Читать книгу Принцесса на Кириешках - Дарья Донцова - Страница 6

Подойти близко к месту происшествия не дал жар, исходивший от полыхающего здания. Парни в робах сбивали пламя струями из брандспойтов.

Я быстро оглядела вымощенный плиткой двор и увидела Асю, прижимавшую к груди железную коробку.

– Ваши живы? – кинулась я к ней.

– Да, – растерянно кивнула та, – Лев Яковлевич, Света, Оля. Мы успели выбежать, я даже документы сумела прихватить. Никто не пострадал, только Света ушиблась, она с лестницы упала.

– Собирайте своих, и пошли в дом Василия, – быстро сказала я.

– Да нет, – забормотала Ася, – это же теперь ваш коттедж. Мы помешаем вам разбирать вещи.

– Вы простудитесь, наденьте куртку или пальто!

Ася поежилась:

– А нету, я в чем была, в том и выскочила.

Я потянула ее за рукав тоненькой кофточки:

– Пошли скорей, иначе воспаление легких вам обеспечено.

– Надо Льва Яковлевича позвать, – засуетилась Ася, – он может заболеть от переживаний. Ну-ка подержи.

Сунув мне в руки коробку, Ася метнулась влево. Я хотела поставить на землю железный ящик, оказавшийся неожиданно тяжелым, и уронила его. Крышка соскочила, внутри показались тесно уложенные, перехваченные разноцветными резинками пачки зеленых купюр. Я недавно отдала за дом огромную сумму наличности, поэтому сразу поняла: в коробке лежат те самые доллары. Быстро закрыв «сейф» крышкой, я подхватила его и прижала к груди. Ну Ася! Сует малознакомой женщине астрономическую сумму и убегает. Как вам это нравится? Похоже, дама совсем без головы, или она растерялась на пожаре? Откуда ни возьмись появилась Катюша с чемоданчиком в одной руке, второй подруга поддерживала девушку со спутанными светло-русыми волосами.

– Осторожно, осторожно, – повторяла Катя.

– Ой, больно, – воскликнула девушка, – я сломала ногу!

– Нет, просто ушибла.

– Ужасно дергает.

– Ничего, ничего, потерпи.

– Лампа, – крикнула Ася, – помоги!

Я побежала на зов и увидела Курочкорябскую и высокого, полного, холеного мужчину в роскошном халате. Очевидно, это был хозяин дома. От Льва Яковлевича исходил такой сильный запах одеколона, что мне на секунду пришла в голову бредовая мысль: сейчас из брандспойтов льется не вода, а французский парфюм.

– Пошли, Лева, – велела жена.

– Я никуда не двинусь без рукописи, – красивым, хорошо поставленным баритоном заявил супруг, – если мой труд погибнет, то жизнь потеряет смысл.

Ася глубоко вздохнула:

– Лампа, покарауль Льва Яковлевича.

Я не успела кивнуть, как она метнулась в сторону пожарища. Ее стройная, девичья фигурка исчезла в дыму.

– Вернись, – заорала я, – с ума сошла!

– Ася, – перекрыл мой крик голос Льва Яковлевича, – там, на столе, еще и книга в зеленом переплете, прихвати ее тоже!

Меня на миг парализовало. Не двигаясь, я в полнейшем изумлении смотрела на совершенно невозмутимого ученого. Потом меня охватило негодование. Он псих! Жена бросается в полыхающий дом ради стопки исписанной бумаги, а муж не только не останавливает ее, но еще и приказывает добыть свою рукопись! Хотя, может, я чего-то не понимаю? Вдруг у них, у великих ученых, так принято?

– Никто не догадался прихватить плед? – спросила внезапно появившаяся толстушка в голубых джинсах и майке.

Лев Яковлевич ничего не ответил, его лицо приняло отсутствующее выражение. Толстая девица махнула рукой:

– Папа, очнись, где мама?

