Читать книгу Поход к двум водопадам - Дарья Доцук - Страница 6

В четверг на урок литературы к одиннадцатому классу я немного опоздала. О. М. задержала нас на биологии – показывала фильм о подростковой беременности. Лучше бы дала в качестве домашнего задания, для самостоятельного просмотра. В нашем классе такое было совершенно невозможно смотреть: мальчишки ржали, Троша комментировал гонку сперматозоидов, девочки морщились и брезгливо отворачивались. О. М. без конца шикала на мальчишек и говорила особо впечатлительным девочкам, что в естественных биологических процессах нет ничего противного. Но все без толку.

Порой мне казалось, что я единственный взрослый человек в этом детском саду. Особенно после того, как О. М. решила «для ясности» назвать сперматозоиды «живчиками».

А потом Русакова спросила: правда ли, что нельзя забеременеть во время месячных? О. М. сказала, что неправда, и велела Русаковой остаться после урока. Троша поинтересовался, можно ли ему тоже остаться, но О. М. ответила, что эта беседа только для девочек.

– Как же они без живчиков? – притворно испугался Троша.

Я с трудом выдержала до звонка. Ну почему я не в одиннадцатом?

Наконец О. М. нас выпустила, и я рванула к Ирине Борисовне.

Одиннадцатый на секунду отвлекся и сразу же вернулся к распечаткам стихов.

Сережа Фененко подмигнул мне обоими глазами. Изо всех, кого я знала, он один так забавно здоровался, и это простое приветствие проникало куда-то внутрь, как ветер в бухту, и поднимало волны.

Я прокралась за последнюю парту, стараясь не мешать. Заботливые старшеклассники тут же передали мне распечатку – привыкли, что я хожу к ним на уроки. С ними можно было не опасаться смешков, гримас и оскорблений, а спокойно слушать и обсуждать действительно интересные вещи.

У доски Лена Владимирова громко и с выражением читала:

Все замерли, слушая, как кабинет переполняется звонким Лениным голосом. Листок вздрагивал в ее руке, но слова не дрожали ничуть.

С Леной мы вместе ходили в школьный драмкружок и сейчас репетировали «Кентервильское привидение». Лена играла миссис Отис, я – Вирджинию, а Сереже Фененко достались две роли – лорда Кентервиля, нынешнего владельца замка, и, конечно, Кентервильского привидения.

Когда Лена закончила, у доски ее сменила Ира Полынина и стала бормотать биографию Марины Цветаевой. До меня доносились отдельные фразы, которые Ира по случайности произносила чуть громче: «воспитывалась отцом», «училась в Париже», «первый сборник»… Росла горстка безжизненных фактов, похожая на сушеную зелень, глядя на которую можно лишь догадываться, как выглядит настоящая. Ира читала таким скучным голосом, но класс, вместо того чтобы заняться своими делами, погрузился в цепкую тишину. А я смотрела на взъерошенный затылок Сережи Фененко.

«Я выйду замуж за того, кто угадает, какой мой любимый камень!» – решила когда-то Марина Ц. на отдыхе в Коктебеле. И вскоре молодой поэт Сергей Эфрон подарил ей сердоликовую бусину. Вернувшись в Москву, они тут же обвенчались.

«Сегодня репетиция!» – радостно подумала я, и наша с Сережей история тут же выстроилась у меня в голове. Встречались в школе, играли в одном спектакле, потом он поступил на актерское, уехал в большой город, она (то есть я) присоединилась позже. Вместе вернулись в родной городок, обосновались в уютном маленьком театре, она писала пьесы, он играл главные роли…

Ира закончила и с облегчением пошла на место, вытирая о юбку взмокшие от волнения ладони.

Ирина Борисовна предложила перейти к обсуждению стихов и попросила меня прочитать «Идешь, на меня похожий…», мое любимое.

Все обернулись. Я нерешительно поднялась. Лена поддержала меня улыбкой, Сережа снова подмигнул обоими глазами: мол, не бойся, все получится! Это меня всегда подбадривало, я даже забывала, что вообще-то боюсь публики. Тут главное – начать, произнести первую строчку – и страхи сами куда-то улетучиваются. Я представила, что, кроме Сережи, в классе никого не было, и начала. Сразу появилось это приятное ощущение, как будто ты немножко не в себе – уходишь в слова, в ритм, в какую-то призрачную реальность, куда попадают все актеры, писатели и музыканты.

Но слова кончились, дымка рассеялась, и я вернулась на урок. В классе уже вовсю обсуждали стихотворение.

Громче всех была Вера Смолиговец.

– Почему ее всегда так интересовала тема смерти? Тут она просто примеряет ее на себя, как какую-то одежду в магазине!

Я посмотрела на Сережу. Он кивнул мне одобрительно и присоединился к обсуждению. Я никогда не осмеливалась смотреть на него дольше нескольких секунд, и, почувствовав, что время истекло, отвела глаза.