Читать книгу Послание. Часть 1 - Дара Преображенская - Страница 3

«Только Истина способна открыть все двери».

(Неизвестный).

Я сидела в прихожей и думала о том, почему всё происходит без участия нашей воли, без учёта наших желаний. Ты мечтаешь об одном, а случается совсем другое. Например, я всегда хотела стать успешной бизнес леди, иметь собственный магазин, солидного мужа с крутым заморским автомобилем и кучу щебечущих детишек, которым с рождения было известно, что их «предки» состоятельные люди, и они могут рассчитывать на богатое наследство.

А получилось всё совсем наоборот: Алексей – мой любимый человек, меня бросил, увлёкшись какой-то сверхмодной маникюршей «Светочкой», я буквально только что уволена с работы незадачливым шефом Виктором Семёновичем, нашедшего на моё место «своего» человека, да и с родственниками отношения оставляют желать лучшего, так как я для них слишком непрактичная и слишком легкомысленная.

И вообще, что такое судьба? Почему одним «везёт», а другие вынуждены скитаться на обломках собственного счастья? Неужели всё заранее предопределено, и ничего нельзя изменить? Кем предопределено?

Эти вопросы начали донимать меня с того момента, когда я поняла, что не всё зависит от человека. Это случилось пять лет назад, когда на моих глазах погиб человек. Он переходил дорогу, и был сбит несущимся с неимоверной скоростью грузовиком. От него осталась огромная лужа крови и расплющенная с переломанными костями масса. Секунду назад он был ещё жив, у него было множество планов в голове, он не подозревал ни о чём, и вот он лежит бездыханный, никому ненужный посреди дороги, а вокруг толпятся любопытные, чтобы только поглазеть на чужие страдания. Были ли у этого человека какие-то предвестники, знаки, предупреждающие его о неминуемой трагической смерти? А может, накануне ему приснился сон?

Сон? Ах, да, кстати, и мне снились в течение последнего времени какие-то странные сны, и я многое бы дала тем толкователям, которые смогли бы их расшифровать, всё разложив по полочкам моего обострённого разума.

Что же это были за сны? В первом из них я находилась среди безликой массы людей, и мне было страшно от этого. Они метались посреди холодной бездны. Вместо лица на них были одинаковые маски из папье-маше. Затем кто-то показал на меня пальцем:

– Смотрите, она не такая, как мы! – закричал безликий в маске.

И я побежала от них, побежала, потому что они решили поймать меня.

– Машенька, устала, да?

Тётя Клава, а точнее, Клавдия Александровна Метелёва, пенсионерка, одинокая старая женщина, которой я доверяю, и которая присматривает за моими цветами, ввиду того, что я частенько отлучаюсь в командировки, вышла из комнаты с вазой из чешского стекла, до верху наполненную пряниками.

– Да, я очень устала, тётя Клава.

– Ну, как дела-то?

– Плохо. Меня с работы уволили.

– Уволили? Как уволили?

– Сегодня шеф подписал заявление.

– Не может быть.

– В нашей стране всё может быть.

– А я тебе пряников принесла. Попробуй, авось, успокоишься немного. Ну, их, этих начальников. Раздевайся, я сейчас чай поставлю. Покушай хоть немного, сил больше станет.

Тётя Клава уходит на кухню, а я беспомощно скидываю сапоги. Скорее, скорее принять горячую ванну и забыться, забыться, забыться!

…Второй сон мне приснился через неделю после первого. Было темно, и меня почему-то мучил дикий голод. Я сидела в грубом рубище, забившись в тёмный угол. И вдруг я увидела яркий слепящий свет в форме овала. В центре светящегося облака стоял Иисус. Он приблизился ко мне, протягивая правую руку:

– Здравствуй, идём со мной.

– Здравствуй, ты – Иисус?

– Да.

У него были русые, чуть вьющиеся волосы и ясные голубые глаза.

– Ты пришёл?

– Ты звала меня, разве не помнишь?

– Ты приходишь, когда тебя зовут?

– Да. Я прихожу только тогда, когда слышу зов страждущих, ибо у каждого свободная воля.

– Куда ты зовёшь меня?

– Туда, где Свет, где Истина.

– Истина? Что это такое?

– То, что не вмещается в рамки человеческого сознания.

– Тебе было больно, когда твои руки и ноги прибивали к кресту?

– Очень больно, так же, как любому из людей.

– И у тебя лилась кровь из твоих ран?

– Лилась.

Я помню, как во сне посмотрела на протянутую руку Христа, раны ещё не затянулись, и из них струилась алая кровь. Совсем такая же, как у меня.

– Почему ты отдал жизнь свою за недостойных людей, ведь грехи их не стали меньше?

