Читать книгу Возвращайся, и я снова надеру твой тощий зад! Его история - Dark JoKeR - Страница 1

I

Вопреки кричащему названию сегодня в трактире «Весёлый пьяница» царила напряжённая, удушливая атмосфера. Постоянные завсегдатаи трактира сидели тише воды, ниже травы и исподтишка со страхом косились на угловой столик, за которым восседал мрачный двухметровый великан. Его подведённые лисьи глаза были абсолютно чёрны, – без какого-либо намёка на зрачок, – что безошибочно указывало на принадлежность к расе демонслееров1. О том же красноречиво сообщало и число тринадцать, черневшее на правой стороне шеи. Внешне похожее на татуировку оно, тем не менее, служило идентификатором родового клана. Но отнюдь не всё это вызывало трепет у красноносых выпивох и трактирного персонала, ставших заложниками весьма непростой ситуации.

Этот демонслеер, который уже как с час безбожно обрубал седому трактирщику всякую возможность зашибить хоть какую деньгу с новых посетителей, – они в панике ретировались из заведения при первом же зрительном контакте с грозным великаном, – был ни кем иным, как печально знаменитым пиратом Клаусом, бороздившим море под началом столь же небезызвестного капитана Моргана. О Моргане и его шайке ходили тысячи противоречивых слухов, однако почему-то именно Клаусу приписывали все самые невероятные и страшные из них. Кто-то говорил, что он ест на завтрак маленьких детей. Другие утверждали, что он каждый день купается в крови совращённых им девственниц. Находились и такие кто верил, что он сын Морского Дьявола, и как родной папочка повелевает жуткими морскими тварями, насылая тех на корабли честных мореплавателей. В общем, толок было много, и даже несмотря на абсурдность некоторых из них, а также отсутствие каких-либо реальных доказательств, любой здравомыслящий альтанианин2 предпочёл бы держаться подальше от столь опасного преступника, от которого неизвестно чего ожидать.

– Ну, меня сегодня обслужат? – наконец нарушил тишину Клаус, подняв глаза на деревянную стойку, за которой ютились вышеупомянутый трактирщик и несколько напуганных подавальщиц.

– К-конечно! – обречённо пискнула одна из них, самая юная и неудачливая, поскольку именно ей не посчастливилось вытянуть короткую соломинку час назад, когда встал вопрос о том, кому придётся обслуживать кошмарного гостя.

Бледная как привидение девушка под сочувственное перешёптывание коллег безрадостно покинула своё укрытие и на трясущихся ногах поплелась к роковому столику. Выглядело это так, словно она шагает на эшафот.

– Ч-что в-вам уг-годно?? – оказавшись лицом к лицу с демонслеером, подавальщица до того разнервничалась, что ей потребовалось некоторое время, дабы вынуть дрожащими пальчиками блокнотик с карандашом из кармашка потёртого передника.

– Рома. Тащи сюда всё, что есть, – не обращая никакого внимания на волнение обслуги, бросил Клаус. – И поживее, Мария, – прочитав вышитое на фартуке имя, добавил он, глядя на застывшую в немом ужасе девушку, в чьих расширенных зрачках отчётливо отражалась рукоятка меча, торчавшая из загорелой могучей груди в области сердца.

Бедняжка Мария настолько оторопела от увиденного, что так и осталась стоять на месте как вкопанная, ненароком пропустив слова Клауса мимо ушей. Тогда он достал из штанов жёлтую монетку и силой шваркнул ей по засаленной столешнице, отчего та жалобно хрустнула в нескольких местах под тяжестью лопатообразной ладони. От неожиданности девушка вскрикнула – как, впрочем, и все остальные, трепетно следившие за ними с безопасного расстояния – и инстинктивно отпрыгнула назад, ошеломлённо вылупившись на гостя.

– Рома. Всё, что есть, – чеканя каждое слово, повелительно повторил Клаус.

Девушка в спешке схватила монету, даже не удосужившись посмотреть на неё, и умчалась прочь. Когда же всё-таки посмотрела – её глаза снова округлились, но уже не от страха, а скорее от безграничного удивления, ведь Мария сжимала в своей миниатюрной руке самый настоящий дублон, отлитый из чистейшего золота. По-детски ахнув, она беспомощно протянула его трактирщику.

– Уважаемый, – старик старался держаться стойко, но нервное потирание рук выдавало его с головой, – боюсь, мы не располагаем таким количеством рома, чтобы полностью удовлетворить внесённую вами сумму.

– Дьявол тебя побери, просто принеси мне выпивку! – рявкнул пират, и трактирщик со скоростью поймавшего фордевинд3 клипера4 принялся наставлять на стойку прозрачные бутыли с янтарной жидкостью, звучно клацая дном о лакированную поверхность.

Мария, всё ещё находившаяся под впечатлением от золотой блестяшки, не сразу сообразила, что пора бы уже начать относить их посетителю. Тычок локтем от другой подавальщицы Лауры быстро вернул её в реальность. Девушка вздрогнула, посмотрела на стремительно разрастающийся островок бутылей и приступила к выполнению своих прямых обязанностей.

Едва первая бутыль оказалась перед Клаусом, он алчно вцепился в неё, но не рассчитал силу: горлышко треснуло в руке. Осколки врезались в ладонь, и на стол упали капли чёрной крови, – ещё одна отличительная особенность этой расы, – но Клаус не придал этому никакого значения. Лишь небрежно тряхнул рукой, избавляясь от осколков, и целиком влил содержимое бутыли в рот, не касаясь губами остроугольных сколов. Затем провернул то же самое со второй бутылью, откинулся на спинку стула и закрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Но всё осталось неизменным: внутри по-прежнему бушевал душераздирающий шторм, сотканный из позора поражения, бессильной ярости и горечи утраты, а темнота опущенных век всё так же оживляла в голове постылые воспоминания недельной давности, которые, собственно, и являлись причиной столь мрачного настроения.

…Тёмный Владыка опустился на корточки перед поверженным, стоящим на коленях Клаусом, схватил за подбородок и с усмешкой заглянул в чёрные глаза:

– Ты жалок, – глумливо прошептал он на ухо демонслеера. – Нагло вторгся в мои владения и заявил мне прямо в лицо, что надерёшь мой тощий зад, но при этом даже не можешь извлечь демонслейв 5 . Ну что за ничтожество!

Владыка встал и громко, заливисто расхохотался, но вскоре резко замолчал, а черты его лица переменились, наглядно обнажая ужасное демоническое естество.

– Или подожди, – в сузившихся до двух вертикальных полосок зрачках, клещами впившихся в Клауса, полыхала животная ярость, – ты серьёзно надеялся одолеть меня какой-то пустышкой 6 ?

Демон рванул за копну смоляных волос, задирая голову нарушителя вверх.

– Отвечай! – прогремел преисполненный гневом голос.

Но ответа не последовало.

– Кем ты себя возомнил, грязное отродье?! – зашипел Владыка и с силой приложил демонслеера лицом о каменный пол своей цитадели, после чего грубым рывком вновь задрал его голову и продолжил выяснять причины этой дерзкой выходки. – Неужто решил, что та толика демонической крови, текущая по твоим венам, наделила тебя какой-то невообразимой сверхсилой?!

Мускулы на отрешённом лице Клауса заметно дрогнули, а расширившиеся от удивления глаза невольно скользнули в направлении лица мучителя. По нему, преодолев секундное замешательство, растеклась желчная ухмылка.

– Так ты не знал… – насмешливо протянул Владыка, плавно возвращая себе подобие человеческой внешности. – Как же так вышло, что приближённый к совершенным демонслеер оказался таким никчёмным невеждой?.. – обратился он к собственным мыслям, выпуская голову пленника.

– Что ты такое несёшь… – прохрипел расстелившийся на полу Клаус, вперившись взглядом в тёмного лорда.

– Хм, хочешь, чтобы я рассказал? – он посмотрел на несостоявшегося убийцу. – Но какой прок от этих знаний, если ты скоро умрёшь? Хотя, знаешь, я всё же расскажу. Ведь ты, как-никак, сделал мне одолжение и доставил девчонку прямиком сюда.

Демон замолчал, наслаждаясь тем, как побагровело лицо собеседника, как вытянулись в тонкую линию губы и побелели костяшки на сжатых кулаках. Клаус дернулся, но вытянутая четырёхпалая стопа с чудовищной силой придавила его к холодной глади серых плит, мгновенно лишив возможности двигаться.

– Лежи смирно, отродье, – с издёвкой бросил Владыка, методично вдавливая позвоночник Клауса в пол, – а я, раз уж пообещал, так и быть расскажу, почему ты таковым являешься. Видишь ли, совершенные были наполовину демонами, но с годами демоническая кровь практически выродилась из-за слишком частых связей с людишками. Сейчас вы лишь бледная тень тех, кто стоял у истоков вашей расы. Но ты… Ты отличаешься от остальных. В тебе, пусть и немного, но всё же присутствует демоническое начало. И судя по этим лисьим глазёнкам, злобно зыркающим на меня, кто-то из твоих родителей явно принадлежит к демоническим лисам. Я бы мог уточнить у ли́са, его ли это рук дело, но, боюсь, он сейчас занят дрессировкой непослушной дочурки в мире людей, – демон гадко усмехнулся. – Но знаешь, даже если ты на самом деле один из его ублюдков, я всё равно не оставлю тебя в живых. Ты заплатишь за свой длинный язык.

С этими словами повелитель тьмы растянулся в зловещем, подобающим его натуре оскале, схватил с пола обломок пустышки, обмазал скверной 7 и всадил в грудь Клауса. Однако за миг до того, как зазубренный скол лезвия успел добраться до сердца, чья-то рука, внезапно появившаяся из неоткуда, вырвала демонслеера из объятий смерти, переместив его в пустыню одной из глубинных провинций архипелага Альтаны…

Клаус распахнул глаза и злостно саданул кулаком по краю стола. От него с характерным звуком отломился значительный кусок. Стоявшие там бутыли полетели на пол, звонко разбиваясь друг о друга под дружные вопли посетителей, в ужасе повскакивавших со своих мест. Игнорируя поднявшуюся суматоху, великан схватил устоявшую на месте бутыль и в считанные секунды осушил её. Не зная, как справиться с бушевавшим в груди шквалом эмоций, он надеялся отыскать штиль на дне из мутновато-белого стекла, ведь люди часто так делают, но из-за расовых особенностей алкоголь не задерживался в крови надолго, и выходило что чтобы надраться, необходимо пить много и желательно разом. Но даже после того, как грозный пират опустошил все запасы трактирного рома, грозовые тучи как и прежде продолжали терзать потемневшие воды океана его души, насылая всё новые страшные тайфуны.

В какой-то момент дверь кабака распахнулась в очередной раз. В дверном проёме показалась долговязая фигура мужчины. Обведя помещение взглядом и наткнувшись на окружённого горой пустых бутылок Клауса, он растянулся в противной ухмылке. Что-то быстро бросил кому-то через плечо и, обманывая ожидание находящихся внутри посетителей, переступил порог питейного заведения, целенаправленно шагая к хмурому демонслееру.

– Так, так, так, и кто это тут у нас решил промочить горло? – беспородно плюхнувшись на табурет напротив, протянул он, бегая насмешливыми серыми глазками по лицу пирата. – Неужто сам «Чёртова дюжина» Клаус, мрачный мечник и ночной кошмар всех дозорников8?

Клаус исподлобья глянул на долговязого прощелыгу перед собой и безошибочно распознал в нём бывшего коллегу Рэта. От вида его ехидной, крысоватой хари мышцы на руках демонслеера вмиг затвердели, а ладони превратились в налитые свинцом монолитные кулаки, которые в скором времени он несомненно пустит в ход. Там, где не справился алкоголь, поможет старая добрая кабацкая драка. Плюс с этой портовой крысой у Клауса имелись и личные счёты.

– Ну чего ты молчишь, словно чёрную метку проглотил? – продолжал Рэт, будто не замечал враждебности собеседника. – Неужели не рад видеть старого товарища? Я вот, как только прослышал про тебя, примчался сюда на всех парусах. Хотел былое вспомнить, да делишки кое-какие обмозговать.

– А я погляжу, ты сильно осмелел с нашей последней встречи, – угрожающе прошелестел Клаус, впившись в давнего знакомого потемневшими от гнева глазами. – Сидишь тут передо мной с наглой рожей и предлагаешь обмозговать какие-то там делишки после того, как вероломно предал своего капитана и пустил по нашему следу корабль дозорников. Что, так не терпится сыграть в ящик, чёртова крыса?..

Опешивший предатель громко сглотнул, подрастеряв былую спесь, а посетители, предчувствуя бучу, бросились к спасительной двери, всё-таки пересиливая свой необъяснимый страх перед устрашающим пиратом. Трактирщик тоже не стал терять времени даром: сгрёб остолбеневших работниц и силком уволок на кухню, крепко заперев за собой дверь.

– Эй, эй, не мути воду раньше времени! – Рэт попытался успокоить разгорячённого пирата, активно помогая себе руками и нервно посматривая в боковое окно, за которым поджидали подельники, готовые брать кабак на абордаж по первому сигналу. – Дай мне объясниться!

– Мне не нужны объяснения. По твоей вине Морганна сейчас кормит морских рыб, и я собственноручно отправлю тебя на дно, чтобы ты принёс ей свои извинения.

– Ой да кому не плевать на эту плутоватую девку?! – с противным скрипом табуретных ножек о старые половицы вскинулся долговязый. – Она водила за нос всю команду и поплатилась за это, навлеча на себя гнев Морского Дьявола!

Клаус тоже поднялся, поравнявшись с серыми глазами:

– Мне, – и свинцовый кулак прошёлся по крысиному лицу, сминая кости, превращая его в бесформенное нечто.

Рэта стремительно мотнуло вбок, и под фанфары разлетевшегося вдребезги оконного стекла он вылетел на улицу, приземлившись в ногах своих дружков. Им понадобилось чуть меньше минуты, чтобы переварить увиденное, после чего они выхватили сабли и бросились на штурм кабака. Часть полезла через окно, – зря, потому как первая же показавшаяся в проёме рожа некисло так отхватила от великана освободившимся из-под своей ноши табуретом, – другие же воспользовались более традиционным способом.

– Схватим его, парни! – с порога проорал вошедший первым коренастый тип в чёрной треуголке и, наведя на Клауса сверкающее белизной остриё сабли, помчался в атаку.

Клаус отвесил очередной роже из проёма тем, что осталось от его бесхитростного оружия, и молниеносно поднырнул под нёсшегося на него противника, проворно избегая прямого укола. Одной рукой он схватил пирата за накрахмаленное жабо, другой подцепил пояс штанов и, отрывая от пола, запустил в стену позади себя. Она радушно приняла летящего вверх тормашками здоровяка в свои каменные объятия, после которых тот без чувств сполз вниз и картинно сложился пополам. Великан бледно усмехнулся и повернулся к остальным, неспешно окружавшим свою добычу словно стая голодных акул. Вскоре к ним присоединились и дружки с улицы, полностью отрезая Клаусу любые пути к отступлению. Но он и не собирался никуда отступать.

– Выбирай, Чёртова дюжина, – прохрипел косматый мужичок с обвязанной вокруг шеи банданой из красного дорогого шёлка, говорившей о том, что он занимал должность первого помощника капитана. – Пойдёшь с нами добровольно или ногами вперёд?

На миг помещение наполнилось злорадным гоготом.

– Меньше слов, больше дела. Нападайте.

– Как тебе будет угодно. – Космач махнул рукой, и десяток кровожадных сабель устремились к безоружному демонслееру.

Клаус метнулся к своему столику и, вцепившись в него мёртвой хваткой, что было дури рванул на себя. Приколоченная на совесть корабельными гвоздями ножка хоть и с трудом, но устояла. А вот округлая столешница с громким хрустом, на долю секунды перекрывшим топот приближавшихся сапог, оторвалась и теперь, оказавшаяся в огромных руках пирата, превратилась в добротный щит, ставший непреодолимой преградой на пути острых сабельных жал. С глухим стуком вонзились они в посеревшее от пятен жира дерево, и великан, не выпуская столешницы из рук, совершил стремительный рывок вперёд, подхватывая бандитов, пытавшихся их выдернуть. Мясной клубок из повисших на столешнице человеческих тел преодолел чуть больше полуметра и смачно протаранил тяжелый стол, заставленный стульями. По кабаку разлилась ужасная какофония, сплетённая из трескотни мебели, конечностей и болезненных стонов.