– Кто? – вынырнул из заоблачных высей ученый. – Мама? Олечка, господь с тобой, она же давно скончалась!

Дочь с нескрываемым раздражением взглянула на отца:

– Умерла твоя мать, бабушка Вера! А моя жива. Если помнишь, ее зовут Асей, и она является еще и твоей супругой!

– Я, Олюшка, обладаю замечательной памятью, – совершенно спокойно, словно сидя в кабинете, в удобном кресле, а не стоя около бушующего пожара, завел ученый, – вот ты, например, можешь ответить, какого числа монголо-татарские войска захватили Смоленск?

Оля скривилась:

– О боже! Понеслось.

– Значит, нет, – констатировал отец, – а я, которого ты опрометчиво обвинила в отсутствии памяти, назову дату с легкостью…

– Не надо, – простонала дочь.

– Что же касается твоего вопроса, – ровным тоном вещал Лев Яковлевич, – то позволь напомнить его формулировку: «Папа, очнись, где мама». Фраза построена некорректно. Я, естественно, подумал, что ты спрашиваешь о моей родительнице, такое понимание вопроса вытекало из логики предложения. Если ты хотела узнать об Асе, следовало по-другому сформулировать вопрос: «Папа, очнись, где моя мама?» Тебе понятен ход моих рассуждений или нужно объяснить все еще раз? Все беды этого мира происходят от того, что люди элементарно не умеют выражать свои мысли: думают одно, вслух говорят другое, подразумевают третье, а понимают их все равно неверно. Да-с! Кабы…

– Пойду гляну, может, Светка догадалась одеяло прихватить, – оборвала отца Оля и ушла.

Лев Яковлевич покачал головой, покусал нижнюю губу и вновь впал в нирвану.

– Лева! – выкрикнула запыхавшаяся Ася. – Вот рукопись и книга. Пошли скорей!

Спустя два часа мы сидели в гостиной нового дома, среди разбросанных тюков, полуразвязанных узлов и нераспакованных коробок.

Курочкорябские выглядели плохо, все бледные, потерянные. За короткое время мы успели перезнакомиться, и я поняла, что пухлая девушка Оля – дочь Аси и Льва, а Света, миловидная блондинка, вдова покойного Василия.

Еще мне стало ясно, что спокойной, размеренной жизни в только что приобретенном загородном особняке у нас не получится. Катя, вводя погорельцев в дом, произнесла:

– Вы не волнуйтесь, здесь полно места, все разместимся с удобствами.

Ася замахала руками:

– Нет, мы не можем так стеснять вас!

– Ерунда, – отмахнулся Костин, – сделаете ремонт и съедете. – Если останется, что ремонтировать, – буркнула Оля.

– Значит, отстроитесь заново, – не сдался Вовка.

– Боюсь, у нас плохо с деньгами, – тихо сообщила Ася, – на жизнь-то хватит, а вот на масштабное строительство нет.

Я искоса глянула на женщину. Она не знает, что я случайно увидела содержимое коробки, неужели тех долларов не достаточно для восстановления здания? Впрочем, я же просила Асю не говорить никому, что отдала ей деньги. Вот она и старается ради меня.

Следующий час мы решали бытовые проблемы и наконец пришли к консенсусу. В мансарде будут жить Оля и Света. На втором этаже в одной комнате поселятся Юлечка и Сережа, в другой – Катя. На первом разместимся я и Лиза, нам отдают угловую спальню, Ася займет крохотную гостевую, для Льва Яковлевича переоборудуют сорокаметровую гостиную, а Кирюша переедет в гараж к Костину.

– Я не очень хорошо понял, – ожил ученый, узнав про план расселения, – я сплю здесь?

– Да, – кивнула Ася, – не волнуйся, мы очень уютно оформим комнату, повесим, как ты любишь, темные гардины.

– Мне без разницы, в каком месте спать, – раздраженно сказал муж, – я абсолютно неприхотлив в быту, но где стану работать?

