Читать книгу Цена желания - Данте Стрейсон - Страница 3

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. БОГАТЫЙ НЕУДАЧНИК

«Кто-то пожелает стать богатым.

А богачи люди солидные и роскошные.

Они красивые снаружи, но пустые внутри..».

Фэйт.

Его звали Гленн.

– Располагайтесь поудобнее, мистер Ди, нам еще многое предстоит вспомнить. – я вскинул руку, – Официантка! Можно сделать заказ?

К нам подошла довольно милая и опрятная, как и большинство официанток здешних мест, девушка.

– Что будете заказывать? – девушка приготовилась фиксировать.

– Мне кофе и сэндвич с яйцом. А вы что будете, мистер Ди? Я угощаю!

– Чашку горячего шоколада, если есть!

– Ожидайте, через 5 минут все принесут – сказала она и направилась в сторону кухни.

– Люблю такие места – простые и уютные. Это странно, но даже в самых роскошных ресторанах не чувствуешь такого уюта и спокойствия. Хотя, это всего лишь мое мнение. А вы как считаете, мистер Ди?

– Мне все равно где есть. Нет особого смысла. Пожалуйста, не будем тратить время на пустые разговоры. Продолжайте Ваш рассказ.

– И то верно. Итак, мы остановились на том, что я обзавелся подружкой-призраком. Ну так вот…

Итак, Фэйт находилась со мной все время. И, с одной стороны, это было приятно, а с другой она очень сильно изменилась. Была уже совсем не тем человеком, вернее, не человеком вовсе. При жизни она была очень скромная, верующая. Воспитывалась набожными родителями, как настоящая благочестивая девушка. Теперь она стала очень раздражительной, язвительной больше обычного и начала ругаться, как мама Жирного Брэда, у которой муж пьянствовал и безбожно изменял с каждой встречной женщиной.

Однажды я решился на один неблаговидный, но, на мой взгляд, очень правильный поступок. Я логически подумал и сделал вывод, что если я покончу с собой, то Фэйт освободится и обретет покой. Я понимал, что люблю её и это необходимая жертва. Конечно, провернуть это было не так просто из-за постоянно маячащего и язвящего возле меня призрака. Но я и это продумал. Дело в том, что мы с призрачной Фэйт экспериментировали с расстоянием, на которое я могу от нее оторваться. Получилось ни много, ни мало, полмили. В принципе нормально. Недолго думая, я выбрал передозировку снотворного, как лучший способ, чтобы все закончить. И вот, как-то после универа я зашел в аптеку.

– Зачем тебе сюда? – спросила Фэйт.

– Нужно кое-что купить, мама попросила вчера вечером. Ее стало сердце беспокоить часто.

Главное, сохранять уверенное лицо.

– Но я ничего такого не помню… Опять врешь?

– Да, Господи, зачем мне врать, чтобы сходить в аптеку? Мама действительно попросила. А ты либо где-то бродила, либо просто не придала значения, как ты всегда делаешь.

– Ладно-ладно, не ори. Возможно. – согласилась Фэйт – Не хватало мне еще и все запоминать, итак положение хреновое.

Хорошо, что призраки не умеют читать мысли.

– Хватит ругаться.

– Пошел ты. Тоже мне, благочестивец года.

Я изобразил растерянный вид и похлопал себя по карманам.

– Фэйт…

– Чё те?

– Не могла бы ты посмотреть кое-что снаружи?

– Что?

– Посмотри, нет ли там, поблизости моего кошелька? Я, кажется, выронил…

Я же говорил, все продумал. Пока шла учеба в колледже, Фэйт летала поблизости. После смерти учеба стала для нее смертельно скучной. Она то и дело отвлекала меня, корчила рожи и даже сдувать мои бумаги научилась. И когда понимала, что меня ничем не пронять, улетала и где-то бродила, пыталась пугать уединившиеся влюблённые парочки, которые обычно прятались где-нибудь под лестницей или на крыше. А я воспользовался этим, спрятал кошелек в карман, а в другом кармане проделал дырку. Благо, Фэйт только через стены могла проходить, но рентгеном не смотрела.

– Ну ты и лох. – возмутилась Фэйт. – Ну ладно, посмотрю…

Пока она ходила и искала, я купил пачку снотворного. Выйдя из аптеки, окликнул ее.

– Фэйт! Я нашел. Застрял в подкладе куртки.

– Я же сказала, лох и растяпа! – разозлилась Фэйт. – В наказание, я буду идти от тебя на максимальном расстоянии.

– Ладно, прости…

И действительно, всю дорогу до дома я шел один. Придя домой, я разделся, поел, постелил кровать. Я одел тот самый черный костюм и галстук. «Вот и похоронный саван» – усмехнулся я про себя. Достал таблетки из упаковки. Налил воды. Фэйт не было поблизости. «Наверное, так показывает свою обиду. Самое время для…»

– Ты что делаешь?

Я застыл, будто пораженный громом. Позади стояла Фэйт и гневно смотрела на меня. Вы никогда не видели злое привидение? Так вот, смотря на нее, я осознал, что у страха глаза оочень большие… и красные.

– Я…

– Что ты мямлишь. Я ведь дурой никогда не была, вроде. Ты что, с ума сошел?!

– Но так я освобожу тебя!

– Но так мы никогда не сможем встретиться! Призракам многое открывается по эту сторону. Поверь, самоубийцы заканчивают плохо не только в этом мире. Выкинь сейчас же эту хрень!

Видимо, забывшись, она по привычке попыталась выбить у меня из рук упаковку, но ее рука лишь прошла сквозь меня.

– Прости… Я просто думал…

– Меньше думать надо, дебил! Это вредно для здоровья! – она немного остыла. – Ты вот решил меня «освободить». Но меня ты спросил? Чего мне хочется? Подумал, как я себя буду чувствовать из-за вины, если ты откинешься? И кого я потом доставать буду?

– Но Фэйт, я тебя люблю. И… Это мое решение. Да и с таким даром… мой дар…

– Ох, послушайте-ка его! «Это мое решение». Уууу. – передразнила Фэйт, скорчив серьезную гримасу. – А мое решение, значит, уже роли не играет? Хороший же ты друг, однако! И что ты со своим даром носишься. Ты уже и забыл, когда им пользовался в последний раз. Знаешь, ты можешь и дальше себя жалеть, заливаться слезами, укутавшись в сраное одеялко. Но если ты не перестанешь вести себя, как ущербный псих-одиночка, я больше никогда не буду с тобой разговаривать.