– Ну, чего застыли, недоумки?! – недовольно захрипел космач на обомлевших подельников. – Прикончите его!

Он вскинул саблю и самоотверженно ринулся на врага, точно надеялся собственным примером вдохновить нерадивых подчинённых, но не пробежал и половины пути. Пущенная с неприличной скоростью остановившимся Клаусом столешница врезалась в него и отфутболила в другое окно. Первый помощник под ошарашенные взгляды своих людей выбил его спиной и приземлился где-то недалеко от капитана. В трактире воцарилась напряжённая тишина. Вросшие в пол после увиденного бандиты с выпученными глазами таращились на демонслеера, а тот в свою очередь выжидательно смотрел на них. Неизвестно как долго ещё продлилась бы эта игра в гляделки, если б пожилой трактирщик не приоткрыл дверь и не выглянул наружу, посмотреть что происходит. Противный скрип проржавевших петель беспардонно оборвал затянувшееся затишье, и получившая условный сигнал кабацкая драка пробудилась ото сна, вновь приходя в движение.

Пиратская шайка вздрогнула и в считанные секунды сократила дистанцию. Наточенные сабли закружились в смертельном танце с увесистыми кулаками. Будучи искусным мечником, Клаус без труда уклонялся от опасных выпадов, но из-за превосходящего числа противников несколько раз ему всё же пришлось намеренно подставится под удар тыльной стороной предплечья, избегая таким образом более серьёзных ранений. Однако это не было такой уж проблемой. В отличие от людей демонслееры наделены потрясающими регенеративными способностями, поэтому чёрные червоточины страшных ран уверенно затягивались прямо на глазах. Оппоненты похвастаться подобным не могли, раз за разом теряя ослабленные цингой в долгих путешествиях зубы, что звонкой монетой сыпались на грязный пол. Да и какой-то особой выносливостью они также не отличались, в связи с чем спустя примерно двадцать минут от начала вальса численность попытавшихся прыгнуть выше головы пиратов сократилось до троих самых стойких. Впрочем, те еле держались на ногах, шумно и с жадностью глотая раскрытыми ртами смешавшийся с пылью воздух.

– И это всё, на что вы способны? – разочарованно щурясь на переводящую дух троицу, вздохнул Клаус, которому только-только удалось отвлечься от гнетущих мыслей, утонувших в азартном запале битвы. – Не вы ли обещали вынести меня отсюда вперёд ногами? – подначивал он горе-пиратов.

– Чу…до…вище! – прерывисто выплюнул жилистый, но совсем ещё зелёный юнец, сжимая во влажных ладонях позолоченный эфес. – Да я… да я тебя… отправлю на доску!

– Ну так давай! – обрадовался демонслеер и развел руки в стороны, демонстрируя беззащитный торс. – Я весь твой, ма-алыш!

Провокация сработала как по маслу. С гневным: «Ар-р!» разъярённый сопляк занёс саблю над головой и в кошачьем прыжке атаковал Клауса, рассчитывая располосовать грудь наглого выскочки. Демонслеер встретил его мощнейшим апперкотом, отправившим юнца прямиком в потолок, по совместительству служивший крышей. Бедолага на свою удачу избежал столкновения с потолочными балками, вклинившись аккурат в соломенную прогалину между стропилами, да так и повис, по пояс высунувшись из трактира. Пытливые зеваки, что толпились у входной двери, вожделея лицезреть развязку пиратской разборки, тотчас разразились пугливыми охами да сердобольными ахами.

– Ну а вы что, трусливее этого малька? – вернулся к подначиваниям Клаус, обращаясь к оставшимся членам команды Рэта.

– С нами этот трюк не сработает, ублюдок! – огрызнулся низенький худощавый пират. – Мы тебе не какие-то там салаги, якорь тебя дери!

– Хорошо, тогда покажите, что можете, – демонслеер поманил их рукой.

Низенький переглянулся с пухлым товарищем, и на короткий миг Клаусу почудилось, будто они что-то мысленно сказали друг другу, но обдумать это странное видение он не успел. Пухляш резко сорвался с места и разъярённым кабаном понёсся на демонслеера, выставив перед собой своё оружие. Клаус приготовился вильнуть вбок, но на полпути толстяк неожиданно подбросил саблю в воздух, заставляя пристальный лисий взгляд машинально отправиться вслед за ней, а сам подпрыгнул и, свернувшись клубком точно пушечное ядро, сбил великана с ног. Демонслеер рухнул на пол лицом вниз, но тут же оттолкнулся руками и, оказавшись на коленях, столкнулся с горящими торжеством победы глазами коротышки, спустившего кривое лезвие на незащищённую шею. Отточенные за долгие годы тренировок рефлексы сработали мгновенно: правая рука взметнулась вверх, перехватила худосочное запястье и дёрнула на себя, а левая пятерня сомкнулась на тощей глотке, гася победное пламя, которое только что весело отплясывало в тёмных зрачках. Задыхаясь, коротышка в панике нервно заколотил Клауса по груди свободной рукой, но тот не обращал на это никакого внимания. Ровно до тех пор, пока костлявая рука пирата не наткнулась на рукоять пустышки и не вырвала её, чтобы всадить куда-нибудь ещё.

– Дьявол! – злобно выругался Клаус и отправил коротышку в полёт до барной стойки. Тот воткнулся хребтом в стеллаж с алкоголем и со шлепком скрылся за прилавком, сопровождаемый дождём из падающих бутылок.

Стискивая обильно кровоточащую рану, демонслеер попытался встать, но мясистые волосатые ручищи толстяка внезапно обвились вокруг горла, застав его врасплох.

– Передавай от меня привет морскому владыке! – прошипел толстяк над ухом Клауса, сильнее сдавливая его шею.

Клаус пока ещё не был готов ко встрече с легендарным хозяином морей. По крайней мере не сейчас и уж точно не при таких обстоятельствах. Он извернулся и ослепил толстяка тычком пальцев. Толстяк завизжал, хватаясь за глаза, а великан всё-таки поднялся на ноги и угомонил его ударом кулака по остриженной голове, после чего оторвал от висевшей на пузе рубахи приличный кусок и зажал им смертельно опасное увечье.

– Я так долго не протяну, – сумрачно пробормотал он себе под нос, глядя на мигом почерневшую ткань. Регенерация в данном случае была бесполезна. Демонслееры также как и демоны уязвимы к ранениям, нанесённым при помощи скверны, поэтому требовалось как можно скорее остановить кровотечение и зашить рану. – Нужно найти доктора.

Клаус решительно направился на выход, но проходя мимо стойки, остановился и оглянулся на оставленный после себя беспорядок. В голове мелькнула мысль, что она бы точно разозлилась, и великан запустил руку в карман штанов. Он извлёк оттуда последний дублон и оставил на видном месте в качестве компенсации, а затем нарочито громко хлопнул дверью, давая понять трактирщику, что всё закончилось.

При появлении на улице пошатывающегося пирата, зеваки прыснули в разные стороны, освобождая ему дорогу и попутно избегая попадаться на глаза. Морщась от обжигающих лучей полуденного солнца, Клаус нетвёрдыми шагами брёл по растрескавшейся от непрекращающейся жары – обычное дело для летней зоны9 – дороге и вглядывался в проплывающие мимо шеренги домов, ища среди них нужный с соответствующей вывеской. Прижатый к ране обрывок рубахи пришёл в негодность, насквозь пропитавшись густой, походившей на смолу кровью, которая медленно сочилась сквозь побледневшие пальцы, оставляя на земле чёрные разводы. Время безжалостно припирало Клауса к стенке, высасывая из, казалось бы, неуязвимого великана все имеющиеся силы. Кружилась голова, немели конечности, а частые вдохи раскалённого воздуха ртом из-за появившейся одышки иссушили горло, не оставив и капли слюны. Всё лицо покрылось холодными липкими каплями пота, отчего съехавшие на лоб волнистые пряди волос намертво приклеились к коже, затрудняя видимость. Литые мышцы на мускулистом теле отбивали пренеприятнейшую дрожь, граничившую с ознобом. Демонслеер скинул с себя кожаный жилет, чтобы избавиться от этих ощущений, полностью подставившись под солнечные лучи, но это нисколько не улучшило положение дел. Оставалось только идти дальше и надеется, что докторская лачуга отыщется раньше, чем грозный пират, в одиночку потопивший не один десяток кораблей, умрёт жалкой смертью от какой-то там кровопотери.

Примерно метров через двести, которые в затуманенном разуме тянулись километрами пыльной дороги, Клаусу наконец улыбнулась удача: на фасаде впередистоящего бежевого дома красной краской был нарисован кривой круг со вписанным внутрь таким же кривым крестом. Стрелка под ним указывала куда-то вглубь прилегающего переулка. Делая над собой усилие, Клаус ускорил шаг и быстро скрылся в тени подворотни. К несказанному облегчению прохожих, которые вынужденно побросали все дела и с содроганием следили за каждым его движением, напрочь игнорируя тот факт, что он едва волочил ноги и был бледен не хуже рыбьего брюха. Такое часто случается, когда всякие нелепые, но будоражащие воображение сплетни и пересуды настолько выходят из-под контроля, что обретают реальную власть над людскими сердцами, диктуя им фальшивые истины.

Тенистый переулок на деле оказался тупиком, оканчивающимся невзрачного вида кособоким домишкой. На обшарпанной, местами прохудившейся двери красовался всё так же небрежно нарисованный знак из начала, правда на этот раз рисовали едкой ярко-зелёной краской. Клаус мысленно пожелал, чтобы рисовавший и доктор были двумя разными людьми, и на удивление очень уверенно двинулся к дому. Вероятно, мозг, осознавая близость цели, задействовал какие-то скрытые резервы, заготовленные специально для совершения последнего спасительного рывка. Демонслеер резво сокращал расстояние до докторской обители, но когда до неё оставалось всего каких-то жалких три шага – дверь распахнулась. На пороге возникла молодая девушка в белоснежном кителе с офицерскими эполетами, разметавшими по плечам золотистые кудри, и волосами цвета аквамарин. Она замерла и несколько мгновений растерянно смотрела на Клауса большими кристально чистыми глазами цвета неба, но как только поняла, кто перед ней стоит – растерянность бесследно испарилась с симпатичного личика, в одночасье испортившегося под натиском невероятной враждебности. Великан тоже напрягся: встреча с капитаном дозорников, наделённым Силой10, да ещё и в таком состоянии не сулила ничего хорошего.

– ТЫ!.. – совсем не мило прорычало прелестное создание и вскинуло руки к небу. Проплывавшее над головой облачко внезапно исчезло и не успевший произнести хоть слово в свою защиту пират в тот же миг оказался пригвождён к земле рухнувшим сверху потоком ледяной воды, лишившись от удара сознания.

II

Хлёсткая пощечина обжигающе-холодным поцелуем выдернула Клауса из мира грёз, за что, к слову, он был ей весьма благодарен. Разговор с проклятым демоном пробудил ото сна наихудший кошмар демонслеера, который тот всеми силами пытался забыть на протяжении последних тринадцати лет.

– Очнулся? – презрительно, но в то же время с некоторым облегчением поинтересовался чей-то женский голосок, и поднявший всё ещё затянутые пеленой сна глаза Клаус столкнулся взглядом с уже знакомым ему враждебным личиком капитанши.

– Твоими стараниями, лапуля, – усмехнулся пират, изучая кисть девушки, окутанную Силой. Внешне она походила на пузырь, обволакивающий ладонь подобно перчатке, и всем своим видом недвусмысленно намекала на связь с водой. – Однако мне больше нравиться, когда шлёпаю я.

– Выбирай выражения! – водяная «перчатка» вновь хлестанула Клауса по лицу, и на этот раз удар был настолько яростным, что голова с щелчком мотнулась вбок и безвольно упала на грудь.

Наступившее молчание не продлилось и пяти секунд. Клаус вздёрнул голову и басовито расхохотался, отчего миловидное лицо дозорницы покрылось россыпью гневных морщинок, вытеснивших бывшую до этого лёгкую оторопь.

– Отличный удар, миледи! – сквозь смех похвалил её «мрачный» мечник.

Красивые девушки, ровно как и драки, являлись теми немногими исключениями из правил, перед которыми напускная мрачность отступала, и Клаус становился самим собой. Вдобавок она невольно напомнила ему о родной сестре, которая, имея обманчиво женственную внешность, могла без особых усилий отправить его в полёт на добрую пару локтей и частенько это делала, когда они были детьми.

– Ты нравишься мне всё больше. Сними эти кандалы, – он тряхнул рукой, прикованной к стене наручами из змеевика, подавляющего любое проявление сверхъестественных сил, – и я докажу тебе это делом.

Голубые глаза девушки резко потемнели, как темнеет море перед штормом, губы вытянулись в одну тонкую бескровную полосу, и в следующую секунду в кадык демонслеера упёрлось остриё именной сабли.

– Я бы могла казнить тебя на месте, – слова с шипением проталкивались сквозь стиснутые зубы, – однако у меня, в отличие от вас, презренных пиратов, есть честь. Только по этой причине ты сейчас плывёшь со мной в храм Леди Альтаны, чтобы понести там справедливое наказание. Но это произойдёт не так скоро, как хотелось бы, поэтому хорошенько подумай, хочешь ли ты и дальше рассчитывать на мою снисходительность, – она кивком указала на перевязанную бинтами грудь с заштопанной раной под ними, – или хочешь провести остаток своих дней как последний мерзавец, не заслуживший даже уже проявленной её толики!

Сабля рассекла воздух и со свистом скользнула в набедренные ножны. Дозорница круто развернулась на каблуках и злобно поцокала к люковой лестнице, ведшей на палубу. Как только люк закрылся за ней, уши Клауса оглушил противный скрежет проворачиваемых в замочных скважинах ключей. Судя по скрипам и натуге, с которой они проворачивались, морская вода не пошла замкам на пользу. Благо продлился этот металлический концерт недолго, и уже через полминуты наступила тишина, оставляя великана один на один с полумраком трюма, освещённого лишь парочкой предзакатных лучей, проникших внутрь через два маленьких квадратных окошечка по бокам.

В отсутствии иных развлечений пленник осмотрелся.

Судя по многочисленным нагромождениям из прохудившихся бочек, треснутых глиняных горшков и подгнивших ящиков, а также свалке хозяйственных принадлежностей самой разной направленности наряду с развешанными кругом корабельными снастями да рыболовными сетями он находился где-то в складском помещении.

Окружающие пыльные и неопрятные пейзажи вызвали у Клауса кривую усмешку: если бы нечто подобное Морганна застала на своём корабле, то сам Морской Дьявол не поленился бы покинуть родное дно, чтобы лично посмотреть, кто это там наверху разражается такими изощрёнными ругательствами. А то и вовсе взял бы парочку уроков у настоящего мастера. Да уж, что не говори, а его бывший капитан была чистюлей до мозга костей и требовала того же от подчинённых. Как минимум в отношении корабля, доставшегося ей от человека, заменившего семью, и которым она дорожила больше жизни.

От воспоминаний о Морганне сердце великана наполнилось неясной тоской. За время, проведённое с ней, он так и не понял, кем была для него эта девушка. Их отношения походили на какую-то странную и запутанную игру. Днём они были чужими друг для друга, редко перекидываясь и парой слов, а ночью… Ночью тьма срывала с лиц притворные маски и толкала в бурный водоворот страстей, рождённых из самых низменных и порочных животных инстинктов, а рвущиеся из глубины сердец громкие стоны бесстыдно разрезали полночную тишину, вызывая на утро искреннее недоумение у остальных, необременённых знаниями, членов экипажа. Вряд-ли нечто подобное можно считать любовью. Да и сама Морганна, сидя подле иллюминатора и смотря куда-то вдаль на залитый бледным лунным светом горизонт с застывшей на губах печальной улыбкой, ни раз говорила, что любовь просто непозволительная роскошь для таких отбросов, как они, потому что непременно ранит тех, на кого возложат этот тяжкий крест.

