блефовал, но он-то этого не знал. Если сорвётся операция, мне проще просто грохнуть его и валить как можно быстрее. Уничтожать всех я был не готов, да и не требовалось это от меня. Наоборот, говорилось, что бы, не было сопутствующих жертв. Но видимо моя речь произвела на него эффект, и он медленно подошёл к столу, неуверенно нажал клавишу связи с секретарём и сказал:

– Андрей, меня ни для кого нет. Повторяю, НИ ДЛЯ КОГО. Как понял?

– Понял, Борис Николаевич. – Раздался озадаченный голос секретаря. – В девять назначено ваше выступление, вы будете?

Он посмотрел на меня, увидел мой согласный кивок и сказал:

– Да, Андрей, я буду. А до девяти, никого ко мне не пускай и не соединяй ни с кем.

– Хорошо, понял. – Уже более уверенно подтвердил указания президента собеседник, и отключился.

– А теперь присядьте на диван, – снова указав на диван, попросил я его, – будем знакомиться, и решать сложную ситуацию.

Когда он сел на диван, а я на стул, напротив него, он заговорил:

– И в чём же сложность? – Непонимающе произнёс он. – Вы сейчас встанете и уйдёте, и возможно я даже попрошу свою охрану проводить вас, но сначала выяснить, как вам удалось попасть сюда?

– Вот, – подняв в верх указательный палец, сказал я, – это и есть непростая ситуация для меня, очень тяжело к вам попасть, что бы встать и уйти. Поэтому я проигнорирую ваше предложение и приступлю к делу. Неужели вы не догадались кто я? – Увидев непонимание в глазах, я продолжил. – Вот о ком вам было дано указание, выйти в эфир?

Увидев, как округлились его глаза, и участилось дыхание, я понял, что он разобрался – с кем его свела судьба, на данном участке времени и площади. Он впопыхах схватился за сердце, но я контролировал его и, склонив голову к правому плечу, с усмешкой наблюдал за ним. Поняв, что сердце его не беспокоит, и умирать ему ещё рано, он убрал руку и промычал:

– Но как? Почему? Значит то, что сказали о вашей ликвидации – липа?

– Это было только поводом, что бы вы собрали необходимый для наших целей прямой эфир с вашим выступлением. – Увидев непонимание, продолжил. – Да, да, вы будете произносить текст, но только не тот, о котором вам говорили, а тот, что лежит на столе.

– Но это невозможно! – Вскрикнул он и раскраснелся как рак. – Меня избрал народ, совсем недавно, на второй срок, и я не собираюсь покидать пост!

– Вот только не надо говорить про народ, хорошо? – Жёстко посмотрел ему в глаза. – Знаем мы, как у нас происходят такие выборы. На первый срок ещё возможно, вас выбрал народ, замечу, оболваненный народ, но вот на второй срок – народ здесь не причём. И не надо делать круглые глаза от негодования. Мы знаем, кто помог вам остаться на второй срок и сколько это стоило. Так что, оставим это в стороне, собственно это и не является для нас чем-то мешающем. Речь совершенно о другом. Вы передадите этот пост по собственному желанию, и останетесь хоть с какими-то деньгами, которые позволят вам уехать за границу и там устроиться, в России вам места нет. Когда народ узнает правду – мы вас спасти не сможем, да и пытаться даже не будем. А что бы убедить вас, – я передал ему портянку с его зарубежными и внутренними счетами, – ознакомьтесь с этим. Сразу скажу, что эти счета полностью обнулены.

Он взял бумажку как ядовитую змею, внимательно присмотрелся, и вопросительно посмотрел на меня.

– Это ваши банковские счета, пустые банковские счета. Можете проверить, но поторопитесь, времени немного.

Он встал, подошёл к столу, я напрягся, готовый в любой момент предотвратить неразумные действия, но этого не потребовалось. Он вытащил маленькую записную книжку из под стола, и стал сверять её с переданной ему бумажкой. В какой-то момент на его лице появилось узнавание, а следом выступил крупный пот на лице. Сердце попыталось остановиться, но я внимательно отслеживал ситуацию и как только возник непредвиденный случай, снова заставил биться сердце. Ты нам ещё живой нужен. Понять его можно. Столько копил, стольких продал, и всё только ради того, чего сейчас лишился практически полностью.

