Читать книгу Жена моего мужа - Дарья Донцова - Страница 8

В Бутырке я оказалась около двенадцати. Потная толпа штурмовала окошки. Втащив внутрь довольно объемистую сумку с поклажей, я облокотилась на один из небольших деревянных столиков и обозрела пейзаж. Нечего и думать сдать вещевую передачу законным путем. Подожду, когда к концу рабочего дня схлынет наплыв, и покажу в окошке зеленое «спецразрешение». И тут раздался невероятный вопль.

– Гады, сволочи, мерзавцы, – бесновалась растрепанная баба, потрясая кульком, – сыночку посадили, суки, и еду хорошую не берете! Взяточники сами, воры, ненавижу, менты поганые, легавки долбаные…

Толпа притихла, окошки разом захлопнулись, бабища продолжала захлебываться истерикой. Краем глаза я заметила, как некоторые женщины быстро потащили баулы к выходу…

Вдруг послышались громкий топот, мат, и в переполненное помещение ворвался наряд ОМОНа. Глядя, как по спинам ни в чем не повинных людей смачно гуляют дубинки, я похолодела. Дадут такой палкой по черепушке, и конец: всю оставшуюся жизнь будешь в психушке слюни пускать. Энергично работая кусками литой резины и сопровождая свои действия пинками и отборным матом, омоновцы начали вышвыривать родственников на улицу. Сумки с продуктами они топтали ногами. Утирая кровавые сопли и воя от ужаса, толпа, состоящая в основном из женщин, бросилась к выходу. В дверях возникло столпотворение, послышались крики: «Спасите, раздавили!»

Не осознавая, что делаю, я влезла под шаткий столик и затаилась, авось не заметят. Постепенно вопли удалялись, в конце концов наступила давящая тишина. Послышался лязг запиравшихся замков. Потом около столика остановились ноги в камуфляжных брюках. Потянуло дымком дешевой сигареты. Сжимая в непонятно почему окоченевших руках кожаный ремень сумки, я льстиво зачирикала из-под столика:

– Сыночек, а сыночек!

Ноги от неожиданности подскочили на месте.

– Твою мать, кто здесь? – произнесла невидимая голова.

– Сыночек, наклонись!

Перед глазами возникло оторопелое, совсем не злое лицо простоватого рязанского парня с каплями пота на переносице. Вспотел, сердешный, гоняясь за женщинами.

– Как сюда попали, гражданочка? – строго осведомился он. – А ну, вылазь, живо.

– Ой, не могу, сыночка, – пела я, – залезть залезла, а назад – ну никак. Подними столик, родименький, вынь, сделай милость!

Милиционер выпрямился и захохотал, потом крикнул:

– Катька, Вера Алексеевна, глядите!

Около мужских появились две пары женских ног – одни в парусиновых тапках, другие в китайских босоножках.

– Ох уж эти матеря, – сказала, наклонившись, пожилая, – воспитают бандитов на свою голову, а потом мучаются!

– Ой, не могу, – покатывалась с хохоту молодая, – глянь, Сережка, как гражданочка сидит, ровно собака в будке, и сумочку крепенько держит. Ну, молодец – не растерялась.

Незлобливый Сережа хохотнул в ответ.

– Кончай базар! – прикрикнула на не вовремя развеселившуюся молодежь пожилая тюремщица.

Втроем они подняли столик, и я выпала наружу. Спину ломило от неудобного, скрюченного положения. Я попыталась встать на онемевшие ноги и тут же схватилась за отчаянно болевшую поясницу. На глаза набежали слезы, всегда начинаю плакать, если понюхаю пыль. Вера Алексеевна поглядела на меня с жалостью, Сережа и Катька тихо пересмеивались.

– Идите, маманя, – строго сообщил милиционер, – за ваше хамство сегодня передачи не принимают. Вона чего удумали – при исполнении оскорблять!

Подхватив сумку, я молча пошлепала к выходу. Безропотное подчинение приказу растопило ледяное сердце приемщицы.

– Ой, матеря несчастные, – пробормотала Вера Алексеевна. – Вернись, гражданочка. Катька, прими у ней вещички, чай не звери мы, понимаем. Думаешь, чего в тюрьме работаем? Дитев да внучков кормить надо!

Разбитная Катька принялась оглядывать вещи.