Как по цепочке воспоминания об одной умершей девушке сменились воспоминаниями о другой, возвращая лицу Клауса привычное мрачное выражение, и секунды внезапно превратились в часы. Сквозь щели в потолке просачивались и неторопливо падали на пол капли воды, – не иначе как дежурный матрос приступил к драйке палубы, – с одиночным бульканьем разлетаясь брызгами в разные стороны, а перед глазами в мельчайших подробностях всплывала картина последних мгновений её жизни, приведшим к трагедии…

…Они стояли перед массивной дверью, створки которой были выполнены в форме крыльев летучей мыши. Это был последний этаж цитадели, и по закону жанра именно за ней и должен скрываться главный злодей.

– Ты готова, малявка? – с запалом спросил улыбающийся во весь рот Клаус, крепко сжимая в руках рукоять заряженной пустышки.

– Готова, верзила! – торжествующим голосом воскликнула она, покрывая Силой дрожащие от азарта и предвкушения руки. – Вперёд! Надерём демонскую задницу!

Клаус с громким хохотом, заставившим напарницу чуть смутиться, мощным пинком высадил одну из створок, и бесстрашные авантюристы ворвались внутрь освещённой тусклым светом свечей залы. Там их уже ожидал Тёмный Владыка, восседающий на троне из человеческих черепов.

– А вот и наши смельчаки, – тонкие бескровные губы растянулись в хищной ухмылке. – Наглая воровка и… – пытливые зрачки, впившиеся в Клауса, на миг по-кошачьи сузились, но быстро вернулись в привычную форму, а острое бледное лицо прояснилось. – Так вот оно что. Вот, значит, как вам удалось проникнуть в мою цитадель. У моих питомцев отвратительные предпочтения…

– Хватит языком чесать, демон! Спускайся, и я надеру твой тощий зад! – с вызовом прокричал демонслеер, чьё тело и кровь просто изнывали от предчувствия отменной драки.

– Выскочка. Смотри не пожалей о своих словах – со стальными нотками в голосе предупредил Владыка, поднимаясь с трона. Как только он выпрямился во весь рост – тут же исчез, а в следующее мгновение когти, покрытые изрядным слоем скверны, со свистом рассекли воздух там, где ещё секунду назад стоял демонслеер, уцелевший лишь благодаря нечеловеческим рефлексам.

– Это было близко, – театрально скорчился Клаус и взмахнул пустышкой, метя противнику в ключицу.

Повелитель тьмы небрежным взмахом кисти отбил чёрное лезвие пустышки и вспорол когтями бок Клауса. Великан отскочил назад и зажал рану рукой. С губ слетело болезненное шипение.

– Не смей вредить ему, демон! – рассердилась малявка, и из раскрытых ладоней в него выстрелил плотный лучик света. Ослепительной стрелой он пронзил плечо Владыки и погас, столкнувшись со стеной за ним.

– Какая неприятная способность, – покачал головой Владыка, разглядывая дыру шириной с подзорную трубу. Опалённые светом края сильно пузырились, исторгая из себя множество иссиня-чёрной пены, хлопьями летящей на пол. – Тогда сначала разберёмся с тобой.

От тени демона отделились щупальца и, словно путы, приковали Клауса к полу, а сам он повторил недавний фокус: в одно мгновение переместился к девушке, схватил за запястья и задрал вверх точно кролика за уши.

– Отпусти меня! – крикнула она, извиваясь всем телом, но удерживающая её хватка была поистине демонической. Не помогли даже пинки.

– Что, только слабых и можешь задирать? – насмешливо просипел Клаус, решительно отрываясь от пола.

– Закрой рот, – властно бросил Владыка через плечо. Щупальца обернулись терниями, плотно обвились вокруг рта великана и ещё сильнее стиснули его в колючих объятиях, вонзая под кожу чёрные иглы. – С тобой я разберусь позже.

Тёмный повелитель вернулся к брыкающейся девушке и заглянул в чистые нежно-голубые глаза, в которых плескалась искренняя ненависть к отражающемуся в них злу. Зло обнажило свои зубы.

– День становиться всё интереснее… – ехидно выдохнуло оно в лицо пленницы. – Знаешь, когда я представил нашу с тобой встречу, думал, не удержусь и разорву тебя голыми руками. Доберусь до твоей души и сожру её, возвращая украденное, но вот сейчас… Сейчас я думаю, что поступить так будет неразумно. Понимаешь, я уже долгое время ищу себе королеву, которая сносит моего ребёнка, – лицо девушки искривилось от омерзения на потеху демона, – но среди моих наложниц одни зверолюдки. Я уже сыт ими по горло и хочу нормальную человеческую женщину. Только вот обращение криолисов 11 – невероятно обременительная задача. Сила слишком упорно сопротивляется скверне, чем заметно уменьшает шансы на удачное перевоплощение. А из обычных людей получаются бестолковые, бесполые бесы. Конечно есть ещё женщины-демонслееры… Но любой уважающий себя демон никогда не возляжет с этими варварскими выродками…

Владыка демонстративно покосился на трепыхавшегося в терновых силках Клауса и снова повернулся к жертве:

– Однако ты совсем другое дело. В тебе течёт моя скверна, и она несколько раз уже завладевала тобой, отравляя тьмой твой жалкий цветочек. Твоя Сила практически полностью истощена, и эта дыра в плече – фактически апогей твоих нынешних возможностей. Осталось только сломать тебя… Заставить снова воззвать к моей силе… И тогда ты переродишься в прекрасную королеву…

– Этому никогда не бывать! – с отчаянной решимостью заявила она, сцепившись взглядами с коварным демоном.

– А вот сейчас и выясним, – усмехнулся он и неожиданно впился губами в губы девушки. Она тут же попыталась отпрянуть назад, но Владыка освободил одну руку и вцепился в её волосы, намертво фиксируя голову в одном положении. По подбородку побежали ручейки скверны.

От увиденного Клаус пришёл в бешенство. И без того исполинское тело раздулось раза в полтора, наполняя каждый мускул чистейшей мощью. Глаза почернели целиком, а обводка расползлась по лицу, превратившись в боевой раскрас 12 . Идентификатор на шее вспыхнул тёмно-бордовым оттенком. Эти изменения могли значить только одно: демонслеер вошёл в боевой транс, в котором нет места ничему, кроме звериной ярости и жажды демонической жатвы. Широкий взмах руками разорвал путы как бумажные, пустышка молниеносно скакнула в огромные ладони и со стороны могла спокойно сойти за зубочистку, однако бушующий демонслейв Клауса превратил её в дубину невероятной величины. Лопнула каменная плита под ногами, и великан диким рывком ринулся на свою добычу.

Словно предчувствуя опасность, повелитель оторвался от губ бьющейся в конвульсиях девушки и швырнул её на пол, как какую-то надоевшую игрушку, после чего стремительно ушёл с линии атаки.

– И это всё? – свирепый вид Клауса ничуть не впечатлил демона. Мало того – он сам вошёл в боевой транс, правда свой, демонический. Скверна полностью обволокла тело, стирая любые намёки на внешнюю схожесть с людьми. Глаза и рот превратились в белые дыры, отчётливо сверкающие на фоне остальной тьмы. Из-за спины выпорхнули крылья, подобные тем, что служили дверьми. Один взмах – и Владыка оказался лицом к лицу с демонслеером, ощерившись в треугольном оскале. – Повесели меня.

Клаус без промедлений ударил головой, но рассёк лбом воздух, а в следующее мгновение получил рваную рану вдоль всей спины. Чужая скверна проникла в кровь, блокируя регенерацию, но изменённое боевым трансом тело быстро вытолкнуло её. Великан описал пустышкой полукруг, но врага и след простыл. В плечо вонзились когти. Стремительный режущий удар с разворота, но опять безуспешно. Расправленная ладонь подобно скальпелю перерезала мышцы и сухожилия вдоль правого бедра. Демонслеер рухнул на колено повреждённой ноги и тут же откатился, избегая получения нового увечья. Когтистые пальцы демона воткнулись в пол. Высвободив их, Влыдка устремился под потолок и коршуном спикировал на лежащего на спине Клауса. Тот только этого и дожидался: подскочил на ноги, взмыл вверх, сделал кувырок и опустил коптящее чернотой лезвие на левое крыло. Защитный слой скверны, больше напоминавшей текучую вязкую смолу, не позволил полностью перерубить его. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы демон на время лишился своей раздражающей способности и на полной скорости влетел в ступени пьедестала, на котором находился трон.

Не давая ему опомниться, демонслеер подскочил к оппоненту и обрушил град яростных рубящих ударов. Но из-за проклятой скверны яростный град превратился в лёгкий грибной дождик, оставляя на теле демона не более чем неглубокие насечки. Ко всему прочему переполненная пустышка с каждым ударом всё больше трескалась и крошилась, не в состоянии выдерживать животную мощь своего владельца. Хорошо понимая это, Владыка выгадал момент, перехватил лезвие ладонью и обломил его чуть ли не под самое основание. Он ухватил Клауса за шею, вперился в него белёсыми дырами и зло прошипел:

– Прекращай недооценивать меня, отродье. Извлекай демонслейв!

Но вместо этого обломок пустышки устремился туда, где у обычных людей находится висок. Ещё сильнее обозлившись, повелитель запустил великана в стену, да с такой лёгкостью, словно это и не великан вовсе, а тряпичная куколка.

– Выродок… – душераздирающий крик девушки оборвал Владыку на полуслове. – Ну наконец-то, – обрадовался он, наблюдая за тем, как несчастную облепляет тьма. – Понадобилось чуть больше времени, чем я рассчитывал.

Демон взмахнул крыльями, но из-за пострадавшего крыла ничего не произошло. Злобно фыркнув, он пошёл на своих двоих, совершая размашистые шаги вытянутыми тонкими лапами. В то же время оклемавшийся Клаус также бросился к напарнице, всем телом ощущая нависшую над ней опасность. Но как бы не старался демонслеер выиграть эту гонку со временем, Владыка находился ближе и первым оказался около заветного трофея, опередив соперника на какие-то жалкие пару-тройку секунд. Девушку полностью заволокло тьмой, и она превратилась в покрытый скверной чёрный шар, который, покрутившись в воздухе, исчез в теле ухмылявшегося повелителя…

Надрывно тренькнули оковы, сдерживающие узника, который в свою очередь старался удержать поселившийся в груди рык, полный горечи и сожаления. Может, Клаус на первый взгляд и казался неотёсанным варваром, которому чужды любые другие вещи, кроме разбоя, драк и пьянок, но это была всего лишь фикция. Шаткая ширма, которой он однажды отгородился от мира, проклиная собственные трусость и беспомощность, запихнув их в самые дальние уголки души, чтобы трагедия подобная той, что преследует его в ночных кошмарах, больше никогда не повторилась.

Он скрупулёзно, день за днём воспитывал в себе мужчину, воина, сильного и решительного. Такого, что одолеет любого врага одним лишь ударом кулака. Вот только избранный образ оказался слишком смазан юношеской впечатлительностью, и за отсутствием хорошего примера юный демонслеер закалял тело и характер, ввязываясь в пьяные кабацкие потасовки, после которых постоянно искал утешение в объятиях работающих там молоденьких девиц. В этом ему никогда не отказывали, ведь если отбросить дурную славу – ей будущий пират обзаведётся много позже – юноша был довольно красив собой. Уверенное скуластое лицо с мужественным волевым подбородком, выразительный лисий взгляд и жгучие чёрные глаза, в которых легко раствориться без остатка. Не стоило также забывать про смоляные, вьющиеся волосы, ниспадающие до самых плеч и вызывающие зависть у любой девушки, и про подтянутое мускулистое тело, вылепленное из изнурительных тренировок с мечом под строгим надзором отца.

Каждая одержанная победа вселяла в Клауса убеждённость в собственных силах, а каждая смятая после ночных похождений постель только закрепляла образ матёрого мужика. Да, именно мужика, потому что первоначальное виденье сильного, решительного мужчины и воина быстро затерялось где-то между осколками разбитых кувшинов из-под вина, обломков трактирной мебели и горсткой чьих-то выбитых зубов. Однако подобная жизнь наложила на него свой отпечаток: со временем он перестал понимать как жить вне этих нездоровых увлечений и как следствие замкнулся в себе, чем и заслужил прозвище «мрачный». И лишь благодаря двум девушкам великан смог заново, пускай и немного, но выйти из тени мрачной завесы. Но обе они нашли рядом с ним свою погибель – ставший излишне самоуверенным демонслеер на деле вновь оказался бесполезен. Не помогли ни драки, ни тем более занятия любовью, ничего. Словно насмехаясь, судьба раз за разом тыкала пирата носом в собственную никчёмность, подвергая сомнению возведённое укрытие. Которое, впрочем, уже давно покосилось и трещало по швам.

– Дьявол! – в отчаянии крикнул Клаус в пол, беспомощно дёрнув руками, отчего кандалы повторили недавнюю жалобную трель. Может, они и были эффективны против Силы, но демонслейвы устроены таким образом, что ежесекундно самовосполнялись, находясь внутри тел, поэтому истощить и тем самым ослабить демонслеера этим минералом попросту невозможно. Кроме того, эта раса обладала невероятной физической силой, и Клаусу ничего не стоило разорвать цепи и в любой момент убраться с дозорничьего корабля, однако он этого не делал. Просто не видел смысла. После смерти напарницы в опустелом сердце Клауса ни осталось ничего.

«Она ещё жива, – внезапно вспомнились последние слова незнакомца, что спас его от верной смерти, – и отчаянно нуждается в твоей помощи. Поэтому научись извлекать демонслейв, вернись в цитадель и ослабь Владыку, чтобы проложить ей путь наружу. Я же тем временем постараюсь уберечь её от падения во тьму».

– Жива, как же! – видевший её смерть собственными глазами великан упорно отказывался верить в ту ахинею, которую наплёл этот пижон в белой маске в форме человеческого лица и щегольском цилиндре с нахлобученными поверх чудными очками. – При следующей встрече я ему ро…

– Паф?

Клаус резко замолк. Он в недоумении поднял голову и чуть было не зарычал тем самым рыком, который так усердно подавлял последние пятнадцать-двадцать минут: в полутьме импровизированной темницы на него смотрели её большие удивлённые глаза. Смотрели точно также, как и в тот день, когда они впервые встретились.

– Малявка… – простонал с надеждой Клаус, но быстро взял себя в руки и присмотрелся повнимательнее.

Как оказалось, это был самый обычный – если подобное определение вообще применимо к существам, напоминающим детские каракули животных – квопл13. Эдакий кролик-колобок с меховой шкуркой нежно-розового цвета, безносым лицом, занимающим всю поверхность живота, и комичной волнообразной челочкой, торчащей посередине макушки аккурат между ушками. Он стоял на несуразно-длинных задних лапах, а передние были немного поддёрнуты вверх и слегка разведены в стороны, демонстрируя некоторое замешательство.

– Паф? – снова повторил колобок, чуть накренившись вбок, и грозный пират «Чёртова дюжина» Клаус, мрачный мечник и ночной кошмар всех дозорников, вдруг растянулся в какой-то уж совсем девчачьей улыбке, которая обычно возникает при виде чего-нибудь миленького по девичьим меркам.

– Мила-аш… – улюлюкивающе протянул он, а набирающий скорость айсберг абсурда продолжал своё чёрное дело, безжалостно топя последние крохи здравого смысла. – Как ты здесь оказался? Корабельный14? Да нет, быть такого не может. Не летаешь же ты на этих ушках…

Квопл, словно понимая, о чём говорит Клаус, пригнул ушки так, чтобы они оказались в его поле видимости, пристально изучал несколько секунд и как давай крутить ими в разные стороны, издавая слюняво-пукающие звуки. Он делал это настолько старательно, что в какой-то момент даже принялся помогать себе передними лапами, имитируя взмахи крыльев, а на лбу сквозь пушок проступила набухшая от напряжения венка. Однако, несмотря на все старания, взлететь ему так и не удалось. Поэтому зверёк бросил свои чудачества, пожал плечами и выдал равнодушное: «Паф». Мучительно кривящий губы на протяжении всего зрелища демонслеер зашёлся оглушительным хохотом, который до жути напугал вахтенного.

