Читать книгу Воин храма «Золотой Дракон». Часть 1 - Дара Преображенская - Страница 5

…Монастырь Золотого Дракона находился в провинции Сычуань на самой границе с Тибетом. По сути, монастырь не являлся ни Тибетским, ни Китайским.

Представители жёлтой расы, принадлежащие к разным национальным группам, обычно враждебно относятся друг к другу. Японцы считают себя древнее китайцев, китайцы притесняют тибетцев, тем самым подчёркивая своё первенство на совершенство и приближённость к богам. Что касается монастыря – это единственное место, где любая неприязнь между людьми была стёрта, так как в нём служили и китайцы, и тибетцы.

Монастырь находился на берегу мелкой речушки Луцзян, недалеко от неё Брахмапутра несёт свои воды в Индию. Несмотря на то, что монастырь был удалён от человеческой цивилизации, практически на равном расстоянии от него располагались два городка: Аламбо и Лхаса. Аламбо стоит на территории Китая, а Лхаса – Тибета. Климат здесь мягче, чем в Тибете, но иногда случаются суховеи. В холодное время года падает снег, который быстро тает на полуденном Солнце.

Шум реки Луцзян доносился до моих ушей. Я подумал сначала, что монахи ловят в ней рыбу, но мне сказали, что служители храма «Золотой Дракон» являются вегетарианцами. Их рацион, в основном, состоит из круп, ячьего молока с маслом и фруктов, а также риса и бамбука. Ряд фруктов доставляется в монастырь с торговыми караванами. Как правило, это манго, финики, персики и каштаны. Однако подобные деликатесы употреблялись в очень ограниченных количествах.

Река служила, своего рода, игровой площадкой для детей. Они плескались в её журчащих водах, бегали друг за другом, а по утрам и вечерам монахи совершали здесь обряд омовения. Они снимали обувь, входили в реку и, набрав полный чан воды, выливали её на себя.

Луцзян искрилась на Солнце тысячами бликов, слепила тебя, словно забавлялась с тобой, и от этого хотелось спать. Несмотря на то, что в моей провинции Тай-цзы много буддистских храмов, считалось престижным, если родители отправляли своего сына в далёкие края для обучения в каком-нибудь монастыре. Храмы были очень красивыми с позолотою и изразцами.

Честно говоря, когда я увидел храм «Золотого Дракона», я был несколько разочарован, так как вместо роскошного убранства мне представился довольно скромный фасад без лишних вычурных архитектурных фантазий. Внешний вид храма не вязался с той славой, которая распространялась о нём по всему Китаю и Тибету. Просто одетые монахи занимались своими привычными делами, будто жизнь здесь текла медленно и размеренно, не прерываемая никакими эксцессами.

Один из монахов повёл меня в мою будущую комнату, я взял свой узелок и последовал за ним. Комната оказалась совсем небольшой с единственным окном, выходившим на юг. На полу лежал коврик из бамбука с изображением каких-то цветов. Не успел я, как следует, освоиться, как ко мне подошёл мальчик примерно моего возраста в длинной циновке и протянул мне маску с красной накидкой.

– Что это такое? – спросил я.

– Сейчас начинается представление. Там соберётся много народа. Ты будешь играть роль злого демона, нападающего на бога огня.

Я взглянул на маску. Она была тоже красной с чёрными полосами вокруг глаз, и это выглядело очень уродливо.

– Но я никогда не играл в театре, – ответил я.

Мальчик только улыбнулся, подмигнув мне.

– Послушай, если ты хочешь служить Будде, ты должен быть готовым ко всему. Не думай, что у тебя не получится, ты просто должен танцевать под звуки барабанов.

Особенность китайского театра заключается в том, что обычно представления устраиваются на открытом воздухе на сцене со шторами, которые периодически то открываются, то закрываются, когда начинается новый акт. Вместо слов актёры танцуют, все женские роли играют только мужчины, и обычно театральные действия основаны на мифах и легендах о борьбе светлых сил с тёмными.

Мне ничего не оставалось, как облачиться в свой костюм. Когда мы вышли на помост, шторы раздвинулись, затрубили трубы, послышался оглушительный бой барабанов. Я заткнул уши и хотел уже убежать, однако мальчик толкнул меня вперёд и шепнул:

– Пора.