– Здесь же, – ответила Катя, – комната огромная, просто Георгиевский зал. Внесем сюда письменный стол.

– Это совершенно невозможно! – покачал головой Лев Яковлевич.

– Почему? – удивилась Юлечка. – Вам здесь не нравится? Хотите, вселяйтесь в нашу спальню, а мы с Серегой переедем сюда!

– Я не могу писать там, где сплю, – заявил ученый, – мне для плодотворной работы необходим кабинет.

– Зачем? – разинула рот Юля. – Мы стол поставим и кресло.

– Боюсь, что вам, человеку не творческому, проблему не понять, – отрезал историк и повернулся к жене: – Ася, займись делом! Приготовь спальню и кабинет, помещения должны быть рядом, кстати, подойдет соседняя комната.

– Это столовая, – протянула Катя, – там все обедать будут.

– Ну, нам хватит и кухни, – быстро сказала Ася, – понимаете, Лев Яковлевич не способен жить так, как все. Он не простой человек.

– Да? – изогнула бровь Юля. – В чем же отличие богоподобного от нас, убогих смертных?

Ася слегка порозовела:

– Понимаете, Лев имеет мантии сорока двух международных академий.

– Он их коллекционирует? – наивно спросил Кирюша.

Щеки Аси стали медленно краснеть. Катя моментально вклинилась в разговор.

– Мы самые обычные люди, – сказала она, – на работе трудимся, дома отдыхаем, нам и впрямь не понять человека, который творит не на службе.

– Вовсе я и не отдыхаю в своей комнате, – возмутился Кирюшка, – уроки делаю до офигения.

– И я, – подхватила Лизавета.

– Мы с Сережкой рекламные тексты пишем, – сообщила Юля, – между прочим, это трудное дело!

– Кухня большая, – умоляюще сказала Ася, – в ней тридцать метров, неужели все мы не уместимся?

Домашние замерли, потом Катя тихо сказала:

– Ну конечно, пусть Лев Яковлевич устраивается.

– Вот и хорошо, – засуетилась Ася, – вот и здорово. Лева, Лева, ты слышишь?

Муж оторвал глаза от книги и весьма недовольно пробурчал:

– Весь внимание.

– В гостиной сделаем тебе спальню, а в столовой кабинет.

– То есть работать я буду здесь? – напрягся ученый.

– Да, тебе не нравится?

– Не слишком удобно без книжных шкафов!

– Библиотека небось сгорела, – совершенно не к месту брякнула Лиза.

Лев Яковлевич вскочил:

– Мои книги!

Ася бросилась к мужу:

– Не нервничай, милый. Они не пропали, девочка просто не в курсе.

На лице профессора появилось выражение блаженства.

– Очень хорошо, – кивнул он, потом оглянулся и добавил: – Пусть немедленно специально обученные люди переставят тут мебель, принесут книги и папки. Ася, займись. Остальных попрошу покинуть МОЮ половину, я хочу сесть за работу.

В полном изумлении мы выпали в коридор и начали заниматься хозяйственными хлопотами. Через некоторое время ко мне подошел Кирюшка и жарко зашептал:

– Слышь, Лампа, он псих?

– Кто? – волоча в нашу с Лизой комнату неподъемный тюк белья, спросила я.

– Профессор.

– Ну… так нельзя говорить о взрослых.

Кирюшка скривился:

– А если по-честному?

– На сумасшедшего он мало похож, – вздохнула я, – безумные люди частенько бывают неадекватны, ну, допустим, накидываются с ножом. А Лев просто эгоистичен, любит лишь себя родного, до остальных людей ему дела нет.

– Зачем Ася с ним живет? – не успокаивался Кирюша.

– Вот это нас не касается!

– Ты бы за такого замуж вышла?

Я пнула ногой узел, переместила его на пару миллиметров вперед и заявила:

– Свадьбу играть ни с кем не собираюсь, а поскольку у меня нет супруга, тебе сейчас придется помочь незамужней женщине.

