Читать книгу Квазимодо на шпильках - Дарья Донцова - Страница 1

ГЛАВА 1

Оглавление

Если человек дурак, то это навсегда. Не подумайте, что я говорю сейчас о ком-то из приятелей. Нет, в данном случае я имею в виду только себя, понимаю, кабы не моя глупость и твердая уверенность в том, что дружба – понятие круглосуточное, никогда бы не оказалась сейчас в аэропорту Бангкока, причем с кучей узлов, сумок и тюков. Впрочем, все по порядку.

Две недели назад к нам ввалился Федя Лапиков, сосед с пятого этажа, и, брякнувшись на стул, самым трагичным голосом поинтересовался:

– Лампа, ты мне друг?

– Ага, – кивнула я, надеясь услышать следующую фразу: «Дай в долг».

Но соседушка произнес неожиданное:

– Тогда помоги!

Я сразу же ответила:

– Постараюсь.

Федор засопел, вытащил сигареты и начал сосредоточенно прикуривать от пластмассовой одноразовой зажигалки. Пока он возился с куревом, я попыталась прикинуть, сколько купюр лежит в банке. Только не думайте, что я имею в виду банк как учреждение. Отложенные деньги я держу в круглой железной коробке из-под печенья курабье.

Стоит «сейф» в моей спальне, и никто из домашних туда не лазает, для хозяйственных нужд имеется коробочка на кухне. Вот туда все домочадцы частенько запускают руки. Во-первых, им нужен бензин, во-вторых, деньги на обед, а главный кассир – я. Мне все отдают зарплату, я складываю ее, отделяю часть на ежедневные расходы, потом…

Ну да это неинтересно! Важно другое: в банке сейчас лежит почти две тысячи долларов, и вполне можно отсыпать Лапикову некоторую сумму. Но что он жмется? Отчего не попросит прямо?

Наконец Федор, покашляв, провозгласил:

– Лампа!

– Да, слушаю.

– Не перебивай!

– А ты говори!

– Не мешай.

– Да начинай, в конце концов!

– Не торопи меня! – возмутился Федор.

– Если тебя не подталкивать, до утра протянешь, – обозлилась я, – а у меня обед не готов, белье не постирано, короче, сколько?

– Чего?

– Денег!

– Каких?

Я рассердилась:

– Тебе видней: либо долларов, либо рублей.

– Зачем? Мне ничего не надо.

– Да ну? – удивилась я. – В чем же тогда дело?

– Ты должна поехать со мной в Бангкок!

От удивления у меня из рук выпала поварешка.

– Куда?

– В Банкок, это Таиланд.

– Знаю, только зачем?

Федька глубоко вздохнул и зачастил. Год назад завод, на котором он проработал большую часть своей сознательной жизни, был перекуплен каким-то предприимчивым мальчишкой. Новый хозяин живо выгнал всех старых работников и нанял новых. Федор оказался за бортом. Потыркавшись в разные места и поняв, что абсолютно никому не нужен, Лапиков решил заняться народной российской забавой – торговлей – и начал мотаться челноком в Бангкок.

Маршрут у него отработан до мельчайших деталей, таможенники с обеих сторон прикормлены. Впрочем, ничего противозаконного Федор не возил, в основном это был стандартный набор: кофточки, спортивные костюмы, иногда постельное белье, реже бусы и всякая бижутерия. Особых доходов бизнес не приносил, но и умереть с голоду не давал. Супруга Лапикова, Анька, торговала привезенным товаром на рынке, а Федька вместе со своей сестрой Натой мотался в Таиланд.

Несколько недель назад к нему обратился один очень важный дядечка, Семен Кузьмич, ученый-биолог, и попросил:

– Многоуважаемый Федор Иванович, не возьмете ли у меня заказ?

Наивный Лапиков решил, что профессор хочет что-нибудь из мануфактуры, и с готовностью воскликнул:

– Конечно!

Ученый пустился в объяснения, Федька захлопал глазами, такого он никак не ожидал.

– Близ Бангкока имеется ферма, где разводят крокодилов, вы привезите мне оттуда мозг двух юных аллигаторов.

– Господи, – испугался Федя, – с ума сойти!