– Заткнись, чёртов пират! – спустя одну витиеватую тираду матюков громко рявкнул тот и сердито топнул ногой в том месте, где по его предположению находился прикованный пленник.

От хохота швы на заштопанной ране разошлись, и небольшое тёмное пятнышко на бинтах уверенно превращалось в здоровую кляксу, стремительно увеличивающуюся в размерах, покидая границы белого поля. Квопл встревожился.

– Не вини себя. Оно того стоило, – ловя на себе его обеспокоенный взгляд, сквозь затухающий смех пробормотал Клаус, однако пушистый комочек был явно с ним не согласен.

– Паф! Паф, паф, паф. Паф! – потешно запричитал он, вызывая у великана новые приступы веселья, и быстро прошлёпал до легкомысленного собеседника.

– Что ты делаешь?.. – удивлённо улыбнулся Клаус, когда зверёк взобрался ему на ноги и, подтянувшись на цыпочках, прислонился лапками к кровоточащему месту. И удивился ещё пуще прежнего, когда из раны капля за каплей вытекла вся скверна Владыки и впиталась в розовые подушечки на лапках квопла. – Как так…

– Паф. Паф, паф, – подцепляя коготками грязные бинты, объяснил пушистый врачеватель, но великан, как и следовало ожидать, не понял ни единого «паф» из всех вышеперечисленных. – Паф! – раздвинув их, горделиво объявил он и столь же горделиво хлопнул лапкой по затянувшейся ране, показывая, что доволен проделанной работой.

– Спасибо, – поблагодарил его великан, на что зверёк сделал реверанс, придерживая края воображаемого платья. – А теперь, дружочек…

Квопл протестующе закрутил головой-телом и снова демонстративно склонился в реверансе, намекая на принадлежность к конкретному полу.

– Так ты девочка? – догадался Клаус, а короткий кивок лишь подтвердил догадку. – Прости, что не понял сразу.

– Паф.

– Так как ты здесь очутилась?

– Паф. Паф, паф, паф. Паф, паф. Пааф, паффф…

Демонслеер хохотнул, чем ненароком перебил свою собеседницу. Она осеклась, сердито нахмурила глаза и недовольно надула щёки.

– Прости, прости. Просто я не понимаю ни слова из того, что ты говоришь.

Квопл тяжко вздохнула, слезла с великана и нырнула в небольшой напольный резервуар лунного света. Зверюшка по-деловому похлопала передними лапками, призывая Клауса к вниманию, и принялась с помощью пантомим в деталях описывать события, приведшие её на корабль. Видимо, рассудила, что раз Клаус не понимает слов, то таким образом будет проще всего поведать ему свою историю. Тем более что для это даже имелось какое-никакое освещение. Сильно стараясь не засмеяться и тем самым не испортить представление, его единственный зритель с щенячьими от восторга глазами наблюдал за движениями пушистой актрисы, планомерно выстраивая в голове очень содержательный рассказ.

– Значит, ты проделала весь этот путь ради меня, – в конце рассказа заключил Клаус и благодарно улыбнулся слегка запыхавшейся рассказчице. – Спасибо. Отныне я твой должник.

– Паф, – по-житейски махнула лапкой она и тут же жестом попросила великана поделиться собственной историей.

– Что ж, это будет справедливо, – согласился он и начал свой невесёлый рассказ, становясь мрачнее с каждым произнесённым словом.

III

Утром следующего дня чуткий слух Клауса вновь забился в истерике от ужасного лязганья открывающихся замков. Кое-как разлепив сопротивляющиеся веки, – великан почти до самого рассвета проболтал с квопл и поспал от силы пару часов, – он принялся спешно будить спящий в ногах розовый комочек.

– Паф, – теперь этот комочек звали именно так, – Паф, просыпайся!

Однако мирно посапывающая на широких, обтянутых дорогим шёлком бедрах Паф совершенно не хотела реагировать на приглушённый шёпот великана. В этом не было ничего удивительного, если даже звуки погрома, учинённого Клаусом в «Весёлом пьянице», где она, как выяснилось из рассказа, была постоянным посетителем, не сумели добудиться маленькой сони. Поэтому Клаус, борясь с сильным нежеланием обращаться так с наимилейшим зверьком на свете, – по его личному разумению, – принялся аккуратно тормошить её коленками. Это сработало: квопл приоткрыла глаза и бросила на бестактного демонслеера невидяще-возмущённый взгляд.

– Скорее прячься! Сюда кто-то идёт! – великан кивнул на люк, который вот-вот раскроет перед непрошенным гостем последний из своего бессчётного количества замков.

Заспанная Паф безучастно взглянула на поскрипывающую крышку, фыркнула и, поднявшись, вразвалочку протопала до первой же ближайшей бочки. По кроличьи подпрыгнула и полностью исчезла в её благоухающих копчёностями недрах, махнув на прощание пушистым хвостиком напряжённо следившему за ней Клаусу. Он облегчённо выдохнул, и в тот же миг люк резко распахнулся, впуская внутрь свет, махом разогнавший царивший в трюме угрюмый полумрак. Равномерно зацокали каблучки по деревянным дощечкам лестницы, а уже через минуту перед жмурящимся великаном стояла капитанша с каменным, ничего не выражающим лицом.

– Что ты решил? – требовательно спросила она и бросила короткий взгляд на почерневшие растрёпанные бинты.

– Буду паинькой, капитан, – улыбнулся Клаус своей самой обольстительной улыбкой, – обычно после неё с юных девушек как по волшебству сдувало всю одежду, – пряча за ней свою маленькую ложь. Благодаря встрече с Паф, он резко поменял своё отношение к словам пижона и потому решил действовать. Вряд ли задуманное им понравится дозорнице, следовательно, сейчас необходимо прикинуться невинной овечкой.

– Рада, что в тебе осталось хоть что-то человеческое, – с ожидаемым смущением, от которого черты её очаровательного лица малость смягчились, проговорила девушка. Она достала из карманов плаща моток бинта, кусочек марли и пузырёк с какой-то жидкостью, скорее всего являющейся настойкой зверобоя, после чего присела на корточки возле пленника и принялась разматывать прилипшие к коже чёрные лоскуты.

– Позвольте поинтересоваться, капитан, зачем вам всё это? – не скрывая удивления, поинтересовался великан, вдыхая приторно-сладкий запах мёда, исходящий от её волос. Он казался немного не к месту, потому что их цвет больше располагал к чему-нибудь олицетворяющему слово «свежесть». Морской бриз, воздух после дождя и всё в таком духе.

– Для того, чтобы… – дозорница осеклась, растерянно взирая на рваные концы швов, что неприглядно торчали из совершенно здорового участка кожи. В поисках ответов она посмотрела на Клауса, но, завидев его лукавое выражение лица, по непонятной причине рассердилась. – Ой да неважно!

Великан тактично скосил глаза в сторону, чтобы не засмеяться от вида сердито распихивающей по карманам свои нехитрые медикаменты девушки, которая по окончанию резко подскочила на ноги и зашагала к лестнице. Правда, дойдя до ступенек, она остановилась, стиснула кулаки, шумно втянула носом воздух и вернулась обратно.

– Я пришла, чтобы поговорить, – сообщила она, стараясь выглядеть невозмутимо.

– Я весь ваш, – склонил голову в почтительном поклоне Клаус, но, судя по тихому фырканью, вышло не очень убедительно.

Дозорница бегло огляделась в поисках чего-то, на что можно сесть, и, заприметив обломанную спинку стула, выдернула его из кучи наваленной друг на друга рухляди. Куча с грохотом осыпалась. В трюм незамедлительно спустились два крепко сбитых матроса со встревоженными лицами, но девушка взмахом руки отправила их восвояси. Она установила стул напротив Клауса и села, разметав края плаща по сидению. Элегантно закинула ногу на ногу и сцепила пальцы на уровне колена.

– Тебе знакома леди Беатрис? Капитан дозорников родом из провинции Айден.

Клаус невольно поморщился. Конечно он был знаком с этой женщиной, ведь именно она схватила его полгода назад, когда корабль Морганны потерпел неожиданное кораблекрушение. И ко всему прочему Беатрис приходилась малявке родной матерью.

– Знакома.

Девушка придвинулась ближе. Лицо ожесточилось, а превратившиеся в холодные ледники глаза намертво примёрзли к великану, следя за каждым малейшим движением мускулов на его лице.

– Ты убил её? – голос выдавал ярость, бурлящую где-то глубоко в сердце.

Густые брови Клауса удивлённо взметнулись вверх:

– О чём это ты? – вопросил он, от неожиданности даже бросив попытки выслужиться.

Дозорница молчала, продолжая испытующе смотреть на пленника. Она пыталась уличить его во лжи, ища любые её признаки, но лицо великана оставалось абсолютно бесхитростным, ведь он и в самом деле ничего не понимал. В конце концов девушка сдалась и тяжело вздохнула, расслабляя напряжённые плечи.

– Значит не ты…

– Может объяснишь уже, что происходит?

– Леди Беатрис была моим капитаном, и, как ты, наверное, уже догадался, я присутствовала на том корабле, что преследовал вас от бухты Портхейвена. Никогда не забуду, как из тумана с оглушающим рёвом труб выплыл стальной нос Наксара, отливающий самой тьмой… Как и лицо стоявшего на нём демона…

– Это был Тёмный Владыка, – мрачно вставил Клаус, вызывая мимолётный шок у собеседницы, заставивший её поёжиться.

– В-вот как… – она откашлялась. – В общем, после того как вы протаранили Наксар, проделав прореху в моторном отделении, демоны начали поспешно отступать. Однако прежде чем снова исчезнуть в серой дымке, они добили выживших пиратов и осадили магией наш корабль. Многие дозорники тоже погибли, я получила серьёзное ранение и была госпитализирована по возвращению на Айден. Поэтому я не знаю, что произошло там позже. Только из отчётов. В них было указано, что капитан дозорников Леди Беатрис Элект была убита пиратом Клаусом «Чёртовой дюжиной», который воспользовался неожиданным нападением демонов и сбежал.

– Чушь. Беатрис сама отпустила меня взамен на обещание охранять её дочь, которое я… – великан помрачнел. – Я не сдержал…

– Охранять? – растерялась дозорница. – Разве не она повинна в нападении демонов?

– Нет, – резче, чем следовало, отрезал Клаус, но всё же пояснил: – Тёмный Владыка воспользовался ей, чтобы разрушить барьер изнутри. Затем открыл портал и спустил на Айден полчище демонов.

– Но как такое возможно? Впервые слышу о чём-то подобном. Расскажи мне, что случилось на самом деле.

Только Клаус раскрыл рот, как его даже не начавшийся рассказ перебило заунывное урчание голодного животика. Животика Паф. Великан с опаской посмотрел на дозорницу, но она видимо решила, что урчал именно его желудок. Улыбнувшись уголком рта, девушка поднялась со стула и покинула трюм, пообещав вскоре вернутся. И в принципе слово своё сдержала – вернулась минут через пятнадцать с тарелкой рассыпчатой гречки, украшенной кусочком масла, парой варёных яиц и коркой ржаного хлеба. В другой руке ароматно дымилась кружка травяного чая.

– Вот, поешь. – Она поставила завтрак у ног пирата и застыла в немом ожидании.

Великан тоже не спешил предпринимать каких-либо действий. Во-первых, кандалы не позволяли оторвать руки от стенки более чем на несколько сантиметров, а во-вторых, он не был голоден. В отличие от людей демонслееры не нуждаются в частом приёме пищи. Клаус рассчитывал, что завтрак достанется его новоиспечённой пушистой подружке, однако пока надзирательница здесь, этого не произойдёт.

– Ой! – сконфуженно воскликнула дозорница, запоздало поняв причину, по которой Клаус упорно отказывался притрагиваться к еде. Она быстро прошла до кандалов, взялась за колечко вбитого над головой ступора, который регулировал их длину, но, прежде чем вытащить его, крайне серьёзно напомнила великану о сделанном им выборе.

– Как я и сказал ранее, я весь твой, – повторил тот, и ступор со скрежетом выскочил из цепи. Она потеряла натяжение и тут же обвисла. Великан попробовал аккуратно отпустить руки, всё это время находившиеся в поднятом положении, и цепь охотно позволила ему это сделать, беспрепятственно выскальзывая из ниши между переборкой и наружной обшивкой борта, в которой, очевидно, находился её запас. Что ж, весьма хитро. – Спасибо, – поблагодарил он капитаншу, разминая затёкшие плечи.

– Леди Элизабет, – донёсся чей-то окрик со стороны люка. Секундой спустя в проёме показалось загорелое лицо молодого кучерявого матроса. – Прибыл достопочтенный дон Алонсо. Он крайне настойчиво просит вас об аудиенции.

Леди Элизабет недовольно скуксилась, превращая тоненькие ухоженные полоски бровей цвета морской воды в две волнообразные линии.

– Я же ему ещё вчера всё высказала! – недовольно бросила она, уничижающее уставившись на подчинённого, который, впрочем, остался совершенно невозмутимым и даже позволил себе широко улыбнуться. – Выпроводи его вон!

– Не могу, товарищ капитан. Вы же знаете, что он – один из сыновей правящей этой провинцией семьи. В лучшем случае меня упекут за решётку до конца моих дней.

Дозорница передёрнулась и рьяной поступью направилась к лестнице, издавая злобное горловое рычание.

– Закрой люк на замки, – раздражённо бросила она, проходя мимо матроса.

Матрос кивнул, однако торопиться не спешил, даже когда развивающиеся полы белого плаща полностью исчезли из вида. Вместо этого он вальяжно спустился в трюм, медленным прогулочным шагом дошёл до прикованного демонслеера и с недоброй ухмылкой уставился на него.

– Чё вылупился, сосунок? По морде хочешь? – понимая, что этот визит не сулит ничего хорошего, Клаус нарочно прикинулся тем самым пиратом с розыскных плакатов, которого так боялись люди.

– Ничего, – насмешливо пожал плечами матрос, – просто зашёл пожелать приятного аппетита, – и перевернул ногой тарелку с гречкой. Несколько раз наступил своими прогарами на просыпавшее на пол содержимое, оставляя четкие отпечатки подошв на притоптанной крупе, смачно плюнул в кружку с чаем и только затем удалился выполнять распоряжение капитана.

– Я тебя запомнил… – угрожающе прошелестел ему в след великан, на что подлец громко рассмеялся, показал неприличный жест средним пальцем и удалился на палубу.

– Паф? – появилась в дыре любопытная мордочка, едва скрежет замков заглох. Углядев рассыпанную на полу вожделенную еду, её обладательница без раздумий бросилась к ней, предвкушая сытный перекус.

– Не ешь это, Паф! – запротестовал Клаус, как только квопл щипнула каждой лапкой по горстке окутанной лёгким дымком тёплой гречки и поднесла их к раскрытому округлому ротику.

Паф замерла и наградила великана недоумённым взглядом, требующим объяснений. Клаус объяснил, и взгляд с недоумённого переменился на тот, каким награждают несчастных дурачков, ставших таковыми не из собственной прихоти, а лапы без тени смущения докончили начатое и потянулись за новой порцией.

– Ну хоть чай не пей… – удручённо буркнул демонслеер, который из-за наличия явных признаков разума у Паф позабыл, что в сущности она всего лишь зверёк, и ей чужды такие понятия как «унизительно», «противно», «грязно», особенно в отношении еды. Еда есть еда, и звериные инстинкты никогда не позволят пренебречь ей лишь потому, что на неё кто-то наступил.

Аппетитно похрустывающая раздавленным яичком, так и оставшимся в скорлупе, квопл неопределённо кивнула. То ли чтобы успокоить его, то ли чтобы он наконец отвязался от неё со своими глупостями и дал спокойно доесть завтрак.