Ночью, лежа на новой кровати в комнате, где нам с Лизой предстояло провести вместе не один день, я никак не могла уснуть: вертелась с боку на бок, переворачивала подушку, сдергивала и снова натягивала одеяло…

– Перестань скрипеть, – пробормотала Лизавета.

Я замерла на пару секунд, но потом опять принялась крутиться, пытаясь производить как можно меньше шума.

– Хватит шуршать, – сонно протянула Лиза, – только задремлю, ты меня будишь.

Я забилась под плед и попыталась не дышать, но уже спустя минуту поняла, что лежу на крошках, мелких, сухих, колких, надо встать и встряхнуть простыню.

– С ума сойти, – завздыхала Лиза, – если ты страдаешь от блох, возьми специальный ошейник и нацепи, он лежит у входной двери, около собачьих комбинезонов.

Я осторожно сползла с кровати и, стараясь не хлопать тапками о босые пятки, пошла на кухню. Может, если попить теплого чая, бессонница отступит?

Выключателя на стене я не нашла, его не было ни справа, ни слева. Поэтому пошла к плите, вытянув вперед руки, и наткнулась на что-то теплое, мягкое.

– А-а-а, – закричало оно, и тут же вспыхнула люстра.

Передо мной, одетая в халат Кати, тряслась Света. Она была так бледна, что я испугалась.

– Вам плохо?

– Это ты? – залязгала зубами Светлана. – Не надо, пожалуйста, очень прошу! Неля, опомнись! Не трогай меня!

Услыхав последнюю фразу, я окончательно перепугалась:

– Света! Вы меня видите?

Но у невестки Курочкорябских были совершенно безумные глаза, остановившиеся, тусклые, словно у снулой рыбы.

– Что случилось? – послышалось из коридора, и в кухню вошла Ася.

Я кинулась к ней:

– Свете плохо!

Ася приблизилась к невестке:

– Пойдем в кровать.

– Не надо, зачем ты такое придумала, зачем?..

Ася обняла невестку и увела, я осталась одна и стала тупо вспоминать, с какой целью заявилась на кухню. Хотела пить? Есть? Курить? Вроде нет. Или вообще направлялась не сюда, а в туалет?

– Перепугалась? – спросила Ася, появляясь на пороге.

– Ага, – кивнула я.

Ася зябко передернула плечами.

– После смерти Васи Света сама не своя. Может, тебе странно слышать подобные речи от свекрови, но я буду очень довольна, если она найдет себе нового мужа. К огромному сожалению, Светочка даже не смотрит в сторону мужчин. Иногда с ней случаются странные вещи, ей кажется, что ее все хотят убить…

Я вздрогнула.

– Не бойся, – Ася заметила мою реакцию. – Света нормальная. Знаешь, почему она впала сейчас в такое состояние?

– Ну…

– Она сильно понервничала, – вздохнула Ася. – Васенька-то во время пожара погиб, ну и навалились на бедную всякие воспоминания. Да еще на тебе платье в бежево-коричневую клетку.

– Это халат, – поправила я Асю.

– Неважно, – отмахнулась она, – хоть пальто, просто подобное сочетание цветов было у моего несчастного сына любимым, в его гардеробе висело штук десять рубашек в бежево-коричневых тонах. Небось Света маялась бессонницей, пошла воды попить, погрузилась в свои невеселые мысли, а тут ты! Ладно, утро вечера мудренее. Вот увидишь, завтра она будет такой, как всегда.

Не став пить чай, я пошлепала в спальню, забилась под одеяло, послушала мерное сопение Лизы, потом встала и придвинула к двери тяжелое дубовое кресло. Никаких запоров на дверях тут не предусматривалось, а мне было очень страшно. Светлана походила на натуральную психопатку, мало ли что могло взбрести в ее лишенную разума голову.