Бог огня в ослепительно белом одеянии оголил меч, сделанный из плотной фольги, я должен был сражаться с божеством, перевоплотившись в демона. Вдруг почти мгновенно страх отступил от меня, и какая-то сила вытолкнула меня вперёд. Не помню, что происходило дальше, просто занавес вновь задвинулся, скрыв от нас публику, и оттуда раздались оглушительные аплодисменты.

– Ты здорово играл, – ко мне подбежал тот самый мальчик, который дал мне костюм демона Богхи. На лице его сияла улыбка, а я был вне себя от смущения.

Золотой дракон на моей груди запульсировал и стал таким горячим, что я чуть было не закричал от ожога. Я знал, дракон «наполнял» меня энергией, плавными волнами разливающейся по всему моему телу, той энергией, что я израсходовал во время представления.

Очень часто талисманы дают нам силы через того человека, который подарил талисман. Это, своего рода, канал связи между учителем и учениками. Когда ученику нужна поддержка, Учитель всегда окажет её. Увы, люди, как правило, несерьёзно относятся к таким вещам, они воспринимают их в качестве безделушек. Но эти вещи способны предупредить нас об опасности и призвать Учителя. К ним следует относиться бережно и хранить их около своего сердца, чтобы талисман постоянно подпитывался энергией сердечного центра.

Древние тексты свидетельствуют о том, что энергия этого центра особого качества. Она способна впитывать в себя все переживания, эмоции, впечатления, имевшие место в жизни человека. Если центр не уравновешен, то в дальнейшем у такого человека будет болеть сердце, и он даже может умереть. Врождённые пороки сердца являются неотработанными качествами со стороны сердечного центра, сопровождающие людей из прошлых воплощений. Для уравновешивания этого центра следует часто сосредотачивать своё внимание на Солнце. Это питает центр и даёт ему дополнительные силы.

После спектакля все воспитанники пошли в трапезную на обед. Я увязался за своим новым знакомым, давшим мне костюм демона. Он сказал, что его звали Линем, и он был родом из деревни Сэнь-чжоу на востоке Китая.

– Перед тем, как приехать в монастырь, я должен был выдержать серьёзное испытание. В течение недели я постился и медитировал, и только после этого мне разрешили жить здесь, – объяснил Линь.

Трапезная представляла собой большую залу с золотым изваянием Будды с человеческий рост в самом торце. Воспитанники сидели на подстилках, а не за столом, как принято в Европе. Перед каждым ставилась бамбуковая миска, которая наполнялась какой-нибудь едой. Ложки и вилки заменяли специальные деревянные палочки. Никто из воспитанников не притронулся к еде до тех пор, пока двое монахов в мантиях цвета шафрана не поднесли к статуе Будды блюдо, до верху наполненное рисом с финиками. Они склонились перед статуей и начали возносить молитвы.

Надо сказать, что в монастыре Золотого Дракона монахи и воспитанники говорили по-китайски с южным акцентом и примесью тибетского наречия. Впрочем, их речь была понятна для меня за исключением некоторых слов, хотя об их значении я догадывался по смыслу. Приглядевшись, я заметил, что воспитанники были одеты в мантии разных цветов: на одних красные, на других голубые, на третьих белые.

– Почему они одеваются не одинаково? – спросил я у Линя.

– Каждый цвет обозначает определённую ступень ученичества. Красный символизирует самую первую ступень, когда душа ещё привязана к материи и чувствам, и ей предстоит долгий путь, чтобы осознать себя. Голубой – это цвет второй ступени. Он обозначает начало восхождения, и его носят те ученики, которые понимают, что они пришли в этот мир, чтобы совершенствоваться и усваивать невыученные уроки своих прошлых воплощений.

– А белый? Что обозначает белый цвет?

– Это самая высшая ступень ученичества. В него облачаются те, кто родился здесь во имя служения. У человека не должно быть ничего личного, только тогда он имеет право одеть белое.

– Но на тебе нет ни красной, ни белой, ни голубой мантии, – сказал я и окинул взглядом своего нового друга.

– Я пока ещё не ученик и даже не воспитанник, – ответил Линь, – Я прохожу испытание, а затем учитель Ноу вместе с советом решат, какую мне следует носить одежду.

– Кто такой учитель Ноу?

– Он самый главный из всех учителей. Но есть ещё другой, и он главнее Ноу, потому что старше всех. Его зовут мастер Цинь. Говорят, он знает всё.

– Ты видел его?

– Нет, но говорят, он живёт в самой верхней башне, и очень редко спускается к людям, потому что занят общением с богами.