– Они ожидали Мессию, и я пришёл к ним.

Я протянула свою руку и вложила её в руку Христа. А затем вновь был Свет, я ощутила приятное тепло и проснулась.

«Почему ты отдал жизнь свою за недостойных людей?»

Я ощутила, как тётя Клава укрывает меня.

– Поспи, поспи, Машенька. Сон – он нужная вещь.

Я слышала её приятное успокаивающее бормотание и по-тихоньку засыпала. Сон, снова этот сон….

– А пряники ты потом съешь, я ещё вечером зайду, принесу ватрушек. Сейчас прямо и начну печь. Любишь мои ватрушки, Машенька?

– Люблю, тётя Клава… очень люблю….

Я слышала её удаляющиеся шаркающие шаги. Хлопнула дверь в прихожей. Всё. Пустота. Мирно тикают часы. Тик-так, тик-так.

– А пряники я потом съем.

Алексей, шеф, работа, отношения с людьми – всё это уходит на второй план, как будто я удаляюсь постепенно от бытовых передрязг, и они уходят куда-то в небытиё. Как будто на невидимых крыльях улетаю от Земли, и всё сливается в одно целое, и Земля, и люди, и цветы.

…Три ангела стояли передо мной в белых сияющих одеждах, и от тел их исходило свечение. Совсем такое же, как об этом пишут в книжках. Но у них не было крыльев. Я точно знала, что они – ангелы.

Один из них – юноша по земному летоисчислению 18-ти лет с чёрными кудрявыми волосами и чистыми, как небо голубыми глазами. Две другие девушки такого же возраста с длинными пшеничными волосами и нежными чертами лица. Одна из девушек-ангелов держала в руках прозрачный шар из горного хрусталя.

– Я сплю?

– Нет. Твоё сознание перешло на другую частоту.

– Вы ангелы?

– Да.

– Почему у вас нет крыльев?

– Нам они не нужны, мы перемещаемся силой мысли.

– Так я действительно не сплю?

– Ты не спишь.

– И я не сошла с ума?

– Ум только мешает.

– Мешает?

– Ты не видишь вещи такими, какие они есть на самом деле. Мы пришли, чтобы помочь тебе. Держи.

Девушка-ангел протянула мне хрустальный шар.

– Что это?

– Третий глаз. Ты будешь видеть всё в истинном свете, ты узнаешь «своих» и «чужих».

– Но всё люди – братья.

– Так должно быть, но так не есть.

– Я видела Иисуса.

– Мы знаем, и Он с нами.

– Почему в мире так много жестокости и несправедливости?

– Потому что ты мало знаешь.

– Что же я должна знать?

– Книги придут к тебе через людей.

– Есть ли из моей безнадёжности выход?

– Выход есть всегда, но ты надеешься на себя и редко обращаешься к Нам за помощью.

– Вы тоже приходите только тогда, когда вас зовут?

– Да.

Светящееся пространство свернулось в точку, ангелы исчезли так же неожиданно, как и появились. Громко запищал мобильник, я была зла на него, оттого, что он оторвал меня от «более важных дел», точнее, насильно вырвал и пригвоздил к серой скучной обыденности, где всё понятно, всё расписано по минутам, где ты просто превращаешься в механизм, лишённый свободного парения. А я бы желала продолжить разговор с этими тремя, ибо мне не терпелось узнать, как устроен мир, и есть ли Бог, или всё это лишь выдумки человеческого ума, жаждущего чего-то необычного, сверхъестественного.

Звонила Ирка – моя подруга с другого конца города.

– Нет, ты только посмотри! Я уже битый час трезвоню тебе и всё без толку. Где ты пропадаешь, Мари?

– А что собственно случилось?

– Ну, конечно, ты снова в своём репертуаре, предпочитаешь отвечать вопросом на вопрос. Какова!

– Да что случилось-то! Объясни толком.

– А может, ты мне сама объяснишь?

– Я тебя не понимаю, Ир.

– Да ладно. Скажи ещё, что ты забыла о моём дне рождения.

– Дне рождения….

Ах, да, у Ирки же сегодня день рождения, и я должна придти к ней в пять. Как же я могла не помнить о дне её рождения? И что у меня с памятью? Какой же сегодня день? 15 декабря 2005 года. Две пятёрки, два ноля, одна единица и одна двойка. Нет, декабрь – двенадцатый месяц, значит, получается, две единицы и две двойки. Странно, почему я ищу в каждой цифре какой-то знак, символ? Всё просто, всё обыденно до мелочей. Скукотища. Завтра я буду решать проблемы с работой, завтра всё встанет на свои места. А сегодня? Сегодня пройдёт, и наступит завтра….