– Видать, не бедствуешь, – заключила она, вертя джинсы, – люди что попроще сюда несут, а тут сплошная фирма. «Тэтрис» не возьму, не положен.

Я молча достала кошелек. Катерина помяла в руках бумажки.

– Ты вот что, смена моя через день. Подходи после трех да кликни Катю Рогову. Нечего со всякими давиться, опять в неприятность влезешь. Можешь все приносить, возьму. Только наркотики и водку не неси, с таким не связываюсь.

Договорившись, что послезавтра подвезу часы, я вышла на Новослободскую и увидела свое отражение в витрине универмага. Да, сильное впечатление. Светло-песочный костюм превратился в грязную, бурую тряпку, волосы торчат дыбом, коленки покрыты черными пятнами, по морде размазана «несмываемая» помада от Диора. Редкая красавица. Кое-как наведя относительный порядок, я поехала на мехмат.

Милая инспекторша из учебной части, принимая коробочку шоколадных конфет, изумилась:

– Какая олимпиада? Какой Киев? Да у нас сессия в самом разгаре. И потом, давно уже не имеем с Украиной никаких связей. Это жуткая морока – отправлять туда студентов, другое государство теперь. Нет и еще раз нет.

Я присела между колоннами. Интересно, зачем тогда Яна отправилась в столицу «незалежной Украiны»? Может, подружка Женя знает?

Рада Ильинична оказалась права. Женечка жила совсем рядом с университетом в огромном, растянувшемся на целый квартал доме из светлого кирпича. Девчонка оказалась дома. Из-за жары на Женечке красовались только коротенькая маечка и трусики.

– А мамы нет, – сообщила она, отпирая замок, – приходите позже или вызывайте «Скорую».

– Мне ты нужна.

– Ой, а я думала, опять к маме соседи давление мерить. Со всего дома бегают, – бесхитростно поделилась Женечка. – Вы, наверное, по поводу объявления?

– Нет-нет, скажи, ты Яну Соколову хорошо знаешь?

– Да, – ответила Женя, – а вы кто?

– Адвокат Максима Полянского.

Женя, как и Таня, при этом известии густо покраснела, потом промямлила:

– Вас, наверное, Вероника наняла. Она грозилась притянуть Яну к ответу через суд.

– Нет, Вероника мертва, а Максим находится в тюрьме, и его обвиняют в ее убийстве.

Женя посерела.

– Это он из-за Яны, да? Что же теперь будет?

Мы прошли в маленькую стерильную кухню, и Янина подружка залпом выпила полный стакан воды.

Пока она делала большие глотки, я внимательно глядела на девушку. Хорошенькое круглое личико, складненькая фигурка. Единственная неприятная деталь – прямо на коленке довольно большое, уродливое, темное родимое пятно, покрытое густыми черными волосами.

Полякова проследила за моим взглядом и без тени смущения пояснила: – С детства это «украшение» на ноге таскаю. Надо бы удалить, да боюсь, вот и живу пока с «мышкой».

– Скажи, – принялась я допрашивать девчонку, – откуда знаешь, что Вероника хотела подать в суд?

Женечка вздохнула:

– Она на факультет приезжала. В самом начале июня, первого числа. Мы как раз экзамен сдали, тут она и появилась. Вся такая расфуфыренная, надушенная. Подбежала и говорит:

«Где, девочки, Соколову найти?»

Яна и отвечает:

«Это я».

Вероника на нее уставилась и так удивленно протянула:

«Ты? Ну, у Макса совсем крыша поехала».

Потом они отошли в сторону и о чем-то довольно долго шептались у окна. Женечка только видела, как подруга все время отрицательно мотала головой. В конце концов Вероника обозлилась и закричала на весь коридор:

– Думаешь и мужика получить, и денежки прибрать? Макс таким милым кажется, замуж зовет? Ну так это все ненадолго. Поступит с тобой так же, как со мной, – вышвырнет вон. Между прочим, я у него седьмая жена!