Эта фраза работает с детства.

– Ладно, прости меня за все.

Фэйт подлетела и изобразила, будто толкает меня кулачком в плечо. Лицо ее явно подобрело.

– Все нормально. Я с тобой. Я ведь этого хотела, пусть и не в таком виде. – с горькой улыбкой сказала она. – К тому же, призраком быть очень прикольно! Есть свои бонусы.

В этом она была права. Для меня Фэйт в ее нынешнем виде была очень хорошим разведчиком. На полмили вперед у меня всегда были глаза. Мы даже мешочек у инкассатора один раз зацепили. Фэйт еще и отвлекать умеет, если сосредоточится на этом. Да, это, конечно, плохо воровать, но жить на что-то было надо.

Прошло уже два года с физической смерти Фэйт. Похороны прошли «стрёмно», как она сама заметила. И вообще, если честно, я еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Уж больно она много язвила по поводу своей смерти. Благо, что видеть ее могу только я. Родители ее сразу уехали, кажется, в Нью-Йорк. У них потом родится сын и еще одна дочь… Мой отец после их отъезда стал очень грустным и безжизненным. Почти все время смотрел в окно, а спустя год пытался встать, но упал и ударился виском об угол стола. Насмерть. Моей маме стало очень тяжело и одиноко. Я стал опасаться, что она случайно скажет, что хочет, чтобы он вернулся, и придется исполнить ее желание. Представив гипотетический зомби-апокалипсис, мы с Фэйт украли денег, чтобы оплатить матери переезд куда-нибудь подальше. Естественно, правду об источнике столь внушительной суммы я не сказал.

В общем, я уже привык к Фэйт. Мы с ней вместе жили, прямо как муж… и привидение, женское привидение, призрак жены. И у каждого из нас, как ни крути, была своя способность: у меня мой дар, а у нее возможность проходить сквозь стены. И вместе мы эволюционировали. Она научилась двигать предметы, как заядлый полтергейст, а я открыл в себе еще одну сторону своей способности. Мне как раз исполнилось восемнадцать лет. Случайно я услышал, как один парень говорил другому, что хочет изменять своей жене, но чтобы она об этом вообще никогда не узнала. Его желание было исполнено, но теперь я у меня перед глазами пронеслась вся жизнь того мужчины до и после момента, когда он это желание загадал. Я видел начало и развязку. Видел все последствия его выбора за несколько секунд в своем сознании. При этом я запоминал все детали увиденного. Джон, так его звали, всегда изменял своим девушкам. Женитьба ничего не поменяла. Он постоянно изменял своей жене с разными девушками. И я увидел, что теперь он буде это делать совершенно безнаказанно. Он ни разу не попадется своей жене. Но никто не говорил, что он не попадется мужу одной из своих любовниц. Никто не говорил, что закончит он свой позорный жизненный путь, полый сладострастных удовольствий, с проломленным виском.

После довольно трудного разговора с Фэйт, я почувствовал облегчение и перестал все время винить себя в ее смерти. «Дерьмо случается» – так прокомментировала Фэйт свою смерть. Действительно, случается…

В общем, я, как был в костюме, решил прогуляться по вечернему парку неподалеку. Стоит заметить, что город наш уже не был таким маленьким, построилось много домов со временем. Деревьев стало меньше, а людей больше. И я ждал, что как только закончу колледж, уеду в большой город. Все-равно здесь не было уже той чистоты и привлекательности, как и возможностей для самообразования и развития. С такими мыслями я шел по тропинке между еще нетронутых деревьев, как вдруг, совершенно случайно, услышал телефонный разговор:

– Что? Что он сказал? Д-да я его урою! – кричал грузный парень, афроамериканец с зачесанной набок челкой. – Как же я устал от в-выходок этого богатого ублюдка. Как я устал от всех зависеть! Знаешь, детка, я хочу б-быть вечно богатым! Не хочу никогда и ни в чем нуждаться!

– Вот черт! – воскликнула взявшаяся из ниоткуда Фэйт.

«Да будет так!». И в моем сознании пронеслась жизнь этого парня.

Итак, его звали Гленн.

Для таких как он, чьи предки были выходцами из Южной Африки, жизнь всегда была чем-то похожим на дерьмо. Гленн, рожденный в очень бедной семье, с детства бегал по улице и попрошайничал. Затем, когда ему стукнуло шестнадцать лет, стал курьером у местного наркодилера. В восемнадцать лет поднялся чуть выше обычной «шестерки». А в двадцать лет был единственным, кого не убили в загородном наркокартеле полицейские во время облавы. Все его деньги, при этом, остались в здании и поучаствовали в спонсировании местного полицейского отдела. После этого Гленн завязал с криминалом. Подействовало то, что он едва выжил и сбежал, что для него стало неким предзнаменованием.

Но даже после этого Гленн постоянно мечтал, что когда-нибудь сказочно разбогатеет и тогда будет по-настоящему крут. Но богатство все не появлялось, а кушать хотелось всегда. Поэтому он устроился на работу к только что приехавшему в город предпринимателю, владельцу сети автозаправок, мистеру Грэхему. Платил он сносно, но, по сути своей, был жутким расистом. Ему нравилось, что Гленн работал на него усердно за гроши, как, в свое время, работали предки Гленна на плантации у его предков. «Сухой тщедушный старик! Представляет себя владельцем плантации!» – Гленн презирал его. Он никогда не забудет, КАК прошло его собеседование.

– Здравствуйте, мистер Грэхем! Я вам звонил по объявлению. По поводу управляющего?

Седовласый и широкоплечий мистер Грэхем сидел за большим дубовым столом в мягком кресле. По всему было видно, что Расмус Грэхем – человек старой закалки, который стал очень богат только потому, что на всех смотрел, как на мусор. Именно так он и смотрел тогда на Гленна – настороженно и важно, свысока. По всему его виду было понятно, что он открыто презирает всех людей с тёмным цветом кожи. И вот, голос старика, словно гром среди ясного неба, басом спросил.

