Читать книгу Всё зло земное - Дарина Александровна Стрельченко, Дарина Стрельченко, Володя Злобин - Страница 13

Иван поднял голову, повёл шеей. Пересел правей, ловя солнце. Оно прыгало с ветки на ветку, а за ним скакала белка. Распушила хвост, глянула чёрным глазом. Иван улыбнулся ей краешком губ, вернулся к книге.

– Ива-ан!

– Иди к нам!

Качнул головой. Солнце пекло макушку, но пока светило оно на луг меж дворцом и лесом, хотя б комарьё не донимало. Вспомнилось, как загадывала матушка загадку: нос долог – голос зво́нок. Вспомнилось – и словно туча набежала на мысли. И на небо набежала, скрыла солнце.

– Хватит уж с книгой сидеть. Иди к нам, – позвал Ратибор. В одной руке держал он деревянного ратника, в другой – соломенного. – Про что хоть читаешь-то?

– Про звёздного пастушка.

– Что ещё за зверь? – в один голос спросили братья.

– Мальчик это, – медленно ответил Иван, ведя пальцем по харатье, – который со звёздами говорить умел. Потерялась однажды звёздочка, укатилась с неба… Всю землю он обошёл, нашёл её и вернул домой.

Ратибор заметил рассеянно:

– Ишь как.

Драгомир усмехнулся, рубанул репей деревянной саблей:

– Всегда ты, Иван, с книгой. Но когда-нибудь, братец, придётся и отложить её, взяться за меч.

Вскинулся Иван. Ратибор младшего брата окоротил взглядом:

– Ты, прежде чем мудростью своей хвастать, сам бы азбуку до конца выучил.

Старшему сказал примирительно:

– Поживём – увидим. А пока, может, и нам, Иван, почитаешь?

Вздохнул Иван, глянул в окно горенки под самой крышей.

– Почитаю, коли влезать не станете.

– Не ста-анем, – протянули братья.

– Ну, слушайте. Жил-был пастушок, ходил на луг овечек пасти. Шерсть у них из кольца в кольцо вилась, играл им пастушок на свирели, овечки слушали да не разбредались. А однажды пришёл волк…

Ратибор сел рядом, Драгомир на траве у лавки устроился. Положил саблю на колени, дотянулся до рябиновой ветки, отломленной ветром.

– Разбежались овцы, да и пастушок испугался. Схоронился под крутым бережком и сидел там, пока волк не убежал. А после всю ночь бродил, овечек ловил. Одну никак поймать не мог: спряталась она в рощице, темно было, ни зги не видать.

Стал Драгомир прилаживать ратникам Ратиборовым крохотные мечи из рябины. Ратибор бересту вынул, принялся доплетать лукошко – к матушкиным именинам готовил. А Иван знай себе читал:

– Тогда попросил пастушок у звёзд: помогите мне, посветите ярче! Звёзды ответили: а ты нам сыграй. Пастушок заиграл, и заслушались и звёзды, и ветер. Глядь – вот и овечка вернулась…

Заслушались и братья сказкой. Бросил Драгомир ветки, позабыл Ратибор лукошко. Летели над дворцом тучи, играл на свирели звёздный пастушок, искал звёзды.

* * *

Смеркалось на дворе. Ратибор скинул рубаху – был он плечист, в кости широк, Иван с Драгомиром вдвоём за его спиною укрыться могли, – взял меч.

– Внимательно теперь следите…

Прыснул Драгомир.

– Да что ж ты опять, охальник[75], хохочешь?

– На голове у тебя, Ратя, ворона, видать, гнездо свила… Ты глянь, Иван!

– Лучше б ты поглядел, как меч держать. До сих пор из лука только и можешь. – Сурово глянул Ратибор на младшего брата.

Старшему осторожно напомнил: – И тебе, Иван, поучиться не грех. Не потеха это. В бою и жизнь спасти может.

– Не собираюсь я в бой, – проворчал Иван.

– В бой не собираешься, так хоть батюшку опять не печаль, – хмыкнул Драгомир.

Иван вздохнул, взял меч нехотя, неуклюже махнул. Елисей давно уж от него отступился, когда средний царевич подрос. Но с братьями Иван нет-нет, а поддавался уговорам, брал топор али пику, глядя на ловкого Ратибора.

– Ну-у, Иван, ты будто крестьянин хмельной али медведь со спячки! Я ж тебе показываю: вот так… А затем вот эдак…

Иван скривился. Мотнул головой.

– Не по мне наука.

– И в кого ж ты такой уродился? – с интересом глянул на него Драгомир. – За харатьи свои душу продашь, а меч, как царю положено, не хочешь носить.

– Не хочу, – скупо ответил Иван. – И не буду.

Пошёл со двора прочь.

– Эй! Да куда ты? Обиделся, что ль, опять?

– В конюшню, – стараясь, чтоб голос звучал беспечно, бросил Иван. – Сметка проведаю.

– Тогда и Князю моему морковки дай! – крикнул Ратибор.