Наконец, монахи закончили чтение молитв, отложив в сторону свои чётки. Позже я узнал, что рис с жертвенного блюда большей частью съедали служители монастыря, остатки же раздавались воспитанникам и мирянам, чтобы и они вкусили «благословенный нектар, стекающий с уст Будды». Считалось, что если Будде предложить рис, то через некоторое время он становился благословенным, то есть наполненным святостью. Если кто-нибудь вкусит от этого риса хоть немного, то святость постепенно наполнит душу человека, и он приобщится к духовности и будет совершать праведные поступки.

Я заметил, что даже после прочтения молитв никто из воспитанников всё равно не притронулся к пище.

– Почему и сейчас они не едят? – спросил я Линя.

– Учитель Ноу должен обойти каждого и сказать, кто может есть, а кто нет. Если твои мысли неспокойны, в будущем у тебя появятся дурные наклонности. Чтобы этого не случилось, ученик должен поститься, успокоив свои мысли до следующей трапезы.

Когда мысли человека разбросаны по пространству, энергии его «тонких тел» находятся в хаотическом состоянии. Если в этот моменты человек получит пищу, а тем более пищу, напитанную вибрациями смерти и агрессии (мясо, рыбу, яйца), то энергия хаоса, находящаяся в его нутре, вырвется наружу. Такой человек становится настоящим демоном, его тело оскверняется. Вот почему в монастыре «Золотого Дракона» строго придерживаются правил поста.

Учитель Ноу был высоким, в левой руке он держал длинные деревянные чётки, которые постоянно перебирал. Я слышал, что таким образом адепты заняты непрерывным чтением мантр, посвящённых Будде и, несмотря на то, что они живут обычной жизнью, их ум всегда пребывает в медитации.

Я чувствовал, как напряглись воспитанники, они боялись остаться голодными, ведь следующая трапеза состоится нескоро.

Увы, в тот день среди «провинившихся» оказался я и ещё два ученика, незнакомых мне. Учитель Ноу ничего не сказал, он просто указал на меня и велел мне встать. Я был в отчаянии, так как не ел уже несколько часов, и мой желудок громко давал о себе знать. Я и не предполагал, что в первый же день моего пребывания в монастыре, у меня могут возникнуть серьёзные трудности.

Ученики ушли в храм, чтобы помолиться, я же отправился на реку, выбрал большой, выступавший над водой валун, сел на него и заплакал, как плачут несмышлёные дети, не получившие обещанной Луны с неба.

– Что ввергло тебя в печаль, мой юный друг? Что заставило тебя проливать слёзы, несмотря на солнечный день, полный радости?

Я обернулся, чтобы увидеть того, кто обращался ко мне. Передо мной стоял человек средних лет в длинной мантии, он улыбался, и это приводило меня в смятение. До сих пор я был уверен в том, что нахожусь совершенно один, и никто в ближайшее время не потревожит меня.

– Мне очень хочется есть, а меня лишили этого удовольствия, – промямлил я.

Незнакомый монах снова улыбнулся и произнёс:

– Голод заставил тебя впасть в горе. Что ж, держи, я принёс тебе немного еды.

Он протянул два спелых персика.

– Но откуда Вы узнали о том, что я голоден?

– Откуда ты знаешь, что дует ветер и светит Солнце?

Я пожал плечами.

– Кстати, взгляни на эти искрящиеся блики на реке. Сосредоточься на них. В дальнейшем, если сильное волнение охватит тебя, смотри на что-нибудь яркое, сияющее. Яркий свет способен успокаивать.

Действительно, в течение многих лет я следовал этому совету. Я лично убедился в том, что свет приносит успокоение. Он уравновешивает энергетические центры нашего тела, сознание человека пробуждается, и он понимает, что хаос – не его стихия. Идите к свету, когда вам плохо, сконцентрируйтесь на нём. Свет даст вам то, что не способно дать ничто в этом мире. Постепенно я научился видеть свет не только в себе, но и в других людях. Пусть этот свет уже почти померк, и всё же он есть.

Персик оказался сочным, мягким, словно сахар, он таял на языке, и я забыл о своих обидах. Тем временем монах продолжал:

– Пока ты вкушаешь эти божественные плоды, я расскажу тебе одну поучительную притчу.