– Прости, Ир, у меня был тяжёлый день.

– Срочно дуй ко мне, скоро все соберутся, а тебя нет. Что я им скажу?

– Хорошо, еду.

– И побыстрее! Иначе я обижусь.

Разговор был окончен. Однако у меня осталось неприятное ощущение. Ощущение того, что что-то «осталось за кадром». Да, Ирка взбалмошная, ветреная, а я рассудительная, ко всему подхожу с делом, толком, с расстановкой. Непонятно, что нас связывает?

Кот Барсик – серое пушистое создание с роскошным хвостом, которым он так гордится, напоследок прижался ко мне, и мне показалось, что он покачал своей маленькой усатой головой, будто говорил мне на кошачьем языке: «Не стоит тебе уходить».

Я встряхнула головой, сбросив с себя наваждение. Ещё не то может привидеться, особенно если учитывать, что каждая твоя клеточка ноет от усталости.

Звон ключей, стоящая на пороге тётя Клава с ватрушками и безумно притягательным картофельным ароматом.

– Как? Ты уже уходишь, Машенька? Не успела придти и уже уходишь. А я специально ватрушек тебе принесла.

– Тётя Клава, мне бежать нужно.

– Бежать?

– У Ирки день рождения

Добрая женщина развела руками.

– Вертихвостка твоя Ирка.

Нервный шум трамвая, безумный снег, метель, мороз щиплет уши, становится вроде бы холоднее, а я даже забыла посмотреть на столбик термометра. Сколько же сейчас градусов?

Рынок закрыт, а мне нужно за пол часа успеть купить Ирке подарок. Направляю свои стопы в супермаркет, хотя, что можно приобрести в супермаркете? Нет-нет, обратного хода нет и быть не может. Я уже дала обещание, а обещания нужно выполнять.

Где я раньше могла её видеть? Продавщица подмигнула мне.

– Простите, Вы меня знаете?

Она пожала худыми плечами.

– Вы хотите выбрать подарок для близкой подруги. Я думаю, ей бы понравился вот этот кулон.

Она показала мне кулон в виде капли из голубого стекла.

– Вы её знаете?

Продавщица загадочно улыбнулась.

– Слухом Земля полнится.

– Значит, Вам известно её имя?

Произошла заминка. Супермаркет кишел, как переполненный осиный улей, а люди-осы летали из стороны в сторону, занимаясь опустошением магазинных полок с второсортным товаром. Чего они боялись? Голода? Одиночества? Что они хотели? Ничего, кроме ублажения своего эго.

Взгляд продавщицы ювелирных изделий вдруг стал холодным, отрешённым. Ничего не понимающими глазами она уставилась на меня.

– Простите, что? – спросила она, встряхнув густыми обесцвеченными локонами. Пахнуло дорогими французскими духами.

– Я говорю, должно быть, Вам известно имя моей подруги?

– Что Вы имеете в виду?

Наваждение какое-то.

– Что вы хотите взять? – сквозь громкоголосый улей слышу я незнакомый голос продавщицы. На моих глазах она превратилась в совсем другого человека.

– Ах, да, мне, пожалуйста, вот этот кулон.

Подарок вовсе не дешёвый, но у меня появится возможность проверить своё предчувствие.

А чего я собственно жду? Что всё-таки, если я и не сошла с ума, то медленно схожу? Об этом говорят, в частности, мои последние видения. Разве «нормальные» говорят с Христом и ангелами? Нет, нужно что-то делать со своими нервишками. Таблетки, травы, пищевые добавки, консультация психолога, в конце концов. Чего же тут такого! Ведь многие прибегают к гадалкам и экстрасенсам, колдунам и… психологам.

А если нет ничего страшного с моей психикой? Если все эти странности объясняются иначе? Например, тем, что они исходят не изнутри, а снаружи. То есть некий Разум решил сыграть со мной злую шутку. С кем не бывает.

Остаётся ускорить шаг и скорее влиться в общество людей и ни о чём не думать, иначе голова просто распухнет. Три звонка в Иркину дверь – наш условный знак. Увы, дверь открыла вовсе не Ирка, а Макс. Макс – бывший мой ухажёр, теперь волочащийся за Иркой. Несколько раз она отшивала его, но бесполезно. Бывает, ты общаешься с людьми, просто потому что не можешь отказать им, и находишь не совсем удачный компромисс между откровенным хамством и вежливостью, не желая обидеть человека. Да, хамство и Макс – абсолютно совместимые вещи.

Макс нагло оскалился:

– Опаздываешь?