Проснулась я внезапно, словно кто-то пнул меня ногой в бок. Села и пару мгновений никак не могла сообразить: где я? Незнакомый, идеально белый потолок, стены, ковер и мебель цвета мокрого песка… Взгляд упал на кровать со скомканным постельным бельем, потом выхватил большой лист бумаги, лежавший на моих тапках. Я взяла записку. «Лампа, мы уехали в город по делам, вернемся к вечеру, повесь мои вещи в шкаф». Это накорябала Лиза. Следующая фраза была начертана рукой Кати: «Не суетись, отдохни спокойно, приедем поздно. Курочкорябские разбирают вещи на пепелище. Слава богу, у них не все сгорело». В самом низу чернело короткое замечание от Вовки: «Будь другом, свари борщ».

Я встала, натянула халат и отправилась на кухню. Похоже, в доме никого нет, тишина стоит просто невероятная. Со двора не доносится лай чужих собак, шум машин, грохот, лязг, крик, даже вода не капает из кранов, а в окне вместо соседней противно-серой блочной башни виднеется лес.

Напившись чаю, я в растерянности замерла возле нераспакованных коробок, потом попыталась стряхнуть с себя оцепенение. Наверное, свежий воздух, состоящий в основном из кислорода, вызывает у городских жителей отупение и сонливость. Мой организм привык вдыхать бензиновые пары и «наслаждаться» шумом. Вот что, Лампа, принимайся за работу! Раньше начнешь, быстрей закончишь.

Руки стали ловко раскладывать посуду. Спустя какой-нибудь час кухня приобрела вполне уютный вид. Я огляделась по сторонам, так, все коробки пусты, а где же чайный сервиз? Скорей всего, ящик с ним случайно затащили в одну из спален.

Я пошла по комнатам на поиски чашек. Сначала заглянула в столовую – пусто, затем в гостиную. И была поражена. Похоже, Ася не спала всю ночь. Оба помещения, захваченные капризным Львом Яковлевичем, выглядели безукоризненно. Столовая была превращена в образцовый кабинет. В шкафах, предназначенных для хранения посуды, стояли книги. Оставалось лишь удивляться, где Ася взяла библиотеку. Сам Лев Яковлевич обнаружился в сорокаметровой гостиной, академик мирно спал на кровати. Невероятным, чудесным образом его услужливая жена ухитрилась произвести рокировку мебели. А сам ученый не принадлежит, похоже, к племени аскетов. Постельное белье у него шелковое, на тумбочке около ложа виднелись бутылка дорогой минеральной воды и ваза, наполненная крупной темно-вишневой черешней. Тем, кто забыл, напомню: на календаре самое начало апреля, и эта сладкая, очень вкусная и полезная ягода стоит на рынке бешеных денег. Что же касается воды, то я натыкалась иногда в супермаркетах на эти темно-зеленые бутылки и удивлялась, ну кто же приобретет минералку по такой немыслимой цене? И вот теперь я знаю ответ на этот вопрос.

В поисках ящика с сервизом я обошла весь дом, последняя спальня была та, что теперь принадлежала Свете. Думая, что женщины нет, я вошла в комнату и вздрогнула. На подушке виднелась голова с перепутанными кудряшками. Мне стало не по себе. Вдруг Света сейчас проснется и начнет вести себя еще более странно, чем вчера. Надо потихоньку уйти, фиг с ним, с сервизом, из кружек попьем!

Я попятилась, налетела спиной на этажерку и свалила ее на пол. На беду, наверху стояло довольно много всякой всячины: будильник, тарелка, пепельница и букет тюльпанов в хрустальной вазе. Все это обвалилось на ничем не прикрытый паркет, разбилось, разлилось, рассыпалось на осколки. Шум получился оглушительный.

Я невольно вжала голову в плечи: сейчас Светлана начнет ругаться последними словами и будет права. Ну с какой стати я вперлась в ее личную спальню без стука?