– Как тебя зовут, парень?

– Г-гленн, сэр!

– А чем ты раньше занимался, Гленн?

– Т-тем же самым, сэр! – оперативно соврал парень.

– Ты нервничаешь?

– Н-нет, я з-заикаюсь с детства. И это ус-силивается, когда я н-немного в-волнуюсь.

– Понятно. И кем ты хочешь работать у меня, парень?

– Управляющим, сэр! Вы же в объявлении н-написали…

Мистер Грэхем разразился громовым смехом и откинулся в кресле. Мощная рука его с грохотом опустилась на столешницу, и довольно быстро лицо его стало очень жёстким и суровым. Как-будто он и не смеялся вовсе.

– И ты думаешь, что… – мистер Грэхем выкатил глаза из кустистых густых бровей – Жалкий нигер, вроде тебя, станет моим управляющим?

Гленн оторопел. «Да что себе позволяет этот трухан?! Да я работал в наркокартеле, да раньше я бы завалил его и забрал бабло» – пронеслись в голове мысли одна за другой. Но сказал он другое, помня о предзнаменовании.

– Я с-сделаю все, чтобы д-доказать свою п-полезность – еще больше заикаясь, попытался уверить парень.

Уж что и усвоил Гленн от жизни, так это уроки смирения. Когда отец бил его деревянной крепкой палкой по спине, когда люди из враждебных картелей выбивали из него последнее дерьмо. Дерзость – это путь к слабости и смерти! Как-то раз он настойчиво попросил у своего босса, наркодилера по кличке «Вульф» ствол, чтобы защищаться… Так его не били еще ни разу в жизни. А когда закончили, «Вульф» затушил сигару об голову Гленна и сказал: « Смирение – это путь к успеху и крепкому здоровью» После этого, Гленн работал на «Вульфа» исправно еще два года. Но ствол так и не получил. Так что уроки смирения даром не прошли.

Мистер Грэхем одарил его удивленным взглядом с ничтожной, самой мелкой крупицей уважения

– Т-только хотелось бы п-поговорить о моей зарплате.

– О, а ты достаточно хваткий для мелкого уличного нигера. Хорошо, парень, покажи себя и будешь получать достойно.

И Грэхем не соврал – сначала, конечно, платил гроши. Даже на еду не хватало, но спать старик разрешал на террасе. Впрочем, до первой зарплаты, еду Гленну удавалось забирать у собаки. «Никто и не знает, насколько восхитительны объедки со стола богача» – думал, засыпая, сытый Гленн.

Под должностью «управляющего» старик Грэхем подразумевал работу швейцара, уборщика, посыльного и т. д. Единственное, что не просили делать Гленна – это готовить и мыть посуду на кухне. Для этого в доме работала миссис Кёртис, которая очень подозрительно наблюдала за Гленном с опаской, что он может что-нибудь стащить из дома или из её сумочки.

Вскоре Грэхем, к своему разочарованию, убедился в старании парня и стал платить намного больше. Он хоть и ненавидел все расы, кроме белой, но в то же время уважал усердную работу. Потому что сам когда-то не имел ни гроша и точно так же пробивался к успеху. Начинал простым работягой, а в итоге нашел первую нефтяную скважину в этом районе, когда город состоял еще из двух с половиной домов. Расмус Грэхем очень быстро стал успешным, женился. Переехал в большой мегаполис и стал управлять крупной компанией, связанной с разработкой новых технологий. И пока на работе было все в порядке, в семье были проблемы. Жена Расмуса, Элизабет, долго не могла забеременеть. Они потратили кучу сил, денег и времени на разные методики. И только когда Грэхему было уже под пятьдесят, а его жене под сорок, у них, наконец, родилась дочь Оливия. Элизабет Грэхем умерла при родах, а Расмус отошел от дел и вернулся в свой родной город, где и стал воспитывать и растить своего ребёнка.

Уже скоро Гленн мог и прокормиться, и одеться прилично. Но, тем не менее, Грэхем постоянно к нему придирался и всячески изводил. Например, заставлял перемывать и без того чистые окна, таскать и передвигать мебель туда-сюда, убирать каждую бумажку сразу же, как ее принесло ветром к его двору. И если Гленн с чем-то не справлялся, он орал на него, как-будто на раба, только разве что кнута в руках не было.

Меж тем Гленн работал, не покладая рук, хоть его и выводил из себя работодатель. Надо сказать, что дом старика был достаточно богато обставлен. Золотые статуэтки, вазы, картины. Мистер Грэхем любил искусство и покупал только то, в чем разбирался, а не как другие – что угодно, лишь бы ради престижа. Гленн давно уже мог бы воровать и продавать некоторые мелкие вещи. Никто бы и не заметил, а выручить можно было целое состояние. Не то, чтобы он страдал излишней честью. Просто его бывший босс «Вульф» был очень хорошим учителем. Гленн всегда вспоминал ту историю. В отместку за уничижительное отношение к себе, он иногда прикарманивал грамм-другой «кокса» и «толкал» в свободное время. Сначала брал совсем незначительно с партии, но один раз хватанул лишку и не заметил. Тот вечер был самым запоминающимся в его жизни. «Вульф» созвал всех на срочное совещание. Гленн никогда не забудет его лицо – спокойное и сухое, но глаза – глаза были полны гнева…

– Я расскажу вам притчу, братья…

«Вот черт». «Притча» – это любимая история «Вульфа», которую рассказывает он тогда, когда собирается убить вора и предателя. Как-то раз, случилось Гленну быть на встрече с партнёрами их картеля. Так ребята вздумали обокрасть их, наставили стволы, требовали и товар, и бабки. Тогда в первый раз он услышал притчу «Вульфа». А когда история подошла к концу, он резко выхватил стволы и всех положил.