– Паффф… – шлёпнувшись на пол, блаженно протянула она, после того как последняя съестная крошка скрылась в темноте маленького, но прожорливого брюшка.

Клаус вновь расплылся в девчачьей улыбке и потянул к ней свою огромную ладонь, желая коснуться розовой шёрстки, запустить в неё пальцы и насладиться её приятной пушистостью, но, как назло, люк в очередной раз разразился чёртовой какофонией, нарушая безмятежное спокойствие Паф. Она поднялась и торопливо прошлёпала до недавнего укрытия, а помрачневший великан, чьё ставшее на данный момент заветным желание отложилось на неопределённый срок, уставился на крышку таким испепеляющим взглядом, что становилось непонятно, как она до сих пор ещё не вспыхнула подобно спичке.

– Ну что? – сухо бросила остановившаяся на предпоследней ступеньке Элизабет, когда её ничуть не менее суровый взгляд схлестнулся со взглядом Клауса.

Он сделал глубокий вдох, затяжно моргнул и несколько недовольно выдохнул:

– Ничего.

Дозорница нахмурилась, однако смолчала. Она преодолела последнюю ступень, тяжёлой походкой недовольного человека дотопала до стула, с размаху опустилась на него и вперилась глазами в Клауса.

– Рассказывай, что произошло в Айдене после твоей поимки. И не вздумай мне врать.

– Больно надо, – проворчал тот и стал монотонно пересказывать события, предшествующие тотальному уничтожению обозначенной провинции.

…Разгоняя полусонную тишину тускло освещённой темницы звонкими чеканными шагами, в свете факела, коптившего поросший мхом потолок слева от решётки Клауса, появилась женщина – капитан корабля повязавших его дозорников. Она сняла с пояса вязанку ключей, выудила нужный, отварила решётку и вошла внутрь.

– Что с Морганной? – с порога мрачно осведомился пойманный пират.

Он очнулся здесь в полном одиночестве, и, как следствие, ничего не знал о судьбе своей команды. Но, если быть до конца откровенным – его интерес распространялся лишь на озвученную персону. Другие снисходительности великана так и не снискали, даже несмотря на внушительный срок совместного плавания. Скорее наоборот – после недавнего он был готов лично отправить каждого из них прогуляться по шаткой доске над стаей голодных акул.

Лицо дозорницы озадаченно вытянулось.

– Морганной? Разве среди твоей команды был человек с таким именем?

– Что с моим капитаном? – раздражённо процедил Клаус, пытаясь унять колотящееся в ожидании дурных новостей сердце.

Женщина бесстрашно подошла к лавке, на которой сидел ожидающий ответа и совершенно не обременённый какими-либо оковами узник, села рядом с ним и сочувственно накрыла своими мягкими тёплыми ладонями его окаменевшую руку, до хруста сжавшую деревянный край.

– Мы не нашли его тела. Скорее всего он погиб.

– Проклятье! – голос предательски надломился, и демонслеер за этот день больше не проронил ни слова.

Дозорница посидела с ним ещё какое-то время, выказывая свою молчаливую поддержку, затем встала и покинула темницу, напоследок окинув Клауса взглядом, полным печали. До утра следующего дня его более никто не побеспокоил, оставляя один на один со своими мыслями.

– Как ты себя чувствуешь? – первым делом искренне поинтересовалась дозорница, войдя в камеру после завтрака. Великан не ответил, да этого и не требовалось. Нетронутая посуда с едой говорила сама за себя. – Может, мне стоит зайти попозже?

Клаус повернулся и с искренним непониманием уставился на терпеливо стоявшую на пороге темницы женщину. Её донельзя странное поведение в очередной раз ставило под сомнение профпригодность дозорницы и вызывало кучу вопросов. Один из таких он всё же не удержался и озвучил, но из-за поганого настроения вышло резко и грубо:

– Ты чё, моя мамочка что ли?

– Нет, – с грустью вздохнула визитёрша, – я всего лишь человек, которому не чуждо сострадание. Поверь мне, я не понаслышке знаю, каково это потерять близкого человека, и как тяжело потом может быть на сердце…

– Но ты же дозорница! Какое сострадание у таких как ты, может быть к таким как я?

– Ты позволишь? – Женщина указала рукой на лавку. Великан только передёрнул плечами. Она закрыла дверь и присела. – Клаус, и ты и я знаем, что вся эта шумиха, раздутая вокруг вашей якобы пиратской шайки – бред сивой кобылы.

Не ожидавший такого Клаус поражённо заглянул в бесконечную синь голубых глаз в поисках всех интересующих его ответов. Их хозяйка мягко и чуть со смешинкой улыбнулась.

– Да-да, мне известен ваш маленький секрет. Я наблюдала за вами долгое время и знаю, кто вы на самом деле.

Великан принял угрожающий вид, поддавшись холодным всплескам танцующей в груди злобы.

– Если знала, то какого дьявола столь упорно преследовала нас?! И, что немаловажно, как ты вообще нас выследила??

– Рэт. Мы наткнулись на него, дрейфующим в море на лодке, когда искали вас. Он и указал направление.

– Крыса!.. – Клаус сжал ладони в кулаки с такой силой, что прохрустел каждый палец на обеих руках.

– Не вини его. Он помог нам выйти на след опасных преступников.

– Каких ещё, в пасть акульей мамаши, опасных преступников?! – вскинулся великан, подскакивая с места. Он оказался всего лишь в одном шаге от того, чтобы впервые ударить женщину, но всеми силами сдерживал эти недостойные вспышки агрессии.

– Успокойся, Клаус, я всё объясню. – Дозорница встала и, приподнявшись на цыпочках, приобняла разгорячённого пирата за плечи. Свирепо раздувавший ноздри великан посмотрел вниз и снова уткнулся в бесконечное синее небо. Спокойное и безмятежное оно неожиданно подействовало на него успокаивающе. Всё-таки изменённые Силой глаза криолисов обладали какой-то собственной, понятной лишь им самим магией 15 . – Братья-близнецы Рог и Грог, которых вы подобрали в Парсоне, были самыми настоящими пиратами. Они прикидывались жертвами кораблекрушения, проникали на чужие корабли и разобщали членов экипажа. Когда количество людей сокращалось до удобного – хладнокровно убивали оставшихся. После швартовались на первом встречном острове, обчищали корабль и сжигали его. От их рук погибло немало исследователей, поэтому гильдия мореплавателей Альтаны направила официальный запрос на их поимку.

Демонслеер устало опустился на лавку, откинулся головой на сырую поверхность шероховатой стены и закрыл глаза. Дозорница тоже вернулась на место.

– Эти две канальи сошли в Портхейвене. Всё, чего вы в итоге добились – упустили их и обрекли Морганну на смерть… – с горечью в голосе проговорил он, в который раз убеждаясь, что ирония – та ещё злая стерва. Стоило только двум истинным пиратским отребьям взойти на корабль, беспрепятственно бороздивший морские волны под фальшивым чёрным флагом на протяжении довольно длительного времени, как тот тут же отправился на дно.

Дозорница порывисто заключила его ладонь в свои, по-матерински нежно поглаживая большими пальцами грубые как камень костяшки. Вероятно, таким образом она выражала своё раскаянье и стремление поддержать его.

– Почему ты называешь своего капитана Морганной? – осторожно спросила женщина, когда окутывавшее их тягостное молчание стало уж совсем невыносимым.

– Потому что так её зовут. Морган всего лишь прикрытие для того, чтобы сколотить команду и выйти в море на собственном корабле в качестве капитана. Тебе ведь известно, что ещё двадцать лет назад женщин не пускали на корабль, считая, что это к несчастью?

– Знаю, – дозорница странно улыбнулась. – Но как ей удавалось не рассекретить себя на протяжении стольких лет?

– Сила. Хищнокуст 16 . Она умела маскироваться, однако из-за проблем с происхождением могла изменить только лицо и голос. Но и этого оказалось вполне достаточно.

– Происхождением?

– Морганна – бастард. Второй родитель был демонслеером, и от него ей достался демонслейв, но без возможности управлять им или сопротивляться. Подобное случается, когда один из родителей не является представителем нашей расы. Мы называем таких детей думами. Думы обречены на короткую жизнь, полную страданий, и мучительную смерть, поэтому обычно их убивают ещё в младенчестве.

– Это просто ужасно! – сокрушённо вставила дозорница, траурно опустив плечи. – Многого же мы о вас не знаем…

– Поверь мне, это куда гуманнее, чем растить такого ребёнка, привязываясь к нему всё больше с каждым днём. Однако Морганне крупно повезло – Сила всё компенсировала. И даже несмотря на то, что от неё всё равно избавились, выбросив за борт, она была спасена проплывавшим мимо престарелым пиратом, который вырастил и воспитал девочку как родную дочь. Но вот вчера удача впервые изменила ей. Причём фатально.

И вновь на плечи свалилась гнетущая тишина. Но в этот раз спустя несколько минут Клаус сам прервал её:

– Когда состоится казнь?

Задумавшаяся над чем-то собеседница тряхнула головой, потревожив тёмно-зелёные локоны, что до этого мирно покоились на плечах, затем выпрямилась, как полагает леди, и с большим замешательством посмотрела на него:

– Чья?

– Моя.

Дозорнице потребовалось секунда на осознание услышанного, после чего она неожиданно сдержанно хихикнула:

– Но ты ведь ни в чём не виновен. Мне не за что тебя казнить.

– И что, просто отпустишь меня? – недоверчиво спросил демонслеер.

Лицо женщины посерьёзнело:

– К сожалению, поступить так я тоже не могу. В глазах людей ты чистое зло, и никакие слова не убедят их в обратном. Однако выход всё же есть. Ты выслушаешь меня? – Клаус равнодушно кивнул. – Спасибо. Дело в том, что у меня есть дочь, и волею судьбы она была избрана самой леди Альтаной в качестве следующей правительницы Альтаны после достижения совершеннолетия. Это произойдёт послезавтра, в день, когда состоится Игра.

– Игра?

– Боевые состязания между проживающими на архипелаге семьями криолисов. Согласно результатам по окончанию Игры будет проведено перераспределение. Занявшие более высокий рейтинг переместятся ближе к столице, а остальные наоборот удалятся на окраину архипелага. Помимо этого, будут выбраны новые главенствующие семьи для каждой климатической зоны.

– И зачем это нужно? Ну, перераспределение? – удивился Клаус. Он впервые оказался на Альтане, – пиратам сюда путь заказан, – в связи с чем ничего не знал о господствующих здесь порядках.

– Пограничные провинции в случае нападения демонов обязаны первыми вступить с ними в бой. Вот только с этим всё не так просто, потому что, во-первых, обеспечение армии полностью ложиться на плечи правителей этих земель, что при частых атаках может привести к полному разорению. Во-вторых, по закону командовать армией должен минимум один криолис или демонслеер, но из-за того, что найм представителей вашей расы обходится недёшево, на передовую зачастую отправляются отцы или их дети, и многие из них не возвращаются домой. Но самая главная проблема заключается в том, что семьи, как правило, разобщены между собой и действуют сугубо из личной выгоды. Следовательно, стоит забыть о какой-либо своевременной помощи со стороны более удалённых от края провинций. Они предпочтут выжидать, наблюдая за схваткой с безопасного расстояния, и вмешаются лишь тогда, когда это будет неизбежно. Как итог – жители окраин живут как на пороховой бочке и терпят несоизмеримые убытки, как финансовые, так и человеческие. Игра для них единственный способ убраться подальше от передовой.

– Люди, – многозначительно усмехнулся демонслеер. – Но какое отношение это всё имеет к твоей дочери?

– Не знаю, к сожалению или к счастью, – дозорница рассеяно улыбнулась, но по скрытой в тени этой улыбки печали Клаус догадался, к какому из вариантов она склоняется больше, – но она единственная претендентка на пост управителя. Первый ребёнок за последние сорок четыре года, способный превзойти по силе графа Эдварда Снэйка, нынешнего правителя. Это жестокий и властный человек, который единолично правит Альтаной уже столь внушительный срок и вряд ли захочет добровольно уступить правление, с его слов, какой-то там соплячке. Из достоверных источников я точно знаю, что граф попытается избавиться от моей девочки, поэтому мне необходимо, чтобы ты сопроводил её в столицу и защитил от любой опасности по пути. После этого можешь быть свободен. Договорились?..

IV

– Ну что за вздор! – прерывая Клауса, воскликнула Элизабет и от негодования даже подскочила со стула. – Эдвард – мой кузен! Да, может он порой и бывает резким на высказывания и не всегда сдержанным, но он точно не жестокий и уж тем более никакой не убийца! Да будет тебе известно, что наша семья – одна из старейших, присоединившихся к Альтане17, и за всё это время никогда, подчёркиваю, никогда не давала поводов порочить своё честное имя! Как ты, презренный пират, смеешь так нагло клеветать на моих родственников?!

– Родственников? Вот уж не поспоришь… – ухмыльнулся великан, отмечая поразительное сходство между описанным девушкой характером кузена и её собственным поведением, но стремительный рывок утончённой женской кисти к эфесу скучавшей в ножнах сабли быстренько стёр с его лица эту вредную ухмылочку. – Постой, капитан, не кипятись! Я сказал тебе ровно то, чем со мной поделилась сама Беатрис!

– Врёшь!.. – часть лезвия выскользнула из своего убежища и шутливо зарядила демонслееру в глаз солнечным зайчиком, рождённым от беглого прикосновения света к зеркально отполированной стальной поверхности.

– Да шоб мне вечность якорями греметь! – патетично провозгласил Клаус, прибегая к одной из особых уловок Морганны, к которым она сама частенько прибегала, когда ненароком сталкивалась на суше или, не приведи пресвятая леди Альтана, в море с настоящими пиратами.

Обычно между морскими разбойниками существовала негласная договорённость о ненападении, да и в нём попросту не было никакого смысла, ведь если пиратский корабль вышел в море – он либо вышел охотиться, либо уже возвращается с охоты пустой. Награбленное не имело привычки надолго залёживаться в трюмах. Однако существовал и другой момент. Из соображения безопасности многие посвящённые мореплаватели намерено вешали на рей чёрный флаг и как умели отыгрывали роли закоренелых пиратов, пользуясь их заученными наизусть крылатыми фразами и отдельными словечками. И если тебя в этом уличали – жди беды. Уж очень не любили пираты притворщиков и не гнушались совершенно никаких жестокостей в расправе над ними. Поэтому при случае приходилось доказывать обратное, и делать это чертовски убедительно. Так, чтобы сам Морской Дьявол при желании не смог отличить, где настоящий пират, а где ловкий проныра. Морганна была в этом деле докой, но позже к ней присоединился мрачный мечник, и надобность в уловках отпала после первого же потопленного его мечом корабля. Это может прозвучать удивительно, но по морским волнам слухи расходятся даже быстрее, чем по воздуху.

Слова Клауса подействовали на девушку ровно так, как он того и хотел: рука замерла, а сердитость улетучилась, сменившись полным замешательством, – вряд ли дозорница имела удовольствие вести светские беседы с грязным пиратским отребьем, в связи с чем не разбиралась в их жаргонных выражениях. Несколько мгновений она смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых застыл немой вопрос, а потом уголки её рта уверенно потянулись вверх.

– Ч-что?.. – промямлила она, смешно кривя пышные розовые губы в попытке противостоять надвигающейся волне смеха.

– Говорю, что если соврал – вечность мне пахать на галерах у Морского Дьявола.

Элизабет ещё немного повоевала с приставучими смешинками и, одержав победу в этой партии, вернулась на стул, возвращая лицу серьёзное выражение.

– Признаюсь честно, мне тяжело в это поверить. Сколько себя помню, Эдди всегда был добр и ласков со мной. Часто навещал меня, когда я была совсем крохой, и всегда с улыбкой делал всё, о чём бы я его не попросила. Он был мне ближе, чем родные братья и сёстры. Да и сейчас ничего не изменилось. Эдди каждый раз встречает меня в порту, когда я возвращаюсь домой со службы, а после мы по долго разговариваем друг с другом за чашечкой ароматного чая, делясь накопившимися за время разлуки историями. Нет, мне определённо сложно поверить во всё, что ты наговорил. Особенно если учесть, что именно Эдвард договорился с леди Беатрис, чтобы она взяла меня под своё начало, за что я благодарна ему и по сей день.

