Читать книгу Любовь надо заслужить - Дарья Биньярди - Страница 2

Ааль-маа-Маа-йоо, Ааль-маа-Маа-йоо.

Теперь, когда я рассказала Тони о том, что произошло тридцать лет назад, мне снится мама, я слышу ее низкий голос, который зовет нас, мелодично выделяя повторение “ма”. Альмамайо – это звуки из моей прежней жизни, счастливой.

Я увидела его, произнесла по слогам “Ма-йо”, он всегда был Майо; когда в газетах появилось его настоящее имя, немногие поняли, что тот Марко – мой брат.

Июньский вечер наполнен липовым ароматом.

Майо везет меня на велосипедной раме, крутит педали, почти задевая старые городские стены, нагретые солнцем; я провожу рукой по его губам, а он пытается укусить мои пальцы. И чем больше я хохочу, тем больше он притворяется, что вот-вот упадет, – он просто дразнит меня.

Мы поехали вдвоем на его велосипеде, потому что у моего спустилось колесо. Майо держит руль одной рукой, в другой у него сигарета с дрянной марихуаной, выращенной у дамбы на реке По.

В тот вечер мы посмотрели фильм Антониони и по дороге домой без конца повторяли сцену, в которой герои едут в машине: она спрашивает у него, от чего он убегает. Он отвечает: “Повернись спиной к тому, что впереди”.

В ожидании ужина, пока в духовке греется пицца, я курю на балконе, наблюдая за снующими ласточками. Майо выходит из душа в синем халате отца, высовывается в окно – глаза зажмурены, с волос капает, подбородок вверх – и кричит, раскрыв объятия: “От чего ты бежишь, Альма?”

Если фильм нам нравился, мы потом долго повторяли кстати и некстати полюбившиеся фразы.

На булыжной мостовой велосипедная рама врезается мне в задницу, а Майо специально едет по всем выбоинам, чтобы меня позлить.

– Ха-ха-ха, мои новые джинсы как подуха-ааа, – напеваю я.

– Толстуха, толстуха, будет сейчас тебе подуха, – в тон отвечает он мне.

Майо с меня ростом и очень худой. Еще три года назад мы менялись с ним одеждой, потом у меня выросла грудь и раздались бедра. Отец был рад, что я наконец-то созрела: моя гормональная задержка вызывала у него серьезные опасения.

Он всегда в мельчайших подробностях предрекал разные беды, болезни, финансовые кризисы, провалы и поражения, вплоть до бытовых неурядиц: рестораны закрыты, билеты проданы, парковки заняты. Можно сказать, жил в ожидании неизбежной катастрофы. Предусмотрел все возможные несчастья, страдания и боль, кроме той, которая нас раздавила.

Родители уехали в деревню, а мы остались ждать табель успеваемости, хоть результаты и так были известны: я переведена в следующий класс, Майо получил переэкзаменовку.

Отец не рассердился, он боялся лишь серьезных бед. Мама только пожала плечами: она сразу сказала, что мой лицей – не для Майо. Это я настояла.

Майо был веселый, покладистый, ленивый. Не то что я.

В деревне, перед поездкой в Бухарест, мы собирались позаниматься. Но август, как всегда, хотели провести на море.

Мы наслаждались свободой, вечерами без родителей, радовались началу каникул. Всё было прекрасно.

На привычном месте встреч, у мраморного грифона на площади, нашли только Бенетти. В воскресенье кое-кто из наших уехал на море и еще не вернулся. Вот-вот должна была приехать Микела, прожаренная солнцем, блестящая от крема, и мы пошли бы пить пиво к Маго. Закат в тот вечер тянулся бесконечно.

Мне было семнадцать, тогда я не понимала, как мы счастливы.