– Итак, – продолжал босс – Жили как-то два еврея – Авраам и Исаак. Точно, как в Библии. Авраам только и занимался тем, что делал доски из тиса. Тис – очень крепкое дерево и доски получались, что надо. Он ничего не строил. Просто делал доски и складывал аккуратно недалеко от дома. Исаак же был успешным скотоводом, имел большой сад. В общем, богат был. И вот, каждый день он вёл стадо овец мимо дома Авраама и обзывал его бездельником, ругал. Короче, всячески издевался. Говорил, что его доски бесполезны. А когда ничего не помогало, стал пробираться ночью, все портить – воду выливал на заготовки, ломал их топором. Так и повелось, днём Авраам делал доски, а ночью Исаак их расхреначивал. И так день за днём, Авраам делает доски из тиса, а Исаак хреначит, Авраам делает, Исаак хреначит. Авраам всё терпел, но однажды тис закончился. Осознав, что потерял единственное любимое дело в его жизни, он взял топор, пошёл к Исааку и порубил нахер весь его скот, уничтожил огород, изнасиловал его жену и дочь. И знаете что, Исаака он тоже порубил, мать его. На мелкие кусочки.

Обычно все молча слушали. Потому что голос его был очень спокойный, а взгляд – сжигающий все на свете непреодолимой яростью, наделённый первобытным злом. И никому не хотелось перебить и заявить, что из тиса делали луки и копья, но никак не доски. Никто ничего не говорил, не спрашивал в чем мораль, потому что надеялся выжить. Да и к тому времени, как «притча» заканчивалась, обычно это и не требовалось. Мёртвым мораль не интересна.

И вот, тогда он снова её рассказал. А потом вытащил ствол, вышел на улицу и пристрелил бездомного Рэя, который часто кормился с мусорного контейнера «Вульфа». А потом, когда все, облегчённые, и в духовном и в физическом смысле, ушли, он подошёл к Гленну и сказал, что знает, что это он воровал у него. Но наказание – это вечное угрызение совести за смерть невиновного, который хоть и был уже бесполезен для общества, но все же был живым человеком. С тех пор, Гленн Дейвен больше не гадил там, где живёт.

Однако, и утешение в своей безрадостной работе на мистера Грэхема было – дочь мистера Грэхема Оливия. Это была очень красивая стройная блондинка с голубыми, словно глубокие озера, глазами. Она, словно кукла, постоянно хлопала своими длинными ресницами и надувала алые губки, как будто о чем-то задумавшись. Оливия часто уезжала на несколько дней с разными парнями на богатых тачках. Какое-то время она вела подобную жизнь, но затем она уехала и Гленн не видел её около двух лет. И когда дочь мистера Грэхема вернулась, что-то в ней поменялось и она перестала казаться тупой и наивной куклой. Она стала другой – в глазах появилось больше осмысленности, она часто читала, лежа на шезлонге возле бассейна, парни и подружки перестали к ней ездить. Она словно отрешилась от прошлой жизни. Все это Гленн замечал, но так и не понял, в чем причина такой разительной перемены.

И вот, когда он в третий раз процеживал бассейн во дворе дома, женский звонкий голосок неожиданно нарушил царившую тишину.

– Привет!

Гленн оглянулся и увидел ее. Нельзя было сказать, что с девушками ему особенно везло. Он от природы своей был предрасположен к полноте, был постоянно потный, да и лицо его не было особенно красивым. Плюс ко всему он еще и заикался. Представительницы женского пола еще со школьных времен предпочитали обходить его стороной. И тут такое дело – девушка сама к нему подошла. Да и кто! Оливия до этого относилась к нему, как к пустому месту. Только поди-принеси. В лучшем случае она называла его просто «чувак». А тут вдруг «привет», как ни в чем не бывало.

– П-привет.. – нерешительно промямлил Гленн.

«Издевается она надо мной, что ли?» – пронеслось у него в голове.

– Тебя ведь Гленн зовут, да?

– Д-да

– А я Оливия – дочь мистера Грэхема!

Как-будто Гленн этого не знал. Он не раз мастурбировал в туалете, вспоминая упругие формы Оливии в бикини, когда она загорала у бассейна.

– П-приятно п-познакомиться, – выдавил из себя он.

Она улыбалась ему. А он попытался улыбнуться ей.

– Что чит-таешь?

«Да, более глупого вопроса ты не мог придумтаь, дружок» – пронеслось у него в голове.

– «Процесс Элизабет Кри» Экройда, интересный такой триллер.

И тут парень понял, что незря в свое время читал книги в то время, как его одноклассники курили за школой и занимались беспорядочными половыми связями с одноклассницами.

– О, я знаю этот роман. Он д-действительно интересный и з-загадочный.

Оливия рассмеялась. «Ну вот, приняла тебя за идиота», – подумал Гленн.

– Прости, Гленни. Я просто никогда бы не подумала, что ты читаешь книги. В смысле, не то чтобы ты выглядел глупым и необразованным, просто ты всегда ходишь такой нелюдимый. Я даже тебя побаивалась немного, если честно.

Гленн не обиделся. Гораздо больше его удивило, что его кто-то назвал «Гленни».

– Я м-много читал в д-детстве. А еще смотрел много фильмов. А ты любишь к-кино?

Гленн сам не мог в это поверить, но нашлось много тем для разговора.. Оливия оказалась достаточно умной и начитанной девушкой. Оказалось, что у них много общего – они любят одну и ту же музыку, смотрят одни и те же фильмы, тоже оба любят гулять вечером под дождем.

– А ты довольно интересный! Я раньше считала тебя каким-то странным, что ли. Даже побаивалась поначалу.

– А ты г-говоришь прямо в лоб, – улыбнулся Гленн.

– Ну, это у меня от отца. Он всегда говорил, что лучше сразу сказать прямо, чем умалчивать до последнего и терпеть.

– С-согласен. Знаешь, я т-тоже думал, что ты ветреная. Р-раньше ты п-постоянно водила сюда много д-друзей. П-постоянно ходила на в-вечеринки.

– То была другая я, – поморщилась Оливия. – Тот образ жизни уже в прошлом, я была глупой и безответственной. Только поняла это очень поздно. За что поплатилась.

Глаза Оливии стали влажными, хоть она и улыбалась.

– Его звали Мигель. Мы встречались долгое время. Это был первый парень в моей жизни, которого я по-настоящему полюбила. Все было хорошо. Но потом… я забеременела. А он… просто бросил меня. Сказал, что это не его ребенок. А потом просто уехал из города. Представляешь?

Теперь уже Оливия содрогалась в рыданиях. История давалась ей очень тяжело.