– Послушай, Элизабет, – Клаус выжидающе посмотрел на девушку, но она никак не отреагировала на эту фамильярность, – почему ты вообще решила стать дозорницей?

– Причём здесь это? – она непонятливо тряхнула головой.

– Есть у меня одно предположение… – великан, вопреки бытовавшему мнению о присущей всем здоровякам придурковатости, не был лишён природной смекалки, поэтому слова девушки натолкнули его на одну мысль. – Но мне нужно убедиться.

– Так Эдди мне и предложил. Сказал, что моя Сила как нельзя лучше подойдет для такой работы, и я с ним полностью согласна.

– Угу. И за этими вашими посиделками с чаем, он наверняка много расспрашивал тебя о твоём капитане?

– Ничего он не расспрашивал. Я сама рассказывала, потому что искренне восхищалась… – девушка запнулась, а на чистой поверхности голубых рек её глаз болезненной рябью разошлась невыносимая тоска, – и до сих пор восхищаюсь леди Беатрис, а Эдди всего лишь с удовольствием слушал меня.

– А случалось такое, что ты нечаянно выбалтывала что-то лишнее?

На лице Элизабет промелькнула тень смущения.

– Ну случалось, – неохотно признала она, виновато потирая кисти рук.

– А теперь хорошенько подумай, не происходило ли после этого чего-нибудь непредвиденного или жутко подозрительного?

– Да к чему ты всё время… – глаза Элизабет внезапно округлились от вспышки подоспевшего понимания, – клонишь…

– Вижу, ты всё поняла, – невесело усмехнулся Клаус, с долей сочувствия наблюдая, как уголки небесных глаз заволакивают тучи, пропитанные горечью открывшейся правды.

– Н-нет… Не в-верю… – На сей раз девушка боролась со сдавившим горло комом, сплетенным из чёрных нитей подлого предательства и нестерпимой обиды. Наверняка сейчас она отдала бы всё, чтобы вернуть так несправедливо прогнанные ею смешинки.

Не желая показывать слабость перед пленником, Элизабет порывисто встала и зашагала прочь, резко хлопнув люком на выходе. Даже не удосужилась запереть его на замки. Это могло бы стать отличной возможностью для Клауса осуществить задуманный ранее побег, однако после этого разговора он прозябал в сомнениях.

– Паф? – поинтересовался у склонившего голову в раздумьях великана маленький пушистый комочек радости, не понятно как преодолевший расстояние от укрытия до него, оставаясь полностью незамеченным с такими-то аляповатыми лапами.

– Паф… – то ли обратился к ней, то ли просто передразнил Клаус. Он снова протянул руку, чтобы всё-таки удовлетворить своё навязчивое желание, но взгляд квопл внезапно привлекла потёртая, однако не лишённая изящества бархатная треуголка, что покоилась посреди обвалившегося после урагана «Элизабет» мусора. Она пошлёпала к ней, в очередной раз оставляя любителя пушистых зверюшек с носом.

Паф ловко, как настоящий скалолаз, вскарабкалась на гору хлама, где её поджидала приковавшая внимание вещица, завороженно полюбовалась пёстрым павлиньем пёрышком, притороченным к одному из уголков, и даже попробовала его на вкус, – вот настолько оно приглянулось маленькой авантюристке, – а затем нахлобучила треуголку на макушку. Вот только торчащая кверху длинная чёлка тут же её сбросила. Квопл насупилась и решительно повторила попытку, но как и в прошлый раз она не возымела результата. Как, впрочем, и несколько последующих.

– Глупыха, – хохотнул умилённый Клаус. – Поди сюда, помогу.

Сердитая Паф схватила раздражающий головной убор, пыхтя, протопала до великана и с недовольным видом всучила его в лопатообразные ладони. Клаус вновь не удержался от беззлобного смешка, после чего с наслаждением несколько раз пригладил назад непокорную чёлку, так и норовившую вернуться в исходное положение, и быстренько накрыл её шляпой.

– Ну вот и готово, – с улыбкой сообщил он ставшей ещё забавнее зверушке.

Загоревшиеся глазки Паф с азартом обежали трюм в поисках чего-нибудь, что можно использовать в качестве зеркала. На её удачу где-то на границе между светом, в котором водили весёлые хороводы кружившие в воздухе пылинки, и молчаливым царством сумрака блеснул начищенный бок списанной в утиль кастрюли. От едва сдерживаемого возбуждения она буквально бросилась к ней, и уже через несколько секунд, как и любая другая девочка, с обожанием крутилась вокруг собственного отражения, воображая себе невесть что.

– Добро пожаловать на корабль, капитан Паф! – подыграл пушистой озорнице великан, отвешивая манерный поклон.

– Паааф, – глубокомысленно выдала она, устремляя прищуренный взгляд в направлении окошка, за которым свободно плескалось сине-зелёное море. Затянувшись воображаемой трубкой, квопл с еле слышимым свистом выпустила в потолок несколько таких же колец, затем заложила одну лапу за спину, второй рассекла воздух, задавая курс, и отдала свой первый приказ: – Паф! Паф, паф!

– Уже совсем скоро, – со смехом согласился с ней примерно понявший сказанное великан. – Совсем скоро…

Остаток дня они так и провели: играли в пиратов, временами отвлекаясь на перекус, приносимый дежурным матросом, да на прятки от всё тех же матросов. Особенно юных, что в своём стремлении поглазеть на самого страшного пирата после «Весёлого» Роджера группками спускались в трюм и толпились возле лестницы, прожигая в нём дыры взглядами и шушукаясь. В один из таких визитов Клаус не выдержал и припугнул визитёров неистовым рывком, от которого плаксиво заверещали чрезмерно натянувшиеся цепи. Эффект превзошёл все ожидания: зрители в безотчётном ужасе рванули на палубу как тараканы, пихая друг друга локтями и спотыкаясь о каждую ступень. Салаги, что с них взять. Но благодаря этому обстоятельству более никто не решался снова беспокоить опасного преступника, возлагая всю заботу о нём целиком и полностью на плечи леди Элизабет, которая, к слову, тоже так и не навестила его больше. Она пришла только на следующий день, и по состоянию её опухших от выплаканных слёз глаз можно было легко догадаться почему.

– Ты пойдёшь со мной к Эдди, и мы вместе проясним все недоразумения! – с порога заявила она, полыхая просто неимоверной решимостью.

– Лиз, – великан, как и в первый раз, выдержал паузу, осторожно прощупывая границы допустимого. Дозорница чуть неодобрительно дёрнула идеально ровным носиком, но ничего не сказала. – Не горячись. Если ты так поступишь, тебя просто уберут, как ненужного свидетеля.

– Нет! Эдди никогда так не поступит! – Элизабет упрямо отказывалась принимать действительность, продолжая отчаянно цепляться за мысль, что близкий ей человек не способен вот так запросто растоптать её доверие грязным сапогом предательства. Клаус не мог её в этом винить. – У тебя нет никаких доказательств!

– Нет, но есть одна вещь, которую я не успел рассказать. Когда всё это случилось, и мне, наконец, удалось прорваться сквозь кольцо демонов, я рванул за ускакавшей далеко вперёд каретой с малявкой, дочерью Беатрис, чтобы выполнить данное мной обещание. И знаешь, с кем мне пришлось сойтись якорями…

– Давай без этих своих словечек! – грубо оборвала его Элизабет, которой очевидно было не до расшифровок пиратского жаргона.

– Прости, – усмехнулся пират, – привычка. Так вот, как только я нагнал карету, натолкнулся на другого демонслеера, который атаковал её. Он принадлежал к десяткам. Ты знаешь что-нибудь об этом?

– Знаю… – поражённо выдохнула девушка. – Десятки – единственный клан демонслееров, который на добровольных началах присоединился к Альтане. Их земли являются частью столицы, и именно они обеспечивают архипелаг наёмниками и противодемоническим оружием. Но я не понимаю, зачем представителю клана нападать на дочь леди Беатрис?..

– Чтобы избавиться от неё. Просто вдумайся, как всё удобно складывалось. Беатрис напала на след пиратов Моргана, «расправилась» со всем экипажем, за исключением демонслеера, которого взяла в плен, чтобы потом конвоировать в столицу и казнить, а тут с неба на город посыпались демоны. Пират воспользовался суматохой, отомстил обидчице и заодно решил убить и её дочь, чтобы избежать возможных проблем в будущем. Согласись, никто не станет сомневаться в правдивости такого отчёта, а даже если бы и нашлись особо придирчивые – Айден то уничтожен. Ни свидетелей, ничего.

– Но это ещё ничего не доказывает. Кто угодно мог нанять этого демонслеера.

– Мог, – согласился великан, – и мы даже можем выяснить, кто именно. Достаточно просто спросить у главы десяток.

Лицо Элизабет озарил лучик надежды, что неудивительно, ведь в деле появился новый фигурант, который мог бы опровергнуть всё сказанное Клаусом.

– И ведь точно! – обрадованно воскликнула она, не скрывая победной дрожи в голосе. – Прямо сейчас пойду и свяжусь с ним!

– Постой… – Клаус хотел предостеречь её об возможной опасности в лице шпиона, но дозорница проигнорировала его, торопливо шагая к люковой лестнице. И снова не заперла замки, предоставляя ему очередной шанс для побега. Однако и сейчас он решил повременить с этим. Предчувствие настойчиво взывало к разуму, трубя во всю глотку, что близится буря, и, если великан сойдёт с корабля, выхоленные палубные доски окропит чья-то невинная кровь. И ведь оказался прав: ровно в полдень в трюм ворвался вчерашний мерзавец-матрос, объятый почти видимой аурой гнева.

– Что ты ей наговорил, ублюдок?! – давясь брызжущей наружу злобой, с трудом просипел он, устрашающе выкатив глаза цвета горького шоколада. – Ты хоть понимаешь, что своими дебильными догадками обрёк её на смерть?!

– А вот и крыса, – кровожадно хмыкнул пират, собирая в руках всю свою феноменальную мощь, чтобы разорвать оковы и надавать неприятелю по роже. Однако его план оказался слишком очевиден: противник выхватил из-за спины короткий клинок и одним стремительным движением ударил великана в шею. Кровавая струя выстрелила в переборку, окрашивая её в чернильные тона, но уже спустя три удара сердца смертельная рана начала затягиваться. – Ха! Таким меня не…оуу…

– Я знаю, что вас, выродков, так просто не убить, – недовольно фыркнул убийца, протирая клинок от крови, однако тут же ощерился не хуже дикой собаки, загнавшей добычу в угол, – но ты ведь уже почувствовал, что что-то не так?

Клаус попытался что-то сказать, но язык буквально приклеился к нёбу, а горло горело словно от огня. Глаза облепил рой мелких чёрных мушек, мешавших разглядеть что-либо перед собой, а в ушах вовсю трезвонили колокола.

– Это слёзы кореглаза18. Сомневаюсь, что они убьют тебя, да этого и не требуется. Мне нужно лишь на время вывести тебя из игры. Побудешь здесь до самого утра, а я тем временем без помех расправлюсь с нашим капитаном и обставлю всё так, будто это сделал ты.

Великан угрожающе захрипел, хватая ватной рукой матроса за штанину, но тот с презрением отдёрнул ногу и наградил его приличным пинком в квадратную челюсть, выбивая последние крохи самообладания. В глазах окончательно потемнело, и Клаус без чувств рухнул на пол.

…Шлёп, шлёп, – кто-то настойчиво мутузит Клауса по щекам, – шлёп, шлёп. Шлёп, шлёп, – слабые удары едва ощущаются на коже, – шлёп, шлёп. Шлёп, шлёп, – в лицо рваными клочками бьёт чьё-то тёплое дыхание, – шлёп, шлёп. Шлёп, шлёп – взволнованный и вместе с тем раздражённый вскрик наполняет ушные раковины. Паф – шлёп, шлёп – Паф. ПАФ!..

Протяжный хриплый вдох врывал великана из цепких лап пленившего его ядовитого забытья. Он резко сел, жадно глотая воздух.

– Пафф… – облегченно выдала запыхавшаяся квопл, как только чёрные глаза отдышавшегося Клауса уставились на неё.

– Спасибо… – с благодарной улыбкой прохрипел он и пригладил мех на шелковистой розовой макушке.

– Паф, – добродушно махнула лапой квопл, как бы говоря, что не стоит благодарности, после чего, полностью потерявшая всякий интерес к компаньону, отправилась бродить по округе разодетого в сумрак помещения. Лишь две скудные полосы бледного света не давали ему полностью раствориться во мраке наступившей ночи.

– Позже обязательно угощу тебя чем-нибудь вкусненьким, – пообещал великан, глядя на удаляющийся задорно виляющий пушистый хвостик. – Но сейчас нужно разобраться с одной зарвавшейся крысой…

Клаус сдвинул браслет на ногах к лодыжке, чтобы было легче подсунуть под него пальцы, и крепко сжал в ладони. Рывок, второй, третий – и вот заклёпка, соединяющая концы браслета, со звонким «чпок» вылетела и исчезла где-то во мраке. Избавившись от второго браслета тем же путём, великан поднялся на покалывающие от долгого нахождения в сидячем положении ноги и развернулся лицом к нише, где прозябал запас цепи от ручных кандалов. Натянув её до предела, он упёрся стопой в борт и вырвал цепь, разорвав при этом надвое.

– Оставайся здесь, Паф, – наматывая концы цепи на предплечья, бросил через плечо Клаус своей пушистой спутнице, которая и без этого не особо то и спешила покидать трюм, копошась в разбросанном повсюду хламе. – Я скоро, – закончив, добавил он и двинулся к выходу.

Взобравшись по ступеням, великан остановился перед люком, приложил левое ухо, мочку которого по настоянию Морганны венчало отшлифованное до блеска стальное колечко, и тщательно прислушался к обстановке наверху. На палубе было по ночному тихо, и лишь всплески солёных волн, что самоотверженно разбивались о бархоут, раскачивая корабль, нарушали эту тишину.

– Надеюсь, я не опоздал, – отчасти виновато за то, что так долго провалялся без сознания, пробормотал Клаус и попробовал аккуратно приподнять люк, в душе уповая на то, что он не заперт. Желания выламывать его, а после сражаться со всем пробуждённым ото сна экипажем, у которого в оружейной наверняка завалялась пара другая заряженных пустышек, в данный момент у него не было от слова совсем. Всё, на что рассчитывал великан – остановить убийцу и тихонько удрать с корабля вместе с Паф. И госпожа Фортуна милостиво прислушалась к столь благородному порыву: необременённая замками крышка люка бесшумно откинулась в сторону, давая великану беспрепятственно ступить на пошатывающуюся от лёгкой морской качки палубу.

Крадучись бесшумной – что совершенно не вязалось с внушительной комплекцией – походкой, Клаус добрался до жилых кают, и с этого момента каждый его шаг сопровождался разноголосым храпом вперемешку с невнятным бормотанием, что доносились из-за дверей. Так, невольно вслушиваясь в эти полубредовые сонные причитания, состоявшие в основном из жалоб на тягости военно-морской службы да навязчивого желания узнать цвет белья прекрасной леди Элизабет, он вскоре оказался подле двери последней. Тихонько приоткрыл её, не издавая ни единого скрипа, и по-кошачьи прошмыгнул внутрь.