Выкрикнув страстную тираду, Ника неожиданно громко зарыдала. Глядя, как по щекам покинутой супруги бегут черные от туши слезы, Яна и Женя перепугались. Девчонки принялись суетливо утешать Веронику и пытались напоить ее принесенным из буфета компотом. В конце концов Полянская утешилась. Ухватила цепкой наманикюренной ручкой в кольцах Яну и тихо произнесла:

– Чтоб ты сдохла, разлучница проклятая. Макс из-за тебя всякий разум потерял. Вчера пришел домой, выхватил пистолет и давай мне в лицо тыкать! Орет как ненормальный: «Не дашь развод – убью!» – и пушкой своей размахивает. Но только я никогда не разведусь с Полянским, ему и правда придется пристрелить меня, чтобы освободиться!

С этими словами она швырнула пустой стакан на пол и, с хрустом пройдя по осколкам, унеслась прочь.

Вся гадкая сцена разворачивалась на глазах у студентов. Правда, одногруппники, сплошь мальчишки, делали вид, что читают конспекты, но слова Ники об убийстве слышали просто прекрасно.

Яна страшно расстроилась, но решила не рассказывать любовнику о визите жены.

– Она очень деликатная, – вздохнула Женя, – другая бы воспользовалась моментом и выставила соперницу перед Максимом в черном свете.

Пятого июня, днем, подруга позвонила Жене и сказала, что отъезжает в Киев. Женечка удивилась такой странной поездке и спросила, что Яна забыла в столице Украины.

– Макс попросил кое-что отвезти, – расплывчато объяснила подруга.

– Разве вы не едете в Тунис? – еще больше изумилась Полякова.

– Поменяли билеты на июль, – ответила Яна, – у Максима сейчас крупные неприятности в бизнесе.

Потом помялась немного и добавила:

– За деньгами еду.

Ни названия гостиницы, в которой предполагает жить, ни номера телефона Яна не сообщила. Скорее всего она и не знает, что любовник сидит в тюрьме. То-то радость будет, когда вернется! Еще хорошо, что милиция не добралась до мехмата. Столько свидетелей, слышавших рассказ о пистолете и предполагаемом убийстве!

Я спустилась к машине и увидела около «Вольво» задумчивого гаишника.

– Что же вы, гражданочка, – с укоризной заметил страж порядка, указуя перстом на знак «Остановка запрещена!». – Придется штрафик платить.

Тут затрещал мобильник. Я вынула телефон и услышала знакомый голос:

– Дашута!

– Макс! Тебя отпустили! Ты откуда?

– Оттуда, – вздохнул бывший муж, – тут одному в камеру сотовый передали, мне позвонить разрешили. Пусть Аркашка принесет часы, маникюрные ножницы и иголки с нитками, еще куриную ножку. Здесь все адвокаты это приносят.

– Ладно, – пообещала я, – завтра передам тебе еще передачу, говори, что из еды хочешь?

Но в трубке уже звучали гудки отбоя. Я сунула мобильник в карман и уставилась на милиционера. Тот спросил:

– Неприятности? Аж побледнели вся!

– Да нет, – махнула я рукой, – муж из тюрьмы звонил, зачем-то куриную ногу просит. Ну ладно ножницы с иголками, но к чему ему сырой окорочок?

Гаишник быстро глянул на меня, еще раз обозрел «Вольво» и упругим шагом пошел прочь.

– Погоди, – заорала я, – а штраф?

– Прощаю, – махнул жезлом храбрый милиционер, – только уезжай поскорей.

Я завела мотор и расхохоталась. Отважный служитель закона явно принял меня за жену бандита. И муж из тюрьмы звонит, и машина новенькая… Такую оштрафуешь, а потом пулю в лоб получить можно.

Домой я добралась как раз к ужину. В гараже не нашлось ни Зайкиного «Фольксвагена», ни Аркашкиного «Мерседеса». Значит, сражаться со старухами предстоит в одиночку. Но в столовой меня поджидал сюрприз.

Бабульки и меланхоличный Гера восседали за столом. У окна стояла незнакомая девочка, ровесница Маши. Русые волосы ребенка были туго стянуты в две косы, завязанные нейлоновыми бантами. Одежда девчонки смахивала на пионерскую форму: темно-синяя юбочка в складку до середины колена и белая блузочка с простыми пуговицами. Светлые нитяные гольфы с черными туфельками довершали пейзаж. «Надо же, – пронеслось у меня в голове, – еще существуют дети, которые так одеваются!»

– Очень мило с твоей стороны приехать вовремя к ужину, – отметила Нина Андреевна.

– Привет, мамуля! – заорала девочка.