– И нетрудно догадаться, как эту новость воспринял мой отец, – сквозь слезы, продолжала она. – Мой замечательный папаша-расист, который скорее всего умер бы, но не допустил рождение этого ребенка от какого-то латиноса.

И тут ее глаза стали пустыми, она уставилась в невидимую точку в пространстве, а голос её зазвучал отрешенно.

– Он оплатил аборт, который был сделан лучшими врачами, в лучших условиях. Я ненавидела его и много месяцев с ним не разговаривала. Так и не простила его, но врем многое лечит, а он все же мой отец.

Гленн не знал, что говорить в таких ситуациях. Уже чудом было то, что он вообще смог поддержать разговор с девушкой. А к такому его жизнь не готовила. Однако, он просто обнял ее.

– У т-тебя все б-будет хорошо, Лив. Ты д-добрая и красивая д-девушка. И т-ты мне больше нравишься т-такой.

Гленн не понимал, что вообще говорит и почему. Слова как-то сами слетали с языка, а руки поглаживали спинру Оливии. «Лив? Ты назвал её Лив? Ну ты и дурак» – пронеслось у него в голове.

Однако, Гленн зря беспокоился. Оливия, уставшая от неискренности и изменившаяся в лучшую сторону внезапно сама притянула его к себе и стала целовать. Гленн отвечал сначала робко и неуверенно, а потом сам взял инициативу в свои руки. Мысли перестали путать в голове, руки двигались по инстинкту.

И вот так у неудавшегося гангстера, который даже с проституткой никогда не спал и у бывшей «королевы вечеринок» завязался роман. Пока мистер Грэхем искал к чему еще придраться, Гленн вовсю работал над удовольствием его дочери. Самое главное, это был не просто секс из жалости, чего Гленн боялся больше всего. Это была любовь, хоть и родившаяся в результате сопереживания друг другу. И судьбе абсолютно неважно, кто мы, сколько у нас денег и готовы ли мы к этому. Это просто приходит и ставит тебя перед фактом.

Так прошел год. И за это время мистер Грэхем стал просто невыносим. Он заметил, что Гленн и Оливия часто общаются, один раз увидел их вместе. Но не стал устраивать скандалы или ловить их с поличным. Нет, Расмус Грэхем был выше этого. И увольнять так славно работавшего на него нигера он не хотел. А потому, решил действовать более хитро – изводил Гленна невозможными поручениями. Ждал, когда ему надоест постоянно чистить и без того до блеска отполированный бассейн, или когда достанет стоять целый день у ворот, якобы в ожидании каких-то гостей. Расмус Грэхем был очень изобретательным на пакости, а жизнь Гленна быстро стала напоминать «плохую комедию».

Однажды Грэхем придумал для Гленна очередное глупое и невыполнимое поручение.

– Так парень, слушай, тебе необходимо пойти вот по этому адресу. Там живет мистер Пиркинс. Он на днях занял у меня хорошую сумму денег, пойди к нему и верни эти деньги. Только без рукоприкладства. Ты у нас умный ниггер, так что договоришься.

Когда Гленн ушел, Расмус Грэхем едва сдерживал смех. «Посмотрю я, как этот черномазый сохранит свою задницу на месте». Старик так увлекся этой «игрой», что почувствовал, словно снова стал четырнадцатилетним сопляком, который часто всем пакостил и всех подставлял.

Когда Гленн подошел к чуть покосившемуся забору, невольная дрожь пошла по всему телу. Потому что старый, неухоженный дом мистера Пиркинса больше напоминал особняк с привидениями. Никакого звонка на двери не наблюдалось, поэтому Гленн решил постучать. Но не успел он это сделать, как услышал за спиной звук взводящегося курка и мерзкий противный голос.

– Эй, черная задница, а ты дверь часом не попутал?

Гленн медленно обернулся и увидел прямо перед глазами дуло ружья, которое держал безобразный, худой старик в ковбойской шляпе. Лицо его было сморщенное, кожа словно натянута на череп. Однако, глаза были настолько живые и юркие, что создавалось ощущение, будто это тело кто-то позаимствовал, вселился. Прямо как в «Корпорации «Бессмертие», фантастическом романе, который Гленн читал в детстве.

– П-простите, – язык абсолютно не слушался. – П-просто мистер Грэхем попросил вернуть…

– Что? Грэхем? Что нужно этому скряге от меня? – Пиркинс еще ближе придвинул дуло ружья к лицу Гленна, еда не задевая кончик его носа. – Я с этим хером даже не разговаривал никогда. Он же у нас птица высокого полета, всех забыл и кинул, как стал большой шишкой!

И Гленн все понял.

– П-простите, возможно, я п-просто ошибся адресом.

– Ну это у ж точно! Ошибся. И если хочешь, чтобы я на месте не снес твою черную морду, давай-ка сюда деньги.

– Д-деньги?

– Ну да! – осклабился мистер Пиркинс. – За моральный, так сказать, ущерб!

Гленн очень медленно вытянул из кармана кошелёк.

– А сколько?

Пиркинс одной рукой держа ружье, другой быстро выхватил кошелек из рук Гленна.

– Давай все, что есть. А теперь пшёл отсюда к чертовой матери. Чтобы я тебя больше здесь не видел, мать твою.

– Д-да, п-простите.

Гленн был в бешенстве. Даже «Вульф» так его никогда не подставлял. Он долго терпел. «Да ну, к черту эту работу. Свалим с Ливи и все!» – и с этими мыслями он позвонил своей уже любимой женщине.

– П-привет, детка! Слушай, я запарился. Твой п-папаша меня задолбал. Меня чуть не убили из-за того, что ему з-захотелось п-пошутить надо мной!

– Гленни, успокойся! Что случилось-то? Я ничего не понимаю. Кто тебя чуть не убил.

– Мистер П-пиркинс. Долгая история. П-при встрече расскажу. Но мне надоело исполнять п-прихоти этого расиста. Хочу тоже быть богатым и тоже на всех смотреть, как на д-дерьмо. Слушай, я тут подумал, д-давай просто уедем! У меня есть д-достаточно денег. Уедем п-подальше от этого старого маразматика!

– Эй, мы ведь о моем отце говорим! Да и к тому же, на сколько нам хватит твоих денег?