– Ничего страшного, – успокоил его профессор, – мне сей материал необходим для исследования. Мозг вам упакуют в специальные контейнеры, ваша задача лишь доставить их сюда.

Федя хотел было ответить решительное «нет», но тут Семен Кузьмич озвучил сумму, которую Лапиков получит за услуги.

Федька дрогнул, согласился, взял аванс и уже успел его потратить. Но, видно, не зря говорят, что человек предполагает, а господь располагает. Вчера Ната, компаньонка Федора, его родная сестра, загремела в больницу со сломанной ногой, и теперь Лапиков на полном серьезе считает, что сопровождать его должна я.

– Отчего бы тебе одному не смотаться? – Я стала осторожно отнекиваться.

– Да ты че! – подскочил Лапиков. – Ваще без понятия. В таком деле товарищ нужен. Там только отвернись, мигом товар сопрут: ни поесть, ни поспать не смогу. Я тебе заплачу, не обижу.

– Знаешь, я не слишком подхожу для такой аферы, – гнула я свою линию, – вот, придумала! Обратись к Алине Роговой из двенадцатой квартиры, она точно согласится!

– Нет, – покачал головой Федя, – Алина не годится.

– Почему?

– Больно красивая, – мечтательно заявил Лапиков, – 90-60-90, блондинка… Моя Анька дико ревнивая, объясняй потом, что вторые девяносто меня никак не заинтересовали. А с тобой безопасно.

Я закашлялась. Ну и воспитание! Сейчас Федор впрямую заявил мне, что я такая уродина, такое редкостное страшилище, что не вызываю приступов ревности у его Аньки. Причем он, кажется, не понимает, что сказал. Может, пнуть его?

– У меня нет визы, – нашлась я наконец.

– Ерунда, – подпрыгнул Федор, – все беру на себя. Паспорт есть?

– Да.

– Неси сюда!

Не понимая, зачем совершаю эту глупость, я отдала документ Лапикову.

– Вот здорово, – засуетился он, – просто классно, первого февраля улетим, всего-то на три дня. От тебя ничего не потребуется, будешь только багаж сторожить.

Я хотела было предложить: «Может, тебе лучше собаку с собой прихватить?», но удержалась.

Вечером я с некоторой опаской изложила ситуацию домашним и неожиданно получила с их стороны полнейшее одобрение.

– Правильно! – воскликнула Юлечка. – Там сейчас тепло, покупаешься, позагораешь.

– И фруктов поешь, – вмешался Кирюшка.

– Креветок китайских, – вздохнул Сережка, – они там десять долларов килограмм стоят.

– А еще купишь часы, – затарахтела Лиза, – они выглядят как настоящий золотой «Ролекс», но стоят всего тридцать баксов! У Леши Котова в нашем классе такие, ни в жисть от родных не отличишь.

– Вообще-то, – попыталась остудить всеобщий пыл Катерина, – не слишком полезно для здоровья лететь из зимы в лето, да еще всего на три дня. Организм не успеет перестроиться. Лучше поехать в мае, недели на две. И потом, боюсь, Лампе роль челнока не по плечу.

Но мне уже самой захотелось в теплые края, к гигантским креветкам и экзотическим фруктам, поэтому я принялась успокаивать Катюшу:

– Ерунда! Я совершенно здорова и отлично себя чувствую, Федя будет все делать сам, я только постерегу вещи в аэропорту.

– Да-а, – протянула Катя, – рисовали на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…

– Ой, – налетела на нее Юлечка, – вечно тебе страсти чудятся, езжай, Лампудель, повеселись!

И я в самом радостном настроении отбыла в Таиланд. Действительность оказалась иной, чем радужные планы. В самолете, куда набилось пассажиров на треть больше, чем положено, нервные стюардессы носились по проходам, без устали повторяя:

– Вставайте с кресел только в случае крайней необходимости.

Еды на всех не хватило, питья тоже. Голодная, злая, невыспавшаяся, я оказалась в Бангкоке, мечтая только об одном: добраться до гостиницы, принять душ, выпить кофе…

Но Федор мигом вылил мне на голову ушат ледяной воды:

– Какой отель? Офигела совсем, нам нужно на фабрику, потом на рынок. Устраиваться будем после полуночи.

– Почему? – пробормотала я, чувствуя, как липкая влага змеей ползет по спине.