Притча о даре Будды и о Вратах Мудрости

Жил когда-то один человек. У него не было ни семьи, ни детей, ни жены. Он уже был в таком возрасте, что совсем не мечтал о земном счастье, а думал лишь о поиске истины, потому что очень хотел знать, где обитает истина. Этот человек был великим правителем, завоевал множество земель, а его казна была полна золотом и драгоценностями. Но все эти несметные богатства ему были не нужны. И вот однажды он созвал всех мудрецов своей страны и сказал им:

– Я отдам ровно пол царства тому из вас, кто откроет мне Истину. Если среди вас найдётся такой мудрец, он станет самым почитаемым человеком, и ему будут поклоняться подданные моего государства.

На следующий день к правителю стали по очереди приходить мудрецы. Они предлагали ему свои идеи, но ни одна из идей не устраивала правителя. Через несколько месяцев поток мудрецов закончился, и правитель разочаровался. Он сделал вывод, что никто из мудрецов не знает Истину. Случилось так, что через то государство проходил Будда. Он увидел большое столпотворение возле дворца и поинтересовался у слуг, к чему столько народа.

– Наш царь вот уже целый год ищет самого мудрого человека, но никак не может найти, – ответили слуги.

Тогда Будда произнёс:

– Послушайте, приведите меня к вашему господину, и я открою ему настоящую истину.

Слуги переглянулись между собой и сказали:

– А ты не боишься? Сейчас хозяин очень зол. Если ты обманешь его, он может приказать бросить тебя в темницу и отрубить голову.

– Не переживайте за меня, добрые люди, – успокоил их Будда, – ваш господин будет доволен.

Когда Будду ввели в царские палаты и оставили его наедине с правителем, тот лишь ухмыльнулся и нахмурил брови:

– Неужели и ты решил меня обмануть? – спросил царь.

– Нет, господин, почтительно произнёс Будда, – Я смогу открыть тебе Истину, но для этого мне нужно одно условие.

– Условие? – удивился царь, потому что никто из мудрецов не предлагал ему никаких условий, – И каково же твоё условие, о мудрейший?

– В течение трёх дней ты должен будешь погрузиться в полное молчание, несмотря на огромное желание говорить. Даже если тебя будут одолевать большие сомнения, не произноси ни единого слова.

Царь так и сделал. Он приказал всем своим подданным молчать под страхом смертной казни, а сам закрылся в покоях. Ему прислуживали, приносили еду, но никто при этом ничего не говорил. На второй день царь был так измотан молчанием, что велел позвать Будду, чтобы изложить ему свои мысли.

– О, мудрейший, – произнёс правитель, – Я так устал сидеть целыми днями в тишине, это так тягостно. Я до сих пор не понял, в чём заключается истина. Прошу тебя, объясни мне.

Однако Будда ничего не ответил. Правитель разозлился, он подходил к слугам, чтобы они что-нибудь сказали ему, но слуги так боялись лишиться жизни за случайно обронённое слово, что упорно продолжали безмолвствовать.

Поняв, наконец, что ему ничего не удастся добиться от своих подданных, царь успокоился и начал медитировать. Он закрыл глаза и в течение нескольких часов «видел» перед собой сплошную чёрную пелену. Затем в самом её центре возник свет, он начал расширятся, расти до тех пор, пока не увеличился в размерах настолько, что темнота исчезла. Ему вдруг показалось, что свет этот живой и может отвечать на все его вопросы. Когда царь улыбался, свет тоже улыбался ему, когда же он хмурился, свет оставался без эмоций.

«Кто ты?» – спросил царь.

«Я – Свет, я – твоя душа, я – это ты», – произнёс свет.

«Почему же я не знал тебя раньше?»

«Потому что ты не хотел этого».

«Знаешь ли ты, что есть Истина?» – спросил царь.

«Знаю», – ответил Свет.

Так началось их общение, оно продолжалось много дней и ночей, и царь совсем забыл о времени. Он забыл о еде и об удобствах, в том числе и о своих подданных.

На четвёртый день Будда вошёл в покои царя и, осторожно коснувшись его плеча, вывел его из медитации.

– Зачем ты помешал мне! – воскликнул царь, – Я только что познал Истину, и она так прочно вошла в моё сознание, что всё окружающее уже кажется мне серым и обыденным. Я ужасаюсь, как раньше мог я жить среди этих мёртвых роскошных безделушек, упиваясь своим величием.

Будда спокойно выслушал царя, а когда тот закончил, сказал:

– И в чём же заключается Истина?