И так шел напряженный разговор, пока…

– П-погоди, детка, у меня звонок п-по д-другой линии. Я п-перезвоню… Алло.

– Мистер Дэйвен?

– Д-да!

– Вас беспокоит нотариальная компания «Стьюит корпорэйшен»!

– Д-да, чем могу помочь?

– Это не телефонный разговор, мы просим Вас приехать по адресу.

Вежливый голос назвал адрес и положил трубку.

– Д-детка, мне тут надо съездить кое-куда. Я вернусь, встретимся на нашем месте и п-поговорим.

– Давай! А во сколько?

– Где-то через час будь на нашей квартире.

В замешательстве, Гленн сразу отправился в назначенное место. И действительно, там располагалась нотариальная контора. Он зашел, нотариус сразу, с порога поприветствовал его и предложил сесть.

– Добрый день мистер Дэйвен. Скажите, вы знали свою бабушку по материнской линии, миссис Джейн Лоусон?

– Д-да, конечно… Она живет в…

– В общем, она умерла, – перебил его нотариус. – И в завещании оставила Вам кое-что.

Гленн был в замешательстве, но действительно, давно уже мать не получала писем от бабушки Джейн.

– Ч-что она оставила?

– Вот этот шкаф. – нотариус указал пальцем налево.

И действительно, там стоял черный большой шкаф, обычно в такой вешают платья или рубашки.

– В общем, распишитесь здесь и здесь. И забирайте ваше наследство.

– Д-дайте время, я найму м-машину! – попросил Гленн.

Через два часа «наследство» было доставлено в съемную однокомнатную квартирку, где уже полгода тайно проводили время друг с другом Гленн и Оливия, чтобы избежать любопытных глаз. И теперь двое влюбленных смотрели на черную громаду, занимавшую полкомнаты. Это был обычный гардеробный шкаф с замочком на дверце.

– И зачем тебе эта рухлядь? Продай его! – предложила Оливия.

– Нет, б-бабушка незря передала его мне. Это все, что от нее осталось. П-повешу туда свою одежду.

– Ну да, передала последнее, что осталось – улыбнулась девушка.

– Д-давай п-посмотрим, что там.

Он повернул маленький ключик и распахнул одновременно обе дверцы шкафа. Они не были готовы к этому. Остолбеневшие, парень и девушка стояли по колено в куче денег, которые только что вывалились на них из шкафа.

– Г-гленн, – теперь пришла пора заикаться Оливии.

– Так вот, что б-бабушка хотела мне п-передать… – задумчиво произнес парень. – Н-но откуда у н-нее столько д-денег.

– Я не знаю, зайчик. Давай пересчитаем сколько здесь. Да, и шкаф закрой.

Деньги считали около получаса.

– Здесь ровно сто тысяч долларов! – радостно заключила Оливия.

– Ну вот, мы в-все сложили, давай п-положим пока обратно в шкаф. З-завтра я открою счет! – предложил Гленн. – Оливия, теперь нам хватит д-денег, чтобы свалить отсюда.

– Да, милый.

Гленн снова открыл дверь и деньги снова высыпались оттуда. Только теперь их стало намного больше.

– В чем д-дело? – поразился он. – Ливи, ты п-понимаешь, что происходит?

– Нет. Слушай, а кем была твоя бабушка? Колдуньей, что ли? Мы словно в сказке какой-то. А ну-ка закрой и снова открой.

Гленн сделал и случилось то же самое. Так Гленн и Оливия открыли уникальную способность завещанного бабушкой шкафа. До утра они пересчитали все деньги – оказалось ни много, ни мало, десять миллионов американских долларов. И это всего после пяти процедур открывания-закрывания.

Тогда Оливия, не раздумывая, согласилась уехать с Гленном, бросив отца. Мистер Грэхем был просто в ярости от того, что его дочь сбежала с каким-то нигером и умер от разрыва сердца, когда прочитал оставленную дочерью прощальную записку. Умер с таким же гордым видом, с каким и жил. Только глаза его с легким удивлением выкатились из-под густых бровей, как бы спрашивая: «И это все, что она написала мне? Скомканное «Прощай, но я люблю Гленна»? Так его и нашла служанка миссис Кёртис утром – сидящим в кресле и холодным как лед. Однако, прежде чем позвонить куда-либо, она надела резиновые перчатки для уборки и как следует пошарилась по карманам мистера Грэхема, забрав все наличные, какие смогла найти. Напоследок положив в сумку две антикварные статуэтки из чистого золота, Маргарет Кёртис взяла трубку и стала набирать телефон скорой помощи.

Между тем, Гленн с Оливией перебрались в Лос-Анджелес и прослыли самыми богатыми людьми на свете. Они вложились в очень много успешных проектов. Покупали всё и всех. Стали диктовать свои условия. Помнится, десять лет назад газеты просто пестрели заголовками про «неприлично богатого афроамериканца и его красавицу-жену». Мистер Дэйвен, как его теперь называли, стал известным филантропом, держал акции во многих компанией, спонсировал кучу проектов и жертвовал неприлично большие суммы на благотворительность. Гленн стал сказочно богат, как и мечтал. Но стоит за0метить, что богатство еще никого не делало истинно счастливым, никого не слелало лучше, чем он есть. В духовном плане, разумеется.

Так случилось с Гленном и Оливией. Понемногу, они пришли к выводу, что все в этом мире имеет цену. А если твои ресурсы безграничны, то ты король этого мира. Однако, с этим пришло и осознание того, что если у тебя все есть, то становится скучно жить. Сама Оливия из доброй и понимающей девушки превратилась в раздражительную и распущенную стерву, которой когда-то была. Она перестала видеть в своем муже то, за что его когда-то полюбила. Cтала видеть лишь внешность, которая у Гленна была не ахти. Потому стала изменять ему с другими красивыми мужчинами. Гленн это знал и страшно злился от безысходности что либо сделать. Человек он был слабохарактерный, любил Оливию и боялся потерять навсегда. Постепенно забыл уроки смирения и обращался с другими, как с дерьмом. Он считал себя самым главным, Королем Мира. Он возгордился. Шагал по головам и жил только ради увеличения своей прибыли. Не сосчитать, сколько людей лишились из-за него работы, а сколько – жизни. Он стал скупым параноиком. Окружил себя телохранителями. Больше всего на свете, он боялся, что умрет, и кто-нибудь заберет его СОКРОВИЩЕ себе.