– И Молодке, – не отстал Драгомир.

– Дам, – согласился Иван. – И Князю дам, и Молодке.

* * *

Хмурился Драгомир, вчитываясь в устав[76]. Запретил батюшка выносить книги из книжницы – а как привольнее на дворе б читалось! Но делать нечего было, приходилось в горнице пыль глотать. Оглянулся на Ивана – тот за соседним столом ворожил с пищалью. Спросил опасливо:

– А не стрельнет?

– Не стрельнет, – сосредоточенно отозвался Иван. – Куда ей пока…

– Так что ж ты её мучаешь, коли не выходит?

– А ты чего ж книгу мучаешь, коли не выходит? – усмехнулся Иван.

Драгомир потянулся, глянул в окно с тоской.

– Так батюшка велел назубок выучить.

– Так и мне надо пищаль собрать, чтоб батюшка с ратным делом отстал. Чтоб наставника дозволил взять из Кузнечной али из Часовой слободы…

– Даже если и соберёшь – не отстанет, – присудил Драгомир. – Да и никак не пойму тебя: что ж тут такого? Оно и весело бывает – рубиться! О бранях, о ратниках-то сколько песен сложено, сколько басен!

– То-то и оно, что басен, – пробормотал Иван. – А по-настоящему… Откуда нам с тобой знать, как по-настоящему? Я вот на погосте был… Батюшка меня с собой брал… От реки до неба могилы – и всё после брани. Хорошо разве?

– Так какая ж брань без убитых?

– А никакой! В том и дело всё: зачем рубиться, если вовсе без брани обойтись можно?

– Ну, ну, – замахал рукой Драгомир. – Охолонись[77]. Опять разошёлся!

– Снова спорите? – Вошёл в книжницу Ратибор, с трудом держа три канопки[78]. – Ну-ка, братцы, подсобите!

Драгомир подхватил канопки, хотел было поставить на стол, но Ратибор охнул:

– Ку-да! На харатьи капнешь – со свету сживёт батюшка! На лавку примости. А ты, Иван, оставь пищаль свою, иди сюда. Мёда такого поди не пробовал.

– Да я тут закончил почти, – нехотя отозвался Иван. – Осталось-то чуть…

– Оставь-оставь, подождёт. Не девка, чай, не остынет, – хихикнул Драгомир. За ним и Ратибор смешок отпустил в золотую бородку. – Пошли. Ишь, пахнет-то как! Где ж ты такой достал, Ратя?

– В поварне и достал, где ж ещё. Батюшка давеча союз с ря́бичами против половчан праздновал, там и осталось.

– С вишней… с шафраном… – между глотками определил Драгомир. – Ух!

– Шафран? Что ещё за зверь? – Ратибор принюхался, повертел канопку.

– Пряность заморская, по Журавлиной дороге везут, – ответил Иван.

– Говорят, не только для мёду, но и для силы мужской годится, – подмигнул Драгомир. – А, Ратя? Вижу-вижу, как девка из Рыбной слободки ко дворцу бегает, в кустах прячется на тебя поглядеть.

– У тебя что на уме, то на языке, – с досадой молвил Иван. – А на уме – всё одно!

– Ай, ай, покраснел, Ваня! Что, и тебе поди какая девчонка приглянулась? Много их справных в Крапиве-Граде, а по всем Озёрам-Чащобам ещё больше. Станешь царём – любую возьмёшь!

Иван потемнел лицом.

– Драгомир! – крикнул Ратибор. Огрел по спине брата, но тот уж и сам осёкся.

– Любую, не любую… Сам знаешь, стрелой выбирать будем, – делано спокойно ответил Иван. Глотнул мёда, утёр рот со всем тщанием. – Да только хорошо бы, чтоб недалеко стрела улетела. Чтоб не сгинула невеста, пока к тебе добираться станет.

Примолкли братья. Ополовинил Иван канопку, вернул на лавку. Повернулся к дверям.

– Да куда ты? – сдавленно спросил Драгомир.

– В конюшню схожу, Сметка проведать.

Старший брат ушёл, не оглядываясь. Так и осталась пищаль разобранная на тряпице на столе среди книжницы.

– Ну, ты умелец слово-то подобрать, – сердито бросил Ратибор.

– Лоший[79]. Каюсь, – вздохнул Драгомир. – Да кто ж виноват, что на невесту его разбойники напали… Надо было батюшке ратников навстречу побольше послать.

– Надо было и тебе об этом не поминать при Иване!

– Лоший. Каюсь, – повторил Драгомир. – Ну а девка-то? Девка-то та, из Рыбной слободки, хороша, а? Признай уж, Ратя, ай хороша! Щёки алые, шея лебяжья, задок крепкий…

– Драгомир! Хватит уж лабуды!

– Хватит так хватит, а только чего это ты малиной залился по самую маковку? Бёдра крутые, коса до попы… Ну? Хороша?

– Утихни! А ну утихни! Ай хороша!