– В молчании, – ответил правитель, – Безмолвие и есть настоящая истина. Истина – это Свет, в нём заключено всё сущее: и бытие, и забвение, и мудрость. Все эти годы я искал Истину далеко за пределами моего дворца, а она на самом деле внутри меня. Я – это Истина.

Сказав это, правитель склонился перед Буддой:

– О, мудрейший, проси всё, что пожелаешь, так как ты помог мне обрести смысл в жизни, и теперь я умру со спокойным сердцем, продолжив свои поиски за пределами Вечности.

Будда лишь улыбнулся:

– Мне ничего не нужно, ибо золото твоё и земли всё равно когда-нибудь обратятся в прах.

Великий продолжил свой путь по священным землям, неся в мир проповедь о Боге, а царь велел построить монастырь Золотого Дракона и стал монахом. Так был основан наш монастырь.

Когда незнакомый монах закончил притчу, он ещё раз взглянул на меня и почти шёпотом произнёс:

– Мой юный друг, запомни, истина живёт в тебе. Как бы ни сложилась вокруг тебя жизнь, обратись к Источнику своей внутренней мудрости, и ты получишь из него помощь и поддержку. Но редко кто обращается к этому Источнику. Будда не дал царю ничего материального, но он подарил ему самый ценный дар, в котором нуждаются люди, Будда открыл правителю Врата Мудрости, и царь вошёл в них.

Незнакомый монах указал вдаль на линию горизонта как раз туда, где в сияющие вечерние блики реки Луцзян садилось Солнце. Оно будто вторило словам моего невольного собеседника.

– Посмотри на это Солнце, на воду, возьми с них пример спокойствия и безмятежности. Сейчас они мудрее тебя и преподают тебе ещё один жизненный урок. Они говорят: «Растворись в нас. Стань нами, а мы станем тобой». Если ты последуешь их совету, сердце твоё запоёт Песнь Радости, и голод не покажется таким тяжким испытанием, как раньше. Ты станешь ближе к своему Божественному Источнику, ты сможешь почерпнуть из него нечто более ценное, которое не так давно по твоей недальновидности казалось тебе пустяком. Мой юный друг, совсем не просто успокоить бурлящие страсти и ещё сложнее оставаться спокойным всю жизнь, но если ты растворишься в своём внутреннем источнике, как щепотка соли растворяется в большой реке Луцзян, тебе удастся повергнуть демонов, искушающих твою чистую душу, ибо демоны эти в тебе. Когда-то это сумел сделать Будда, сумеешь и ты, хотя ты думаешь, что ты – всего лишь неопытный мальчик.

Я зажмурился оттого, что Солнце стало ещё ярче. Обычно так случается во время восходов и закатов: яркая вспышка, а затем либо свет, либо тьма. Я хотел спросить моего нового собеседника о том, какие ещё законы существуют в пределах монастыря. Однако на том месте, где он только что стоял, была пустота. Моё удивление ещё усилилось оттого, что я не слышал никаких шагов, никакого шороха. Ведь если монах удалился, должны были бы раздаться хоть какие-то звуки.

Я огляделся, но не увидел ничего похожего на его фигуру в длинной белой мантии. О его недавнем присутствии говорил лишь спелый персик, который лежал в моей левой

руке. Увлечённый беседой, я не успел его съесть. Создавалось впечатление, что некоторые монахи здесь являлись вездесущими. Я не заметил, как ко мне подошёл Линь и предложил унесённую из монастыря тарелку риса.

– Держи, – сказал Линь, – Я вижу, ты очень расстроен, а до завтрака целых девять часов.

Я угостил своего нового друга персиком и высказал ему свои предположения.

– Ты не видел здесь монаха в белом? – спросил я.

– Нет.

– Но ведь он же разговаривал со мной и даже угостил фруктами. Откуда у меня тогда этот персик?

По взгляду Линя я понял, что он знает, о чём идёт речь.

– Не пугайся, ты говорил с самим мастером Цинем.

– А кто это? – поинтересовался я.

– Он живёт здесь очень давно, никто из монахов не знает, сколько ему лет. Ходят слухи о том, что мастер Цинь обладает магическими способностями, и ему известно всё обо всех.

– Неужели такое возможно?

Линь пожал плечами.

– Никто не скажет тебе точно, но я думаю, что мастер Цинь действительно очень могущественный человек.

Так прошёл мой первый день в монастыре «Золотой Дракон». Постепенно чувство разлуки с родным домом уменьшилось, пока я настолько не привык к суровым будням, что редко вспоминал своих мать, отца, нашу хижину среди зарослей китайского лимонника, друзей и детские забавы.