Из глубины Иркиной квартиры доносились обрывки поп-музыки, которая исходила из недавно купленных лазерных дисков. Кто-то громко смеялся. Пахло салатами, дешёвыми сигаретами, потом и луком. Пот и сигареты всегда сопровождают многолюдные сборища, состоящие из любителей нахаляву пожрать и выпить.

– А ты что меня караулишь? – огрызнулась я.

Макс раздражает меня. Никто меня так сильно не раздражает, как Макс. Его несуразный рот снова скривился в слащавой улыбочке, но, слава богу, вовремя подошла Ирка. На ней была короткая мини-юбка и откровенная красная блузка с брошью. Никогда не подозревала, что у Ирки напрочь отсутствует вкус. Дурацкая нелепость – брошь и мини-юбка. Ирка встретила меня с бокалом водки, её изрядно пошатывало.

– Мари, ну, вот, наконец, и ты! Разумеется с подарком.

– Об этом не может быть и речи.

– В каком смысле?

Ирка передаёт бокал Максу, а он едва удерживает её в стоячем положении.

– В прямом.

Я достаю из сумочки упакованный в коробку кулон и протягиваю его Ирке.

– О, как мило!

Ирка тянет меня к себе в маленькую уютную комнатку с жёлтыми китайскими обоями, похожую на детскую шкатулку. И вообще, Ирка сама, как ребёнок, только уже повзрослевший, но никак не желающий расставаться с детством. Ирка выталкивает из двери навязчивых гостей.

– Да дайте мне пообщаться с Мари! Я так давно её не видела. Мари, иди скорее сюда, и ну их всех к чёрту!

Когда мы остались наедине, Ирка, смакуя каждую минуту, открыла чёрную бархатную коробку с наклейкой фирмы-изготовителя. Черты её лица вдруг изменились, совсем неожиданно для меня пьяная истерика сменилась серьёзностью. В её серых глазах выразился ужас.

– Постой! Откуда… откуда ты знаешь?

– Что знаю?

– Про кулон.

– Про кулон?

Холодное голубое стекло отрезвило мои мысли. Значит, инцидент с продавщицей в ювелирном салоне супермаркета вовсе не вымысел? Кулон….кулон… Откуда он взялся?

– Об этом было известно только мне и ему.

– О чём об этом?

В глазах Ирки блеснули слёзы, яркая косметика «Avon» поплыла, размазалась.

– У меня был парень. Три года назад он погиб в автокатастрофе. Он хотел подарить мне кулон из голубого стекла в честь годовщины со дня нашего первого знакомства… И не успел, Мари… Он не успел… потому что его не стало.

– И ты никому об этом не рассказывала?

Ирка мотнула головой.

– Ни разу?

– Ни разу.

– Я тоже ничего об этом не знала. Честно, честно.

– Тогда откуда у тебя кулон?

– Из супермаркета.

– Ничего не понимаю. Словно он исполнил своё обещание… с того света…

Ирка допила до дна полупустой бокал с водкой, который она успела поставить на пол рядом с софой. На её изменённое жалостью и мистическим страхом лицо вновь вернулась пьяная маска. Она крикнула довольно громко так, чтобы её могли услышать находившиеся за дверью:

– Эй! Идите сюда! Кажется, наша Мари – ясновидящая.

Не успела я опомниться, как со всех сторон мы были окружены гостями Ирки, которые своими руками тянулись ко мне, как тянулся верующие до реликвии.

– Погадай мне!

– Нет, сначала мне, ведь мы учились на одном курсе.

– А я хочу знать будущее, потому что завтра решается моя судьба.

Изнутри, из глубины души возникло желание убежать, скрыться от этого многоголосого людского монстра, растущего с каждой минутой, с каждым мгновением, грозя поглотить меня целиком и полностью. Почему я этого не сделала! Я никогда не видела Ирку такой… будто своим поведением она хотела отомстить мне за что-то. За что? Зачем я пошла на поводу у наваждения там в супермаркете?

– Ира, не надо.

– Надо, надо….давай! Ты умеешь предсказывать будущее. Помнишь, как-то в школе ты сказала, что я провалю экзамен по математике? И я провалила.

– Ты просто не готовилась.

– Многие не готовились, а провалила я одна.

– Да это было давно и не правда.

Кареглазая Сашка Аверина растолкала всех локтями и протиснулась ко мне. Сашка была моей одноклассницей и, не считая Иры, значилась вожаком-лидером нашей школьной компании.

– Мари, ну, пожалуйста, скажи, что меня завтра ждёт?

Что-то внутри меня взорвалось.

– Завтра ты попадёшь в больницу.

Обессиленная я упала на стул, тело стало ватным, и я не могла уже ничего сказать, потому что говорила не я, а лишь мои губы….