– Можете позвонить в банк и убедиться, что счета ваши пусты, – решил добить я его, – или же можете воспользоваться компьютером, который у вас стоит на столе.

Президент не стал доверять мне дословно, и всё же решил проверить. Зайдя в сеть и проверив один из счетов, плечи его опустились, руки повисли безвольно, а внешне он стал выглядеть старым и больным человеком. Глядя на него сейчас, с трудом можно было узнать того живого политика, который с танка призывал народ к массовым беспорядкам.

Доковыляв до дивана, он рухнул на него, и безжизненным голосом заговорил:

– Вы лишили меня всего, что вам ещё надо?

– Я уже сказал, что нам нужно. – Укоризненно помахал я головой. – И не надо говорить, что мы вас лишили всего. – Я передал ему в руку ещё одну бумажку, лежавшую у меня во внутреннем кармане куртки. – Вот этот счёт мы не трогали. Тут вполне достаточно, что бы жить за границей в течение года, вам и вашей супруге, а дальше зависит от вас. Всё, что находится здесь – останется здесь. Я не имею в виду ваши личные вещи, речь идёт о денежных средствах. Вам ещё повезло, других полностью лишают всех средств, а кроме того – они будут отданы суду, ну, те, кто останется жив после сегодняшнего дня. Видя назревающий у вас вопрос, поясню: Это те, кто продался американцам и англичанам. Да, да, мы знаем обо всех предателях. Их очень много. Сюда относятся и те – кто продавал иностранцам страну по кусочку, жируя на этом. Как вы, Борис Николаевич. Как мне хочется свернуть вам шею за всё, что вы сделали со страной, но тогда пострадает дело. А я этого не хочу. В конце концов, мы можем справиться, и если вас не станет, но возникнут сложности, чего хотелось бы избежать. И как последний довод, вы хоть что-то сделайте для своей страны полезное на прощание. Может хоть в этом случае вас вспомнят добрым словом.

После моих слов, о том, что я бы с удовольствием свернул ему шею, его ощутимо передёрнуло. Но истерику он закатывать не стал.

– Если я уеду за границу, там меня быстро прибьют за такую подставу, – обречённо поник головой Бельцин, – у них уже есть претендент на этот пост.

– Мы знаем, и он не ваша забота, – согласился я, – собственно, из страны вас никто не гонит, можете оставаться, и преследовать вас никто не будет, но и защищать специально от народа – тоже. Хорошо, мы можем и не раскрывать все карты перед электоратом о вас, но и вы больше не пытаетесь лезть в политику. Хотя, вам это и не поможет больше. Для Америки вы будете потерянным, и если они и захотят с вами связаться, то только что бы прибить.

Он встал, прошёлся по кабинету, потерянно оглядываясь, дошёл до неприметного сейфа, открыл его, и вытащил бутылку коньяка, налил с пол стакана, выпил, закусил нарезанной долькой лимона, тряхнул головой, и ко мне уже подошёл более уверенный в себе человек. Не такой, как на танке, в известный период, но и не как развалина, как несколько минут назад.

– Хорошо, пусть будет так, – махнул он головой, – друзей у меня там нет, жалеть некого. Качественно спланированная операция. А не боитесь, что Америка бомбами закидает?

– Не боимся, Борис Николаевич, не боимся, – усмехнулся я, – не буду говорить, почему не боимся, да вы и сами знаете, но кидаться бомбами они не будут. Там тоже жить хотят.

Он только махнул головой в согласии.

– А, Путилина я знаю, – вдруг встрепенулся он, – достойный претендент. Ладно, мне надо подготовиться к выступлению, а времени всё меньше. На сколько вы значительны, на обещание не ворошить грязное бельё?

– Можете мне верить, – пообещал я, – командир согласится со мной.