Жизнь в монастыре была и в самом деле довольно суровой. День начинался ещё до восхода Солнца, когда всех учеников и воспитанников будили громкими ударами бубна и протяжными звуками труб, распространяющихся на близлежащие горные окрестности. Мы наспех одевались и полусонные шли в храм, где взрослые монахи пели мантры, превозносившие славу и величие Будды. Затем начинался завтрак. Каждый раз я со страхом напряжённо ожидал решения учителя Ноу, но, слава богу, мне больше уже не пришлось коротать время голодным.

После утренней трапезы, если её можно было так назвать, потому что она состояла из плошки риса и нескольких стеблей бамбука, начинались занятия. Они состояли из двух частей: в первой части в течение почти двух часов мы упражнялись в боевых искусствах под руководством опытного учителя Лоу-ди, и это была тяжёлая практика. Ученики должны были пройти несколько ступеней, чтобы стать искусными воинами, способными отразить удары врага.

На первой ступени во время проведения упражнений ученикам не разрешалось пользоваться оружием. Мы осваивали повадки разных животных в схватке: тигра, лисицы, дикой кошки, волка. Мы учились дыханию ветра, спокойствию безлунной ночи, пению сверчка.

На второй ступени ученики получали кинжалы и дрались друг с другом, нанося раны. Обычно раны были неглубокими и быстро заживали, как только их смазывали травяными бальзамами. Бальзамы готовились в самом монастыре и хранились в специально отведённом для этого помещении.

В каждой из двух ступеней были ещё подступени, подготавливающие ученика к следующему этапу. Например, одна из ступеней называлась «Сосредоточение и созерцание». Ты должен был освоить технику сосредоточения на окружающих объектах. Трудность этой техники заключалась в том, что, несмотря на беспокойный ум, ты должен был научиться сосредотачиваться на всём, что видишь.

Как правило, мысли уводят нас в сторону от основной цели. Они похожи на плавающих в воздухе змей, которые несут на себе обрывки чужих идей, взглядов, случайно брошенных в пустоту фраз. Порой мы так сильно бываем увлечены какой-нибудь мыслью, что упускаем из вида то, зачем мы пришли на эту землю. Подверженные впечатлениям, мы доверяемся врагу и отталкиваем друга, мы совершаем глупые ошибки, разбрасывая свои силы в пространство. И очень важно бывает отбросить в сторону весь этот мысленный поток и сконцентрироваться на чём-то одном. Так происходит активизация воли.

Если хорошо владеть процессом «визуализации», т.е. внутренним видением объектов в пространстве, то можно наблюдать за тем, как возгораются центры воли в твоём теле. Однако этим процессом владеют не все, а лишь те, кто до конца прошёл сложную систему обучения у опытных мастеров. Со временем я тоже овладел этой методикой.

Через два года мне было выдано оружие, и я был допущен к упражнениям с кинжалами.

«Кинжал является вторым сердцем воина, – говорил учитель Ноу, – поэтому каждый воин должен относиться к нему с почтением и благоговением. Перед любым боем воину необходимо разговаривать с кинжалом, обращаться к нему и просить помощи. И если воин потерял своё оружие, это – плохой знак».

В освоении ступеней военного мастерства я делал поразительные успехи, я был таким ловким и проворным, что учителя уже всерьёз поговаривали, а не отдать ли меня в императорскую армию. Я не горел особым желанием менять свой привычный жизненный уклад в скромной удалённой от людных мест обстановке на муштру в пределах дворцовых стен, хотя согласно Учению я не был волен выбирать судьбу, а должен спокойно подчиниться ей. Так считали многие мастера разных направлений духовного совершенства. Поэтому в Китае является расхожей поговорка: «Спорить с судьбой – всё равно что плыть против течения реки без рук и ног».

Как ни странно, мне была дана мантия белого цвета. Я ощутил большой прилив радости, когда узнал об этом, потому что подобный цвет одежды означал высокую оценку со стороны учителей. Это говорило о том, что я специально пришёл в мир, и моё рождение предусматривало определённую миссию. Но что это была за миссия, я не знал.

Линь всё ещё оставался в статусе воспитанника, видимо, ему предстояло пройти определённые испытания, чтобы оказаться среди учеников. Мастера Циня я больше не встречал, мне уже начало казаться, что такого человека вообще не существует в природе, однако через год судьба сама предоставила мне возможность встретиться с ним. Говорили, что он живёт в самой высокой башне монастыря, и я часто посматривал туда, чтобы иметь возможность хоть издали увидеть его.