С порога лицо пирата приятно обласкал прохладный морской бриз, что сквозняком забрался в каюту через настежь распахнутый иллюминатор и теперь безнаказанно здесь хозяйничал. Теребил невесомую вуаль бежевых штор, шелестел желтоватыми листами бумаги, исписанными чернильными вереницами слов, проказливо подталкивая их к краю украшенного строгой резьбой рабочего стола, раздувал полог, за которым располагалось спальное место. Осторожно обогнув продолговатый столик для совещаний, окружённый роскошными креслами с отделанными кожей спинками и сидениями, Клаус неторопливо продвигался вдоль занявшего всю левую переборку высокого стеллажа. Он был доверху забит всякой всячиной, начиная от книг в дорогих переплётах и заканчивая присущей морскому промыслу различной атрибутикой. На одной из полок великан приметил несколько запечатлей-зеркалец19, окантованных изящными позолоченными рамочками под стать запечатлённым в них людям. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это родные Элизабет. На самом большом зеркальце их насчитывалось около дюжины, и все как на подбор: стройные, грациозные, в красивой одежде и с серьёзными выражениями на лицах. Ну просто образцовая семья богатеньких криолисов.

Дойдя наконец до обнесённого ажурными перилами помоста, на котором красовался тот самый рабочий стол, – так пафосно и так по-капитански, – Клаус быстренько перешагнул через ступеньку и прошёл до полога, отмечая про себя, что стоявшая на столе клетка, предназначенная для почтового голубя, пустует. Следовательно, беспечная дозорница уже давно отправила официальный запрос в клан десяток, в связи с чем и оставила иллюминатор открытым, дожидаясь вестей от своего пернатого гонца. Великан неодобрительно покачал головой и тихонько вошёл в покои Элизабет.

Девушка неподвижно лежала на широкой двухместной кровати, занимающей две трети всего пространства, и выглядела настолько умиротворённой, что Клаус невольно забеспокоился, а не опоздал ли часом, но подойдя ближе и внимательно всмотревшись в очертания хрупкого девичьего тела, укрытого лёгким одеялом, успокоился от вида размеренно вздымающейся груди и сопровождающего этот процесс негромкого сопения. Великан развернулся и уже собрался покинуть капитанскую каюту, чтобы затем дождаться появления убийцы снаружи, хорошенько так пристукнуть его по кучерявой балде да вышвырнуть за борт, как вдруг, то ли из-за того, что это было сделано неосмотрительно резко, отчего разболтавшаяся цепь на правом предплечье звонко брякнула звеньями, разбивая безмятежное спокойствие каюты, то ли из-за того, что госпоже Фортуне наскучило сопровождать пирата, и она отправилась на поиски нового счастливчика, заслуживающего горячее прикосновение её удачливых губ на собственной щеке, глаза Элизабет распахнулись. Она со скрипом села в кровати и повернула голову на непрошеного гостя.

– Дьявол… – одними губами чертыхнулся Клаус, видя как проясняется взгляд небесных глаз, как разрастаются от страха зрачки, как приоткрываются побледневшие губы, готовясь сорваться в истеричный крик. Всё-таки не имеет значения, могущественный ли ты криолис или же бравый капитан дозорников, в тот момент когда в твою спальню посреди ночи врывается оголённый по пояс здоровый детина, уязвлённая женская натура возьмёт вверх над всяким самообладанием.

В один прыжок великан оказался на кровати, повалил девушку на шёлковые простыни, нависая сверху, и зажал ей рот грубой мозолистой ладонью. Дозорница попыталась воспользоваться Силой, но лёгшая на грудь цепь тотчас поглотила её ещё в зародыше и мало того – начала неумолимо опустошать внутренние резервы. Осознав в какой ситуации она оказалась, Элизабет задрожала всем телом, замычала, затрясла головой, а из прикованных беззвучной мольбой к Клаусу глаз по щекам покатились первые слёзы.

– Лиз, послушай меня очень внимательно, – великан старался говорить крайне спокойно и убедительно, – я клянусь всем ромом мира, что не причиню тебе вреда и всё объясню, если ты пообещаешь, что не станешь устраивать шумихи. Лады?

Убедительный тон сработал: девушка самую малость расслабилась и слабо кивнула.

– Точно? – на всякий случай перестраховался Клаус, не решаясь убирать руку.

Брови Элизабет сердито съехали к переносице, как будто и не она только что обливалась слезами, а в ладонь Клауса ударили недовольные вибрации. Он еле заметно скривил губы: о её сумасбродной переменчивости характера можно слагать легенды. Как и обещал, великан слез с девушки, которая незамедлительно отвесила ему звонкую оплеуху, после чего спешно прикрылась одеялом и отползла практически к самой спинке кровати, чуть ли не с ногами забираясь на подушки.

– У тебя есть ровно десять секунд, – задыхаясь от волнения, с угрозой предупредила она.

– Хорошо, хорошо, – проворчал демонслеер, почесывая красный отпечаток ладони на щеке. – На твоём корабле есть крыса, которая работает на твоего кузена. Это тот белобрысый, что позвал тебя вчера. Сегодня ночью он намерен убить тебя, а я заглянул лишь затем, чтобы убедиться, что всё в порядке. Кто же знал, что ты проснёшься…

– Ещё секунда, и я закричу! – судя по этой реплике Элизабет не очень-то и поверила в искренность слов, а тем паче намерений, сидящего напротив презренного пирата, который не чурается врываться в спальню леди.

– Лиз, поверь мне. Я… – край полога приподнялся, впуская в комнату человеческий силуэт, несомненно принадлежавший убийце.

Поймав на себе два чужих взгляда, убийца замер в недоумении. Он явно не ожидал увидеть здесь Клауса, который по самым грубым подсчётам должен был проваляться в отключке до рассвета. Но стоило отдать убийце должное: он быстро взял себя в руки и действовал наверняка. В отголоске лунного света блеснуло лезвие клинка и молниеносно полетело в пребывающую в замешательстве девушку.

– В сторону! – крикнул Клаус, выбрасывая цепь наперекор смертоносному оружию. Звено на конце зацепило изогнутую рукоять клинка, сместив траекторию полёта на несколько сантиметров вбок, но скованная оторопью девушка так и осталась сидеть неподвижно, рассеяно смотря на приближающееся остриё. Вострая сталь обезобразила лицо кривым порезом и вонзилась деревянную раму позади.

Элизабет болезненно вскрикнула, дрожащей рукой прикоснулась к кровоточащей скуле, посмотрела на окрасившиеся кровью пальцы, закатила глаза и обмякла.

– Мы обязательно ещё свидимся, чертова крыса… – гневно прошипел Клаус, бросив на ухмыляющегося негодяя полный презрения взгляд, после чего прижал к себе девушку и стремительно сиганул в море, разнеся спиной оконный проём вдребезги.

V

Интенсивно загребая морские волны рукой, Клаус не без труда выбрался на песчаный берег пристани. Однако едва хлюпающие ботинки отпечатались на влажной полосе прибрежного песка, с корабля раздался тревожный вой сигнального горна. Стоило отдать должное экипажу Элизабет: не прошло и двух минут, как правый борт озарился огненными светлячками ламп подскочивших по тревоге матросов.

– Они на берегу! – прокричал какой-то особо горластый тип. Светлячки всколыхнулись и как по команде единым порывом полетели к забортному трапу.

Избавившись наконец от проклятых цепей, что так и норовили утащить его на дно, Клаус покрепче прижал к себе влажное тело несчастной девушки и бросился прочь, в город, надеясь разыскать лачугу того доктора, пока не стало слишком поздно.

Песок под ногами осыпался, скрадывал размашистые шаги. Клаусу казалось, что он бежит не быстрее сухопутной черепахи, а ночная темень, размывшая грань, что отделяла берег от потрескавшихся земляных мостовых, и звучащие всё отчётливее крики за спиной лишь усиливали это подозрение. Но страшнее всего было состояние Элизабет: она холодела всё сильнее с каждой секундой, и этот холод сквозь тонкую ткань вымоченной сорочки передавался и самому великану, закрадываясь в его бешено колотящееся сердце и вонзаясь в плоть леденящими иглами отчаяния. Демонслеер в который уже раз затеял опасную гонку со временем, где на кону опять оказалась чья-то жизнь. Злобный рык вырвался из обожжённого частыми вздохами горла; Клаус собрал всю волю в кулак и на порядок ускорился, возвращая себе ощущение ясности совершаемых движений. Всё, хватит с него смертей! Сегодня он собственноручно разорвёт этот порочный круг и во что бы то ни стало спасет эту девушку.

Клаус пулей вылетел на мостовую, перепугав разбуженных горном горожан, которые со справедливым возмущением на полусонных – ну по крайней мере они были такими до появления несущегося прямо на них пирата – лицах вышли посмотреть, из-за чего весь сыр-бор. Он набрал полные лёгкие воздуха и громко – чем только увеличил количество загоревшихся светом окон – прокричал:

– Здесь есть доктор?!

Реакция людей на его крик получилась неоднозначной. Кто-то с визгом падал на пятую точку, превращая глаза в наполненные первобытным страхом блюдца и сотрясая дрожью землю под собой. Кто-то со скоростью вспышки молнии влетал обратно в дом, хлопая дверью так, что с фасада осыпалась побелка. Кто-то по классике превращался в неподвижную статую, роднясь с молчаливыми горгульями, верой и правдой охранявшими сны суеверных богачей. Но никто из присутствующих так ничего и не ответил. Великан злобно сплюнул, впервые сетуя в душе на свою дурную славу, и продолжил бег, надеясь, что ему удастся сориентироваться, как только он окажется в окрестностях трактира «Весёлый пьяница».

– Эй, здоровяк! – внезапно окликнул сосредоточенно всматривающегося в вывески великана чей-то ещё не надломившийся мальчишечий голосок. – Следуй за мной.

Не останавливаясь, Клаус мотнул головой на голос и увидел мальчишку лет двенадцати в потрёпанной холщовой одёжке, что обычно носят бродяжки, который зазывал его в переулок впереди. Поддавшись на уговоры загадочного мальчугана, – от него не исходило совершенно никакой угрозы, не считая разве что присутствия некоторого лукавства в невзрачных серых глазах, хотя не демонслееру со своим лисьим взглядом его осуждать, – великан на полном ходу свернул в переулок, чуть было ненароком не протаранив стену ближайшего дома, и побежал вслед за ним, стараясь подстраиваться под темп маленького проводника.

Кирпичные фасады зданий с безумной скоростью сменяли друг друга. Километры тёмных переулков, казалось, слились в один нескончаемый лабиринт, и если бы не юркий проныра, ведущий Клауса непонятно куда, – но лучше бы, конечно, к доктору, для его же благополучия, – то последний точно бы заблудился в нём, наивно считая эту провинцию маленькой. Беготня по улочкам прекратилась только с рассветом, когда они оказались в том самом тупике, где стоял кособокий домишко с испещрённой мелкими дырами дверью. Парнишка вбежал на крылечко, по-свойски отодвинул половик, который укрывал под собой ключ от замка, в два поворота открыл его и вошёл внутрь, а следом за ним влетел Клаус с умирающей девушкой на руках.

– Бабушка! – с порога прокричал в полутёмный коридор мальчуган. – Бабушка!

– Чего горланишь с утра пораньше, шалопай? – глухо отозвалась она скрипучим голосом, донёсшимся из первой боковой двери. Послышался звук сливаемой воды, затем его сменило неторопливое шарканье уже немолодых ног, после чего дверь открылась, и в коридор выглянуло морщинистое лицо с заспанными глазами и торчащими в разные стороны серебристыми волосами. – И вообще – где ты шляешься по ночам, негодник?

– Бабушка, сейчас не до этого! – сердито отмахнулся парнишка. – Здесь девушке срочно нужна твоя помощь! – маяча рукой в направлении застывшего истуканом великана, крикнул он.

Сузив подслеповатые старческие глаза, старушка всмотрелась в очертания неожиданного гостя за спиной внука, а затем опустила взгляд на его бледную как приведение ношу, и её лицо мгновенно преобразилось.

– Филип, проводи их в кабинет. Я сейчас подойду.

– Хорошо, бабушка, – с готовностью отозвался мальчик и поманил Клауса в самую дальнюю комнату коридора.

Всё внутреннее убранство комнаты целиком и полностью являлось медицинским. На тонких нитях плетёных веревочек под потолком висели сушенные целебные травы, по углам стояли шкафчики с мутными стеклянными дверцами, за которыми хранились рулоны бинтов, склянки с настойками и мазями, а боковые стены занимали две старенькие больничные койки, делившие их с рабочим столом с одной стороны и порой тумбочек с хирургическими инструментами с другой.

– Положи её на койку, – распорядился Филип и, как только Клаус выполнил распоряжение, изучающее – можно даже сказать профессионально – осмотрел Элизабет, нисколько не смущаясь просвечивающих сквозь влажную ткань сорочки изгибов женского тела. Хотя, надолго он на них особо и не задерживался, потому что его взгляд почти сразу приковал к себе покрытый безобразной кроваво-гнойной плёнкой, распухший и обросший тёмно-фиолетовой паутиной, расползшейся по щеке вдоль венозных жил, порез. Мальчик зачем-то принюхался к нему и побежал к правому шкафчику.

– Что с ней приключилось? – осведомилась старушка, войдя в комнату. Сейчас она выглядела прямо как заправский доктор: строгий белый халат, собранные в хвост волосы, очки с толстыми линзами в круглой оправе и свисающий с шеи стетоскоп. Да и действовала соответствующе: не дожидаясь ответа, подошла к Элизабет, прощупала пульс, послушала дыхание, осмотрела рану и, несколько расслабившись, посмотрела на демонслеера.

Клаус раскрыл рот, чтобы всё прояснить, но его перебил Филип, дотошно перебиравший одинаковые на вид склянки:

– Это сильнодействующий яд. Нужно приготовить противоядие.

– Какой яд?

– Слёзы кореглаза.

– Так и есть, – несколько раздражённо подтвердил его слова великан, которому снова не дали высказаться. Но с другой стороны – чего он ожидал, оказавшись в семье врачей, которые по всей видимости хорошо знают своё ремесло.

– Филип отправляйся на кухню и приготовь настойку…

– Из жёлтого цикория и… горькой полыни, – найдя наконец пузырёк с экстрактом последней, закончил за бабушкой мальчик и, сорвав с верёвки несколько одуванчиков, умчался корпеть над противоядием.

– Всё то ты знаешь, шалопай, – недовольно пробурчала ему в след старушка, но по подскочившим вверх уголкам морщинистых губ Клаус с уверенностью мог сказать, что она гордится внуком. – А я пока позабочусь о её ране. Необходимо полностью вымыть из неё весь яд и хорошенько продезинфицировать.

– С ней всё будет в порядке? – угрюмо поинтересовался облокотившийся о дверной косяк великан, с неодобрением наблюдая за неспешным шарканьем пожилой женщины до одной из тумбочек.

– Луиза сильная девочка и к тому же криолис, – невозмутимо ответила та, открывая первый отсек и доставая оттуда резиновые перчатки, – она справится.

Старушка подмигнула хмурому великану и отточенным движением надела перчатки на руки, после чего взяла деревянный лоток и начала собирать в него все необходимые принадлежности. Завершив сбор, она вернулась к койке с пациенткой, поставила лоток у изголовья, а для себя подготовила низенький табурет.

– И как же до такого дошло? – поинтересовалась она у Клауса, аккуратно убирая миниатюрным пинцетом плёнку с раны. В ответ на это порез разразился нелицеприятной буро-жёлтой жидкостью. Старушка быстро убрала её кусочком ваты.

– Бунт на корабле, – мрачно хмыкнул демонслеер.

– Бунт на корабле, – старушка обмакнула деревянную палочку с намотанным на конце куском ваты в пузырёк с прозрачной жидкостью, – случается только на пиратских судах. Уж поверь моему богатому полевому опыту, – насмешливо добавила она, с должным тщанием вычищая из раны всякую инородную гадость.

– И под чьим флагом ты его нахваталась?

– Под боком у Роджера, – горделиво поделилась старушка, покончившая с очисткой и теперь продевающая нить в ушко изогнутой полумесяцем иголки.

– Чешешь, – недоверчиво бросил Клаус. – Больно ты молода для той, кто пиратствовал в море почти полвека тому назад.

– А ты знаешь, как польстить даме, – старчески хохотнула пиратка в отставке, стягивая края раны идеально ровными стежками. – Но ты прав, мне действительно было всего шестнадцать лет, когда я попала на корабль Роджера. Эх, золотые были деньки… – ностальгически протянула она, затягивая последний узелок, и мелодичным щелчком ножниц обрезала нить.