– Чтобы зря не платить, – пояснил Федя, – за фигом сейчас въезжать? Сразу день насчитают, а после полуночи новые сутки пойдут, докумекала? Мы же не отдыхать приехали, а работать.

Сами понимаете, что ни покупаться, ни побывать в ресторане мне не удалось. Пришлось мотаться с Федькой по рынкам и тупо стоять на солнцепеке, охраняя товар. Креветки я, правда, нашла и даже, решившись купить себе порцию, подошла к грилю. Но потом увидела, какими грязными руками повар-таец чистит сей деликатес, и отшатнулась.

Единственное, что оказалось правдой, – это фальшивые «Ролекс», до противности похожие на настоящие, Бангкок был буквально набит эрзац-часами, и я купила всем по штуке.

Но самый жестокий удар меня ждал впереди. Отлет в Москву был назначен на восемь вечера по местному времени. Утром Федька, оставив меня в дыре, которая тут считалась гостиницей, поехал на крокодиловую ферму за мозгом. Я же, уставшая, словно цирковая обезьянка, рухнула в кровать и попыталась заснуть.

Ни купаться, ни загорать, ни лакомиться фруктами пополам с креветками мне не хотелось. Больше всего на свете я мечтала оказаться дома, в своей комнате, на диване, под пледом, рядом с Мулей и Адой. Катюша была права – роль челнока не для меня.

В комнатенке, набитой тюками, было очень душно и влажно. Старенький кондиционер, дребезжавший всеми частями, совершенно не справлялся с работой. С улицы доносился шум, и я впала в сумеречное состояние: то ли сон, то ли явь…

Уж не знаю, сколько времени я провела, плавясь от жары на грубых простынях, но вдруг дверь распахнулась и появился Федя с картонной коробкой. Я села, попыталась пригладить торчащие в разные стороны лохмы и спросила:

– Ну? Порядок?

– Тьфу, – сплюнул Федька.

– Что-то случилось? – насторожилась я.

– Во, гляди, – мрачно произнес Лапиков и открыл коробку.

Остатки сна мигом меня покинули. На серо-голубой бумаге лежали два крокодильчика, сантиметров по тридцать, не больше.

– Это что? – изумилась я.

– Мозг, – криво улыбнулся Федька, – тот самый, за который Семен Кузьмич аванс отдал.

– Но он вместе с телом, – ляпнула я, – и живой!

– Угу, – кивнул Федька, – тонко подмечено, живее не бывает. Прикинь, что вышло.

Плюхнувшись на ободранное кресло, он стал рассказывать. На ферме, куда прибыл Федька, крокодилов водилось видимо-невидимо, любых размеров. И продавали их весьма охотно всем желающим, но только в первозданном виде.

Федька позвонил по телефону, который ему дал в Москве профессор, и дождался некоего мужика с хитро бегающими глазками. Кое-как на ломаном английском они сумели договориться. Таец ничего не отрицал. Да, он обещал многоуважаемому профессору мозг крокодилят и от своих слов не отказывается. Но человек, который может убить крокодильчиков и достать требуемый орган, сейчас отсутствует, вернется он лишь через две недели, поэтому перед Федькой стоит дилемма: либо ждать четырнадцать дней, либо брать крокодильчиков живьем.

Сами понимаете, что задержаться в Таиланде Лапиков не мог.

– Зачем ты их купил? – вытаращилась я.

– А че делать? – развел руками Федька. – Аванс-то тю-тю. Отдам Семену Кузьмичу крокодилят, пусть у них мозги как хочет достает. Я обещал – доставил, дальше все!

– Как же мы их повезем? – озаботилась я.

Лапиков скривился:

– Ну… в чемодане.

– Ты с ума сошел! Во-первых, тюки «просветят» на границе, во-вторых, даже если крокодильчики благополучно попадут в самолет, они погибнут в багажном отсеке от холода и перепада температуры.

Федька почесал затылок:

– Сама-то ты чего предлагаешь?

– Давай прямо в коробке пронесем их в салон.

– Нет, не выйдет.

– Почему?

– Надо разрешение от ветеринара, а нам его не успеть получить.