– Я верю вам. После того, как всё закончится, я со своей супругой, удалюсь, куда ни будь, подальше, в глубинку, и там остепенюсь. Пенсия-то хоть мне будет?

– Почему нет? Судить же вас не будут, следовательно, и жить вы будете, как простые Российские пенсионеры.

– Ну и на том спасибо. – Махнул он головой, а затем взял текст и стал внимательно его изучать.

А он молодец, держать удар умеет. Быстро справился с потерей. Возможно, в будущем ещё аукнется ему из-за переживаний, но тут уже, если он не сможет ассимилироваться среди граждан. Во власти-то он уже давно, привык ко многому. Я не говорю о президентстве, до президентского срока, он тоже ошивался во властных структурах.

Когда времени оставалось минут десять до эфира, он встал и сказал:

– Я готов.

– Вот и хорошо. И вот ещё что, там на листочке с вашим счётом, новый пароль. Мы сделали так, что правительство Америки не сможет добраться до ваших денег, что они планировали использовать в самый крайний случай. Теперь у них такого рычага нет, свои деньги вы сможете снять в любом филиале банка. Ну а теперь ступайте. Обо мне не думайте. Не надо, что бы обо мне сейчас кто-то знал.

Бельцин махнул головой соглашаясь, поправил свой костюм и решительно направился на выход из кабинета. Когда он открыл дверь, а затем вторую, не закрывая первую, я, остановив время, скользнул мимо него в кабинет секретаря и спрятался в укромном месте. Была здесь какая-то ниша в стене прикрытая занавесками, вот за эту занавеску я и скользнул, и пустил время в обычный режим. В приёмной был не только секретарь, но и кто-то из операторской группы, что не терпеливо пританцовывал на месте. Увидев выходящего президента, он взбодрился и попросил поторопиться Главу Государства, так как, надо ещё привести в порядок внешний вид и лицо. Что бы лицо не бликовало перед камерами, на него наносят тонкий слой грима, а это время. Но сопровождающий пообещал со всем успеть.

Когда работник ТВ открыл дверь приёмной, я привычно скользнул первым и, спрятавшись, стал ждать следующей двери. Мне необходимо было убедиться в том, что он полностью выполнит условия договора. В противном случае – я его уничтожаю, незаметно, и исчезаю. Второго случая не представится, а он будет на стороже, поэтому и не стоило рисковать.

Добравшись, таким образом, до студии, я с трудом смог найти место, откуда, я бы не просматривался, да на потолочные софиты пришлось забраться. Не было там другого места. Кругом люди и камер много. Зато там я точно не видим.

Президента привели в порядок очень быстро, опыт у этих людей огромный. Абы кого к президенту не приведут. И вот, ровно в девять часов, после заставки информбюро, в эфир вышел президент. В руках он хоть и держал текст, но внимание на нём не акцентировал. Устремив свой взгляд в объектив телекамеры, он заговорил:

“ Здравствуйте, уважаемые Россияне! Сегодня для всех нас, очень необычный день. Я надеюсь, переломный момент в развитии России. Переломный – в лучшую сторону. Сегодня я ухожу. Я ухожу с поста президента России. Я не справился с поставленной мне задачей по улучшению жизни Россиян, вашей жизни, уважаемые мои сограждане. И когда я понял это, я решил оставить вместо себя, на период до президентских выборов своего преемника. Это достойный человек своего народа и преданный делу России, Путилин Владимир Владимирович. Прошу не судить меня строго по моим делам, ведь я такой же – как и вы, а на этом посту должен находиться человек более грамотный, как в политическом, так и в экономическом смысле. И Путилин Владимир Владимирович представляется мне именно в этом свете. А теперь, простите меня и прощайте”.

После этих слов, он встал и вышел из студии, а в студии стояла оглушительная тишина. Все были в ступоре. И прямой эфир продолжал показывать пустое кресло. Впрочем, спустя полминуты, операторы очнулись, и зашуршали своим оборудованием, отключая прямой эфир и отдавая инициативу средствам массовой информации. Никто не попытался даже обсудить только что случившееся. Каждый выполнял только свою работу, и им было не до разговоров. Эти ребята торопились отправиться по своим домам, и уже дома, в тепле, обсудить это со своими родными.