– Значит, ты уже вторая моя знакомая, которая знала Роджера лично.

– Вторая? – удивлённо переспросила пожилая женщина, обернувшись на гостя с приклеенным к кончику указательного пальца пластырем.

– Да, мой бывший капитан – его внучка.

– К-как внучка?.. – совсем уж опешила старушка широко разведя руками, отчего ненадёжно прицепившийся пластырь отправился в свободный полёт до тех пор, пока не прилепился к полу. – Его жену и ребёночка ведь пираты же…

– Не родная, – поспешил внести ясность Клаус, пока его собеседница ещё чего себе не навыдумывала. – Он приютил её совсем мальком и растил до тех пор, пока его не схватили дозорники и не устроили показательную казнь.

– Первый раз об этом слышу… – рассеяно пробормотала старушка и повернулась к пациентке, доделать свою работу. Она выскребла плоской палочкой немного мази из баночки, размазала по сложенной квадратиком марле, приложила её к ране и надёжно зафиксировала новым пластырем.

– Неудивительно. – Клаус освободил проход для возникшего в дверях с кружкой пахучего отвара и широкой деревянной ложкой в руках Филипа. Войдя, он не мешкая направился к Элизабет. – Об этом знал один я.

– Пои её каждые три полных переворота часов, – уступая табурет внуку, дала последнее наставление пожилая женщина и стянула с узловатых рук перчатки. Прошла до больших песочных часов, по стойке смирно стоявших на рабочем столе, пододвинула их так, чтобы были видны Филипу, и перевернула. – А я пока побеседую с нашим гостем, – она поравнялась с великаном, подхватила его под локоть и повела на кухню.

– И о чём же ты хотела поговорить? – спросил великан, устроившись на одной из лавочек стоявшего в центре кухни деревянного стола-скамейки.

– Расскажи мне о внучке Роджера, – попросила старушка, наливая себе в глиняную пиалу ароматный травяной чай. Наполнив её до краёв, она жестом предложила и Клаусу, но тот отрицательно покачал головой. Пожилая женщина неопределённо пожала тонкими плечами, бросила в ёмкость с пряной жидкостью листик мяты, брызнула капелькой лимона и осторожно прошаркала до противоположенной лавочки.

– Морганна была точной копией своего названого деда, если верить её же рассказам о нём. Была одержима той же мечтой и даже вышла в море на его корабле и под его старым, изъеденным по краям насекомыми флагом.

– Глупая… – неумолимо выцветшие под гнётом старости глаза наполнились сочувственной печалью. – Выйти в море под ним сейчас – навлечь на себя беду и получить пожизненное клеймо преступника. Эх, – не уступающий глазам в печали вздох всколыхнул объёмную грудь, когда-то сводившую с ума сотни мужчин, – если бы Роджер знал, во что в итоге выльется его детище, стал бы он тогда создавать его?..

– Это просто чёрная тряпка с изображением оскаленного черепа и двух скрещённых костей, созданная с целью отпугивать настоящих подонков, – резко высказался Клаус.

За прошедшие годы он так и не проникся всей этой романтикой, о которой временами талдычила Морганна с буквально-таки полыхающими фанатизмом глазами. Нет, даже не так. Великан готов был поклясться чем угодно на свете, что в подобные моменты они действительно светились. Прямо как у кошки, разбавляя тягучий полумрак её каюты.

В полной тишине старушка бесшумно отхлебнула из пиалы, после чего пронзительным таким – в котором легко угадывались нотки неодобрения – взглядом смерила черноволосого юнца перед собой.

– Ты глубоко заблуждаешься. Не знаю, сколько правды тебе известно, но у этого флага есть и другое предназначение. Во времена моей юности, когда нынешняя провинция Альтаны Калисто была ещё отдельным островом, мир раздирала изнурительная война с Тёмным Владыкой. Вернее, их противостояние с пресвятой леди Альтаной, на тот момент длившееся уже на протяжение десяти лет, громовой тучей баламутило морские воды. Обе стороны несли колоссальные потери и восстанавливали силы как могли. Море кишело кораблями. Одни утаскивали острова во тьму, чтобы пополнить ряды треклятой армии демонов. Другие вербовали или, если требовалось, присоединяли силой, ведь для долгого поддержания лика Святой требуется просто неимоверное количество островной магии. Калисто присоединился добровольно, но никто и не подозревал, во что в итоге это выльется. Порядки на Альтане уже тогда были довольно суровы.

– Как знать, – скептически вставил Клаус, давая старушке время на ещё несколько глотков. – Все мелкие острова, на которые мы заплывали, с придыханием называли Альтану купелью человечества. И очень расстраивалась, когда узнавали, что мы не поисковики из гильдии и не занимаемся пометкой территории20.

– Потому что не осведомлены о её изнанке. Как и ты, я полагаю.

– Ну кой-чего известно даже мне, – усмехнулся демонслеер.

– И что же?

– То, что здешние люди готовы рвать друг другу глотки, лишь бы оказаться ближе к неприступным стенам столицы и сложить с себя все обязательства на кого-нибудь другого.

– И ты винишь их в этом, даже зная все обстоятельства, с которым им приходится сталкиваться? – старушка выразительно посмотрела на Клауса, но тот лишь презрительно хмыкнул в ответ. У людей и демонслееров слишком уж по-разному сложились судьбы, и в тех ситуациях, где первые могли преспокойно удрать на своих расчудесных островах прочь, вторым неизбежно приходилось драться насмерть, чтобы выжить21. Отсюда и презрение. – Но вернёмся к нашим баранам. После окончания войны Калисто как и многие другие провинции оказался на грани полного краха. Непрекословные законы Альтаны затянули на их шеях тугую финансовую петлю. Обычных людей превратили в дойный скот, обречённый батрачить сутками напролёт ради уплаты непомерной подати, а если нужной суммы не набиралось – ссылали на принудительные работы в соседние провинции. И такое процветало повсеместно. Окраины архипелага в миг превратились в рабовладельческие угодья с расставленными вдоль границ силками в виде стражников, что расправлялись со всеми, осмелившимся бежать. Единственный путь на волю из этой клетки лежал через море, но и его вскоре пресекли. За беглецами отправляли боевые корабли с жестоким приказом отправить на дно каждого. Однако они не учли одного: у свободолюбивых моряков чести гораздо больше, чем у наземных стражей. Вот тогда-то впервые и взвились чёрные флаги.

– И как это связано?

– Всё просто. В то время в народе бытовало мнение, что чёрный цвет символизирует несогласие со сложившимися реалиями или даже открытый бунт против них, и Роджер стал первым, водрузившим на рей чёрное знамя в знак протеста. И это при том, что он даже не был капитаном того корабля. Всего лишь канонир, который, будучи несогласным с тем, что его руками хотят совершить кровавую расправу над ни в чём не повинными людьми, захватил корабль и отправил бессердечного капитана, готового ради сохранения своего положения пойти на любые зверства, оправдываясь приказами сверху, к праотцам. Узнав об этом, многие последовали его примеру и впоследствии помогали всем желающим сбежать из-под гнёта спятивших от власти криолисов. Вот так я и попала на корабль Роджера.

Ностальгическая улыбка тронула губы старушки, и она замолчала, вглядываясь в жидкость, что плескалась на дне глиняной посуды. Исходивший от неё пар мягко окутал погружённое в воспоминания старческое лицо, искажая его черты, и на мгновение Клаус вдруг увидел дивное видение. Молодую смуглокожую девушку с распущенными до самой поясницы пышными локонами, окрашенными в миндальные тона, и глазами насыщенного цвета луговой зелени, которая добросердечно улыбалась чувственными вишнёвыми губами кому-то, кого её душа отразила на светло-зелёной поверхности.

– Ах, Роджер… – Полный печали вздох разрушил мимолётное наваждение, скупая слеза скатилась по правой щеке пожилой женщины. Опомнившись, она быстро смахнула её тыльной стороной ладони и вновь посмотрела на демонслеера. – Прости, просто воспоминания нахлынули, и как всегда в свойской для себя манере. Беспардонно и в самый неподходящий момент.

– Бывает, – понимающе качнул головой великан.

– Так вот, мятежные корабли с беженцами устремились на поиски нового пристанища. Тогда люди ещё не подозревали о существовании квоплов, и приходилось рассчитывать лишь на стрелки компаса, навыки навигатора да чудо, что позволит в короткие сроки обрести желаемое, ведь запасы еды неумолимо истощались с каждым днём. Но чудо случалось не для всех, вынуждая обделённых пойти на отчаянные, а порой и бесчеловечные поступки. Так по морю прокатились первые волны грабежей. Ради выживания одно судно обрекало другое на голодную смерть, и, к несчастью, всё больше людей избирали именно этот путь. Оставались и такие, кто слепо верил в то, что всё вскоре образумится, и они однажды смогут вернуться домой, однако даже когда ситуация на Альтане более-менее стабилизировалась, в глазах криолисов бунтовщики как были преступниками, так ими и остались. Усугублялось положение дел ещё и тем, что на тот момент грабежи перекинулись и на суда морских гильдий. В итоге всё дошло до того, что совет правящих семей Альтаны во главе с новым управителем приняли решение о создании специального подразделения, известного тебе сейчас как дозорники. Они получили конкретный приказ: изничтожить все чёрные флаги.

– Бабушка, – в дверном проёме показалась коротко стриженная голова Филипа, – отвар закончился. Я пойду к себе в комнату.

– Ступай, – согласно махнула рукой она и, поднявшись, плеснула в пиалу ещё немного кипятка, чтобы разбавить успевший подостыть чай. Кухня снова наполнилась цветочным ароматом. Отхлебнув, старушка возвратилась на место и продолжила свою историю: – Дозорники вышли в море, и началась крупномасштабная охота. Мятежники оказались меж двух огней, вынужденные воевать как с бывшими коллегами по несчастью, так и с беспощадными хорошо вооружёнными солдатами, и многих охватило отчаяние. Не обошло оно стороной и наш корабль. Вот только сломить Роджера ему не удалось. Видя всеобщую подавленность, он созвал всех на палубу, стянул с рея чёрный флаг и намалевал на нём оскаленный череп с двумя скрещёнными костями. Как сейчас помню слова, что он сказал нам после: «Обретя столь долгожданную свободу, мы отправились искать счастья в бескрайние воды вольного моря, и пускай с тех пор смерть крадётся за нами попятам, насылая всё новые и новые беды, но если кто-то попытается лишить нас права дышать полной грудью, мы встретим его с острой как сабля улыбкой и будем до последнего сражаться за то, что досталось нам с таким большим трудом. А пока этот день не настал – будем прожигать жизнь на полную катушку и веселиться до упаду, направляя корабль навстречу поджидающим нас приключениям. На моей родине таких дураков морские старожилы шутя назвали пиратами, и сейчас я предлагаю вам отбросить клеймо мятежников и стать таковыми на самом деле, полностью беря жизнь в свои и только свои руки».

– И вы согласились, – больше утвердил, чем спросил Клаус.

– Конечно, – обесцвеченные губы изогнулись в улыбке, – он умел убеждать. И ещё никогда не бросал слов на ветер. Не прошло и полгода, как молва о пирате «Весёлом», как его окрестили газетчики, Роджере разошлась далеко за пределы Альтаны, а наш фирменный флаг пестрел на первых страницах каждой газеты. Поначалу это обрадовало нашего капитана. Он понадеялся, что его детище станет посланием не сдаваться другим, оказавшимся в схожей ситуации, но довольно быстро нашлись негодяи, смекнувшие, что, если совершать преступления, прикрываясь этим флагом, им всё сойдёт с рук, ведь все подумают на Роджера. Роджер подобного не стерпел и начал отправлять подражателей на суд к морскому дьяволу, как он любил выражаться. Позже это имя стало нарицательным. Его маленькая война длилась около шести лет, но была безрезультатной. Времена спокойствия22 затянулись, и море заполонили полчища преступников и прохиндеев, желавших добиться той же славы, что и у капитана. В итоге он плюнул на это дело, а после того, как на одном из обнаруженных островов познакомился со своей будущей женой, и вовсе пересмотрел свои жизненные цели и решил во что бы то ни стало разгадать главную тайну этого мира.

– Морганна тоже грезила этой идеей. И даже почти преуспела, – зачем-то поделился великан, но тут же мрачно добавил: – Но смерть нашла её раньше.

– Вот видишь! – трагично всплеснула руками старушка. – Я же говорила, что ныне этот флаг несёт лишь одни беды! Бывший когда-то воплощением свободы, чести и бесстрашия, он стал символом грабителей, насильников и убийц! Бедная девочка… Только зря погубила свою жизнь, связавшись с этим проклятьем…

Губы Клауса угрожающе сжались в две тонкие линии, а от потяжелевшего взгляда, нацеленного на собеседницу, последняя, втянув шею, невольно отстранилась назад.

– Никогда больше не смей обесценивать её жизнь в моём присутствии, – стальным голосом процедил он, тщательно выговаривая каждое слово. – Она жила так, как хотела, и всем сердцем любила то, чем занималась, и ты не имеешь права осуждать её выбор.

Великан с хлопком, расписавшим серую поверхность стола весёлыми ручейками трещинок, встал и направился к выходу.

– Ты куда?.. – тихо проговорила ошарашенная бабушка в удаляющуюся загорелую спину крепкой закалки.

– Забрать кое-кого.

– А как же Луиза?

– Я вернусь за ней. Но если кто-то из стражи или её экипажа придёт сюда и будет интересоваться ей, отвечай, что ничего не знаешь.

– Хорошо. – Пожилая женщина тоже поднялась, наскоро допила остатки чая, положила пиалу в желтовато-белую раковину и пошаркала в том же направлении, что и гость.

Выйдя в коридор, Клаус шагнул к прохудившейся двери, истыканной солнечными иголками, но едва распахнул её – что-то с мягким звуком «тюк» ткнулось в правое голенище. Изогнувший брови великан опустил глаза вниз, и жутко нелепая улыбка в очередной раз озарило мрачное лицо, раздражённое окончанием недавнего разговора.

– Паф! Но как ты здесь оказалась?

Почёсывая розовый лоб, зверюшка с укором посмотрела наверх в два чёрных бесстыжих провала, искрящихся радостью, вероятно ожидая каких-то извинений, но потом вдруг резко подскочила и сбивчиво затараторила:

– Паф, паф. Паф, паф! ПАФФ! ПаааФ!

– Успокойся, Паф, я всё равно ничего не понимаю, – не прекращая умилённо лыбиться, развел плечами демонслеер.

Квопл закатила глаза и перешла на пантомимы, однако в этот раз они получились нервными, торопливыми и дёрганными, словно рассказ вёл какой-нибудь чересчур впечатлительный ребёнок. Единственное важное, что Клаус вынес из всей этой мельтешащей чехарды лапок и поз – улицы Калисто кишат патрулями серьёзно вооружённых, в том числе и против демонслеера, солдат правящей здесь семьи. Они прочёсывают каждый дом и каждую улочку, разыскивая сбежавшего опасного пирата, который похитил невесту четвёртого сына. И конечно же в историю с предательством и покушением на жизнь Элизабет никто из них не поверит.

– Дьявол! – Клаус от досады хлопнул распахнутой дверью, украсив её новыми щербинками. – Нужно срочно уходить.

Он подхватил Паф на руки и спешно отправился за Элизабет. Старушка тоже была там. Переодевала девушку в одно из своих платьев, носимых ей по молодости.

Великан вкратце описал ей сложившуюся ситуацию, и отнёсшаяся с пониманием старушка собрала им в дорогу медикаменты для Элизабет, после чего отправилась будить внука, но, как оказалось, тот и не спал, жадно ловя каждое слово лопоухими ушами сквозь тонкие межкомнатные стены.

– Развесил тут уши, разбойник, – ворчливо пожурила его старушка, открывая секретный проход в подпол, замаскированный под половицами. – Ну коли всё слышал – проводи их до моей лодки у причала.

– Хорошо, бабушка, – ответственно кивнул Филип, и вся компания быстро растворилась в тени прохладного подвала.