– Маша, – возмутилась Римма Борисовна, – не кричи, разговаривай нормально. Ну что, хорошо мы ее одели? По крайней мере на ребенка стала похожа.

Да уж, постарались отменно, так переодели, что родная мать не узнала!

Я подсела к столу, Манюня пристроилась рядом.

– Правда я похожа на придурковатую Чебурашку? – шепнула дочь, потрясывая идиотскими нейлоновыми бантами.

– Маша, – тут же отреагировала Нина Андреевна, – не шепчись, это не комильфо, ешь молча.

Пусть скажут спасибо, что у ребенка золотой характер, другой бы опустил милым бабулям на голову тарелку с непонятным содержимым, поданным на ужин.

Я взяла вилку и поковыряла белую массу. Интересно, что это? На вкус похоже на мокрую вату, с виду сильно смахивает на пену для бритья.

– Нравится? – улыбнулась Римма Борисовна.

– Потрясающе! – в унисон ответили мы с Маней.

– Фирменное блюдо, – довольно пояснила старуха, – белковый омлет. Как раз то, что нужно для ужина, легко, быстро усваивается, не отягощает печень.

Представляю, какую рожу скорчила наша кухарка Катя, готовя данное месиво. Стол поражал удручающей пустотой: ни сыра, ни масла, ни колбасы. Жаль, что не заехала в «Макдоналдс»!

Стараясь не подавиться, я принялась, не жуя, чтобы не ощущать мерзкого отсутствия всякого вкуса, глотать омлет.

– Кстати, – сообщила Римма Борисовна, – Гера договорился о встрече с девушкой. Расскажи, сыночек.

Всегда скорбно молчащий, Гера вытащил из кармана смятый листок и ткнул мне в руки. При ближайшем рассмотрении это оказалась страница брачных объявлений газеты «Из рук в руки». Выделялись подчеркнутые красным фломастером строки: «Молодая брюнетка, без материальных и жилищных проблем, москвичка с высшим образованием и хорошей работой, без детей, одинокая, ищет родственную душу для заключения брака.

Ты: мужчина вокруг тридцати, самостоятельный, без вредных привычек, рост выше 180, с жилплощадью и хорошей зарплатой. Судимых, разведенных с детьми и алкоголиков просят не беспокоиться».

Я перевела взгляд на Геру. Интересно, как он собирается понравиться невесте? Ростом мужик с меня, а я тяну только на метр шестьдесят четыре. Лет ему около сорока, а если уж совсем честно, то все сорок пять. Квартирка, правда, есть, но за тридевять земель, на двоих с мамой. Зарплата просто великолепная, когда выплачивают – целых семьсот рублей в месяц выходит. Вот вредных привычек нет: не курит, не пьет, за бабами не бегает. Да ведь и не на что!

– Конечно, – щебетала Римма Борисовна, – нужно сначала посмотреть вблизи, познакомиться. Мы попросили Регину, чтобы она завтра приехала сюда к ужину. Ты уж извини, сказали, что это наш дом, чтобы не пугать сразу провинцией. А там поглядим.

Вот оно как. Конечно, увидав двухэтажный кирпичный дом с гаражом на три машины, большой сад, прикинув, сколько стоит обстановка и картины, милая Регина скорее всего полюбит Геру.

– Только одеть надо жениха поприличней, – посоветовала Нина Андреевна, – может, у Аркаши костюм одолжим?

– Нет, – быстренько сказала я, – у Кеши совершенно другой размер. Лучше поезжайте завтра с утра в магазин и купите все, что нужно. Считайте, что это мой подарок Гере.

Часов в одиннадцать вечера в дверь поскреблись. В спальню вошел Кеша с большим пакетом.

– На, – сказал он, протягивая «биг-мак», – Маньке уже дал, бабки совершенно несъедобное заказывают, так и с голоду умереть можно.

Полная благодарности, я вцепилась зубами в булочку и спросила:

– Кешкин, зачем Макс просил куриный окорочок?

– Съесть хочет, – удивленно пояснил Аркашка, – все адвокаты подзащитных кормят, а ножку очень удобно проносить, опять же калорийная еда.

Проглотив последний кусок восхитительной котлеты, я блаженно закрыла глаза. Иногда на сложные вопросы существуют самые простые ответы!