Однажды учитель Ноу подошёл ко мне и сказал: «Отныне ты должен сделать выбор, либо ты продолжишь обучение по пути воина, либо станешь великим философом и мистиком».

Я был удивлён его словами и спросил: «Но почему я не могу сразу идти двумя путями?»

«Нет, – произнёс учитель Ноу, – двух путей для души не существует. Ты обязательно должен выбрать что-то одно то, к чему более всего склонен твой дух. Подчинись божественному провидению, и оно выведет тебя, куда нужно».

«Подчинись провидению», – таков был негласный закон, в соответствие с которым строилась жизнь в монастыре «Золотой Дракон». Ты не должен был ничего предпринимать, всё само собой приходило к тебе и естественным путём уходило от тебя.

После уроков военного искусства начинались занятия, где нам рассказывалось о принципах Мироздания, о законах Бытия, о том, куда уходит душа после физической смерти. Мы изучали лекарственные травы, которые росли как в пустыне Гоби, так и по берегам рек и озёр.

Затем был короткий обеденный перерыв, столь же скудный, как и завтрак, ибо ученики должны были научиться обуздывать свои вкусовые пристрастия. Считалось, если ты овладел языком, ты мог владеть целой вселенной.

После обеда ученики и воспитанники возвращались обратно в кельи для того, чтобы заняться повторением усвоенного в течение дня. Мы упражнялись друг с другом, устраивали боевые поединки. Мне очень нравились эти поединки, потому что каждый раз я выходил из них победителем. Ужин был ещё до захода Солнца, а затем мы должны были участвовать в богослужении, помогая опытным монахам проводить различные обряды. Такие же богослужения устраивались во время празднеств, когда монахи раздавали жителям близлежащих окрестностей рис с финиками – блюдо, принесённое на жертвенный алтарь Будде.

– «ВСТРЕЧА С МАСТЕРОМ ЦИНЕМ»

Как я уже говорил, мне представилась возможность встретиться с мастером Цинем. После вопроса учителя Ноу я успокоился и ничего не стал предпринимать. Как многие восточные люди я принял позицию ожидания. Я знал, что в моей жизни должно что-то произойти, возможно, я предчувствовал что-то особенное, потому что мне постоянно давали понять это.

Однажды за три дня до того, как я должен был уезжать в Пекин, дабы начать своё служение в армии императора, ночью мне приснился сон. Я видел седого старца, который приблизился ко мне и сказал: «Ты не поедешь во дворец императора. Отныне ты должен будешь познать глубокую философию, уходящую к истокам человеческой цивилизации. Ты сохранишь её и поведаешь людям».

«Разве я могу воспрепятствовать этому? – спросил я, – Всё уже готово к завтрашнему отъезду».

Старик улыбнулся, взглянув на меня своими мудрыми глазами, и произнёс: «Не переживай и усни, а завтра ты вспомнишь о том, что я тебе сказал».

Мне снились ещё какие-то яркие звёзды на фоне ночного неба, будто они перемещались в пространстве, как живые. Больше я ничего не помнил из своих видений.

Пробуждение моё было ужасным. Я даже не слышал звон колокола на центральной звоннице, который каждый день сигналил о начале нового дня. Я думал, что сон мой будет длиться вечность, что истинный реальный мир находится вне пределов обычной жизни, а там, где к тебе приходят старцы с посохами, предсказывающие твою судьбу, где звёзды на небе способны передвигаться и танцевать перед тобою в воздухе.

Когда я открыл глаза, густая пелена, застилавшая их, никуда не исчезла. Я протёр глаза и попытался всмотреться в привычные очертания своей кельи. Ночной туман не рассеялся, а всё ещё блуждал в темноте моего сна, только теперь я был уже в полном сознании и понимал, что возвратился «домой» в тело.

Дверь скрипнула. В келью вошёл один из монахов, чтобы помочь мне вынести собранные накануне вещи.

«Я ничего не вижу», – сказал я.

Монах помог мне подняться и осмотрел мои глаза. Он вышел, а мне велел остаться в келье и ждать его возвращения.

Вскоре он пришёл и протянул мне пиалу с каким-то горячим напитком.

«Выпей это», – произнёс монах.

