Читать книгу Портрет мертвой натурщицы - Дарья Дезомбре - Страница 12

Андрей стоял на ковре перед начальством. Ковра, впрочем, не было. Так, паркетишко. Но Анютин вызвал его «на ковер» и был прав: три убийства. Абсолютно одинаковый почерк: удушение в некоем другом месте, аккуратное. Трупы принесены, обнажены, лежат в идентичных позах «полного покоя» – тело вытянуто, ноги вместе, руки – вдоль туловища. Странгуляционная борозда на шее. Никаких следов борьбы или насилия. Только трепетно приложенные к девичьей груди рисуночки ню, прелестные и явно не из этой жизни.

Вокруг новостроек, где жили и были найдены мертвыми эти девушки, куда б не устремился взгляд – сплошные угрюмые пустыри и ларьки с необходимым для преодоления подобного бытия дешевым пивом, жвачками – чтобы отбить запах пива же – и презервативами. И есть в этих покойницах еще один существенный в схожести момент: все они – из списка «потеряшек». Заявления о пропаже поступили где-то за месяц до обнаружения трупа. А теперь, внимание – вопрос: ну и где их все это время держали? А главное, зачем? Использовали, как дармовую рабочую силу? Но никаких кровавых мозолей у девушек обнаружено не было. Подпольные публичные дома? Не складывается: одна из них вообще оказалась девственницей. И наркопритон исключается: на телах никаких следов от инъекций..

– Еще повезло с рисунками этими. – Анютин, откричавшись, завершил «педагогическую» часть беседы, и Андрей мгновенно вылез из собственных размышлений. – Заподозрили серию, прислали. А ты в курсе, сколько таких девиц с замкадья в год пропадает?

– В курсе, – капитан продолжал угрюмо разгрядывать паркет.

– И я в курсе. Тыщи три. Так что если у тебя серия – а у тебя тут серия, и к бабке не ходи! – то искать тебе, Яковлев, иголку в стоге иголок.

– Спасибо, обнадежили, – Андрей поднял на шефа глаза и мрачно усмехнулся.

– Что за рисунки-то? – спросил шеф уже вполне миролюбиво, усаживаясь обратно в кресло, с которого вскочил, выговаривая Андрею.

– Энгр, – сухо ответствовал тот не без скрытой иронии. – Огюст Доминик, если я правильно помню.

– Что? – шеф медленно приподнялся, и Андрей поспешил отрапортовать: – Французский художник, основоположник неоклассицизма. Девятнадцатый век.

Анютин плюхнулся обратно в кресло, усмехнулся:

– А… Маша Каравай вернулась в наши ряды?

Андрей кивнул:

– Надеюсь, что так. По крайней мере, я дал ей первое задание, как раз таки по рисунку.

– И как оно? – неопределенно спросил Анютин, но Андрей его понял.

– Да было не очень. А сейчас вроде оживилась. Дело для нее подходящее: с культурным уклоном. Опять же француз – пустячок, а приятно.

– Ну-ну, – покачал головой Анютин. – Ты все-таки пригляди за ней. – И строго добавил: – Не люблю я этих эстетов.

– Да кто ж их любит, – понимающе усмехнулся Андрей.

– Сплошные извращенцы, – заключил его начальник. И Андрей кивнул, не подобострастно, а искренне соглашаясь:

– Не без этого.

И неэстетствующие мужчины одновременно посмотрели в окно на начинающее темнеть небо. Оба думали о Маше Каравай. И им стало не по себе.