А он молодец. Или я говорил уже это? По его виду невозможно было понять, что говорит он это не по своей воле. Да и текст, в общем-то, переврал, но это не сгубило, а даже несколько улучшило эффект. Но всё же, отказываться от власти по принуждению, но с таким видом, что будто сам выпестовал преемника, с любовью в голосе – это что-то. Или я чего-то не понимаю? Может он действительно тяготился этой власти? А тут такой удобный случай, отдать власть не кому-то, а достойному человеку. Если так, то я только рад тому, что ему удалось достойно покинуть политическую арену. И пусть потомки рассудят нас.

Проскользнуть со студии мне не составило труда, но выходить, также как зашёл – было лень. Да и ждать не хотелось, пока кому ни будь, заблагорассудится покинуть резиденцию. Операторы здесь ночевать не собирались, но ждать я не хотел. Увидел открытое окно на втором этаже и нырнул в него. На дорогу, за территорией резиденции выбрался без проблем, мой “нон-стоп” работал без нареканий, и только перебравшись на ту сторону, я заметил возвращающуюся Газель, на которой собственно и добрался сюда. Вот так удача! Словно заранее всё рассчитал. Медлить я не стал, а привычно забрался в кузов, он, кстати, был совершенно пуст, и оперевшись спиной в задний борт, привёл время в норму. На короткий миг меня прижало к борту, а потом отбросило от него, но к этому я был готов и непростительных оплошностей больше не допускал.

На посту нас даже не стали останавливать, и я спокойно добрался до стоянки, где оставил свою машину. И очень вовремя добрался, потому что, прибудь я на минуту позже – машины бы уже не было на месте. Да угнать её пытались. Рядом с моей машиной стояла какая-то крутая тачка, что-то полуспортивное, сочно-зелёного цвета, из кузова которой доносился звук радио, а мою машину в это время пытались открыть двое … даже не знаю как их назвать, наглецов наверно? На вид не бандиты, а вполне обеспеченные молодые люди. Один – здоровенный лось, даже выше меня на голову и очень широкий в плечах стоял за спиной того, кто при помощи линейки поддевал стопорный замок моей машины. Этот был не атлетического вида, простой наглый мажор. Того, как я оказался на площадке парковки – они не заметили, а когда заметили, то не стушевались, а посоветовали свалить отсюда по быстрому. Когда я проигнорировал их советы и приблизился метра на три, лось повернулся ко мне и угрожающе зарычав, попытался уложить меня с одного удара. Я пропустил удар правой над собой, пригнувшись, и устремляясь вперёд – врезал ему в верхнюю половину грудины. Не стал я ускоряться, не хотел трупов. Ударил я его тоже не сильно, для меня не сильно, а вот ему пришлось очень больно. Теперь с месяц нормально дышать не сможет. Такой удар у нас в армии практиковали, старички фанеру пробивали, тренировались на молодых, воспитывая одновременно, если проштрафился, конечно. Удачный удар доводит до межрёберной невралгии, и дышать без боли становится очень тяжело. И так, в течении почти месяца. А у меня вышло удачно. Качок упал, и шевелиться не спешил. Второй же, увидев такой расклад, вытащил из-за пазухи пистолет и направил на меня. Ждать, когда он выстрелит, я не стал. Ускорившись, сблизился с ним, и левой рукой ухватил его за наружную сторону кисти с пистолетом и за сам пистолет и провернул её в сторону хозяина. Он вскрикнул, но пистолет отпустил, и теперь он был направлен на самого нападающего. А потом от всей души заехал ему ногой промеж ног. Даже какой-то противный хруст услышал. Мажор отлетел метра на три от меня, и там потерял сознание от боли. Я же, положив пистолет в карман куртки, потом выкину, повернулся в сторону спортивной машины, из которой уже выходил водитель тачки. Но бежать ко мне с кулаками он не спешил, а спокойно так спросил:

– Ты хоть знаешь, придурок, кого ты поломал? Кто у него отец?