А потому, потерял смысл жизни, даже от матери своей отрёкся. В результате, парадокс, но мать самого богатого человека на свете умерла от голода. И это было неважно для Гленна, он просто подделал документы и навсегда вычеркнул из списка свое родство с ней. Все, что для него имело смысл, это чудесный шкаф, источник его власти над миром, который влиял на него самого. По ночам он закрывался в своём кабинете и делал деньги – все открывал и закрывал шкаф. «Больше, больше денег!» – мысленно восклицал он, одержимый собственным влиянием. Ему нравилось его могущество и вседозволенность, деньги открывали для него любые двери. Всё было дозволено. Куча предприятий, дорогие машины, толпа красивых девушек, мечтавших оказаться в его постели. Он пользовался всеми этими «благами», но не наслаждался ими.. Ведь ничто не приносило ему большего удовольствия, чем осознание собственной важности и неуязвимости. Он любил запах купюр, их шелест и ощущение покалывания в пальцах, когда считал большие суммы. Оливия больше не привлекала его. Единственными чувствами, которые к ней остались, были ненависть и страх, что она раскроет его секрет, заберет у него все. Поэтому Гленн вкладывал большие суммы в разработку лабораторий, которые работали над всевозможными способами продлевания жизни. Он боялся умереть. Боялся, что все достанется этой неблагодарной стерве Оливии.

Когда ему исполнилось сорок лет, Гленн закатил невероятно масштабную вечеринку, пригласил всех друзей, голливудских звезд, самых известных людей в свой дворец из чистого золота.

– За «Царя Мидаса!» К чему бы он не прикоснулся – все превращает в золото! – раздавались тосты со всех сторон.

Но Гленн не был счастлив, ведь знал, что все они здесь из-за его богатства. «Они ждут, ждут моей смерти, чтобы заполучить мое сокровище. Они знают, все знают! Оливия не могла им не рассказать! Лицемеры! Жрут и пьют за мой счет! Собрались как гиены, думают, что я уже труп! Я не дам заполучить мой шкаф!» – думал он про себя и и сам сходил с ума от паранойи.

– Дорогой! – позвала его благоверная, – Помнишь, я тебя говорила про Джона Таунсенда. Вот, познакомься.

Гленн был вырван из собственных мыслей и сразу заозирался кругом. Как-будто ожидая опасности.

– Милый, с тобой все в порядке?

– А, Оливия, – успокоился Гленн. – А ты?

– Джон Таунсенд. – учтиво представился стоящий рядом молодой парень.

«Трахаешься с ним, Ливи?»

– Ах, да, Таунсенд. Откуда ты, парень?

– Из Портленда.

– Из этого гадюшника? – усмехнулся Гленн, – И что ты здесь делаешь? Среди всей этой роскоши? Не чувствуешь себя чужим?

– Отнюдь, мистер Дэйвен, – неискренне улыбнулся Джон.

– Гленн, будь полюбезнее! Джон – довольно успешно ведет дела с некоторыми…

– Да мне плевать! – все обернулись на громкий выкрик Гленна.

– Но милый…

– Заткнись! Посмотри на нас! Мы боги здесь, живем во дворце из чистого золота. Управляем самыми ведущими отраслями промышленности. Владеем всеми ресурсами в этой стране. Купили здесь все. А тут какой-то колхозник из Портленда смеет со мной говорить?! Да все, кто здесь – рабы. Да, вы рабы. Я всех вас давно купил и все здесь мне должны. Без моих вложений вы все полные ничтожества! Кто вы? А? Жрете нахаляву, набиваетесь в друзья. А сами только и ждете, чтобы все у меня забрать! А вот хрен вам!

Со всего зала стали слышаться недоуменные возгласы: «О чем это он?», «Что на него нашло?».

Оливия попыталась вмешаться и исправить ситуацию.

– Дорогой, мы все понимаем!

– Да пошли вы все! И ты пошла! Лицемерная двуличная шлюха! Или ты думаешь, я слепой? Спишь со всеми у меня за спиной. Эй, Джон, тебе нравится трахать мою жену? Вы как любите, спереди или сзади? Мне-то плевать, я уже давно забил. Но Джон, ты не думай, что с помощью неё сможешь разбогатеть! Это мои деньги, моя империя! У этой суки ничего своего нет!

А затем, он развернулся и ушел прочь, оставив всех в полнейшем недоумении и возмущении. Но довольно быстро все уже забыли об этом и веселились дальше.

Несколько часов спустя, Оливия и Джон шли в полутьме коридора и обсуждали то, что давно уже было задумано.

– Ты серьезно?

– Да, Джон, да! Это все шкаф! Забрать его и он станет никем! – подговаривала своего любовника подвыпившая Оливия. – Он стал невыносим. Он болен. Но я всю жизнь поддерживала его, была верна долгое время. Мне всего тридцать пять и я не собираюсь жить в нищете. Мы заберем этот шкаф, уедем! И будем вечно любить друг друга! Ты этого не хочешь?

– Да, да, как скажешь!

Молодому предпринимателю Джону Таундсену была противна эта женщина. Но от этого он ее еще больше хотел. Он не любил ее, но отдал бы все, чтобы трахаться с ней целую вечность и заодно богатеть. Да и в своем возрасте она была довольно соблазнительна. Но это была вторая причина. А первая – это, конечно, деньги. Он без сомнения готов был стать владельцем состояния.

– Ну, пойдем скорее. Он пошел к гостям. У нас есть минут двадцать.

– Не беспокойся, – Джон показал ей револьвер. – Если что, припугну его и вырублю!

– Давай, пошли уже, ковбой!

Оливия еще раньше сделала дубликат ключа от кабинета Гленна. Он всегда носил его на шее, поэтому пришлось очень аккуратно пробраться к нему, стащить ключ и сделать дубликат, пока он спал. И сегодня все должно решиться. Хватит с нее унижений, пора забрать все у этого выродка.

– Стойте, миссис. Мистер Дейвен приказал никого не пускать.