Мы пригорюнились и начали думать, как выйти из создавшегося положения. В голову лезла всякая чушь: положить рептилий в дамскую сумочку; примотать веревками к ручной клади и заявить, что это чучело; отправить крокодилят бандеролью в Москву.

– Знаю! – неожиданно заорал Федька. – А ну, Лампа, дуй на первый этаж за скотчем, купи самый широкий.

Недоумевая, что он еще придумал, я спустилась вниз и притащила моток клейкой ленты.

– Во, гляди, – заявил Федька и снял брюки.

Я уставилась на его красные трусы в белый горошек и спросила:

– И что ты этим хочешь сказать?

– Значит, так, – воодушевленно заявил он, – сейчас примотаем Асю и Васю к моим ногам.

– Кого? – попятилась я.

Лапиков хихикнул:

– Это я так их прозвал. Левый – Ася, правый – Вася.

– Они разнополые?

– А фиг их знает, – пожал плечами Федька, – честное слово, мне все равно. Просто Ася и Вася. Давай!

И с этими словами он пристроил одну рептилию себе на бедро. Понимая абсурдность происходящего, я все же замотала его волосатую конечность вместе с крокодильчиком. Потом операция была повторена с другой ногой.

– Нормалек, – подвел итог Федька, – не сползли бы только! Вот что, я прорежу в карманах дырки, спущу туда руки и буду держать их за головы.

Я оглядела гору тюков и поинтересовалась:

– Кто будет грузить хабар?

– А ты на что? – фыркнул Федька. – Действуй, Лампа. Давай, торопись.

Не стану вам рассказывать, каким образом я сволокла вниз неподъемные торбы. Хорошо еще, что жадный Федька нанял такси, а не заставил меня топать десять километров до аэродрома под раскаленным солнцем с баулами на горбу.

У стойки, где происходила регистрация, мы произвели сногсшибательное впечатление. Я, красная, потная, в грязной мятой футболке, ворочала каменно-тяжелые сумищи. Федяшка стоял рядом, засунув руки в карманы.

Видя, что я никак не могу справиться с коробкой, доверху набитой мануфактурой, одна из девушек в форме Аэрофлота не выдержала и обратилась к Федьке:

– Чего стоишь, руки в брюки! Помоги ей!

– Нет, – шарахнулся в сторону Федька, – мне никак нельзя поднимать тяжести!

– Да? – поморщилась девушка.

Я кое-как впихнула коробищу на резиновую ленту и прошептала:

– Сами разберемся, не трогайте его.

Федька, словно изваяние, маячил среди тюков.

– Дура ты! – обиделась девушка. – Зачем позволяешь на себе ездить! Смотри, какую морду отъел, словно собачья будка!

Федор побагровел, разинул было рот, но в ту же секунду ойкнул и присел.

Я ухватила бело-красную сумку, крякнув, зашвырнула ее на транспортер и сказала:

– Видишь, больной он.

– Чем? – насторожилась девица.

Сначала я хотела напугать ее по полной программе и с мрачным лицом заявить: «СПИД у него», но потом сообразила, что нас могут не посадить в самолет, и рявкнула: «Паралич у парня, ноги почти не ходят! С детства! Простыл сильно, и все».

Девица осеклась. Федька, не сгибая колен, побрел к железной арке, сквозь которую обязаны проходить все пассажиры. Издали он и впрямь походил на не совсем здорового человека.

– Извините, – пробормотала проверяющая.

– Ничего, – улыбнулась я, – не беда.

– Зачем вы его с собой таскаете, если он помочь не может? – спросила другая девица, вешавшая на сумки бирки.

Я поднатужилась, подпихнула к ней здоровенный тюк и, утерев пот, шепнула:

– Ревную очень, Федора-то одного оставить нельзя, мигом себе бабу найдет! Вот, приходится на поводке водить.

Девушки переглянулись.

– Да, дуры мы, – резюмировала первая, – все как одна. Вы на толпу гляньте. Те бабы, что сами багаж прут, наши, из России, за остальными мужики чемоданчики несут, вон там американки!

– У них же эмансипация, – удивилась я, – они ведь требуют, чтобы не было никаких различий между мужчинами и женщинами!

– Ага, – кивнула вторая служащая, – требуют, но чемоданы у них все равно парни таскают, эмансипация тоже имеет границы!

Квазимодо на шпильках

Подняться наверх