Я подчинился и опустошил глиняную пиалу. Напиток представлял собой смесь зелёного чая и горных трав, каждый год собираемых воспитанниками со склонов Гималаев. Он оказался снотворным, потому что я практически сразу же уснул. Очнулся я на следующий день в совершенно незнакомой для меня обстановке. Я находился в маленькой, довольно уютной комнате с фиолетовыми стенами. Пахло ароматным зелёным чаем с привкусом жареного миндаля.

Я был удивлён, потому что зрение моё различило слабый свет, словно мутноватое белое облачко, постоянно мельтешившее передо мной. На фоне этого облачка я увидел два силуэта. Один из них склонился надо мной, приложил свою тёплую ладонь на мой лоб. Я слышал голоса.

Первый, очевидно, принадлежал пожилому человеку, другой был мне знаком, потому что я слышал его на берегу реки Луцзян, и он мог принадлежать только мастеру Циню и никому больше. Я вслушался. Говорили о моём состоянии.

– Господин Шичжень, как Вы думаете, долго ли у него продержится слепота?

– Пока ещё преждевременно судить об этом. Но я бы порекомендовал использовать мою знаменитую мазь с чешуёй серебряной ящерицы. Я оставлю один флакон, а через две недели Вы придёте ко мне, и я выдам второй.

– Хорошо. Надеюсь, со временем его зрение восстановится. Я уверен в этом.

– Откуда происходит Ваша уверенность? – спросил г-н Шичжень.

– Обычно внезапные проявления болезни возникают, если даётся какой-то сигнал свыше. Мои ученики часто сталкивались с такими проявлениями.

– Вам виднее, – согласился г-н Шичжень.

Я снова впал в забытьё и совсем не слышал того, как гость попрощался и ушёл. Повторное моё пробуждение произошло от лёгкого толчка, который я ощутил в своём затылке, и даже не совсем от толчка, а от простого понимания, что это был толчок.

Я снова открыл свои полуслепые глаза, чтобы вновь увидеть фиолетовые стены комнаты. Значит, я всё ещё находился там, только на этот раз кто-то укрыл меня рогожей, поэтому мне было так тепло и уютно. Тело моё не чувствовало ничего кроме приятной неги и блаженства.

– Ли-Нюань, сейчас ты не должен спать, – сказал человек, который, скорее всего, сидел рядом со мной, только в полумраке я не смог его разглядеть, но я отлично понимал, что этим человеком и хозяином комнаты был загадочный и неуловимый мастер Цинь.

– Не должен спать? – спросил я, несколько удивившись, – Почему?

– Разумный вопрос, – произнёс мастер Цинь, – Хорошо, я отвечу тебе на него. Ты не должен спать, потому что, во-первых, ещё не пришло время для сна, ну, а во-вторых, ты расскажешь мне всё, что с тобой произошло.

– Со мной ничего не произошло, просто я увидел очень странный сон.

Я поведал мастеру Циню о седом старце и о его предсказании в отношении моего дальнейшего духовного пути. Когда я закончил свой рассказ, мастер Цинь многозначительно посмотрел на меня и произнёс:

– Разве ты не понял, сынок, кто являлся к тебе во сне?

Я пожал плечами:

– Нет.

– Это был твой всеведущий дух, частица твоего высшего я, которая при других обстоятельствах остаётся недоступной для тебя.

– Неужели мой дух такой старый?

– Он очень старый, Ли, он древний, и ты даже не можешь себе представить насколько.

– Я должен буду изучить философию и познать великую мудрость, – сказал я, – но я так мало знаю.

– У тебя всё ещё впереди, сынок. Усвой главное, если б ты не ослеп, наутро ты уехал бы в Пекин и стал прославленным воином, и твоя основная миссия не была бы выполнена. Но твоё мудрое начало не позволило тебе зайти в тупик. Запомни, Ли, в этом космическом мироздании всё движется по своему предначертанному ритму, всё имеет стройный порядок, и одно обстоятельство вытекает из другого. Это только кажется на первый взгляд, что хаос является движущим центром мироздания, а на самом же деле мельчайшее незаметное событие запрограммировано, и для него выделено предназначенное ему место и время. Стоит лишь вникнуть в порядок во Вселенной, и всё сразу же становится понятным. А теперь, сынок, выпей лекарство. Чрез день тебе станет намного лучше, и мы вместе спустимся в город к г-ну Шичженю за снадобьем и ещё кое за какими компонентами для моих собственных микстур. Отныне ты станешь моим учеником, и тебе нужно укрепить своё тело для работы над душой.