– Что? Да я его жена. И у нас срочное дело, нужно договор подписать, очень значимый! ЕСЛИ СДЕЛКА СОРВЕТСЯ, САМ БУДЕШЬ ПОТОМ ОБЪЯСНЯТЬСЯ?

– Но его там нет.

– Он сказал подождать.

– Слушай, Оливия…

– Слушай, Квентин. Сходи, поешь, повеселись. К тому же, с тебя должок. – подмигнула ему Оливия.

– Ладно, но если что, сама ему объяснишь.

Джон снова почувствовал себя мерзко. Оливия была просто шлюхой. В этом Гленн был прав.

Открыв массивную дверь, они вошли. Ярко горел камин, посреди кабинета стоял дубовый стол и мягкое громоздкое кресло, совсем как в кабинете мистера Грэхема. А рядом стоял большой черный шкаф. Тот самый «волшебный» источник дохода.

– Пойдем, быстрее, – взяв Джона за руку, Оливия устремилась к заветному сокровищу. – Ты предупредил водителя, ведь так? Джон?

– Оливия!!!

Она обернулась. В двери стоял Гленн и гневно смотрел на нее, а напротив нее Джон.

– Ты что, сука, решила меня ограбить? – процедил сквозь зубы подвыпивший Гленн.

– Гленн, я… – Оливия смотрела то на Джона, то на Гленна, бессмысленно ища спасения.

– Молчи, мразь. Я все тебе дал. Все, что ты хотела. А ты, тварь, решила меня предать?

– Что? Да как ты смеешь меня так называть? Ты, жирное потное животное! Да если бы не твоя бабка, ты бы так и чистил сортир моему отцу. Ты стал пустым, Гленн! Тебе наплевать на все! И на меня! Что с тобой стало? Мне противно даже находиться рядом с то…

Ужасную речь Оливии прервал оглушительный хлопок. Гленн стоял с еще дымящимся пистолетом и улыбался.

– Получи, шлюха! Неблагодарная бл…

Еще хлопок, а потом еще выстрел и еще. Гленн упал.

Оливия посмотрела на свое роскошное платье, которое портило стремительно увеличивающееся красное пятно в области сердца. Она попыталась что-то сказать, но выдавила лишь нечленорадельное «Ннееенннаадааа…» и повалилась на роскошный ковёр.

А потом Гленн посмотрел на свой дорогой шикарный костюм, на пиджаке в некоторых местах появились три кровавые точки, которые, разрастаясь, сливались в один кровавый фон. После чего упал навзничь, прямо на пороге..

Джон убрал револьвер в карман, и перешагнув безжизненное тело Оливии, устремился к шкафу. «Дура, к черту ее. Меньше болтать надо!». В предвкушении роскошной жизни, он открыл дверцу…

Но ничего не было, была только паутина в углу и паучок на ней, который испуганно сжался от внезапного освещения. Джон открыл шкаф еще раз. Ничего. Еще. Ничего. И тут он услышал хлюпающие звуки и глухой смех. Смех неприлично богатого афроамериканца, который продал свою душу за презренную бумагу, а теперь захлебывался собственной кровью.

– Т-ты ничего не получишь! Это моя м-мечта! И никто не посмеет ее забрать… Н-но я п-понимаю…

– Мечта? Какая мечта? – Таунсенд ринулся к телу Гленна, схватил за воротник и яростно тряс. – Где деньги, урод? Где ты их прячешь?

– Знаешь ли ты п-притчу? Жили были д-два… д-два еврея – Авраам и Исаак. Ну, з-знаешь, как в Б-б-б иблии…

Рука самого богатого человека на свете безвольно упала на окровавленный пол.

Разозлившись, Джон начал пинать шкаф, а потом снова резко открыл, стал ощупывать руками – вдруг где потайной отсек. Он стал переворачивать все в комнате, выкидывать книги из полок, простукивать стены. Но ничего не было. В отчаянии он снова открыл шкаф: один доллар, бесполезная бумажка, покрутясь в воздухе, упала на пол. Именно столько денег завалялось в шкафу старой бабки Джейн перед её кончиной. Джон закричал. Послышались сирены. Несколько человек топали, поднимаясь по ступенькам. Крики, звук бьющейся посуды. «Всем стоять, руки за голову!». Гленн был параноиком и не мог не поставить охранную сигнализацию.

«Сколько времени прошло? Кто вызвал полицию? Как они так быстро приехали?» – мысли вереницей пронеслись в голове молодого предпринимателя Джона Таунсенда.

Сэр, не двигайтесь, руки за голову!

Полицейский медленно двинулся к Джону, направивши на него «береттут». Джон отпрыгнул назад и оскалился, словно загнанный волк. А потом резко выпрыгнул в окно. Полицейский ничего не успел сделать. Он посмотрел вниз. Высота третьего этажа и сила притяжения сделали свое дело. Безжизненной и обмякшее тело Джона лежало на асфальте.

На мертвого мистера Таунседа повесили двойное убийство. Самое интересное, что никаких денег не нашли. Ни в сейфе, ни на счетах Гленна, ни под матрасом, ни в шкафу. Нашли только тот самый доллар, слегка помятый и порванный Джоном от злости…

– Ну, вполне ожидаемый финал, – заключил мистер Ди. – Еще никто не осчастливился за счет «легких денег». Так что мне его даже не жалко. Не желание его убило. А его собственная первобытная природа. Его жадность. Да и богатство никого еще не делало счастливым. Чем ты богаче, тем меньше в тебе души.

– Может, вы и правы, мистер Ди, может, вы и правы. Он жил, имея все, но не оставил после своей смерти ничего. Все его деньги просто испарились. То, что он вкладывал, исчезло со счетов. Он был неприлично богат, но умер все тем же нищим нигером, который лишь мечтал о богатстве.

– Конечно прав, дебил! – Фэйт выглядела раздраженной. – Тот нигер был просто падок на бабки. А из-за жадности своей даже родителей погубил. А ты еще что-то думаешь!

– Фэйт согласна с Вами.

– Не сомневаюсь, – не без доли скептицизма ответил мистер Ди.

– Ну что же, возможно, эта история и правда слишком банальна, но тогда, что вы скажете про следующую? Она о человеке, которым, по праву, мог гордиться Оскар Уайльд. Ведь он практически полностью повторил судьбу его персонажа.